Inglorious Roommates

      Это не было ложью.       Как в средней школе, когда он спросил Мейсона «просто для исследования», откуда тот узнал, что его привлекают парни, а не потому что он би-любопытен… или когда он сказал маме, что это точно не его мяч для лакросса лежал в разбитом стекле внутри новенькой машины… или когда он сказал отцу в отделении неотложной помощи, что его брекеты застряли в молнии другого мальчика, потому что они упали в раздевалке, или когда…       Неважно, главное, что это не было похоже ни на что из этого.       Это также не было ложью через умолчание.       Например, как когда Тео сказал, что игнорирует большинство снэпчатов Лиама, потому что — представьте себе лучшую имитацию Лиамом непристойно грубого голоса Тео, который звучит как постоянный поток жидкого секса, льющийся из его глупых губ — «Каждый раз, когда я вижу твое лицо, это против моей воли, Данбар, держи свои глупые селфи при себе.»       Между тем, Тео не знал, что Лиам мог видеть, когда он делал скриншот каждого из этих «глупых селфи», и Лиам с радостью унесет эту информацию в свою гребаную могилу. Вот то было ложью через умолчание.       Это же… Лиам собирался рассказать Тео, так что это была временная ложь. Ее можно свести к элементарной алгебре, и все это в конце концов само себя аннулирует, верно?       …       Верно?       Ох, Лиам был таким дерьмом в математике.       Он планировал рассказать Тео, но не то чтобы это было легким решением или что у него было слишком много возможностей. Когда Тео избегал его большую часть двух недель, а потом вся эта хрень с импульсивным расстройством личности, стресс от всего этого, как роящиеся пчелы под его кожей, злые и ползающие друг по другу, чтобы выбраться наружу.       Возможно, он мог бы сказать что-нибудь на батуте, где они непринужденно делились самыми горькими истинами между обычными ударами по мячу. Но в тот момент, когда они делились доверием, таким же ровным, как поток крови между ними, как Лиам мог заставить себя испортить вены, которые Тео открыл ему?       Он не мог, поэтому проглотил ложь, застрявшую и жалящую в горле, его рот был похож на бешеный улей, грозящий вырваться и сожрать его до костей.       — Ты хочешь умереть еще до того, как мы вернемся в общежитие? — Тео отмахнулся от руки Лиама, — Прекрати это.       Хотя отвлекать Тео от вождения было, наверное, не в его интересах, Лиам ничего не мог с собой поделать.       — Нет, ты же не убьешь меня на нашем первом свидании, правда? — он усмехнулся, порез в уголке рта немного побаливал от воспоминаний о губах Тео. Он потянулся через консоль, дразня Тео и натягивая порванную ткань на живот, расширяя дыру в свитере некачественной заплаткой с бабочкой — остатком недолговечного увлечения Лиама вышиванием, на кладбище увлечений, которые потерпели неудачу после одной вспышки гнева.       Тео, казалось, на мгновение перестал бороться с Лиамом, схватившись за руль.        — Это не… так, — его голос звучал немного натянуто, и Лиам предположил, что это связано с определенной теснотой в его джинсах и тем, как близко к ним была рука Лиама, что костяшки его пальцев задевали живот Тео, где они были засунуты внутрь порванного свитера.       — Так ты намекаешь на то, что у нас были свидания до этого? — пресс Тео напрягся, когда Лиам снова коснулся его. — Или что мы собираемся пойти на настоящее свидание в будущем?       Тео подавил улыбку, привычку, которую Лиам одновременно обожал и ненавидел.        — Действительно гладко, Данбар. Я говорю, что не знаю, считается ли это свиданием.       Лиам выпрямился на пассажирском сиденье, пытаясь получше разглядеть Тео и уловив, как он слегка сдвинулся, демонстративно не сводя глаз с дороги. Тео никогда не отличался индивидуальностью, только слабые нюансы, которые иногда проскальзывали, но не так, как если бы он долбил кирпичную стену или рубил сталь.       Тео был замысловатым, как взлом замка.       Так уж случилось, что для Лиама не было ничего более захватывающего, чем проникнуть внутрь и найти то, что было достаточно ценным, чтобы держать за замком. Каким-то образом эти украденные проблески Тео казались более ценными, чем все, что Лиам когда-либо брал раньше.       Итак, Тео любит черно-белые списки и суровые факты, верно? Что ж, как выяснил Лиам, так оно и есть.       Холодная жесткая правда о Тео Рэйкене: ○ Во-первых, этот чувак живет в состоянии глубочайшего отрицания. ○ Во-вторых, его большая родинка на щеке сморщивается, как нос кролика, когда он смеется. ○ В-третьих, эти глаза крутого парня буквально сверкают, когда он улыбается. ○ В-четвертых, если бы он когда-нибудь увидел этот список, он бы отрицал и второе, и третье. ○ И, наконец, для Лиама, он вовсе не такой уж холодный и жесткий.       Кроме того, просто для прикола, рисование на карнавале было первой вещью, в которой Тео был хорош, и которая, кажется, ему действительно нравилась, но он никогда бы не признался в этом, опять же ссылаясь на глубочайшее состояние отрицания в номере один.       В данный момент то, как он наклонил подбородок, чтобы волосы упали ему на лицо, пытаясь спрятаться от внимания Лиама, было всем необходимым откровением.       — То есть, ты не знаешь, считается ли это свиданием, потому что ты никогда не был на…       — Черт, я забыл отдать это, — сменил тему Тео, незаметно, как клюшка для лакросса в заднице, потянувшись к рулю, чтобы выудить что-то из кармана, — Вот.       Он вытащил руку Лиама из своего свитера, переместив ее на консоль, но Лиам недолго горевал о потере. Рука Тео потянулась к нему, вытаскивая его кольцо, которое Тео, очевидно, хранил весь день.       Лиам завороженно смотрел, как, не глядя, Тео ощупывает его пальцы и надевает кольцо на мизинец, не отрывая глаз от дороги.       Что было… Вау.       Просто… Вау.       Так, сосредоточься, Лиам, сосредоточься, приятель.       Это завораживало: длинные тонкие пальцы Тео двигались так же уверенно, как и кисть. У него были руки художника, но он, наверное, пригрозил бы задушить ими Лиама, если бы тот сказал об этом вслух.       Лиам с замиранием сердца ждал, когда Тео неизбежно отступит. Затем он постарался не задохнуться, когда Тео медленно опустил руку, неуверенно переплел их пальцы, удерживая их на консоли, а пальцы Лиама просунулись под его.       Лиам практически растворился на пассажирском сиденье. Держаться за руки было чем-то незначительным по сравнению с тем, как они целовались на земле, как одичавшие подростки, но это… Тео редко прикасался к нему вот так. Возможно, это было просто для того, чтобы Лиам замолчал и не поднимал тему, но чего Тео не понимал, так это того, что он говорит больше всего, когда ничего не говорит.       Прикосновения Тео всегда были такими грузными, они вмещали в себя все, что он не знал, как сказать, и просто выливали все это на Лиама.       Иногда он ронял слова неуклюжим движением пальцев, протягивая Лиаму банан вместо того, чтобы сказать: «Я беспокоюсь, что ты не наелся после приема лекарств». Шептал, как сильно он заботится, нежно поглаживая мочалкой кожу Лиама. Кончики его пальцев, впивающиеся в спину Лиама под душем, нос, зарывшийся в шею Лиама, тело, обхватившее Лиама, кричащее, что он хочет остаться там.       Прямо сейчас рука Тео, переплетенная с рукой Лиама, уговаривала его расслабиться. Несмотря на то, что пульс на запястье Тео участился от того, как сильно они оба были напряжены, он все еще был таким терпеливым, таким спокойным, таким доверчивым, что это вызывало боль… такую сладкую боль в груди Лиама.       Как Лиам мог заставить себя разрушить это? Его противоречивые мысли жужжали, как разъяренные пчелы, и все они были с яростным жалом.       Он не знал, было ли более эгоистичным продолжать это еще какое-то время. Теперь, когда они наконец-то получили некоторое облегчение от этой мучительной игры в притяжение и отталкивание друг от друга, он знал, что ему не мерещатся эти слабые усилия, которые Тео редко возвращал в ответ.       Возможно, сказать Тео было так же эгоистично — бросить эту бомбу в почти чертовски идеальный день, который у них был.       Лиам не мог испортить его, не после того, как Тео завел его за карусель и целовал до тех пор, пока не перестал дышать. Не тогда, когда он видел, как тяжело Тео было позволить себе это, но он все равно чертовски старался.       Пальцы Лиама непроизвольно сжались вокруг пальцев Тео, вцепившись в консоль и накрыв ладонь Тео своей. Он откинулся на подголовник, позволяя динамикам грузовика убаюкивать его мягкой старой рок-музыкой Тео и успокаивать рой, окутанный слабым запахом сигарет, который всегда преследовал Тео, согретый намеком на одеколон, который Тео никогда бы не признал своим, несмотря на земляную свежесть, сохранившуюся на всей его одежде.       В каком-то смысле он просто держался за Тео, пока еще мог.       — Давай, — голос Тео вывел Лиама из задумчивости, и он увидел, что они уже припарковались перед зданием общежития. Тео посмотрел на него бледно-зелеными глазами в слабом лунном свете, льющемся через окна. — Пойдем внутрь.       Да, это был такой долгий день.       С того утра, когда Тео давил на него, пока не нашел больное место, а затем попытался исправить ущерб, нанесенный за последние пару недель, насколько это было возможно.       Это было долгое мучительное удовольствие — наблюдать, как Тео превращается из мудака, который ненавидел всех и вся, в того, кто сидит сейчас напротив Лиама. Тео с двумя черными средними пальцами, который водил Лиама в маникюрный салон, который лежал на его батуте и слушал его, который позволил Лиаму потащить его на карнавал, разрисовать ему лицо и упасть вместе с ним за каруселью, Тео, который целовал Лиама и трогал Лиама, хотел Лиама и позволял себе.       Боль в груди Лиама подползла к его горлу, болезненно окантовывая уголки его улыбки.       — О, действительно гладко, Рэйкен.       Тео разжал их руки на консоли, отступая назад, чтобы открыть дверь грузовика.       — Ладно, маленький коротышка, оставайся здесь всю ночь со своим членом в руке.       А, теперь он вернулся, этот мудак с самого начала. Возможно, вернулся на все это время, возможно, до конца. Лиам все равно пошел за Тео, конечно же, пошел, он никогда не мог насытиться им. Каким бы Тео ни был, он вызывал привыкание.       Как только они оказались внутри, Лиам потянул Тео прочь от лифта, желая использовать каждую украденную секунду, которая у них была.       Тео охотно вышел на лестничную клетку, позволив Лиаму прижать его спиной к перилам, соединив их рты в нечто большее, чем просто прикосновение губ. Лиам целовал его медленно и глубоко и эгоистично наслаждался этим. Ему было интересно, чувствует ли Тео вкус поцелуя на своем языке, ощущает ли он ложь горьким рассолом или липкой сладостью, которая собирается и переплетается в его горле, как соты.       Тео томно поцеловал в ответ, переплетая их языки и проводя пальцами по волосам Лиама, как будто у них было все время в мире. Лиаму казалось, что ему понадобится вечность, чтобы хотя бы осознать, что это Тео целует его.       Но у них не было вечности, у них едва была сегодняшняя ночь. Лиам знал это и ему казалось, что и Тео тоже — по тому, как легко в последнее время он позволял Лиаму сбивать его с истинного пути. Не просто затащить на эту лестницу и целовать так, будто ночь никогда не закончится, а вообще все. От позволения Лиаму взять на себя отмывание денег Питера, до принятия каждого слова Лиама о торговых автоматах.       Лиама озадачило, что Тео — осторожный, бдительный, расчетливый Тео — не выпытывал у него никаких подробностей. Возможно, он просто так сильно хотел, чтобы все закончилось, что не позволял себе вникать в это глубже, хотел верить, что может доверить Лиаму позаботиться о чем-то хоть раз, и, черт возьми, Лиам тоже хотел в это верить.       Он попытался поймать губы Тео, когда тот начал отстраняться, не готовый к тому, что все закончится, еще не готовый. Но Тео смягчил потерю, оттолкнувшись от перил и слегка наклонившись перед Лиамом, позволяя ему забраться на спину и обхватить ногами его талию.       Как будто того, что Тео был готов нести его вверх по трем лестничным пролетам только для того, чтобы остаться наедине, было недостаточно, чтобы свести Лиама с ума, было еще и трудно не заметить что-то между его ног, прижимающееся к спине Тео. Лиам игнорировал это, видя, как Тео волновался раньше, сейчас же Тео никак не мог этого не чувствовать, но он… похоже, не возражал, и это… не давало Лиаму покоя.       Поэтому он сделал то, что всегда делал, когда его мысли убегали от него, — открыл рот. Прижимаясь к шее Тео, наблюдая за тем, как кожа на ней то разгорается, то покрывается мурашками, Лиам дразнил Тео, вспоминая все те времена, когда они могли бы просто попрыгать на костях друг друга.       О некоторых из них Лиам не говорил ни слова, потому что Тео был очень скрытным, но даже Мейсон чувствовал это, говоря, что никогда не мог знать наверняка, будут ли они драться или трахаться, и, честно говоря, Лиам тоже не мог.       К тому времени, когда он слез с Тео, добравшись до их двери, он был более чем возбужден, тяжелый и крепкий между ног и весь пылающий от жара.       — Ты просто красивый лжец, Данбар, — сказал Тео, держась за руку Лиама в последнюю мучительную секунду, прежде чем отстраниться.       Лиам ненавидел себя, глядя, как Тео исчезает в коридоре. Он ненавидел часы на стене, которые тикали до тех пор, пока от их идеального дня не остались лишь блеклые воспоминания. Он ненавидел солнце, которое в конце концов взойдет на украденных обрывках ночи, проведенной вместе. Он ненавидел тот страшный день, когда все будет сказано и сделано, и он расскажет Тео то, во что никто из них не хотел верить.       Но больше всего ему не хотелось терять ни одного мгновения, которое у них было до этого.       Так что пока что Лиам гудел с интенсивностью, достаточной для питания всего города, и он позволял ей подстегивать себя, чтобы двигаться быстрее скорости света.       Хотите увидеть, как он врывается в общежитие по соседству, чтобы избежать неловкости от дрочки в той же ванной, что и Тео, прыгая в душ и выходя из него так быстро, что это чудо, что он не оставляет свою кожу позади?       …       Хотите увидеть, как он делает это снова?       Лиам нырнул в свежую пару спортивных штанов в ту же секунду, как толкнул дверь. Он продолжал кружить по комнате, бессистемно застилал постель, нащупывая звездочки на матрасе, поправлял простыни, запихивал под кровать всю свою старую одежду, затем рылся в самом дальнем прикроватном ящике в поисках смазки, презервативов и, и, и, и…       Затем он проклял себя за то, что даже подумал об этом, потому что Тео едва справлялся с поцелуями, и он никак не был готов к чему-то еще в глубине ящика Лиама сегодня вечером.       После снятия напряжения в душе, теперь, когда тело Лиама не было таким возбужденным, его разум начал замедляться, действительно замедляться и мучительно соображать, какого черта он делает.       Как он мог позволить Тео принять какое-либо решение по этому поводу, не зная правды?       Его колени уперлись в ковер там, где он стоял на них перед тумбочкой, задвинув ящик. Лиам застонал и провел руками по лицу, погружаясь в такое чувство вины и отвращения к самому себе, что почти не обратил внимания на скрип двери шкафа в другом конце комнаты.       Она была слегка приоткрыта, внутри, куда не доходил свет ламп, царила кромешная тьма. Лиам прищурился, собираясь списать все на пустяк, но тут произошло нечто такое, от чего он чуть не выпрыгнул из своей гребаной кожи.       Дверь распахнулась до конца, и из темноты прозвучал голос:       — Большие планы на вечер, щеночек?       Лиам мгновенно вскочил на ноги.       — Чувак, какого хуя? — пульс колотился у него в горле, он впился взглядом в фигуру, выходящую из шкафа. — Слушай, я знаю, что у меня осталась всего неделя, чтобы достать деньги! Тебе не нужно постоянно заходить и напоминать мне об этом, ясно? Я понял.       Какой бы безумной ни была тактика запугивания, которую применил к нему Питер, она уже устарела. Эта сраная ссора с Джошем Диазом уже стоила Лиаму ключей от общежития и всего остального, что Джош решил прихватить с собой, уходя — как правило, чувство собственного достоинства Лиама.       — Не делай вид, что не скучал по мне последние пару дней, — Джош двигался как тень, то появляясь, то исчезая в свете лампы, когда он прислонился к столу Тео. Тень, которую Лиам потерял в тумане всего происходящего в последнее время, почти забыв, что она преследует его по пятам.       Джош засунул руки в карманы куртки, злобно ухмыляясь через всю комнату.       — Нужно было уладить кое-какие дела. Ты же не ходил плакаться своему медвежонку Тедди, пока меня не было?       Челюсть Лиама дернулась при упоминании Тео, но он сдержался.       — Я выполняю свою часть сделки, ясно? Тео еще ничего не знает, но узнает, если ты будешь здесь, когда он вернется.       Лиам пытался укротить резкость в голосе, мысли роились тем громче, чем более напряжённым он становился, в горле застряло растревоженное осиное гнездо.       — Так что можешь съебаться сейчас, пожалуйста?       Черты лица Джоша напряглись, как будто он раздумывал.       — Не… — он медленно покачал головой, его глаза немигающе смотрели на Лиама. — Думаю, я могу остаться здесь. Я должен быть уверен, что ты не сорвешься с поводка, не так ли?       Лиам подавил желание сглотнуть, глядя вниз, где руки Диаза в карманах начинали его нервировать. Что было еще более нервирующим, так это то, что если Диаз снова планировал рыться в его дерьме, Лиам никак не успеет убрать его до возвращения Тео. Было и кое-что еще: Тео определенно вернется, и не пускать его в комнату было даже не вариантом сегодня.       Может быть, это и к лучшему.       — Возможно, ты захочешь перестроить свой график психо-сталкерства. Если Тео поймает тебя здесь после того дерьма, которое ты устроил с его грузовиком, он разобьет тебе твою гребаную морду.       Мрачный смех Джоша донесся до ушей Лиама, заставив его вздрогнуть.       — Забавно. Ты говоришь так, словно хочешь, чтобы он был здесь.       Темные глаза впились в Лиама, изучая уголки его лица и оставляя на своем пути пустой холод и гололёд. Лиам подавил дрожь, глядя, как Джош медленно вынимает руку из кармана, держа в ней холодный кусок черной стали, с которым он никогда не расставался.       — Знаешь, если он узнает, чем ты занимался за его спиной, — Джош посмотрел на стол под ним, проводя кончиком пистолета по дереву, тягучий металлический звук был почти таким же ужасным, как стук сердца Лиама о ребра, — он разобьет не только твое лицо.       Звук резко прекратился, и тишина стала еще более гнетущей, когда Джош снова посмотрел на Лиама. Он заметил легкую дрожь, которую тот не мог скрыть на своём лице, брови нахмурились в борьбе между замешательством и подозрением.       — О, цветочный мальчик… — смех вырвался из кривой ухмылки и пополз прямо по спине Лиама, когда Джош покровительственно покачал головой, — Ты даже не представляешь, кто спит рядом с тобой.       Невозможно было отрицать холодный озноб, который прошел по телу Лиама, но он проигнорировал его, свирепо глядя, как Джош оценивает его реакцию, явно просто издеваясь над Лиамом, как только мог, даже пытаясь заставить его усомниться в Тео.       Джош язвительно усмехнулся в ответ на молчание Лиама, оттолкнувшись от стола.       — Иди сюда.       Он покрутил пистолет вокруг пальца, в опасной близости от спускового крючка. Лиам инстинктивно отступил назад, но Джош угрожающим взмахом пистолета подтолкнул его вперед. Обойдя этого сумасшедшего, Лиам медленно подошел ближе.       Диаз призвал его прислушаться, постучав пистолетом по дереву.       — Слышишь? Это дупло. Открой его.       Как бы сильно Лиам не хотел рыться в вещах Тео, действительно он не хотел, чтобы Тео вернулся и был ошеломлен происходящим. Поэтому, сдавшись, Лиам решил покончить со всем этим, отодвинув учебники по биологии Тео в сторону и подняв верхнюю деревянную панель.       В то время как Диаз практически с пеной у рта смотрел на то, что там было, внезапное беспокойство охватило позвоночник Лиама, когда он увидел это зрелище.       Не то чтобы он не знал этого о Тео — его грубое прошлое сформировало его нынешний образ жизни — он знал, что Тео прячет оружие. Пистолет, который Тео хранил в грузовике, пистолет в каркасе его кровати и пистолет в дальнем углу его шкафа. Это никогда не беспокоило Лиама, потому что он знал, что это просто способ Тео чувствовать себя в безопасности, но это…       Тео не нужен был целый потайной отсек с безумно смертоносными на вид ножами, чтобы чувствовать себя в безопасности.       Нет… Это было на случай, если ему понадобится напугать до смерти кого-то еще.       Лиам проигнорировал бурление в своем животе, не желая доставлять Джошу еще больше удовольствия.       — Что, пытаешься меня напугать или просто хочешь украсть и это тоже? — он закрыл стол и сложил руки на груди. — Дерьмо Тео — это его дело, чувак, мне все равно.       Взгляд Джоша пронзил его острее любого ножа в этом ящике.       — Если бы ты видел, что я, что он делает с лезвием, ты бы больше беспокоился о том, что он держит этих красоток так близко к тому месту, где ты спишь.       Лиаму было почти невозможно побороть дрожь, пробежавшую по позвоночнику, он был слишком напуган, чтобы спросить, что это значит, и не был уверен, что сможет услышать хоть слово, сказанное Диазом.       — Ты действительно не знаешь, да? — Джош покачал головой, насмехаясь. — Ты можешь обоссать свои маленькие штанишки Хилл-Сайда, если я расскажу тебе, до какого дерьма нас доводил Тедди Рэйкен в канализации. Думаешь, я ахуел? Когда он заправлял делами, мы говорили, что если включить кран в Вест-Бейконе, то вода может стать красной.       Он подошел ближе, и Лиам затаил дыхание.       — Ты думаешь, что сейчас он бойскаут, идущий по прямой и узкой дорожке, но, — он наклонился, понизив голос до холодного шепота, — Тео был худшим из нас.       Рот Лиама застыл в жесткой линии, а Диаз, казалось, мрачно воодушевился его молчанием, глаза почти обезумели, когда он усмехнулся.       — А почему бы еще он был любимчиком Питера?       Лиам хотел закричать, утверждать, что Диаз ошибался насчет Тео, сказать, что Тео ни в чем не виноват, сказать этому мудаку, что ты не знаешь его так, как я, блядь, защитить Тео так, как он заслуживает того, чтобы его защищали… так ведь?       Лиам хотел закричать, но не доверял лавине в глубине своего горла, готовой прорваться через все, что он скрывал от Тео, все, что хранилось между ними, прямо на глазах у Диаза.       Джош изучал лицо Лиама в свете ламп, упрямо сжатую челюсть и слегка раздувающиеся ноздри.       Во взгляде Джоша затаились тени.       — Ты выглядишь испуганным, щенок, — пробормотал он, кончиком пистолета отодвигая пряди волос со лба Лиама, с тревожной нежностью. — Так и должно быть.       Лиам сопротивлялся желанию вздрогнуть от холодного металла, выдавливая слова сквозь зубы:       — Тебе придется придумать что-нибудь получше. Чтобы отпугнуть меня, нужно больше, чем ты думаешь.       Диаз криво усмехнулся.       — О, я понимаю. Ты думаешь, что знаешь его, — он прислонился спиной к столу, — Что, вы двое устраивали пижамные вечеринки? Красили свои ебаные ногти и делились маленькими секретами, да?       Его рука внезапно ударила по тому месту, где кулак Лиама был сжат сбоку. Диаз усмехнулся, когда Лиам быстро отпрянул назад, впиваясь ногтями в ладонь и пряча синий цвет, который Тео выбрал для него тем утром.       Джош дразняще наклонил голову.       — Тогда он, наверное, рассказал тебе все о милой маленькой Таре.       При упоминании сестры Тео по коже Лиама пробежали вспышки гнева, от того, как сильно Тео возненавидел бы звук ее имени, исходящий из его уст, Лиаму захотелось сорвать его прямо с языка Диаза.       — Дело в том, что она не была милой, — еще одна язвительная усмешка, — Она была в некотором роде стервой, но эй, на нее было приятно смотреть, когда Тедди не было рядом.       Единственное, что останавливало Лиама от того, чтобы проломить башку этому уроду, — это дрожащий ствол пистолета, когда Диаз складывал руки. Кулаки Лиама сжались по бокам, гнев бушевал под кожей, грудь вздымалась от всего, что он хотел сказать прямо сейчас, и что гарантированно могло привести к тому, что его пристрелят.       — Он рассказал тебе, что с ним случилось? Тем, который убил ее, — Диаз усмехнулся, его глаза пожирали взволнованное состояние Лиама, словно он получал от этого какой-то болезненный кайф. — Ну… можно сказать, что он больше никогда ничего не сделает.       Леденящее беспокойство захлестнуло горячую волну гнева в теле Лиама, потрясло его организм, и он не мог этого вынести, он не мог больше этого делать, он не мог слушать больше ни слова.       — Ты, блядь, уже закончил? — прорычал Лиам, он не мог вынести этого извращенного куска дерьма, пытающегося убедить его, что он не знает Тео так хорошо, как ему кажется. — Ты пришел сюда только для того, чтобы поиздеваться надо мной? Отлично, у тебя получилось. Теперь тебе действительно нужно убираться к черту из…       Диаз бросился на него, оборвав на полуслове, и ткнул кончиком пистолета ему в челюсть.       — Следи за своими гребаными манерами, блохастый.       Лиам резко вдохнул, заставляя себя не сопротивляться, когда Джош обогнул его сзади и грубо откинул его голову назад, схватив Лиама за волосы. Он зажмурил глаза от боли, поморщившись, когда Джош прошипел ему на ухо:       — Я пришел сюда не только для того, чтобы увидеть тебя.       Лиам распахнул глаза, схватившись за предплечье Джоша, которое обвилось вокруг его шеи.       — Подожди, но Тео не должен знать о… — он жестко возразил, — Но Питер сказал…       — Но но но, — передразнил его Диаз, — У Питера сейчас другие планы.       Лиам тяжело сглотнул, больше беспокоясь о том, что Тео войдет и увидит его под прицелом, чем тем чертовым пистолетом, приставленным к его горлу сбоку.       — Ладно, хорошо. Скажи мне, что бы это ни было, и я сделаю это. Скажи Питеру, что это сделка, но только… только дай мне шанс рассказать Тео, и я сделаю…       Диаз шикнул на него.       — Хватит ныть, щеночек, — он крепче сжал волосы Лиама в кулак, оттягивая его голову назад, чтобы прошептать на ухо: — Это просто бизнес.       Паника охватила Лиама, ледяной поток по венам почти парализовал его, сжимая каждый нерв в его теле с такой силой, что слезы навернулись на глаза. Ему потребовались все силы, чтобы сдержать их, чтобы дать единственное заверение, на которое он был способен.       Это была не ложь.       Он знал Тео.       Тео бы понял.       Лиам держался за это, цеплялся за это всем, что у него было, пока ещё мог.

__________________

      В тот момент, когда Тео открыл дверь, стоя там в одном полотенце, возвращаясь к Лиаму в одном полотенце с долей секунды блаженства на лице, которое тут же было вырвано у него, Лиам не мог больше держаться.       Слезы, полные вины, катились по его щекам, пока Диаз насмехался над Тео, говоря, что ему никогда не избежать своего прошлого, переиначивая все так, будто это Тео виноват в том, что оно всегда настигало его.       Лиам не мог позволить ему поверить в это, даже с пистолетом у горла, он должен был сказать.       — Тео… Я должен тебе кое-что рассказать.       Шквал эмоций бушевал в глазах Тео, буря настолько сильная, что Лиам ничего не мог разглядеть, прежде чем они полностью покрылись льдом, как ледяное прикосновение металла пистолета к коже Лиама, прежде чем Тео отвернулся, одарив Диаза тем же стальным взглядом.       Лиама пронзил ледяной холод, когда Тео закрыл за собой дверь и шагнул в комнату, окутав ее холодным слоем безразличия. Как будто температура внезапно упала на несколько градусов, и разум Лиама не мог догнать его тело, думая, что все осталось прежним, хотя он ощущал разницу.       Он чувствовал перемену в Тео.       Держа полотенце на поясе, Тео подошел к своему шкафу, словно не замечая Лиама, стоящего в клетке под прицелом Джоша, словно ему было все равно. Высыхающие слезы обжигали лицо Лиама от холода, когда он смотрел, как Тео снимает полотенце и не спеша одевается.       Это был разительный контраст с тем, как Тео держал голову опущенной в раздевалке, взяв ситуацию, в которой он должен был чувствовать себя уязвимым и пойманным, и превратив незваного гостя в простое неудобство.       Это был такой ход. Заставив Диаза застыть от нетерпения позади Лиама, Тео оставил их без внимания, держа плечи расправленными и не показывая стыда за свою наготу, когда натягивал футболку и спортивные штаны.       Тактика, сказал себе Лиам, это должна быть тактика, когда Тео беспечно пересек комнату, прислонился к мини-холодильнику и достал пиво, чего он, как видно, не делал весь день.       Под шипение крышки бутылки Лиам попытался заставить Тео встретиться с ним глазами, поморщившись, когда Диаз снова дернул его за волосы.        — Тео, я…       — Ты все еще ничему не научился, не так ли, Диаз? — голос Тео прорезал слова Лиама, как холодная сталь, он говорил прямо через него Джошу, не удостоив Лиама даже взглядом. Он пронзил Лиама, как нож, зажатый между ребер, и Лиам знал, что заслужил это, но, черт возьми, это было больно.       Джош усмехнулся позади Лиама.       — Так вот как ты обращаешься со своими гостями здесь, в Хиллс?       Прислонившись к холодильнику с почти тревожной непринужденностью, Тео сделал пару глотков пива и отставил бутылку.       — Я не поглажу тебя по головке за то, что ты оставил большую кучу дерьма на моем ковре.       Он говорил с той же резкой, прямолинейной твердостью, которую использовал только тогда, когда речь заходила о более неприятных аспектах бизнеса, точно так же, как в ту ночь с Питером, когда они обрекли себя на этот ад. Он не смотрел на Лиама, он снова так говорил, и он не смотрел на Лиама.       — Что ты собираешься делать? Застрелить его? — Тео пожал плечами. Лиам вздрогнул. — Он из Хилл-Сайда. Нельзя усыпить его, как одного из ваших бродяг, без того, чтобы кто-нибудь не пришел за ним.       Пистолет ненадолго покинул челюсть Лиама, и Диаз обвиняюще посмотрел на Тео.       — Кто-то вроде тебя?       Тео не стал смотреть на него.        — Этот гребаный коротышка? — в словах Тео не было ни капли ласки, он никогда не говорил так ненавистно о Лиаме, даже когда ненавидел его. — Я бы уже сам с ним покончил, если бы мог выбить из него деньги. Я позволил ему заключить сделку с Питером, потому что знал, что он все испортит.       Тео не смотрел на него.       — Я надеялся, что ты отведешь его в канализацию, и он больше не будет такой занозой в моей заднице.       Тактика, напомнил себе Лиам, это была всего лишь тактика, но чертовски хорошая, потому что это был Тео, умный, инстинктивный и ведомый своим израненным сердцем, которое делало его в какой-то степени безжалостным в том, что его заботило.       Тактика, — мысленно возразил Лиам, пока Джош мрачно усмехался ему на ухо.       — Слышал, щенок? Я же говорил тебе, что он хуже всех.       Диаз снова дернул его за волосы, повиснув на нем, как на жевательной игрушке.       — К счастью для него, он влез в чертову кучу долгов, и у Питера есть другие способы их получить.       Тео сделал еще один глоток пива.       — Сколько? — он спросил так, как будто это был вопрос цены, а не вопрос Лиама на другом конце пистолета.       — Да ладно, Тедди, ты же знаешь. Дело уже не в том, сколько хочет Питер, а в том, что он хочет, — укорил Джош, — Ты же знаешь, что последние пару лет он был чист.       — Чист, ага, — еще больше пустых слов от Тео, — Так какого черта ты ему тогда нужен?       — Питер знает, что у меня есть свои таланты, так же, как он знает твои, — Лиам услышал в голосе Джоша укор его самолюбию, — Хочет, чтобы ты вернулся для совершения сделки.       Тео ухмыльнулся, резко и холодно, без дразнящей нотки, которую Лиам стал находить несколько раздражающей.       — Питер делает все это только для того, чтобы заставить меня сделать за тебя твою работу? Похоже, он знает, что твои таланты ничтожны, черт возьми.       — Я делал свою работу, никогда не сбегая в эти чертовы Хиллс, не так ли? — Джош огрызнулся, и Лиам мог видеть Тео-образный чип на его плече даже не глядя. — Извини, что сбил тебя с толку, медвежонок Тедди, но это все не только из-за тебя, — он обвел Лиама взглядом, дразня Тео, — Работа для двоих. Питер не хочет, чтобы тебе было одиноко, так что вот твой новый Лейхи.       Глаза Лиама снова впились в Тео, умоляя его просто посмотреть на него, но Тео не стал. Он пошевелил челюстью — первый признак того, что Тео проявил хоть какие-то эмоции, бушевавшие где-то под ледяным покровом.       — Скажи Питеру, что малыш вышел. Только я.       Лиам поперхнулся.       — Нет, я могу…       — Ты можешь, блядь, помолчать, — слова, похожие на ножи, внезапно вонзились в Лиама, заставив его застыть в придушенном молчании. Тео даже не смотрел ему в глаза, пока вгонял кол в его грудь.       Лиаму было так трудно убедить себя, что это всего лишь тактика. Хладнокровная, безжалостная тактика… которую Тео использовал и раньше.       Лиам поморщился от этой мысли и отогнал ее, стиснув зубы. Все было по-другому, Тео сам говорил об этом, он был другим.       — Видишь ли, Питер предполагал, что ты так скажешь, — Диаз ткнул пистолетом в шею Лиама, достаточно сильно, чтобы тот застонал от боли в уже образовавшемся там синяке, — Так вот, он сказал мне, что если ты действительно этого хочешь, то я могу выбросить этот маленький цветочек где-нибудь в саду, и ты сможешь летать в одиночку, а? Звучит неплохо?       Лиам боролся с захватом, оттолкнув руку Джоша от своего горла настолько, что смог выдавить:       — Тео, все в порядке, я…       Глаза Тео наконец встретились с глазами Лиама, и выражение его лица заморозило слова, словно кирпич льда, застрявший в его горле.       — Завали свой ебаный рот.       Тео резко пересек комнату и направился прямо на Лиама. То, как он схватил его за рубашку и вырвал из рук Джоша, не обращая внимания на то, что пистолет мог выстрелить, было резким и жестоким.       Лиам импульсивно сопротивлялся, рой гнева внезапно забурлил под его кожей, не зная, было ли это просто показухой или ему действительно придется бороться, но он замахнулся.       — Свали нахрен от ме…       Увернувшись от его кулака, Тео схватил Лиама за горло и резко отбросил назад, ударив его об стол и опрокинув все вещи, а затем толкнул Лиама к стене.       От силы удара у Лиама выбило воздух из легких, и он почувствовал, как гипсокартон проминается в месте удара спиной. Тео прижал его к стене, рука по-прежнему лежала на горле Лиама, не сдавливала, но была твердой, вены на руке Тео напряглись, угрожая.       Лиам вздохнул сквозь зубы, волосы прилипли к нервному поту на его лбу, когда Тео наклонился, говоря жестко и холодно:       — Не говори больше ни слова, или я позволю ему размазать твои милые розовые мозги по стенам.       Тогда Лиам впервые пожелал, чтобы Тео не смотрел на него.       Не так, как сейчас. Не было и следа тех замысловатых оттенков зеленого, которые Лиам так хорошо знал, только тончайшее кольцо темно-серого вокруг черной пустоты зрачков, как ледяное дыхание в мертвую зиму.       — Дай мне повод, — предупредил Тео, его голос был совершенно стальным, — и я сам опустошу твою голову.       Под горьким холодным взглядом Тео на глазах Лиама выступили слезы, но он сдержал их, скорчив гримасу. Его спина болела от удара о стену, но он не осмеливался попытаться вырваться из рук Тео. Все его эмоции бурлили от гнева, гнездившегося внизу его живота, так много вещей, которые, как ему казалось, он знал, вертелось вокруг, ножи, пистолеты, канализация…       Было почти невозможно уверить себя в том, что это всего лишь тактика, или знал ли он вообще Тео, знал ли он его когда-нибудь или на что он был способен.       Лиам страдал, когда тревожная мысль грызла его, задаваясь вопросом, так ли он себя чувствовал… второй парень, но все же тот был другим. С Лейхи не было никаких сомнений, он знал, что не сделал ничего, чтобы заслужить это, но Лиам… все было другим.       Тео отстранился, бросив последний взгляд, который вонзился в Лиама, как обмороженное лезвие, но, по крайней мере, теперь Лиам был подальше от пистолета.       Диаз наблюдал за происходящим с нездоровым благоговением.       — Ты все еще чертово животное, Рэйкен, — он скрестил руки, направив оружие на пол, и сглотнул, как ищейка, — в Вест-Сайде больше не делают таких, как ты. Игра не так хороша без твоей работы.       — Тогда скажи Питеру, чтобы дал мне сделать мою работу, — Тео подошел к Диазу, глядя на него свысока, — Мне нужно время до начала работы. Если он хочет, чтобы я привел щенка, я должен приучить его не мочиться на ковер.       Джош посмотрел на Лиама у стены, глядя на него с унизительной жалостью.       — Мне жаль тебя, блохастый, никто не ломает так, как Тедди.       Лиам сверкнул глазами в ответ на его кривую ухмылку, когда тот повернулся обратно к Тео.       — Чистая сделка, Питер хочет, чтобы все было сделано правильно. У тебя есть время приучить его, а заодно отгладить костюм и галстук. Все в старом шкафчике.       Он держал пистолет наготове, пока рылся в кармане, выуживая связку ключей. Он перебирал их, и стоящего в другом конце комнаты Лиама охватил гнев и стыд, когда он различил тот, который Диаз забрал у него, дав себе право мучить Лиама, как ему заблагорассудится.       — Дай мне ключ, — приказал Тео, его глаза посуровели, когда он метнул взгляд вниз, не впечатленный тем, что, по-видимому, было ключом от шкафчика для хранения, который Диаз пытался ему вручить, — Другой ключ, — надавил он еще сильнее, — Больше никаких визитов на дом.       Диаз издал безумный смешок, направив пистолет бессистемно в лицо Тео, который не дрогнул, когда Диаз насмехался над ним:       — Может, ты и вернулся на работу, но от тебя по-прежнему пахнет Хилл-Сайдом. Ты больше не дробовик, я…       Все произошло так быстро.       Лиам не успел даже вздрогнуть, как руки Тео нанесли удар, выхватывая пистолет и подаваясь вперед, чтобы упереться локтем в руку Джоша, вынуждая его разжать хватку. Тео разрядил оружие за долю секунды, магазин, пули и пистолет грохнулись на пол достаточно громко, чтобы заставить Лиама подпрыгнуть. Лиам не пропустил ни одной секунды удара Тео, но он почти не заметил нож, который тот высунул из своих тренировочных штанов, должно быть, в шкафу был еще один тайник, о котором Лиам не знал.       Диаз гнусно рассмеялся, когда Тео заставил его опуститься на колени, угрожающе засунув лезвие в рот.       — Ну давай, командуй, — Тео плюнул ледяным огнем, — Говори громче, я не слышу тебя с моим гребаным ножом у тебя во рту.       Если бы Лиам мог еще глубже вжаться в стену, подальше от этого Тео, которого он не узнавал, от этого Тео, который пробирал его до костей, он бы так и сделал.       — Если я поймаю тебя здесь снова, — предупредил Тео, ухмыляясь, как острие клинка, — единственное место, где ты будешь командывать, это в больнице, когда я вырежу все твои зубы и заставлю тебя глотать их, пока ты не обделаешься кровью.       Диаз ухмыльнулся вокруг ножа, медленный смех вырвался из его горла, когда нож вонзился в его щеку, из уголка рта потекла кровь. Тео отступил назад, в то время как яма в желудке Лиама становилась все холоднее, наблюдая, как Диаз смотрит на Тео с мрачным восхищением.       — Вот он, — слова капали с краснозубой улыбки Джоша, свежая струйка крови густо стекала по его подбородку, — я так и знал. Заберите ребенка из Вест-Бейкона, но… он никогда не покинет его.       Лиам с трудом сглотнул от ледяного ужаса, зародившегося в его груди.       — Договорились. Ты не увидишь меня, пока работа не будет закончена, — Джош потянулся за выброшенными ключами, разбросанными по ковру, встал и протянул Тео ключи от камеры хранения и от общежития. — Постарайся не скучать по мне слишком сильно, — он еще раз ухмыльнулся Лиаму темными глазами с окровавленным ртом и направился к двери, — До встречи, джентельмены, — последняя мрачная усмешка проскользнула через его плечо, прежде чем он ушел.       Застыв на месте у стены, Лиам ждал, его дыхание остановилось, словно стальные тиски сжали его сердце. Он ждал, что холодная внешность Тео оттает, ждал, что Тео посмотрит на него не туманно-серым, а сочно-зеленым взглядом, ждал, что Тео подойдет и заверит его, что он тот же самым Тео, который только что обнимал его на лестничной клетке, но этого так и не произошло.       Вместо этого Лиам наблюдал за жесткой линией спины Тео, когда тот закрывал за Диазом дверь, чувствуя тот же холод, пронизывающий воздух, когда Тео проходил мимо него к столу. С каменным лицом, с напряженными плечами, Тео избегал взгляда Лиама, его боковой профиль складывался в жесткие линии, когда он, казалось, что-то искал на столе.       — …Тео?       Ни звука, ни слова, ни даже взгляда.       Тео сурово поднял палец, чтобы заставить Лиама замолчать.       Проклятый молчанием, Лиам мог только стоять и смотреть, как Тео начал, похоже, тщательный поиск, наблюдая за происходящим совершенно потерянно. Он поморщился, когда Тео стал переворачивать столы и стулья, обыскивая все под ними и за ними, не упуская ни одного уголка комнаты. Тео грубо обчистил шкафы и вытряхнул все ящики, вываливая их и перебирая содержимое ногой, пока весь пол не оказался завален их вещами.       Только когда Тео посветил фонариком своего телефона в шкафах и под их кроватями, Лиам понял, что происходит. От ужасающего осознания у него на затылке волосы встали дыбом. Тео искал любой признак того, что Диаз прослушивал их комнату, о чем Лиам даже не задумывался: его шаги отслеживались несколькими способами.       То, что Тео ничего не нашел, принесло небольшое облегчение, но Лиам все равно застыл на месте, когда Тео подобрал упавший пистолет и шальные пули, положив их на стол. Потайная панель все еще была приоткрыта, и Лиам ненавидел легкий страх, который нахлынул на него, когда Тео заметил это.       — Расскажи мне, что сказал Диаз, — наконец прозвучал голос Тео, как леденящий душу порыв ветра, — До того, как я пришел сюда, расскажи мне, что он тебе сказал.       — Он сказал… — голос Лиама прервался от резкого щелчка Тео, открывающего тайник с ножом, — Он сказал, что я должен тебя бояться.       Лиама чуть не стошнило от того, как у него сжался желудок, когда Тео пусто ответил:       — Он прав.       Ни жесткая линия плеч Тео, ни его отстраненное поведение не обнадеживали. Как бы Лиам ни хотел, чтобы Тео просто посмотрел на него, он был уверен, что в этом стальном холодном взгляде не будет утешения.       Поэтому Лиам, борясь со снедающей его тревогой, спросил:       — У меня есть причина бояться тебя?       В голосе Тео не было ничего, кроме неумолимой мрачности:       — Почему бы тебе хоть раз не спросить меня о том, о чем ты действительно хочешь меня спросить.       Лиам сухо сглотнул, наблюдая за тем, как Тео взял со стола лист бумаги и использовал его, чтобы стереть кровь Джоша с острия своего ножа с почти нервирующей непринужденностью.       — Ты… — Лиам прикусил губу, собираясь с духом. — Тео, ты ведь никогда… никого не убивал?       Паника зашевелилась внутри Лиама, пока он ждал ответа Тео, ненавидя себя за то, что позволил сомнениям просочиться в него из яда, который Диаз капал ему на ухо.       Наконец, последовал ответ:       — Нет, — и Лиам успокоился, но лишь на мгновение, потому что затем Тео так небрежно заставил его кровь снова застыть в жилах: — Но убить кого-то — не самое худшее, что ты можешь с ним сделать.       Сердце Лиама опустилось в желудок, как ледяная глыба, и он постарался не погрузиться вместе с ним, убеждая себя, что Джош не сказал ему ничего такого, чего бы он еще не знал, как бы ему не хотелось слишком глубоко копаться в деталях прошлого Тео.       — Так тот, который… твою сестру, — слова выскочили из горла Лиама, проглотившего ее имя, — Тару. Он. Где он?       Позвоночник Тео слегка напрягся, несмотря на то, как спокойно он положил нож на стол вместе с остальными.       — В тюрьме, — пауза пронзила воздух, как предательский кончик лезвия. — Во всяком случае, его большая часть.       Лиам сдержал дрожь от тошнотворных узлов, пустивших корни в его венах. Он не позволил себе упасть в яму сомнений, держа голову над землей в опасной близости от того, что было похоронено в прошлом, ближе, чем он или Тео когда-либо осмеливались.       — Но Диаз сказал, что больше никогда… ничего не сделает, значит, он не умер, но он…?       Это всегда было там, что-то всегда должно было выползти из этой могилы.       — Он не может снова ничего сделать, Лиам, ему не хватает нескольких частей.       Кровь Лиама так похолодела, что стук его сердца был похож на удар ледорубом по ребрам. И точно так же все бесцеремонные угрозы Тео вырвать это и отрезать то, которые Лиам всегда находил забавными, вдруг стали ужасающе мрачными.       Но, как бы Лиаму ни было неприятно это признавать, где-то, даже не так глубоко внутри и не так трудоёмко в нахождении, он уже знал и это.       Тео очень спокойно провел пальцем по множеству ножей в потайном ящике, его голос звучал остро и резко:       — Я не могу забыть, что этот больной ублюдок забрал у меня, поэтому я забрал у него то, что он тоже не сможет забыть. Я не желал его смерти. Нет, я хотел, чтобы он страдал, — процедил Тео, как лезвие. — Вот как ты действительно причиняешь кому-то боль, Лиам. Ты находишь то, что им дорого, забираешь это у них и заставляешь их жить без этого — это боль. Настоящая боль.       Его слова пронзали и резали, впивались и распиливали, холодный нож медленно погружался в горячую плоть.        — Нужно быть определенным типом долбанутого, чтобы быть способным так опустошить кого-то, а для меня… это было просто еще одной частью работы.       От этого у Лиама перехватило дыхание, не потому, что это стало шоком: оно было покрыто сталью и заточено до жесткого острия, которое пронзило насквозь. В то время как Тео отказался встретиться с ним лицом к лицу, холодно повернувшись спиной и оставив Лиама увядать на морозе.       Лиам больше не мог выносить холод.       — Посмотри на меня, Тео, — наблюдая за тем, как Тео напрягся в ответ, Лиам зажмурился, и его глаза наполнились жгучей влагой. — Пожалуйста, — его голос упал до отрывистого шепота, — ты можешь посмотреть на меня?       Руки Тео вцепились в край стола, его тело напряглось достаточно сильно, чтобы расколоть дерево.       — Зачем, чтобы ты мог снова лгать мне в лицо?       Почти рассыпаясь в прах, Лиам смог только издать сдавленную мольбу:       — Тео.       Казалось, она достигла Тео, заставив его опустить голову от того, как мольба пронеслась по его жесткому позвоночнику, и когда он наконец повернулся, чтобы посмотреть на Лиама, лицо Тео было…       — Будь ты проклят, Лиам.       Лицо Тео.       Его эмоции были скрыты неестественной пустотой, но он не мог остановить их кровотечение за глазами, настолько предательское и гневное, что это причиняло боль.       Лиам чертовски ненавидел себя за то, что из-за него Тео выглядел так.       — Я впустил тебя, — произнес он холодно и ровно, — Когда это чуть не убило меня, Лиам, я впустил тебя, и ты…       Он прервался, издав горький смешок, заставивший Лиама вздрогнуть.       — Ты позволил мне поцеловать тебя, — он покачал головой, скривив губы от отвращения, — Ты позволил мне выплакать тебе свое жалкое гребаное сердце. Ты позволил мне обнять тебя, когда я думал, что причинил тебе боль, и от этого я чуть не развалился на части. Все это время, Лиам, все, что ты мне позволял… Было ли хоть что-то из этого настоящим?       Его суровое молчание разорвало Лиама, прежде чем он холодно спросил:       — Было ли настоящим твое ИРЛ, или история о твоём отцом, или все это просто гребаная ложь, которую ты смог придумать?       Лиам знал, что заслужил этот удар ниже пояса, но он подавил боль.       — Это нечестно.       — Хочешь поговорить о справедливости? — возразил Тео.       Лиам прижался спиной к стене, желая, чтобы она поглотила его целиком.       — Ты знаешь, что я не лгал ни о чем из этого.       — Да, — язвительно согласился Тео, — Ты просто лгал обо всем остальном.       — Не обо всем…       — Не надо.       Тео жестко прервал его, но Лиам подчеркнул:       — Все не так, Тео.       — Тогда скажи мне, как, Лиам, — прорычал Тео, яростно злой и яростно обиженный, — Давай, после того, как все сказано и сделано… блядь, теперь ты хочешь поговорить со мной?       Сердце Лиама виновато забилось в груди, когда он попытался ответить:       — Тео, это было не… Я не мог…       — Расскажи мне, что случилось, — хмурый взгляд Тео донесся с другого конца комнаты, — И не смей, блядь, мне больше лгать.       Мысли Лиама были ревущим роем, угрожая превратить всю эту сильную вину в ярость, но он умерил ее, сжав кулаки. Его взгляд тяжело упал на катастрофу на полу, и он почти потерял себя в том ужасном беспорядке, в который все превратилось. Тео, возможно, разрушил комнату, но Лиам разрушил все, каждая его ложь разрушала эту дико хрупкую вещь между ними, пока она не рухнула.       Сделав мрачный вздох, Лиам посмотрел на повреждения.       — Это было после того, как мы заключили сделку с Питером. Когда я сказал тебе, что поехал на твоем грузовике в Вегас за торговыми автоматами, — он стыдливо встретился с глазами Тео, цвета стали, холодными и непрощающими. — Я не… автоматы не оттуда. Я просто провел ночь, разъезжая по округе и вытаскивая их откуда попало: из прачечных, автомоек… просто из мест, где никто не работает.       Любая реальная реакция Тео была глубоко настороженной, он снова отгораживался от Лиама.       — Мест где?       — Я просто… — Лиам прикусил губу, — Я хотел достать их, но по-другому это было бы слишком долго…       — Где?       Лиам тяжело сглотнул, прежде чем признаться:       — В основном здесь, но… я взял парочку из Вест-Бейкона.       Резкий рывок подбородка сопровождался ругательным ответом Тео:       — Черт возьми, Лиам. Там все связано с Питером.       — Я не знал, что они его, иначе я бы не… — начал Лиам, но Тео резко осудил его:       — Ты бы знал, если бы не действовал у меня за спиной. Черт возьми, это самые очевидные сомнительные предприятия для отмывания денег.       Кулаки Лиама сжались в ответ, мысли гудели громко и безумно, пока он пытался пробиться сквозь шум.       — Как сказал Диаз, Питер был чист. Поэтому, когда я украл его машины, это дало ему что-то вроде страхового возмещения, которое ему было нужно, чтобы закрыть заведения, — не то чтобы это имело для них значение, они по-прежнему относились к Лиаму как к отбросу, хотя Питер был впечатлен тем, что за половину времени он получил больше, чем ожидалось. — Я оказал ему услугу, а этот урод все равно поставил меня на кон еще на 10 тысяч только потому, — Лиам с горечью покачал головой, — что хотел, чтобы я усвоил урок, наверное. Сказал, чтобы в этот раз я сам разбирался с делами, а если я прибегу к тебе, он… — Лиам стиснул зубы, потратив столько времени на то, чтобы не думать о том, что Тео может пострадать, делая все возможное, чтобы предотвратить это, — я не мог тебе сказать. Ради твоего же блага.       Что-то проскользнуло сквозь трещины в непоколебимой решимости Тео, вздох неверия вырвался из его губ, прежде чем он выдавил:       — Ты украл у Питера Хейла и пытался расплатиться с ним его же деньгами? Лиам, тебе повезло, что ты не в канализации с Диазом, где твои зубы чистят бритвенной нитью.       На мгновение он стал похож на Тео, который покровительствует безрассудству Лиама, потому что ему не все равно. Только на мгновение, а потом Лиам снова остался на безжалостном холоде.       — У меня была еще неделя, чтобы найти деньги! — Лиам в отчаянии пытался найти способ вернуться, — Я думал, что все уже сделано, когда в первый раз поехал к Питеру, а потом… Я просто хотел разобраться с этим и собирался сказать тебе, как только все закончится. Хоть раз, я просто… я хотел позаботиться о чем-то ради тебя, но…       Слова, искренне льющиеся из уст Лиама, казалось, иссякли, как только они встретили ледяное пренебрежение Тео, умирая прежде, чем смогли до него добраться. Он был неумолимо тверд, а две черные дыры, в которых должны были находиться его зрачки, уничтожили остаток слов Лиама, прежде чем они успели покинуть его рот.       — Тебе было слишком стыдно попросить одного из своих маленьких богатых друзей внести за тебя залог? — Тео сверлил Лиама взглядом, его тон был резким, заостренным до такой степени, что это было просто жестоко, разрывающим его на части. — У Мейсона 10 штук мебели валяется по всей его гребаной квартире. Не мог попросить его? Или, черт возьми, ты так любишь воровать всякое дерьмо, почему не…       Затем Лиам бесстыдно отошел от стены, его мысли яростно метались, как противоречивый улей. Он знал, что заслужил каждый удар ниже пояса, который Тео нанес ему, но только он, а не Мейсон. Особенно Мейсон.       — Знаешь, почему я не мог попросить Мейсона? Потому что он бы сделал это в мгновение ока! — Лиам не хотел кричать, его грудь защитно вздымалась, эмоции жалили от гнева, когда все они схлестнулись вместе, — Потому что он, по сути, самый потрясающий идеальный гребаный друг на планете, а на него всегда сваливается мое дерьмо!       Потому что каждый раз, когда Лиам терял самообладание и его выгоняли с вечеринки, или не пускали на выпускной за драку, или он застревал в кабинете медсестры с разбитой губой, Мейсон был рядом с ним.       — Я не мог попросить его, — только не об этом. — Я не мог втянуть его в это. — только не в это.       Кривая усмешка появилась на губах Тео, когда он на мгновение пристально посмотрел на Лиама, пронзая его кожу и проникая до мозга костей.       — Но у тебя не было проблем с тем, чтобы позвонить мне той ночью, чтобы спасти свою задницу, — холодная ярость в его голосе заставила Лиама вздрогнуть от неожиданности, — Я должен был позволить тебя арестовать.       Лиам обреченно прислонился к стене, грудь сжалась в кулак, каждый кусочек его сердца умолял:       — Я пытался справиться с этим, Тео, поверь мне, я старался изо всех сил.       — И теперь я должен тебе верить?       — Ты можешь мне верить.       — Иди к черту, — огрызнулся Тео, холодно и жестко.       Запустив руку в волосы, Лиам обшаривал глазами пол, пытаясь разобраться во всех этих обломках.       — Если бы Питер не изменил план сегодня вечером, у меня были бы деньги вовремя, ясно? Я сделал несколько подработок для Эрики, надул кучу парней из братства, меня выгнали с вечеринки за то, что я набивал карманы. В основном я продавал вещи, которые поднимал, а потом Диаз продолжал приходить, чтобы украсть мое дерьмо…       Тео сделал злобный шаг вперед, оборвав Лиама:       — Да, и ты его покрывал, да? Ты лживый ублюдок, — он сплюнул, скрестив руки в волне раскаленного до бела гнева. — Что, мы не разговаривали пару недель, и ты дал Диазу ключ? И пока ты трахался с парнями из братства, сколько раз он был здесь, Лиам? Это и моя комната тоже, ты должен был сказать мне. Может, мы тогда и не были лучшими друзьями, но я все равно был здесь…       — Ты был в баре, утопая в девушках и спиртном, чтобы… — забыть меня. Голос Лиама сорвался на крик, остальные слова так и остались гореть в его горле, он сдержался, прежде чем признать: — Неважно. Я убедился, что тебя не было рядом, когда он приходил. Обычно это было ночью.       Осознание этого факта вызвало яростную бурю в глазах Тео, прежде чем он покачал головой, откинув ее назад, чтобы горько усмехнуться в потолок.       — Чертов дверной носок.       Чувство вины выворачивало Лиама наизнанку, из всей лжи, которую он должен был придумать, чтобы предотвратить эту катастрофу, эта была самой глубокой. И не только потому, что Лиам каждую ночь привязывал носок к двери, отказывая Тео в его собственной комнате на случай появления Диаза. Признаться, часть его души надеялась, что это причинит Тео боль, хотя бы малую толику той боли, которую Лиам испытывал, пока Тео пытался забыть его с помощью выпивки.       Теперь это только еще больше расстраивало Лиама, зная, как он испортил жизнь Тео.       — Это единственное, что, как я знал, удержит тебя, я должен был…       — Иди на хуй, Лиам.       Взгляд Тео метнулся на Лиама, проклиная его там, где он стоял.       За взглядом не было ничего, ничего, кроме холодной жестокой пустоты, и все, что мог сделать Лиам, это увянуть в ней. Он наблюдал, как тонкие линии хмурого взгляда Тео суровеют, а его тело жестеет, как стальной стержень, прикрепленный к стене, за которой Лиам даже не мог узнать Тео.       С выражением безмолвной ярости Тео угрожающе медленно шагнул к Лиаму.       — Они не должны были так легко отпускать тебя.       Лиам тяжело сглотнул, в груди, там, где должно было быть сердце, завязался узел.       — Я бы не отпустил, — прорычал Тео, и чем ближе он подходил к Лиаму, тем крепче Лиам сжимал кулаки, тем сильнее стискивал зубы. — Ты меня понимаешь? — Тео был уже прямо перед его лицом, его глаза безжалостно сверкали, когда он смотрел на него. — А? Ты чертов лжец.       Лиам попытался повернуть голову, чувствуя, как все его эмоции нахлынули друг на друга, как феромоны гнева вырвались на свободу. Ярость жарко кололась под кожей, рой жал пронзал его плоть, пытаясь высвободиться. Взгляд Тео был неумолим, он преследовал Лиама, не давая ему ни дюйма передышки. Лиам быстро превращался в это изменчивое гнездо, а Тео просто пинал его ногами.       — За такие действия за моей спиной, я должен…       И пинал его.       — Прости, Тео, не надо…       — Ты ничего не понимаешь, ни хрена.       И пинал его.       — Прекрати, я не хочу…       Тео рванулся вперед, еще больше зажав Лиама в удушающем пространстве. Его дыхание обжигало висок Лиама, и он выругался:       — Да, ты не хочешь знать, что бы я сделал с тобой тогда.       Боль пронзила те места, где ногти Лиама впились в его ладони, прикусив их так сильно, что он почувствовал вкус крови, отчаянно пытаясь сдержать этот разбушевавшийся улей, прежде чем он вырвется из него. Это не должно быть так трудно, Тео не был жестоким, он даже не кричал, он просто был прямо перед лицом Лиама, кипя от ярости, которая разрывала его на части своей резкостью, и иногда… Иногда это так же плохо.       — Тео, прекрати…       — Что прекратить, Лиам? Я даже не прикасаюсь к тебе.       — Ты делаешь мне чертовски больно!       Голос Лиама вырвался из него, висцеральная реакция, жестокая и честная, оттолкнувшая его от стены. Тео отступил на шаг, на его лице проступила внезапная ясность, прорвавшаяся сквозь его каменную защиту, брови нахмурились на Лиама в долю секунды сочувствия. Затем он повернул голову, хмуро уставился в пол и судорожно запустив пальцы в волосы.       Этого было недостаточно, чтобы скрыть то, что видел Лиам. В тот краткий миг, когда его холодный стальной взгляд оттаял, сквозь него пробился проблеск зелени, как сорняки пробиваются сквозь бетон. Все еще там, пытается пробиться на поверхность, но все еще там, все еще жив, все еще Тео.       Дыхание Лиама остановилось в груди, кулаки сжались, вспыльчивость утихла, когда ясность пришла и к нему. Глядя на Тео, этот обоюдоострый меч парня, покрытого шипами, чтобы не пострадать, запертый в стенах, чтобы не навредить кому-то еще, и о… Лиам должен был понять это раньше.       — Я понимаю, слышишь? — он сухо сглотнул, говоря полузадушенным голосом в сторону лица Тео: — Ты не должен меня прощать. Ты не обязан доверять мне снова. Ты можешь ненавидеть меня за это, и я пойму, но…       Его глаза ненадолго закрылись, когда он выпустил болезненный, сдерживаемый вздох.       — Но ты не заставишь меня ненавидеть тебя, Тео.       Когда Тео наконец посмотрел на него, его глаза снова стали пронзительно холодными серыми, Лиама передернуло, но он продолжал:       — Я знаю, что ты это делаешь. Я знаю, что ты просто пытаешься заставить меня уйти, чтобы защитить меня, потому что ты не можешь заставить себя отпустить меня…       — Нет, ты не знаешь, — вклинился Тео, его рука неуверенно опустилась на бок, как будто он едва держался за последнюю защиту, — Ты ничего не знаешь, иначе ты никогда бы не скрыл это от меня, независимо от того, что Питер сказал, что он сделает.       Лиам слегка отпрянул, его сердце резко сжалось от того, на что намекал Тео.       — Если бы ты знал, что для меня хорошо, ты бы убежал от этого — убежал от меня и никогда не оглядывался назад, — подчеркнул Тео, в его серо-зеленых, мутных и противоречивых глазах бушевала буря, — Вот чего ты не понимаешь, Лиам. Я могу справиться со всем, что на меня навалится, я прошел через столько дерьма, что это уже не имеет значения. Я могу вынести это, я могу вынести все, что они сделают со мной, но когда я увидел этот гребаный пистолет, направленный на тебя…       Его голос оборвался, оставив Лиама с широко раскрытыми глазами и задыхающегося в нависшей тишине. Тео шагнул ближе, черты его лица напряглись и с трудом держались вместе, где-то между яростным требованием и яростной мольбой.       — Я почти все потерял из-за этого места, Лиам, и если я потеряю и тебя — если они заберут тебя из-за меня, ты не понимаешь, что я не смогу — я не смогу пройти через этот ад снова.       Недоверие охватило Лиама, омыв его тело и почти лишив дыхания. Не из-за того, что сказал Тео. Нет, каждая частичка Лиама была так яростно недоверчива из-за всего, что Тео никогда не должен был говорить, а Лиам все равно услышал.       — Нет, я понимаю! — сердце сильно колотилось, рука Лиама рассекала воздух в отчаянии. — Я знаю тебя, Тео! Всю твою жизнь все валилось на тебя, и ты просто должен был принять это… Теперь ты принимаешь все дерьмо, потому что думаешь, что заслуживаешь этого! Ты всегда прыгаешь под пули за всех остальных, потому что тебе все равно, если ты пострадаешь, но ты больше не можешь этого делать, потому что у тебя теперь есть я!       Его дыхание вырвалось из него, горячее и груженое, заряжая пространство между ними.       — Они не смогут забрать тебя у меня, Тео, ты понимаешь это? Мы в этом вместе, и я не позволю тебе проглотить еще одну блядскую пулю, не из-за меня.       Слова, казалось, застряли у Тео в горле, когда он оглянулся на Лиама с таким количеством эмоций, скрывающихся за его взглядом.       — Ты объебался, сказав все сейчас.       Лиам стиснул зубы, не обращая внимания на жгучую боль в глазах.       — Я знаю… Я знаю, что ты впустил меня, а я объебался… Я объебался так сильно, но дай мне шанс доказать тебе, и я сделаю все возможное, чтобы исправить это…       — Почему ты не можешь просто…       — Потому что я не лгал, когда говорил, что ты для меня чертовски особенный! — отчаяние пронеслось по телу Лиама, пытаясь достучаться до Тео, заставить его понять, убрать этот взгляд с его лица. — Я знаю все, что, по твоему мнению, я должен ненавидеть в тебе, что должно вызывать у меня отвращение, что я должен бояться, и я не боюсь, потому что… потому что я знаю тебя!       Ошеломленно покачав головой, Тео снова начал отводить взгляд, но Лиам шагнул ближе, решительно, чертовски стараясь.       — Я знаю, что ты ушел от той жизни, потому что это больше не ты, и ты лучше… ты заслуживаешь лучшего.       Дыхание Тео прерывисто срывалось с его губ, достаточно близко, чтобы Лиам мог почувствовать его прикосновение к своей коже, что означало, что Тео еще не оттолкнул его, поэтому Лиам продолжил:       — Я знаю, что тебе не все равно, как бы ты ни притворялся, что это так, — упрямый пыл вырвался из него, — Ты тоже знаешь меня, Тео. Ты слышишь меня, ты успокаиваешь меня, ты рискуешь всем ради меня, и тебе не нужно было этого делать, но ты это сделал, потому что это просто ты. Ты глубокий, сложный и необычный, и ты не знаешь этого, но я знаю.       Как будто Лиам только что вцепился когтями в грудь Тео и сжал кулак вокруг его сердца, слова, кажется, пронзили его насквозь. Тео начал отшатываться так же, как в ту ночь в кровати Лиама, и на батуте, и в палатке, и каждый раз, когда Лиам пытался каким-то образом дотянуться до него.       Повинуясь импульсу, рука Лиама метнулась вперед и схватила Тео за рубашку, притягивая его обратно, стиснув зубы.       — Я знаю тебя, блядь, прямо сейчас.       У Тео перехватило дыхание, словно его вырвали, а грудь Лиама сжалась от боли, которую он даже не мог назвать.       — Я не хочу быть для тебя еще одним «до» и «после», Тео.