Моя ужасная няня

      — Мне нужна ваша помощь, — произнес Реборн сразу же, как только Скалл переступил порог. Подросток, что только что закончил стаскивать с собственных вонючих ног такие же вонючие растоптанные кроссы, уставился на него круглыми от удивления глазами, моргнул. Казалось, что он не верил в то, что слышал, — и честно сказать, Реборн его осуждать не мог, потому как сам не верил в то, что говорил.              Чтоб он просил помощи — у неловкого фиолетоволосого идиота. Ха. Но помощь ему действительно нужна.              — Что случилось, мистер Реборн? — произнес он встревоженным высоким голосом, что, казалось, даже не успел еще сломаться. — С Юни все хорошо?              Он выглядел настолько взволнованным, так отчаянно глядя на него, что Реборн даже устыдился на миг, что вот так, без предупреждения и приветствия, накинулся на бедного молодого человека. Он успокаивающе поднял руки.              — Нет, все хорошо, Юни прекрасно себя чувствует, — заверил он его, и с некоторым удовлетворением наблюдал, как подросток чуть успокаивается, переставая нервно стрелять глазами туда-сюда, словно он пытался понять, куда ему бежать и что делать, — хотя конечно, история с ней связана. Видите ли… — он замялся, не зная, как сказать, втянул воздух в грудь, мысленно досчитал до трех. Скалл продолжал внимательно смотреть на него, готовый ловить каждое слово, — возникли некоторые проблемы с работой и меня срочно отправляют в командировку, и… Не могли бы вы пожить у меня некоторое время и присмотреть за Юни еще и ночью?              Скалл замер — он уставился на него, выпучив глаза, и казалось, от шока даже не дышал, напоминая больше нелепую статую самому себе, чем живого человека.              — Что? — прохрипел он, явно выдавливая из себя слова. — Вы хотите, чтоб я пожил здесь?              Реборн утвердительно кивнул, с некоторым недоумением начиная смотреть, как Скалл покачивается, словно ему на миг стало дурно.              — Ну, да, — произнес он уже более осуждающим тоном, не понимая, что вдруг вызвало столь у фиолетового придурка столь яркие эмоции, — мне не с кем оставить Принцессу, а улетать уже завтра. А вы уже с ней дружите, и я верю, что ребенка вы не убьёте. То есть, если вы заняты, то я, конечно, найду кого-то еще, но, честно сказать… Это было бы весьма неудобно. Так что, сможете? — Скалл продолжал таращится на него. Реборн поморщился, раздраженный тем, что ему пришлось так долго умасливать какого-то подростка. — Вы сможете спать на диване, не волнуйтесь. Так что, сможете?              Скалл моргнул, наконец, кажется, приходя в себя — по крайней мере, лицо его вновь приняло то глупое наполовину удивленное, наполовину виноватое выражение.              — А, ну… Да, я… — он замер, закусив губу, и наконец очень неловко кивнул, неуверенно глядя на него, — Великий Скалл-сама сможет… Наверное.              Звучал он так боязливо, и голос его был наполнен такой просящей паникой, что Реборну показалось, что Скалл сам спрашивал у него, сможет ли он. Реборн закатил глаза — насколько нерешительным был этот подросток, раз не мог даже дать ему четкого ответа?              — Ну и отлично, — подвел он итог, обрубая все возможные расшаркивания на корню, — тогда жду вас завтра с вещами.              И, развернувшись на пятках, он решительно направился вглубь коридора, желая уже освободиться от чужого общества, — как вдруг Скалл окликнул его.              — Извините, мистер Реборн… — Реборн повернулся к нему, ловя чужой взгляд, и был вознагражден паузой. Скалл молча шевелил губами, словно сам не знал, что хотел сказать, и в груди Реборна уже начал разгораться огонь раздражения, как подросток все же продолжил говорить, — а Юни не против, что я с ней останусь, верно ведь?              Реборн замер, — он пораженно поднял брови, осознавая, что забыл спросить у Юни. Он до сих пор не привык к тому, что живет не один — и подсознательно ожидал, что все просто примут его решение и согласятся. Но что он будет делать, если Юни не захочется оставаться со Скаллом на ночь? Одно дело ведь просто днем играть с человеком, который приходит за тобой присмотреть — и совершенно другим было спать в квартире с малознакомым парнем. Он вздохнул.              Принцесса обнаружилась в гостиной — она, видимо, решила развлечь себя сама, пока Реборн и Скалл обсуждали важные взрослые дела, стоя в коридоре, и потому с самым сосредоточенным выражением лица прыгала на кресле. Судя по тому, как морщился ее лобик, как сурово были поджаты губы, Юни пыталась вывести новые законы аэродинамики.              — Принцесса, не поговоришь со мной? — ласково окликнул он девочку, ожидая, когда она остановится и слезет с кресла.              Его вежливо проигнорировали.              Юни даже не посмотрела на него, продолжая свое сосредоточенное движение вверх-вниз. Реборн замер — он не привык, что его игнорировали. Да, когда он хотел скрыться, его не видели — но если уж он привлекал к себе внимание, то никто не мог оставаться в стороне. А тут какая-то маленькая Принцесса!              — Юни, пожалуйста, подойди, нам нужно поговорить! — произнес он уже громче, четко выговаривая каждую букву. Кричать он не собирался — во-первых, кричать на маленького ребенка было просто неправильно, во-вторых, орать Реборн в принципе считал ниже своего достоинства.              Не то, чтоб его достоинство оценили — Юни вновь совершенно спокойно не обратила на него ни малейшего внимания. Он раздраженно цыкнул и прошел вперед, собираясь снять ее с кресла. Но она не далась. В самый последний момент, когда он уже протягивал руки, собираясь схватить девочку в прыжке, Юни вдруг захихикала и кувыркнулась через подлокотник, спрыгивая на пол, — а затем она показала ему язык.              Реборн замер, сраженный проявленным к нему неуважением, — он широко раскрытыми глазами наблюдал, как та, заливаясь сипящим, практически беззвучным смехом, прячется за креслом, явно не собираясь, как послушная девочка, идти к нему в руки. Она в первый раз так расшалилась — нет, разумеется, в доме семьи, еще с Луче, она много баловалась, бегая от слуг, но рядом с ним Юни всегда затихала, лезла на руки, сама стараясь быть как можно ближе.              Так что неудивительно, что Реборн считал, что уж он то защищен от ее баловства — но, видимо, тогда у нее было много других людей, которых можно было дурачить. И, что самое главное, он даже не мог на нее злится — Реборн слишком давно не видел, чтоб Юни смеялась вот так открыто — обычно девочка просто тихо хихикала себе под нос.              К сожалению, время для игр она выбрала уж очень неподходящее — именно тогда, когда Реборну срочно требовалось с ней поговорить, а потом так же срочно бежать на работу, потому как он уже и так порядком опаздывал. Он потянулся было к Юни, стремясь все-таки ее поймать, но та вовсе не собиралась успокаиваться — она тут же рванулась на другой конец комнаты, удивительно быстро для такого маленького ребенка перебирая ногами.              — Принцесса, ну это же несерьезно! — обиженно воскликнул Реборн, кидаясь за ней. — Нам правда надо поговорить!              Погоня закончилась весьма быстро — Юни, видимо, хотела выскочить за дверь, но ей помешал Скалл, что стоял в проходе — и она ловко, как обезьянка, влезла на него, цепляясь за одежду и споро перебирая ногами.              Скалл охнул, когда детская пяточка попала ему в живот, но больше ничем дискомфорт не показал, послушно поддерживая Юни, пока та использовала его, как шведскую стенку, придерживая и не давая упасть. Реборн, раздраженно цыкнув, приблизился к ним — и был вознагражден еще одним высунутым языкам — а затем Юни прижалась лицом к плечу Скалла, словно стараясь спрятаться от него. Вот только, для такой боящейся она уж очень заметно хихикала. Скалл с виноватой улыбкой взглянул на него и пожал плечами, прижимая девочку к себе.              — Юни, — тяжело вздохнув, произнес Реборн, разочарованный и неудавшейся погоней, и тем, что Скалла вновь предпочли вместо него, — это серьезный разговор, так что будь добра, успокойся. Слезай со Скалла и мы поговорим. — он потянулся к ней, предлагая ей перелезть на его руки, но девочка фыркнула, замотала головой, явно не собираясь отпускать своего няня.              — Ты совсем со мной не хочешь разговаривать, да? — спросил Реборн тихо, делая самое грустное лицо, которое только мог сделать. Он вовсе не чувствовал себя преданным.              Юни затихла — она оглянулась на него, внимательно оглядела, словно желая убедиться, что он и правда расстроен до невозможности. Видимо, Реборн и правда был достаточно печален, на ее девичий взгляд, потому как она виновато опустила бровки и протянула к нему крохотную ручку. Реборн подошел поближе, вынул ее из чужих рук. Но Принцесса не собиралась отпускать Скалла так просто — у нее был иной план.              Пусть она и сидела сейчас на руках Реборна, она все еще продолжала цепляться за Скаллову футболку, не давая им разойтись, и только лишь мотала головой на все их попытки убедить ее отпустить бедного подростка. В конце концов Реборн сдался.              —Ну, ладно, давай говорить так, — произнес он со вздохом, — Принцесса, через пару дней мне срочно нужно будет улетать в командировку на три дня. Ты ведь не против, что все это время с тобой поживет Скалл? Он будет здесь ночевать и тебе готовить, и вы сможете с ним играть, когда захочешь. Так что, поживешь некоторое время без меня?              Юни подняла голову — она вдруг очень грустно посмотрела на него, заморгала глазками, словно собираясь заплакать, и уткнулась головой ему в пиджак, начиная тихо всхлипывать. Реборн охнул.              — Принцесса, ты что, плачешь? — произнес он, осторожно гладя ее по спине. — Все будет хорошо, милая, я же ненадолго уезжаю, я обязательно вернусь.              Он уже собирался сесть с ней на диван и начать успокаивать, как вдруг понял, что Скалла то Юни все еще держала, поднял лицо.              — Скалл, давайте сейчас вместе сядем, раз уж Юни… — начал он было говорить, но тут же остановился, изумленно распахнув глаза. Потому что подросток выглядел… странно.              Скалл стоял рядом с ним, чуть ли не впритык, а потому Реборн прекрасно мог видеть и то, как тот старательно отворачивался, словно вместо одного прекрасного черноволосого мужчины перед ним стояло как минимум Лохнесское чудовище, и то, как дергался его кадык, когда он то и дело сглатывал, и то, как уши у него покраснели. Да и не только уши — алые пятна сияли тут и там, потому как краснел подросток уж очень выборочно — все те же бледные скулы и нос, чуть потемневшие щеки и абсолютно красная шея, как будто даже румянец стеснялся показываться на свет божий. Реборну было бы смешно, если бы он не был занят тем, что отчаянно недоумевал, абсолютно не понимая, что же случилось сейчас с подростком.              — Скалл, вы весь красный… — пробормотал он ошарашенно, — вам плохо?              Реборн почувствовал, как Скалл вздрогнул — он словно совершенно забыл об их присутствии, и сейчас напоминал даже не подростка, а испуганного кролика, дрожащего под чужими взглядами.              — А, ну, не… Скалл в порядке, все хорошо, да, честно, — забормотал он и вдруг покраснел еще сильнее, совершенно полностью, как будто тело его решило, что до того было недостаточно румянца, и это не на шутку напугало Реборна.              Он тут же, не задумываясь, перехватил Юни поудобнее, и приложил освобожденную руку к чужому лбу — Скалл замер, застыл словно статуя, и совершенно не сопротивлялся, когда Реборн проверял ему температуру.              — Жара вроде бы нет… — недоуменно протянул он, немного успокаиваясь. Скалл был совершенно здоров, это он мог сказать сразу.              Но судя по писку, который вырвался из чужого горла, успокоился здесь только он. Подросток вдруг издал совершенно невнятный звук, и, как-то панически встрепенувшись, сумел вырваться из крепких пальчиков Юни, и шарахнулся назад так резко, словно его попытались ошпарить кипятком.              Реборн вместе с Юни вдвоем наблюдали, как он отчаянно пытается отдышаться, лопоча что-то невнятное, как будто бы пытаясь оправдаться. Перед кем подросток оправдывался, понятно не было, но он звучал так ужасно виновато, что чуть подумав, Реборн великодушно простил ему все его прегрешения — да, даже те ужасные синие носки.              Юни дернула его за пиджак, и, когда Реборн оглянулся на нее, уверенными движениями показала: «Все будет хорошо».              Честно сказать, глядя на вот такого напуганного Скалла, Реборн начинал в этом сомневаться.              Но опять же — не то чтоб у него был выбор.