His own philosophy

Первым звуком, произнесённым Сонхва с утра, было нечто нечленораздельное и переводу на человеческий язык неподвластное. Но оно и ясно: после выпитого прошлой ночью количества алкоголя мыслить здраво и, тем более, связывать слова в предложения казалось сверхзадачей. — Доброе утро, хён, — послышалось где-то под боком. Сонхва с трудом разлепил глаза и повернулся к источнику шума, при этом чуть не столкнувшись лбом с довольно улыбающимся Уёном. Тот полулежал рядом, облокотившись на подушку, и игрался со шнурком своей толстовки, то накручивая его на пальцы, то распуская. — Ты как? — донеслось с другой стороны. Приложив усилие, Сонхва повернул голову ко второму говорящему. Им оказался Сан, сидящий в позе лотоса с телефоном в руках. — Рук не чувствую, — просипел Сонхва. Только сейчас он понял, что буквально не ощущает правой руки, и это заметно напрягало. Куда больше, чем факт нахождения рядом неугомонной парочки. — Ой, прости, — всполошился Уён и принял сидячую позу. Только после этого Сонхва догадался, что руку он не чувствовал потому, что на ней лежала чужая тушка. Потребовалось пару минут и ловких массирующих движений младшего, чтобы рука вернулась в рабочее состояние. Сонхва сразу решил проверить работоспособность остальных членов, последовательно пошевелив руками и ногами, после чего вздохнул с заметным облегчением. Ну, или почти. — Как голова? — поинтересовался Уён, вновь устраиваясь под боком. — Раскалывается, — признался Сонхва, не обращая внимание на телодвижения младшего. Ему это почти удалось: голова действительно болела настолько, что не было сил возмущаться тому, что Уён забрался ногой под одеяло и теперь игрался с его ступнёй, при этом сохраняя абсолютно невинное (насколько оно вообще у него может быть невинным) выражение лица. — Сан-и, — скомандовал младший, после чего Сан без слов поднялся и вышел из комнаты. — Сейчас Сан-и принесёт лекарство, и хёну станет лучше. Сонхва не понимал, с чего вдруг Уён стал сюсюкаться с ним, как с маленьким. Единственное, на что парень уповал, так это на то, что между ними не произошло что-либо непотребное в нетрезвом состоянии. Это нужно было выяснить, но как можно более осторожно, и уже после того, как ему дадут чёртову таблетку от похмелья. А пока он был просто не в состоянии думать о чём-либо. — Выпей это, — Сан вернулся раньше, чем Сонхва успел прокрутить в голове события прошлой ночи. Непонятно, что за волшебное средство младший ему дал, но отпускать начало уже через пару минут. Всё это время соседи оставались рядом: Уён, наигравшись с чужой ногой, решил прикорнуть рядышком, устроив голову на краешке подушки старшего, а Сан вновь уселся в позу лотоса и принялся залипать в телефон. Сонхва, отлежавшись ещё с полчаса и восстановив работоспособность мозга, насколько это было возможно в состоянии жёсткого отходняка, принялся вспоминать, что же вчера произошло. Главной загадкой всё ещё оставалось то, почему он сейчас был у себя в квартире вместе с Усанами, а не в общаге с Юнхо и Минги. Поначалу близость соседей пугала: мало ли что эти двое могли вытворить, пока он был в стельку. Но прислушавшись к своему телу, особенно к нижней его части, Сонхва понял, что ничего непоправимого не произошло. Однако факт оставался фактом: почему сейчас эти двое вели себя как ни в чём не бывало, будто бы не было домогательств, ссор и выяснения отношений? И где, чёрт возьми, были его дорогие друзья, с которыми он и отправился в бар вчера? Собственно последнее Сонхва и решил узнать перво-наперво. — У себя, думаю, — ответил Сан, не отрываясь от гаджета. — Они сдали тебя нам на руки и сразу же умотали. — Чудаковатые ребята, но мне понравились, — пробурчал Уён, придвигаясь ближе и закидывая руку на грудь Сонхва. — Они вместе? — Они гетеро, просто хорошо ладят, — сразу же заявил старший, будто бы защищая чужую честь. — Сделаю вид, что поверил. Сонхва замолчал: если честно, он не знал, о чём ещё говорить. Была смутная идея начать разговор с истории Юнхо и Минги, но этот обходной маневр лишь усугубил бы безысходность текущей ситуации. — Ты больше ничего не хочешь спросить? — Сонхва хотел было сказать «спасибо» Сану за то, что он первым решил прервать затянувшееся молчание, но моментально передумал, понимая, что на этот вопрос хотел бы отвечать в последнюю очередь. — Н-нет, — уверенности в этом ответе было немного. Сан отложил телефон и наконец сменил позу, решив привалиться спиной к спинке кровати. Сонхва только диву давался, как у этих двоих хватало совести вот так по-свойски располагаться на его кровати. Хотя, когда речь заходила об Усанах, о понятии совести можно было забыть. — Уверен? — вступил в дело Уён. Он вконец обнаглел и теперь буквально лежал на Сонхва, навалившись локтями на грудь и закинув ногу поверх одеяла. — Тебе даже не интересно узнать, как мы вчера пёрли твою пьяную тушку домой? — Надеюсь, дело не дошло до рукоблудства? Уён хитрюще ухмыльнулся. — Руки прям чесались взять тебя тепленьким… — Он шутит, — вмешался Сан. — Мы бы не стали ничего делать без твоего согласия. Ты сам дал понять, что не хочешь этого. — Правда, — кивнул Уён. — Хотя ты такой душка, когда напьёшься, но пообещай, что больше не будешь доводить себя до такого состояния. Мы переживаем за тебя. Хёны хоть и были рядом, но мало ли, что могло случиться. Сонхва не верил свои ушам. — Вы… волновались за меня? Сан хмыкнул. — Нет, нам просто нечем было заняться вечером пятницы, поэтому мы забавы ради тащили из бара твою пьяную задницу, следили, чтобы ты угомонился и не облевал квартиру, а потом полночи были рядом, потому что ты не хотел, чтобы мы уходили. Сонхва вновь не верил в то, что слышал. Может, это последствия отходняка? — Я что? — Не стоило выкладывать всё сразу. Он ещё не полностью оправился от вчерашнего, а ты уже создаёшь новую шоковую ситуацию, — цокнул на Сана Уён, после чего обратился к Сонхва, в уже куда более мягкой и доброжелательной манере. — Но если серьёзно, хён, то так и было. И учитывая, что в пьяном состоянии люди зачастую отваживаются сказать то, что никогда не сказали бы на трезвую голову, мы узнали много чего нового. Это даже было мило, но ты сам вряд ли хоть что-то помнишь, верно? — Я ничего не помню. Я сказал что-то не то? — Об этом уже не нам судить, а тебе, — философски произнёс Сан, но всю его серьёзность разрушил Уён — одним вопросом в лоб: — Мы правда нравимся тебе? — Я что, признался в чём-то? — Ну, можно и так сказать. Так что? — Уён-а, сам же сказал не давить на хёна. Такие вопросы нужно решать на свежую голову. Давай дадим ему немного отдохнуть одному. — Ла-а-адно, — протянул Уён и нехотя отлип от Сонхва. Он сонно потянулся и буквально сполз с кровати. Тогда-то старший и понял, что соседи действительно провели полночи без сна, провозившись с ним. Сонхва кольнула совесть: ведь он даже не поблагодарил их за вчерашнее. — Ребята, — он наконец нашёл в себе смелость, чтобы окликнуть Уёна и Сана, уже стоявших у двери, — спасибо за то, что позаботились обо мне. Я… ценю вашу заботу. И ещё. Я хотел извиниться за то, что так трусливо сбежал. Мне правда нужно было многое обдумать. Уён радостно хлопнул в ладоши, будто ребёнок, которому только что показали что-то милое. — Ну разве он не душка? Так бы и затискал. — Уён! — тут же одёрнул Сан, после чего обратился к Сонхва. — Отдыхай, хён. Парни уже вышли было из комнаты, но тут старшего словно дёрнуло, и он окликнул: — Постойте. Наверное, я всё ещё не отошёл от вчерашнего, но… могу я попросить вас остаться? Не хочу быть один сейчас. Но только обещайте, что не будете переходить черту. Реакцию этих двоих стоило запечатлеть: рот Уёна безвольно открылся, напоминая по форме букву О, а Сан захлопал ресницами как какая-то кукла. Сонхва улыбнулся от умиления и ещё раз кивнул головой в подтверждение того, что предложение действительно было высказано серьёзно. — Чего стоишь? — первым отмер Уён и буквально вытолкал своего парня за дверь. — Слышал? Хён требует сеанс групповой обнимашкотерапии. Тащи подушки и одеяло и дуй к нам. После этого он издал какой-то пронзительный звук, похожий на крик довольной чайки, плюхнулся на кровать с разбега и поднял пыль, так что Сонхва даже пожалел о своём решении. Но когда тельце младшего устроилось под его боком, положив голову на плечо, и накрыло рукой, все сожаления прошли сами собой. Сонхва закрыл глаза и мог лишь чувствовать, как с другой стороны возился с подушками Сан и, закончив, пристроился рядом. Он вряд ли смог бы заново уснуть, поэтому сейчас просто лежал, ожидая действия лекарства, и слушал тихое сопение вымотанных ребят с обеих сторон. Именно в этот момент старший понял, как ему не хватало этого уюта. Так же, как и понял, что так и не достиг той цели, которой прикрывался во время побега. Последнее, о чём Сонхва думал в течение этих двух недель, — это о своих чувствах к соседям. Он как мог игнорировал факт их странных взаимоотношений в последнее время и был полностью доволен ситуацией. Или по крайней мере достаточно успешно делал вид. Всё перевернулось после их последнего разговора в университете, когда уже не только Юнхо и Минги, но и сами Уён и Сан дали понять, что просто бежать от своих проблем, не пытаясь найти решение, глупо. Но Сонхва как мог откладывал момент осмысления своих эмоций и, возможно, именно потому, не найдя в себе сил ни игнорировать ситуацию, ни выйти из неё, решил напиться до потери памяти. А в итоге вернулся к тому, от чего бежал: только вот, если Уён не врал, и в пьяном состоянии он действительно наболтал много лишнего, вопросов к самому себе становилось куда больше, чем в начале. «Вот, называется, и разобрался в себе!» Но, с другой стороны, может именно сейчас ему и предстояло сделать выбор. Сонхва постарался прислушаться к себе, насколько это позволяло его нынешнее состояние. Помимо медленно, но верно отступающей головной боли и сушняка прямо сейчас он чувствовал удовлетворение и спокойствие, пожалуй, впервые за эти пару недель. Вероятно, за то время, что они с Уёном и Саном жили порознь, он действительно успел соскучиться. Можно было подумать, что ему просто не доставало дружеской поддержки, но ведь рядом всё это время были Юнхо и Минги, которые также подкалывали, задирали, но исключительно по-дружески поддерживали Сонхва. И это ощущалось совсем по-другому. По Уёну и Сану он скучал, как по уже неотъемлемой части своей жизни. Хотелось отпустить шутку про стокгольмский синдром, но сейчас было совсем не до смеха. Может, Сонхва действительно чувствовал к соседям что-то особое? Если не любовь, то симпатию. Это казалось странным и неправильным — испытывать чувства сразу к двоим, но, в конце концов, люди бывают полиаморны. Может, и он тоже? Конечно, всё ещё оставалось вопросом, что эта привязанность значит для Уёна и Сана. Они наверняка были не против сексуальных экспериментов, в которые, вероятно, впутывали наивных парней, но было ли это простым желанием развлечься в случае с Сонхва? Если подумать, будь это правдой, вчера они наверняка воспользовались бы состоянием старшего и не стали бы церемониться. Но сейчас они чётко дали понять, что никогда бы так не поступили. Более того, примчались по зову Юнхо и Минги, взяли на себя ответственность и позаботились о нём. Значило ли это, что он им тоже далеко не безразличен? Сонхва приоткрыл глаза и слегка повернул голову, чтобы посмотреть на Уёна. Было видно, что он действительно вымотался и сейчас спал, во сне закинув ногу поверх одеяла. Сонхва осторожно, стараясь не потревожить его, протянул руку под его шеей и запустил пальцы в волосы. Уён был очень противоречивым парнем, который любил развести драму, но, узнав его поближе, становилось ясно, что это его способ проявить внимание и даже заботу. Всё же сколько действительно дельных советов Сонхва получил от него за время их совместного проживания. А Сан? Старший посмотрел на спящего с другой стороны и мягко улыбнулся: тот забавно приоткрыл рот во сне и издавал звуки, похожие на мурлыканье кота. Сонхва втянул воздух, чтобы вновь ощутить чужой запах, терпкие и при этом родные нотки которого до сих пор оставались для парня загадкой. Как и сам Сан. Он, казалось, был противоположностью Уёна — более спокойным и замкнутым, но за этим фасадом крылась страстная натура. Только самым близким людям было известно, каким наивным и дурашливым он был на самом деле. Знал ли кто-то этих двух так, как знал Сонхва? А знали ли его так же, как знали они? Даже Юнхо и Минги, с которыми Сонхва прошёл огонь, воду и медные трубы, он не открывался так, как Уёну и Сану. Это ли не значило, что их действительно связывало нечто большее, чем просто сожительство и дружба? Сонхва пока не был уверен до конца, но сейчас испытывал к этим двоим довольно явный прилив привязанности. Наверное, стоило дать им шанс?..