__________________
Как оказалось, Лиаму не нужна была помощь в его схеме с торговыми автоматами, или «Операции: Деньги на закуску», как настойчиво называл ее новый преступный Лорд-Мудак. Каким-то образом Лиам перекупил кучу автоматов с закусками на Крейгслисте. Затем угнал грузовик Тео (снова), чтобы забрать их у какого-то убогого парня в Лас-Вегасе. Потом, чтобы компенсировать кражу грузовика Тео (снова), он привез ему брелок в виде бильярдного шара на удачу, который был крошечным, тупым и совсем не милым. Сообщив о доходах под видом частных уроков лакросса для детей и поставив перед собой нелепую моральную дилемму за эксплуатацию детей, которых даже не существовало, этот паршивец в одиночку отмыл сто гребаных тысяч за две недели. А затем предложил пропустить остаток «тайного состояния» Тео через свои машины для отмывания денег. Невероятно. Тео, конечно же, отказался. Лиам уже окунулся одним пальцем в мир теневого бизнеса, а теперь он нырял с головой в полностью беспроблемное преступное предприятие с Читос и Скитлс. Давно пора было поставить на этом точку. Тео запретил ему передавать деньги Питеру по крайней мере еще пару месяцев. Меньше всего им хотелось, чтобы Питер был еще больше впечатлен Лиамом, чем он уже был. — Хорошо, — Лиам фыркнул, прыгая на скакалке прямо посреди комнаты общежития, пот блестел на его лбу, как липкие капли меда. — Я не тороплюсь снова навестить твоих вспыльчивых друзей на «Диком Западе». Тео открыл дверь, чтобы забрать доставку китайской еды, и едва не получил удар по лицу быстро раскачивающейся скакалкой Лиама. — Мы договорились с Питером. Диаз не будет ему перечить, и он не сможет тебя тронуть, — Тео запрыгнул на стол Лиама, поставив рядом с ним контейнеры с едой. — Кроме того, ты со мной, а он всего лишь комнатная собачка. Всегда можно его убрать. Лиам все еще подпрыгивал в воздухе, когда он бросил на Тео косой взгляд. — Ну да. Не похоже, что у него есть пистолет или что-то еще, из чего он уже однажды подстрелил твою задницу. Без каламбура. Он действительно имел в виду этот каламбур, наряду с пятьюдесятью тысячами других, которые он уже сделал за эту невыносимую неделю. Заднице Тео не нужно было напоминать. Несколько дней он странно ходил, из-за чего у Тео начались судороги ног. Вдобавок ко всему, Тео выложил кругленькую сумму за починку стекол своего грузовика. Лиам внёс свою лепту, закрыв пулевые отверстия наклейками на бампере. — Правда, Данбар? Я похож на гордого отца лакросса? — Либо это, либо «РАСХЛЯБАННОЕ братство»! Поспорь со мной. И все же, в самом извращенном смысле, Диаз просто издевался над Тео, потому что мог. Это не было смертельным ударом, это была природа зверя, которую Лиам не мог понять, да и не должен был. Поэтому вместо того, чтобы объяснять, Тео подшутил над ним. — Пристрели его первым. Разве у тебя нет того же пистолета? Это вызвало еще один косой взгляд на Тео. — Нет, потому что кое-кто не доверяет мне заряженное оружие. О, опять это. — Ты должен был знать, что он пустой. Полная обойма добавляет фунт. — Точно, — усмехнулся Лиам, тяжело дыша, — Глупый я. Глаза Тео двигались вверх-вниз, следя за гиперактивными прыжками Лиама. — Не беспокойся об этом. Ты можешь одолжить Пенелопу. Скакалка Лиама остановилась. — Конечно, ты называешь свои пушки. — Ага. Ненормальная Нелли, — на законных основаниях пошутил Тео. — Она тебя не подведет. Лиам фыркнул и ухмыльнулся Тео, встряхивая мокрыми от пота волосами, закончив свою спонтанную тренировку. Он повел плечами, теперь более расслабленный, благодаря Тео — не то чтобы он пытался его успокоить. Тео освободил место за столом для Лиама, который сидел, скрестив ноги, на другом конце, между ними стояли контейнеры с едой на вынос. Лиам заказал суши, но он, маленький ублюдок, все время норовил засунуть свои палочки в жареное мясо Тео. Тот разрешил это только потому, что стащил одну из банок лакруа из мини-холодильника Лиама. С шипящей во рту газировкой Тео положил немного жареной картошки рядом с суши Лиама. Нет, Тео не делился, он просто облегчал ему задачу продолжать воровать. Большая разница. Любопытный взгляд Лиама был прикован к нему, но быстро переместился на новую порцию еды, когда Тео заметил это. Лиам прочистил горло. — Ты уже отработал свои волонтерские часы в лакроссе? Тео покачал головой, на мгновение погрузившись в страдания, потому что (без обиняков) он не был «добровольцем». — Не понимаю, почему вся команда должна заниматься твоим маленьким бойскаутским проектом, — Лиам был будущим игроком профессиональной лиги, с безупречным имиджем, фотосессиями и интервью. Не Тео, нет, спасибо. — Формирует характер. Тебе бы не помешало, — Лиам поддразнивал, говоря с чересчур набитым едой ртом, как ребенок с обезьяньими манерами, которым он и был. — Я и еще пара ребят посещаем детскую больницу. Я одеваюсь как Супермен, но у меня все еще есть мой прошлогодний костюм Бэтмена, если ты хочешь пойти со мной. Тео чуть не подавился. — Чертовски мало шансов. — Дай угадаю, — Лиам рассеянно помахал палочками для еды, — Хеллбой Рэйкен ненавидит детей. — Нет, я ненавижу детей, которые болеют и умирают, — Тео отрезал кусок курицы с излишней силой, чувствуя напряжение при одной мысли о больницах. — Переформулируй немного, — хмыкнул Лиам, размышляя. — Ты ненавидишь, когда дети болеют и умирают. Значит, это у нас общее. На лице Лиама появилась фирменная ухмылка, и глаза Тео проследили за тем, как она повисла сбоку на его губах. Язык Лиама высунулся, слизывая соус с губ, медленно прошелся по ним, оставляя их влажными… Тео отвернулся, но его глаза не ушли далеко, а лишь скользнули вниз. На Лиаме была какая-то сувенирная рубашка из древнегреческого музея, которая сама выглядела как артефакт. Ей была пара лет, выцветшая от черного до серого, потертая и немного потрепанная. Это была… одна из немногих вещей Лиама, которые Тео мог носить сам. Ключицы Лиама были открыты неровной прорехой возле выреза — оставьте Лиаму право быть как можно более обнаженным, даже будучи в рубашке, — и глаза Тео хотели проследить плавные линии его груди, но он насильно вернул их к лицу Лиама. Сердце екнуло, когда Тео увидел, что Лиам открыто пялится на него, ухмылка все еще была на его губах, но за глазами скрывалась надвигающаяся буря синего цвета. Что-то живое и изменчивое, что вспыхнуло, как только они встретились с глазами Тео, и пронеслось сквозь него, как ударная волна, превратив его нервы в живые помехи. Внезапный прилив паники охватил Тео, не зная, кто из них застигнут врасплох, но он огрызнулся: — Какого черта ты смотришь? Ухмылка Лиама только усилилась от легкого высмеивания Тео, но он перестал смотреть на Тео пристальным взглядом. — Ничего, — Лиам слегка рассмеялся, глядя на свою еду, — Ты мне просто нравишься, придурок. Слова вертелись внутри Тео, пока он пытался их осознать, вызывая странное чувство в груди, которое он не мог понять. — Я… — его голос прозвучал странно тихо. — Не говори мне такого дерьма. Лиама не смутил внезапный всплеск эмоций Тео. — Хорошо. Позволь мне перевести для тебя, «эмоционально неполноценный мудак» Рейкен. Ты мне не не нравишься. Эти слова были проще, завернутые в коробку с колючей проволокой, которую Тео мог принять, но он все еще не понимал. — Почему? Лиам пожал плечами. — Ты милый. Тео скривил губы при этом слове и вернулся к своему цыпленку. — Я не милый. — Да, это так. — Я ударил тебя по лицу четыре раза. — Я не говорил, что ты святой, — Лиам закатил глаза, как будто Тео был единственным, кто был здесь смешон. — Отрицай это сколько хочешь, но мы общаемся как друзья… и ты делал для меня вещи, которые делают друзья. На самом деле Тео отрицал это, потому что у всего была логическая причина, которая не имела никакого отношения к дружбе. Начиная с того, как он принес Лиаму фрукты, когда тот был под действием успокоительного в их общежитии, еще до того, как они познакомились как следует. Потом отнес Лиама с вечеринки и остался с ним на всю ночь. Затем втянул себя в войну Лиама в раздевалке, чтобы не дать тому навредить себе. После чего снова встретился с призраками своего прошлого, чтобы спасти Лиама от тюрьмы, и получил пулю, защищая Лиама… На самом деле, Тео отрицал это, потому что хотел, игнорируя ошеломляющую реальность, бушующую в его груди. Лиам повертел палочки между пальцами, раздумывая еще немного, прежде чем добавил: — И ты… ну, не знаю… веселый. Тео наклонил голову к Лиаму, недоумевая. — Ты ходишь с фейерверком, стреляющим из твоей задницы, 24 часа в сутки 7 дней в неделю, но считаешь меня веселым? Он что, случайно сделал Лиаму комплимент? Судя по самодовольной ухмылке, появившейся напротив него, ответ был положительным. — Я знаю, что бываю… излишним, и люди обычно не успевают за мной, — признался Лиам, как будто он не слишком гордился этим, — Но ты иногда опережаешь меня на 2 шага. Не говоря уже о твоем тайном прошлом суперзлодея. Так что это говорит о тебе, Тедди? Тео было трудно «идти в ногу» с Лиамом сейчас, особенно когда Лиам копался в его шторме дерьма из прошлого и смешивал его с настоящим цирком, поэтому Тео просто выпалил: — Ты не против не называть меня так? Прошло мгновение, пока Лиам внимательно изучал лицо Тео, заставляя его чувствовать себя странно прозрачным. — Хорошо, — Лиам звучал более задумчиво, чем ожидал Тео. Затем на его лице появилась озорная ухмылка. — Признайся, что я тебе тоже не не нравлюсь. Тео проворчал с полным ртом брокколи: — Чертова семантика выходит из-под контроля, Данбар. Лиам неубедительно хмыкнул. — Итак, ты принимаешь пули за всех своих «врагов», или я особый случай? — Ты какой-то особый случай, если думаешь, что я получил пулю из-за тебя, — Тео закатил глаза. В следующий раз, когда в них будут стрелять (а следующий раз обязательно будет), Тео обязательно позволит Лиаму взять весь огонь на себя, чтобы избавиться от еще большей боли в заднице, когда к нему пристанут по этому поводу (и от дерьмовых каламбуров). Лиам одарил Тео той же полуудивленной улыбкой и назвал его «невозможным», а затем они погрузились в относительную тишину, пока заканчивали есть. В конце концов — в общей сложности через 1 минуту — Лиаму стало не по себе, и он спрыгнул со стола, бегая на месте и запихивая в рот суши-роллы. Тео сосредоточился на еде, а не на том, что Лиам поднимает низ рубашки, чтобы вытереть пот, что мышцы скользят под кожей, когда он подпрыгивает вверх-вниз с… — Нет, сэр, Тео не сводил глаз с жареной курицы, пока не закончил. Пока он убирал свою пустую тару, Тео заметил на столе Лиама журнал, открытый на странице с кучей цифр и нацарапанных расчетов. — Я думал, ты уже закончил готовить отчетность для торговых автоматов, — Тео решил, что все эти бессистемные подсчеты были версией ведения учета Лиамом. — Операция: Деньги на закуску закрыта для бизнеса, — горестно вздохнул Лиам, вспоминая гибель своей злой империи Читос, — Но это заставило меня понять, как сильно я люблю цифры, так что теперь я изучаю биофизику. Это надрывает мне яйца, но я как в «Играх разума». Тео поднял журнал, узнав некоторые уравнения, и, судя по тому, что он смог расшифровать в куриных царапинах Лиама, сравнение с «Играми разума» было точным. — Ты прав. Это выглядит точно так же, как если бы это было сделано в середине психотического срыва, решая числа, которых не существует. Лиам, все еще бегая на месте, выхватил журнал у Тео. — Раз уж ты такой умник, — его брови сошлись в хмуром выражении, — почему бы тебе не помочь в репетиторском центре в качестве волонтерского часа. Это был лишь небольшой шаг вперед по сравнению с детской больницей. — Похоже, что у меня хватит терпения учить кучу первокурсников налево-направо? — Давай проверим, — Лиам подпрыгнул на месте перед Тео. — Если ты сможешь научить меня биофизике, то ты точно справишься с какими-то болванами-первокурсниками. В данный момент все было лучше, чем больница, даже общение с сопливыми первокурсниками, которые не отличали свою задницу от руки. Кроме того, Тео мог заниматься биофизикой во сне, неужели так трудно научить Лиама?__________________
— Теперь, когда я объяснил это еще раз, ты понял? — Да. — Ты лжешь? — Да. Лиам уже несколько часов летал по комнате, как мини-ураган. Делал случайные упражнения между уравнениями, стоял на голове, ходил на руках, как чертова обезьяна. Писал на огромной белой доске (без понятия, откуда Лиам ее украл), держа маркер в каждой руке, потому что, конечно же, Лиам был амбидекстром. Тео сохранял терпение, как бы восхищаясь этой причудливой гимнастикой мозга Лиама. Разными цветами на доске были написаны вещи, которые могли быть ключом к чему-то. Формулы были нарисованы в виде бессмысленных узоров, и казалось, что в этом нет никакой организации. Что-то вроде игровой книги Лиама по лакроссу, которую Тео все еще не мог разгадать. Лиам был в самом центре этого хаоса, с красными чернилами на подбородке и маркером, заправленным за ухо, с растрепанными волосами и внимательными глазами. Это заинтриговало Тео. Он опустил взгляд на свою собственную тетрадь. Все черное и белое, аккуратно разделенное на списки и факты, ровные ряды, буквы и цифры внутри всех строк. Все четко и аккуратно, полная противоположность свободному вихрю Лиама. Тео покачал головой, забавляясь тем, что заметил зеленые чернила на своей руке, где Лиам когда-то тоже сделал пометки. Лиам включил свою колонку и врубил Kings of Leon, как будто сейчас не была середина ночи. Затем маленький псих начал отжиматься, отнимая руки от пола, чтобы хлопать ими. Между тем, он был далеко не близок к решению уравнения. Тео поставил ногу на спину Лиама, заставляя его опускаться, пока руки не прогнулись под ним. — Уф! — лицо Лиама уткнулось в ковер. — Эм, Рэйкен? Кажется, ты принял меня за пол. — Клянусь, я засуну тебя в чертово хомячье колесо, — прорычал Тео, сдавливая его. — Смотри. Внимательнее. Лиам поднял голову, вытряхивая пух из ковра. — Это тактика репетиторства? — Конечно, если я смогу вбить тебе в голову биофизику, — язвительно предположил Тео. Лиам постучал черным полированным пальцем по губам. — Мы еще этого не пробовали. Как бы Тео ни хотелось провести несколько раундов, чтобы выпустить пар, разбалтывание их мозгов замедлило бы процесс. — Этого не будет… Локоть Лиама внезапно столкнулся с голенью Тео, резкий удар пронзил его ногу, и Тео упал, как бескостный человеческий слинки. — Ты маленький засранец! —сквозь зубы прорычал Тео на Лиама, который разразился истерикой. Тео набросился на него, держа за руки, пока не схватил Лиама за голову. Тот боролся с захватом, пытаясь перегрызть предплечье Тео, словно чертов дикий кролик, но Тео не отпускал его, пока… — Чертвозьмиблядь! — Тео быстро отпустил Лиама и тут же схватился за голень. — Черт возьми, только не снова, — простонал он, его икроножная мышца сжималась как тиски, как это часто случалось в последнее время. Лиам вопросительно посмотрел на Тео, прежде чем понял. — Серьезно? Опять судорога? — он не был впечатлен, как будто это была вина Тео, — Ты позволишь мне помочь тебе на этот раз? Тео обхватил себя руками, чтобы унять боль. — Нет, у меня все — ауч — под контролем, — хронические судороги ног, вызванные странной походкой после ранения, и без «помогающих рук» Лиама были достаточной проблемой. Закатив глаза, Лиам отодвинулся и опустился на колени на ковер. — Я же говорил тебе, — начал он свою обычную речь, пока Тео мучился на полу, став заложником надоедливой лекции, — Поскольку твоя упрямая задница не хочет идти к врачу, ты должен пить больше воды, есть больше бананов, растягиваться до и после тренировок, и тебе действительно нужно сократить потребление пива и сиг… — Ладно! — Тео уже достаточно мучился, чтобы Лиам снова читал ему закон о массовых беспорядках, — Просто сделай это. Что угодно. Тео закрыл глаза, схватил два полных кулака ковра и больно вонзился зубами в плечо, в то время как руки Лиама безжалостно впились в его мышцы. Превратившись в кипящее месиво, Тео мог только гримасничать. — БлядьБлядьБлядьБлядь, о-о. В голосе Лиама слышалась самодовольная ухмылка. — Ага… Видишь, это помогает. Тео прикусил плечо сильнее, чтобы не издать больше ни звука. Лиам положил ногу Тео себе на колени, одной рукой массируя его икры, а другой скользнул вниз к стопе, большим пальцем впился в свод и согнул пальцы Тео. Острая боль утихла, превратившись в тупую, но тело Тео все еще было напряжено. Он сжал в кулак ковер, его мышцы напрягались и сжимались при каждом вдохе. Тео заставил свою челюсть разжаться, ослабив давление зубов, пронзивших его плечо. Затем он бросил взгляд на Лиама. Это была плохая идея. Глупая ухмылка Лиама повисла на его губах, когда он наблюдал за удовлетворенной реакцией Тео, одетый в свою дурацкую футболку с историей Греции, с дурацкой дыркой на груди, с дурацкими длинными волосами, спадающими на лоб и в его дурацкие голубые глаза. Тео закрыл глаза, не в силах смотреть на Лиама, пока сильные руки перебирали его ногу. Это могло бы превратить ситуацию в нечто неловкое, но это было не так. Лиам помогал ему справиться с судорогой, поэтому Тео откинулся назад и просто позволил ему это, и именно в этот момент Тео вышел из состояния постоянного напряжения, в котором находился в последнее время. Музыка лилась из динамика, ритм пульсировал в его теле, как барабан, в голове звучали роковые голоса о горящем сексе, таком горячем, что вкус его напоминал жар. От прикосновения Лиама по позвоночнику Тео разлился поток тепла, который пропитал его ноющие нервы мягким янтарным свечением, проникая все глубже в кости. — Подожди… — голос Лиама внезапно прорезался сквозь беспорядочные мысли в сознании Тео. — Что? — Тео быстро вскинул голову и посмотрел вниз, чтобы убедиться, что там ничего нет — действительно ничего. Но глаза Лиама были устремлены вперед, когда он отпустил ногу Тео и встал. Тео наблюдал, как Лиам подошел и — честное слово — перевернул доску вверх ногами, открыл маркер и начал решать уравнения… правильно. Лиам праздновал, вскидывая кулак каждый раз, когда сверялся с Тео и получал правильный ответ. — Ты чертов чудотворец, Рэйкен. Тем временем Тео рухнул на спину, думая, что именно ему сейчас нужен репетитор, чтобы понять эту загадочную, не поддающуюся логике, бросающую вызов науке, долбаную загадку, которой был Лиам Данбар. Тео устало провел рукой по лицу. — Разве ты не специализируешься на истории? — Истории и образовании. Двойная специализация, — Лиам торопливо щелкнул пальцами в знак подчеркивания. — Так почему ты ходишь на занятия по биофизике? — опять Лиамитье. — Я не хожу. Я просто хотел, чтобы ты меня научил. — Скажи мне, что ты шутишь, — Тео был невозмутим. — Скажи, что я не просто не спал с тобой до четырех утра, чтобы… удовлетворить твое любопытство. — Ага, — Лиам с гордостью подчеркнул букву «А», — И чтобы доказать, что ты можешь быть репетитором… — У тебя не может быть другого любопытства? — Тео медленно поднялся на ноги, его гнев начал разгораться после нескольких часов терпения, — Например, шашки? Или рисование пальцами? Или что-нибудь еще, кроме биофизики, блядь? Лиам отмахнулся от него с легким высокомерием, которое еще больше взбесило Тео. — Не волнуйся. Я верну тебе за урок. Помогу с твоими дерьмовыми бросками в лакроссе. Тео собирался убить его. Лиам инстинктивно отпрыгнул в сторону, когда Тео бросился на него, и вместо этого врезался в доску. — Я научу тебя играть на гитаре! — Лиам пытался рассуждать, когда Тео побежал за ним, — Я могу показать тебе, как отбирать ключи от Теслы у парней из братства! — заманчиво, но Тео снова бросился на Лиама, и в этот раз получил подушкой по лицу. — Ты можешь занять половину места в мини-холодильнике! Слишком поздно для уговоров. Тео гонялся за Лиамом по комнате, как ищейка, поймавшая запах, пока Лиам не нырнул под кровать, пиная и кусая пальцы Тео, когда тот пытался его вытащить. — Ах ты, маленький засранец! — Тео потянулся вниз и обхватил Лиама руками за лодыжки, вытаскивая его за ноги. Лиам царапал ковер, пытаясь вырваться. — Я научу тебя нарезать клубнику, которая тебе нравится! Тео поставил свои убийственные мысли на паузу и перевернул Лиама на спину, лицом к нему. — Глупые сердца? — Глупые сердца, — подтвердил Лиам, озадаченный тем, что Тео действительно рассматривает это предложение. — Договорились, — возможно, Тео слишком устал, чтобы принимать решения. Они пожали друг другу руки, и Тео ухватился за ладонь Лиама, чтобы подтянуть его к себе. Затем толкнул его на кровать, не оставляя места для спора, и Лиам понял: пора, блядь, спать. Тео упал на свою постель, измотанный часами бессмысленных цифр и абсурдным существованием своего соседа по комнате.__________________
Находиться в квартире Мейсона и Кори, наедине с Мейсоном Хьюиттом, не совсем против своей воли, было последним местом, где Тео когда-либо ожидал оказаться. Вернее, одним из последних, но по закону он не мог сказать об этом подробнее. Мейсон специализировался на какой-то более причудливой версии биологии, поэтому у них было несколько пересекающихся занятий, но они успешно избегали друг друга весь семестр. До сих пор, пока их не объединили в пару для проекта (против воли Тео). Поначалу они бросали недоверчивые взгляды всякий раз, когда у другого что-то получалось, и дважды проверяли — кхм, Мейсон трижды проверял — работу другого. В конце концов, между ними установилось неохотное доверие, и они перестали тратить время на перекрестные допросы друг друга. По странному стечению обстоятельств, они эффективно работали вместе и довольно быстро закончили работу. Именно поэтому Тео сейчас как бы задерживался на некоторое время после и — осмелился бы он это сказать? Нет. Невозможно. Тео не тусовался с Мейсоном Хьюиттом. Они сидели за столом Мейсона, пили какие-то дурацкие напитки из дико сложного на вид прибора в безумно, смехотворно роскошной квартире Мейсона. Это было самое красивое здание в кампусе, президентский пентхаус по сравнению с общежитием Тео, но таковы были карты для стипендиальных халявщиков. Итак, Тео потягивал холодный прессованный манго-гибискус — что бы это, черт возьми, ни было — и не тусовался с Мейсоном. Вместо этого он тайно засунул один из комиксов Лиама в свой учебник по химии. Тео украл его не потому, что интересовался фетишем Лиама на супергероев, а потому, что хотел посмотреть, из-за чего весь сыр-бор. Признаться, было забавно вычленять вопиющие научные неточности: черт возьми, он официально был хуже, чем тупица из комиксов. — Мне все равно, что ты притворяешься, что у тебя нет комикса Лиама, но будь с ним осторожен, — Мейсон закатил глаза, — Это похоже на его драгоценное издание Майлза Моралеса. Он покалечит тебя и будет носить твои яйца на шее в маленьком мешочке… И это заденет его чувства. Было сказано многое, но Тео решил опровергнуть лишь: — Мне плевать на чувства Лиама. — О? — Мейсон моргнул, как будто внезапно потерял половину чувств. — Тогда объясни всю эту историю с не разлей водой. Тео вопросительно поднял брови. — Вы двое похожи на родственные, беспокойные души. Всегда вместе, со своими секретами, таинственные, возможно, занимающиеся незаконной деятельностью, о которой я не хочу знать. Тео знал, что Лиам ничего не говорил о… ни о чем. Конечно, у них были секреты, но у каких партнеров по преступлению их нет? Те вещи, о которых знал Мейсон, например, слизывание текилы (это был просто вызов), или величественный жест Тео, нарядившегося в костюм феи, когда Лиам проиграл пари (больная идея Мейсона, спасибо, кстати), Тео мог бы объяснить… позже. Вместо этого он сказал: — Соседи по комнате. — Друзья? — Соседи по комнате. Мейсон медленно кивнул. — Понятно… Это глубже, чем я хочу лезть. Тео уже собирался ответить, когда раздался звонок в дверь. Мейсон встал, чтобы ответить, проверив приложение Ring на своем телефоне. — Это Лиам… В костюме Супермена. Тео захлопнул учебник с комиксом посередине. — Запри дверь и окна. Мейсон бросил на Тео недоуменный взгляд и все равно открыл дверь. — Кори уже в больнице и ждет тебя, Ли. Лиам ворвался внутрь, надев свой необычный красно-синий спандекс. — Один из парней сбежал, и мне нужен Бэтмен, — его взгляд, конечно же, остановился на Тео. Почему это всегда был Тео? — Почему ты никогда не просишь Мейсона поиграть с тобой в переодевание? — простонал Тео, не обращая внимания на перспективу дерьмовых больниц и любых других действий Лиамитья. Лиам поправил свой плащ (да, свой плащ). — Без обид, Мейсон, я люблю тебя, приятель, но у Тео пресс лучше для костюма. Тео в недоумении уставился на Мейсона, который поднял руки. — Какие обиды. Ты знаешь, как я отношусь к 8 кубикам. Они кивнули в каком-то странном согласии, и Тео предупредил: — Следующий, кто скажет что-нибудь о моем прессе, будет оттирать свое лицо от стен. Лиам, как обычно, проигнорировал угрозу. — Сделай мне приятное, Двадцать Два. — Нет. — Это будет засчитано за твою волонтерскую работу. — Ответ по-прежнему отрицательный. Вздохнув, Лиам сдался — подозрительно не похоже на него — и повернулся, чтобы уйти. Мейсон закрыл дверь и вернулся за стол, бросив на Тео неодобрительный взгляд, но Тео было все равно. На этот раз он был настроен серьезно, он не собирается втягиваться в торнадо хаоса Лиама, ни за что, он отказался. Три. Два. Один. — Мне нужно идти… эээ… СделатьЧто-тоОченьВажное, — Тео споткнулся на полуслове, быстро собирая свои вещи. Мейсон многозначительно посмотрел на него. — Ты собираешься помочь ему, не так ли? Вместо ответа Тео показал ему средний палец и выскочил за дверь. Лиам не успел уйти далеко. Прислонившись к стене у входа в квартиру, в своем костюме Супермена, он ухмылялся так, словно просто ждал, когда Тео уступит. Молодец, Рэйкен, рекордное время. Лиам тоже заработал средний палец. — Любой повод, чтобы нарядить меня в трико, а? — На этот раз оно хотя бы чёрное, да? — Пошел ты, Данбар.__________________
Было много вещей, которые Тео ненавидел, но на данный момент список был следующим: Больницы Гребаный спандекс Бэтмена, засунутый ему в задницу. Бретт Талбот в костюме Тора. Теперь «бог» подонков целенаправленно подталкивал Тео своим дурацким молотком всякий раз, когда они входили в палату очередного больного ребенка. Обычно Тео справлялся с ним, но это едкое место серьезно мешало ему соображать. И дело было не только в плотном латексе и резиновой тунике проклятого костюма Летучей мыши, от которого у него вспотели ладони. Это был резкий запах чистящих средств, слепящий белый свет и холодный кафельный пол. Это был непрекращающийся писк мониторов. Вокруг него бились механические, безжизненные сердца, как бомбы замедленного действия. Это были аппараты, подключенные к маленькой девочке, в палате которой они находились. Жужжащие звуки, трубки и провода, перемещающиеся вокруг, когда она радостно приветствовала Кори, одетого в костюм Человека-паука. Потом Лиама, затем Бретта и, наконец, Тео. Она потянулась к «Бэтмену» и обняла его. Тео вздрогнул от ее холодного прикосновения, не желая быть мудаком, но в животе у него тошнотворно заурчало. Как только они вышли из ее комнаты, Тео проскользнул в ванную. Он сорвал маску и поспешно побрызгал водой на лицо, пытаясь взять себя в руки. Он пытался сдержать внезапный ужас, нахлынувший на его ребра, прежде чем тот заглушит все его органы и завладеет им. Тео терял себя, поэтому считал вслух, задыхаясь и хрипя, вода стекала по его носу на подбородок, но это не давало ему полностью уйти под воду. Он ухватился за края раковины, сосредоточился на дыхании, пока сердце не перестало барабанить в ушах, и он вновь обрел хоть какое-то самообладание. Боже, Тео чертовски ненавидел больницы. — Поторапливайся, Эскобар, — Бретт распахнул дверь уборной, и Тео быстро отпустил раковину, — Лиам сказал, что ты не получишь похвалы за безделье. Тео схватил свою маску с дурацкими заостренными ушами и надел ее обратно. — Иди нахуй, — Тео толкнул Бретта на выходе, надеясь, что выглядит не так жалко, как чувствует себя.__________________
Тео удавалось держать себя в руках, посещая комнаты детей, которые были слишком больны, чтобы собираться в игровой зоне. Он видел, как Кори показывал маленькому мальчику в инвалидном кресле свои веб-шутеры, которые разработал Мейсон, а Бретт привлек внимание многих мам, учитывая, что он был шестифутовым классическим блондинистым придурком (теперь с комплексом «Бога Грома»). Лиам развлекал детей, позволяя им играть с его плащом, катая их на спине, рассказывая истории, словно сошедшие со страниц комиксов, и они стекались к нему, как к солнцу. Тео тихонько держался в стороне. Все-таки Бэтмен был больше похож на задумчивую ночную сову. Когда Лиам заметил отсутствие его участия, он поманил его к себе. Тео замялся, не желая принимать участие, но и не хотел рисковать, что Лиам не засчитает ему часы работы. Лиам продолжал рассказывать достойную блокбастера историю о героях, монстрах и, возможно, оборотне или двух, Тео не был уверен. Он почти ничего не слышал, сосредоточившись на сохранении спокойствия. — …И Бэтмен появился в тени ночи, чтобы спасти одинокого волка. Головы всех ребят внезапно повернулись к Тео, и он застыл, глядя на Лиама расширенными от паники глазами. — Просто скажи что-нибудь в стиле Бэтмена, — прошептал Лиам, подстегивая Тео прекратить затягивать представление. Тео изобразил свой лучший образ единственной версии Бэтмена, которую он видел давным-давно, понизил голос и выдавил: — Приготовьтесь… к смерти. Несколько детей и их матери ахнули, а Бретт громко захихикал, и Тео очень болезненно осознал, что он только что сказал группе смертельно больных детей. — Ладно, дети, — нервно усмехнулся Лиам, — Бэтмену пора уходить. Готэм сам себя не защитит. Он бросил на Тео пристальный взгляд, и сообщение было громким и ясным, так что Тео пошел к выходу.__________________
Реликвия. В последнее время Тео все чаще оказывался там, потягивая из коричневых бутылок, оценивая выбор музыкального автомата, хмурясь от иронии, что он отлично вписался в самую дерьмовую закусочную в Бейкон-Хиллс. Возможно, именно поэтому Лиам привел его сюда в первый раз: ничего, кроме самых дерьмовых бургеров для самого дерьмового человека, которого он знал. Тео подозвал бармена — близнеца из расхлябанного братства, понятия не имея, какого именно, — и попросил еще пива, уже второго по счету, и все еще не снявшего напряжение, его рука жалко тряслась вокруг бутылки. Студент-психолог мог бы сейчас написать о Тео целую диссертацию, констатируя очевидное: ему не следовало идти в больницу. Они всегда вызывали у него раздражение и напоминали о Таре. Учитывая то, что в последнее время его рассудок пошатнулся, это было последнее место, где ему следовало быть. Почему он вообще туда пошел? Правильно, из-за Лиама. Лиама, который мог бы носить свой костюм супергероя под всей своей одеждой, потому что именно так он и поступал. Вел команду по лакроссу, подбадривал больных детей, парил над обрывом La Bête, спасал день с помощью торговых автоматов, приходил на помощь Тео, когда тот не мог справиться с кошмаром. Тео должен был знать, Лиам сам это сказал, что он был злодеем. Нет ничего удивительного в том, что Тео испортил день. — Серьезно? Трейс была права. Скажи или даже подумай о Чудо-мальчике, и он появится. — Рано начал, да? — ехидно заметил Лиам, запрыгивая на табурет рядом с Тео. К счастью, они оба сбросили свои костюмы, так что это не была шутка в стиле «заходят как-то в бар». — Неа. Уже «половина иди нахуй». Так что, как раз вовремя, — криво усмехнулся Тео, допивая остатки из бутылки. Близнец из расхлябанного братства поставил перед Тео второе пиво, но Лиам быстро отобрал его, и Тео сжал кулак, чтобы он не дрожал. Взгляд Лиама отразил его собственный. — Я понял, — еще одна лекция. — Мы из разных слоев общества. Это я вызвался помочь во время специальной олимпиады в школе, а ты издевался над детьми-инвалидами. Ладно. Но смертельно больные дети, Тео? — Чт… Я никогда не издевался над детьми-инвалидами, и я не пытался выкинуть какой-нибудь трюк, — Тео зашипел, проводя трясущейся, взволнованной рукой по волосам. — Слушай, я просто, блядь, ненавижу больницы, ясно? Лиам отпрянул назад, его рот сформировал небольшое «О». Тео еще больше напрягся под взглядом Лиама, стараясь держать руки ровными, а дыхание нормальным, стараясь не чувствовать себя таким… обнаженным. Он ослабел под этим давлением, в ушах звенело от звона бокалов и скрежета металла о тарелки, кожа покрылась мурашками от помех музыкального автомата. — Ты выглядишь… — Лиам говорил осторожно, озабоченность вытравилась в линии между его бровями, — Тео, ты боишься? В глазах Лиама мелькнуло беспокойство в поисках ответа, и Тео замкнулся в себе. — Я в порядке. Лиам прикусил губу, неуверенный. — Это потому, что я сказал тебе, что не ненавижу тебя? Потому что я могу вернуться к ненависти к тебе… — Я сказал, что я в порядке, — слова Тео прорезались сквозь все, что говорил Лиам, несмотря на колеблющуюся решимость его голоса, — Верни мне мое пиво. Выражение лица Лиама ожесточилось, и он открутил крышку с помощью кольца. — Давай. Выпей еще, — он с горечью подвинул бутылку к Тео. — Думаю, я сам разберусь с делами. На сегодняшний вечер у них было запланировано «наказание»: придурок-младшекурсник нахамил первокурснице. Возможно, было бы лучше, если бы Лиам справился с этим сам, но Тео нужно было снять напряжение, наконец-то отыграться на каком-нибудь ублюдке, который этого заслуживал, ему нужно было самое худшее. Тео трещал по швам. Яд его прошлого просачивался в его настоящее, бремя цепей Питера, преследующие воспоминания о Таре, давление слишком многих чувств, которые он пытался похоронить, затаившиеся мысли об отце. Груз всего навалился на него, как камни, и нужен был всего лишь еще один, чтобы раздавить его, и Тео жаждал этого камня. Проклятье, он жаждал освобождения. Ему нужно было вырезать яд, нажать на курок, разрушить поверхность, бросить бомбу, разжечь огонь и вызвать наводнение. Тео оставил пиво в баре. — Я, блядь, умею вести дела.__________________
Темные тучи поглотили ночь, как черная дыра, заглушив звезды в пустоте теней. Небесные шлюзы прорвались, дождь обрушился на землю тяжелым бисером, освещенный рассеянным лунным светом. Это была не сыворотка небесных потоков, а яростный ливень. Тео стоял под бьющими струями дождя, кончики его пальцев гудели от бури, бушевавшей вокруг него, а руки дрожали от нарастающего предвкушения. Гром волнами прокатывался по воздуху, подхватывая Тео, разгоняя бурю внутри него, пока она не стала вязкой и живой, высвобождая то, что он так старался сдержать. — Может, мне стоит взяться за это? — глаза Лиама нервно метались между Тео и футбольным полем. Они ждали гостя часа, который рассчитывал встретить молодую девушку, ночью, посреди ливня. Тео уже знал, чем закончится эта история. На этот раз он собирался написать новую концовку. Он собирался спасти ее, и не было силы, способной остановить его. — Это начальный уровень, — капли дождя стекали по лицу Лиама, когда он подошел к Тео, — Он новичок, не нужно многого, чтобы напугать его. Тео откинул намокшие пряди волос со лба. — Оставайся там, в своей башне из слоновой кости. На земле грязно. Мерзкая, грязная земля и все низменные вещи, испачканные ее лапами. Не важно, как далеко, не важно, как высоко, не важно, сколько молитв шепталось в темноте, даже новая кожа уже была заклеймена и запятнана грязью. Земля принадлежала Тео задолго до того, как Лиам решил спуститься и поиграть. Эта земля принадлежала Тео, она была его постелью много ночей, когда им приходилось спасаться от войны в доме его отца. Это низкое место, куда ничто доброе и благочестивое не могло добраться. Эта выжженная земля, которая породила его семью и поглотила ее целиком. Это был его комфорт и ужас. Его безопасность и поле битвы. Его клетка и его дом. Она владела им, а он владел ею. Голос Лиама звучал глухо, Тео слышал только, как окопы зовут его. Они открылись, и она была там, ждала его, нуждалась в нем, приветствовала его возвращение, и Тео проклял бы весь мир, чтобы добраться до нее. Молнии вспыхивали и усиливались, каждый зазубренный разряд бил прямо в его сердце. Они питали его неустойчивое ядро, пока он не превратился в ходячий, дышащий, живой ад на земле. Весь его ужас, его страх, его паника, его потери, его гнев, его сомнения, его ложь, его правда, каждая унция всего, чем он был, вплоть до его холодных озлобленных костей, секретов, похороненных под его ребрами, кишек с черной кровью, его измученной гребаной души, превратилась в ненависть. Тео пробирался по грязи, дождь и мокрая одежда тяготили его, как цепи. Его глаза были широко открыты, но взгляд был устремлен на что-то одно. К нему. К его жадным рукам, берущим, берущим и берущим то, что они хотели от нее, к лицу монстра, которое было последним, которое она когда-либо увидит, к его недостойному телу, крадущему ее, к его жалкой жизни, ставшей концом ее. Тео не чувствовал своих рук, он видел, как разжимаются его кулаки, но ничего не чувствовал. — Я знаю, что ты сделал с Тарой. Жестокие удары по плоти и костям, снова и снова, но он ничего не чувствовал. — Ты убил ее. Он не мог говорить, но слышал свой голос, грубый и дикий, не человеческий, больше не принадлежащий ему. — Ты оставил ее там, как мусор. Дождь превратился в кровь, буря разбушевалась, ярость породила гнев самой жестокой рукой. — Как будто она была гребаным ничтожеством. Сердце гулко билось в ушах, но он не был живым, он не был человеком, он не был ничем, кроме ненависти. — Будь ты проклят, она была для меня всем, а ты забрал ее. Какая-то сила потянула его назад, вены задушили его мысли, его разум врезался в тело, в разрушительном столкновении, проваливаясь в вечную черноту.__________________
Первое, что почувствовал Тео, был страх. Затем холодная, промокшая от дождя трава под ним, земля, плачущая грязью. Потом он услышал раскаты грома, увидел молнию, рвущуюся в небо, а затем вспышку кожи, омытой дождем, дикие каштановые волосы и безумные голубые глаза. В панике Тео вскинул руки, потянулся к Лиаму, ухватился за переднюю часть его рубашки, чтобы зацепиться, и притянул его ближе, рядом с собой на землю. — Все в порядке, Тео, — Лиам был так близко, его руки лежали на скрученных кулаках Тео, но он звучал так далеко. — Просто дыши, пожалуйста, просто дыши. Тео пытался, его грудь напрягалась от усилий, он чувствовал, как его разум распадается на части. — Он… он накачал ее наркотиками, — все это было там, и он отчаянно пытался собрать все воедино. — Взял то, что хотел, и оставил ее там, — Тео мог видеть это, он мог видеть ее лежащей там. — Рядом с блядь… чертовым мусорным контейнером. Лиам что-то говорил, или это был голос Тео? Он не мог удержать свои мысли внутри, но его рот не мог сформировать слова. Его разум плавал в небытии, пытаясь ухватиться за любое воспоминание, путая то, что было сейчас, и то, что было тогда. Тео чувствовал это. Леденящий холод той ночи. Он мог слышать его. Друзья Тары говорили, что не видели ее. Когда Тео заявил о ее пропаже в полицию кампуса, они сказали, что не будут ее искать, что она, вероятно, просто осталась где-то на ночь. Он помнил это. Чувствовал себя беспомощным, злым, молодым и испуганным. — Это было переохлаждение, оно… оно убило ее мозг, — Тео задохнулся, его голос был так далеко, так далеко. — Шесть долбаных дней… она была в коме, — Тео мог видеть ее. Это больше не была его сестра, просто вещь, в которую закачан воздух. Он чувствовал ее бескровную, безжизненную кожу, такую холодную, что она обжигала. — Мой отец не… когда они выдернули из розетки… Блядь, мне было 16 лет… Я был только… — мысли Тео внезапно закружились, убегая перед мыслью об отце, хватаясь за воспоминания о поднятых кулаках, разбитых окнах и сломанных костях, криках и угрозах, пахнущих спиртным. — Мой отец. Тео судорожно искал что-то, за что можно было бы ухватиться, что-то, что могло бы вытащить его назад, прежде чем он будет проглочен целиком, и это что-то нашлось. Лиам обнимал его лицо, его руки держали Тео близко, пока тот говорил, слова терялись в тумане, его глаза были умоляющими и испуганными. — Он… Лиам… он убьет тебя, — Тео смутно осознавал, что по его щекам течет не дождь, а горячие слезы, окрашивающие его кожу. Он снова и снова закрывал глаза, пока перед ним не появилось лицо Лиама. Вспышка молнии, голубые глаза, прорезающие темноту. — Если он поймает меня снова… сказал… он убьет нас. Голос Тео застрял в горле, он задыхался, его руки судорожно хватались за грудь, пытаясь найти дыхательный путь, освобождение, даже если это означало разорвать себя. Лиам что-то кричал, и его руки обхватили руки Тео, не давая тому царапать грудь, притягивая его ближе, но Тео чувствовал, как он ускользает все дальше и дальше, пока снова не превратился в ничто.__________________
Тео собирал себя по кусочкам, разбирая обломки осколков и черепков, в которые он превратился. Он был весь в острых углах и зазубринах, но в его руках было что-то мягкое. Его сердцебиение замедлилось, кровь свернулась, но он был теплым. Он был исчерпан, как дымящийся ствол пистолета после того, как пуля покинула патронник, но он был жив. — Спокойно… Ты в безопасности. Нежный голос был так близко, что Тео почувствовал его прикосновение к своей коже. — Что… — медленно моргнув несколько раз, Тео увидел, что он снова в своем общежитии, свернувшись калачиком на полу, завернувшись в тяжелое одеяло и прижав подушку к щеке. Нежный голос принадлежал Лиаму, сидящему напротив него на ковре. Тео посмотрел вниз и увидел, что мягкое ощущение — это его собственные руки, отчаянно цепляющиеся за руки Лиама, как за спасательный круг. — Что, черт возьми, ты делаешь? — у Тео перехватило горло, когда он прохрипел: — Слезь с меня. Неуверенными движениями Тео пополз по полу, пока не уперся спиной в кровать. — Успокойся, ладно? Ты бы не отпустил меня, — Лиам поднял руки, жестом показывая Тео, чтобы тот расслабился. — Я помогал тебе успокоиться. Я думаю… Тео, ты отключился. В голове Тео промелькнули обрывки воспоминаний: футбольное поле, Лиам ведет его обратно в здание, Лиам бросает ему чистую одежду, его руки не дают Лиаму отойти слишком далеко, умоляя остаться. — Ты помнишь, что произошло? — Лиам уступил Тео место и сел на пол. Тео провел нетвердой рукой по волосам, все еще мокрым от дождя. — Да, я помню, — Тео занял оборонительную позицию, вбивая клин между ними. — Я выпустил пар на какого-то придурка. Получил то, что заслужил. И что? Лиам долго смотрел на него, мысли явно крутились в его глазах. — Нет, Тео… Там никого не было, — он замялся, в его голосе прозвучала настороженность, он ступал осторожно. — Ты говорил что-то о своем отце и… и о том, что случилось с твоей сестрой. Ты думал, что он был там, тот, кто… В голове Тео пронеслись далекие образы — не воспоминания, просто смутные, размытые картины, которые он никак не мог уловить. Его глаза бесцельно метались по сторонам, пытаясь найти их. Вспышки его и Лиама на поле. Только они двое. Тео сглотнул, сдерживая комок, образовавшийся в груди, и понял, что они были одни. Все это казалось таким реальным, как один из его кошмаров, но он не спал. — Тео, я думаю… Может, тебе стоит поговорить с кем-нибудь. С психологом или кем-то еще, — Лиам тщательно подбирал слова, подтянув колени к груди и обхватив их руками. — Слушай, я понимаю. У меня есть… есть дерьмо, как и у тебя. Он посмотрел на свои руки, теребя кольцо, а затем снова на Тео. — Я просто… Я знаю, каково это, ясно? И я видел людей, которые занимаются этим, как профессионалы. Я знаю, ты, наверное, думаешь, что это чушь, но это помогает. Лиам смотрел на него так пристально, в его глазах плескалась озабоченность, вытравленная в бровях и легкой хмурости. Тео ненавидел это. Каждый слой его кожи был содран, вплоть до сырых, оголенных нервов, и, Боже, Тео нуждался в том, чтобы они вернулись внутрь. Ему нужно было починить свою плоть, сшить ее и сжечь в лоскутные шрамы, прежде чем он разорвется и выпустит свои кишки. Пока Лиам не заметил всю эту кровь на полу, от сердца, разорвавшегося на куски на его рукаве. — Нет. Ты не знаешь, — Тео позволил своему гневу тлеть внутри него, раскаляя и обжигая его кожу, делая его снова целым. — Ты родился с серебряной ложкой во рту. Ты не знаешь, каково это — не иметь выбора. Делать то, что ты должен делать. Яростный укус слов Тео впился когтями в его горло, когда он выстрелил ими в Лиама. — Чтобы что-то сломало тебя и оставило все эти гребаные кусочки тебе. Ты даже не представляешь, каково это. Тео был обоюдоострым лезвием, чувствуя, как каждый его удар по Лиаму режет его самого, разрывая на части, пытаясь собрать себя обратно. — Все мое дерьмо, я не могу просто проглотить таблетку, чтобы оно исчезло. Я не могу нанять какого-нибудь психиатра, чтобы он выслушал мое нытье о моей поганой жизни и как-то все исправил. Плеть за плетью. — Я не могу это исправить. Конечность за конечностью. — Я не могу сделать так, чтобы это прошло. Кость за костью. — Не каждому дано плыть по течению жизни, как счастливому Лиаму, мать его, Данбару. Тео разбил себя на куски. — Я не такой, как ты. Я совсем не такой, как ты. Неважно, как сильно он отчаянно хотел быть таким. Неважно, сколько раз он отрицал это. Как бы он ни старался быть в порядке. Лиам едва вздрогнул, когда Тео вырвал из него недостающий фунт плоти, и устало провел пальцами по мокрым волосам. — Я просто пытаюсь быть твоим другом, Тео, потому что я думаю, что ты действительно нуждаешься в нем сейчас. Почему-то эти слова резанули глубже, чем если бы Лиам просто набросился на него в ответ. У Тео перехватило дыхание, и он почувствовал, что на полу между ними лежит одеяло, которым Лиам укутывал его раньше. Подушка, которую Лиам подложил ему под голову, чтобы его лицо не терлось о ковер. Груда грязной одежды в углу, которую Лиам заставил его снять, чтобы он перестал дрожать. Воспоминание о том, как Лиам лежал рядом с ним, пытаясь успокоить его. Сердце Тео истекало кровью, пока Лиам вонзал самые нежные кинжалы в его впалую грудь. — Но я не собираюсь быть твоей грушей для битья, так что если ты хочешь разбираться со своим дерьмом сам, хорошо, — челюсть Лиама дрогнула, его глаза стали жесткими, но сочувственными. — Но… если ты хочешь, чтобы я тебе помог, то ты должен мне это позволить. Часть Тео хотела этого. Возможно, эгоистично, он хотел ослабить бдительность. Позволить Лиаму попытаться найти путь внутрь его стен, как будто это было безопасно. Как будто Тео не готов был просто вгрызться в стену и оттолкнуть все, что осмелится приблизиться к нему. Позволить Лиаму убедить его, что он не сокрушает все, что находится в пределах его досягаемости. — Тебе не нужно выталкивать меня, Тео. Долбанная часть Тео хотела в это верить. — Я никогда не хотел тебя впускать. Черт бы его побрал, Тео хотел верить, что он не покрыт шипами и не разорвет Лиама в клочья. — Мы не друзья, — Тео надавил, он вырвался, нанес последний и самый низкий удар, потому что именно так Тео и поступал. — Мы застряли друг с другом, вот и все, пока не закончится этот гребаный адский семестр. Ярко-синий цвет глаз Лиама потускнел до сумерек, а его лицо ушло в тень. Он не был зол, он не был расстроен, он не был ничем. Как будто Тео наконец-то проскользнул между его ребер и выжал из него жизнь, как он делал со всеми, кто подходил слишком близко. — Ну, тебе не придется долго страдать. Почему-то казалось, что Лиам вогнал последний нож обратно в Тео, выкручивая лезвие, пока кровь тихо проливалась на пол между ними.