"Шутки шутками, а я влюбился."

Так спокойно и умиротворенно Адэна давно себя не чувствовала. На сердце было поразительно легко, когда по полу бегают солнечные зайчики, на ближайшие дни заслуженный отдых, на улице поют птички. Ну и что, что в лазарете немного прохладно, теплый Кирштайн под боком не даст замёрзнуть: заобнимает до смерти. — Моя ладонь все равно больше, — хмыкнул Жан. Он, приложив свою руку к руке Адэны, мерился длинной пальцев. — Зато у меня мизинец длиннее, — захихикала Адэна, осматривая сложенные руки со всех сторон. Девушка тихонько ойкнула, когда Жан внезапно переплел свои пальцы с тонкими и длинными, да, все же признал, пальцами Адэны. — До выпуска всего месяц, — выдохнул Жан, поглаживая ладонь Адэны большим пальцем. Кирштайн заерзал на простынях, понимая, что вот-вот съедет с койки Адэны. Усесться вдвоем на кровать, предназначенную на одного, задача не из простых, — представляешь? А потом в свободное плавание во взрослую жизнь… — Ой, давай хотя бы не сейчас, — Адэна скорчила недовольную рожицу. Сейчас как никогда не хотелось думать о том, что будет завтра. Главное, что сейчас они вместе и Жан держит ее за руку. А что будет завтра не так важно, — что это? — девушка кивнула на запястье Жана, на котором болталось что-то наподобие браслета. — Это… — замялся парень, — твой платок. Адэна посмотрела на него непонимающе, а потом и вовсе прыснула со смеху, когда поняла, что это за тряпочка у Жана на руке. Тот самый платок с инициалами Адэны, которым она подтирала кровь Жану, когда он подрался с Эреном в лесу, парень разрезал на лоскуты и сплел из них косичку. И теперь этот трофей гордо болтался туда-сюда на запястье парня, ведь браслетик оказался великоват. И, кажется, Кирштайна, вовсе не волновало, что платок был весь в каплях крови. Считал, что это такой своеобразный орнамент. — Какой ужас, — Адэна, стянув с тумбочки небольшое зеркальце, теперь разочарованно отбросила его в складки пушистого одеяла. Девушка испугалась собственного отображения. Да, два дня, наполненных погонями, стрессом и периодическим кувырканием в грязи, не очень хорошо сказались на внешности девушки. Адэна изогнула губы так, будто вот-вот расплачется. Вот дёрнул же ее черт на себя посмотреть, знала же, что так будет. Адэна никогда не была фанаткой собственной внешности, но при этом считала, что некрасивых девочек не существует. Политика двойных стандартов. Адэне и так периодически хотелось перекроить себе лицо на другой лад, чтобы стать хоть на толику симпатичнее, а тут ещё и страшные ссадины на лбу и опухшее от усталости лицо. Кошмар. Частенько поражалась, как ее ещё Жан терпит, такую — то уродину. • «Little things» — One direction — Что случилось? — встрепенулся Жан, когда Адэна уткнулась лицом в ладони. — Ничего особого. Меня просто снова не устраивает собственное отражение, — промычала Адэна в свои руки. — Ты головой стукнулась? — прыснул со смеху Жан, — да ты самая красивая девочка, которую мне приходилось когда-либо видеть! — парень кое-как приподнял голову Адэны, заглядывая в ее зелёные глаза, наполненные нелепыми слезами. «Твоя рука так идеально подходит моей, Словно только мне и предназначена, Поэтому помни об этом, ведь так было суждено, И я следую за каждой веснушкой на твоих щеках, И для меня это всё имеет смысл.» «Морщинки в уголках своих глаз, появляющиеся при улыбке, Ты никогда не любила свои живот и бёдра, Ямочки на своей спине в нижней части позвоночника, Но я люблю их бесконечно.» — Ты когда-нибудь видела у кого-нибудь такие прекрасные волосы? — Жан неловко погладил Адэну по голове, — а такие изящные пальцы? Девушка усмехнулась тихонько, понимая, что Жан все же признал поражение в их сегодняшнем споре о красоте рук. — Ты врун, Жан, — улыбнулась горько рыжая. Внезапно парень схватился за сердце и откинулся назад, повиснув с кровати вниз головой. Адэна вскрикнула и бросилась поднимать парня, испугавшись, что его удар хватил. Но девушка цокнула языком укоризненно, когда, подняв голову парня, обнаружила на его лице нахальную улыбку. — Своими словами ты меня в самое сердце поразила! — наигранно заохал и заахал Жан, — да я самый честный человек в мире! — для пущей убедительности Кирштайн ударил себя в грудь кулаком, да так, что по лазарету эхо пронеслось. Адэна отчего-то никогда и никому не верила, когда заходил разговор о том, что девушке что-то идёт или она выглядит сегодня хорошо. Отмахивалась, краснела и бурчала под нос вместо принятого «спасибо» что-то типа «вы мне льстите». Постепенно ей и вовсе перестали делать комплименты, возможно реакция девушки их отпугивала. Но стоило Жану начать переубеждать Адэну, как та охотно поверила. Все, что парень ни говорил бы, она воспринимала как последнюю инстанцию. Жану хотелось верить, очень хотелось. «Ты никогда не будешь любить себя Хотя бы вполовину так, как я люблю тебя, Ты никогда не относишься к себе должным образом, дорогая, Но я хотел бы, чтобы ты начала. Если я дам тебе знать, что я всегда рядом, Может, ты полюбишь себя так, как я тебя люблю.» — Пожалуйста, уважай и люби себя так же, как я уважаю и люблю тебя, — Жан сглотнул ком, вставший поперек горла, — я могу бесконечно перечислять твои достоинства… «И я не дам этим мелочам соскользнуть с моих губ, Но если всё же ты услышишь их, то только тебе, Только тебе они предназначены, Я влюблён в тебя и во все эти мелочи.» — Господи… — подал наконец голос Эрен, когда Жан закончил свою агитационную кампанию. Парня уложили на соседнюю койку отдыхать. Сначала Йегер лежал с головой укрывшись одеялом, пока Жан с Адэной мило болтали по душам, а когда вынырнул из своего одеяльного царства не придумал ничего лучше, кроме как докопаться до Жана. — А ты разве не умирал пару часов назад, умоляя, чтоб тебя перевели в одну палату с Адэной? — усмехнулся Жан. От прежнего нежного настроения у него не осталось и следа. Сейчас он вернулся в свой сложившийся через года образ дерзкого хулигана, который за словом в карман не лезет. — Это обсессия, Жан, — хмыкнул Эрен так, словно делает что-то хорошее Кирштайну. — А ты бы помалкивал, симулят, — съязвил в ответ Кирштайн, которого и так весьма напрягало одно присутствие «любимого» однокурсника в комнате, так он ещё и поумничать решил. — То, что ты делаешь — не вполне нормально, — пробурчал Эрен, наливая себе в стакан воды из графина на тумбочке. — А то, что ты из кожи вон лезешь, что понравиться ей, — Жан особенно акцентировал последнее слово, — считаешь вполне нормальным? Адэна лишь растерянно переводила взгляд с одного парня на другого, между которыми начали летать искры. Но Эрен, судя по всему, намек Жана понял, отчего же ещё тогда у него так глаза на лоб полезли, а хитренькая улыбка превратилась в оскал? — Вы про кого? — спросила невинно Адэны. Но Эрен оставил подругу без ответа, лишь хлопнул дверью и вышел на улицу с гордо поднятой головой. — Неважно, — промямлил Жан, которому крайне не хотелось посвящать в их с Эреном тайну кого-то ещё, особенно Адэну, — слушай… Я так и не сказал тебе этого, но ты мне очень нравишься… — Жан ещё сильнее сжал руку Адэны. Девушка явно не ожидала, что сейчас Жан скажет именно это, отчего открыла рот в немом возгласе и вылупилась на парня. Заметив его вопрошающий взгляд, она поспешила ответить: — Да… да, ты мне тоже, — Адэна криво улыбнулась. Девушка была поражена и даже растеряна. Сначала они не могли друг другу признаться, а теперь все так просто. Словно Жан боится, что в этом деле его кто-то опередит, поэтому он решил как можно скорее сказать Адэне правду, чтоб та не убежала. Глаза Жана загорелись, когда тот услышал наконец ответное признание. Кирштайн встал с кровати, предварительно укрыв Адэну. — И поэтому ты меня по щекам бьешь? — усмехнулся парень, вспоминая, как получил оплеуху от Адэны, когда спас ее от разбойников. До сих пор обидно. — Предупреждать надо! — засмеялась Адэна, повторяя то же, что и сказала ему сразу после пощёчины, — ты куда? — спросила девушка, когда Жан направился к двери. — Мне надо сходить в казарму быстренько, заодно и договорюсь, чтоб тебе ужин сюда принесли, — парень улыбнулся девушке нежно, скрываясь за дверью. А в комнате осталась сидеть в недоумении Адэны, которую переполняла лёгкость и эйфория. Так странно и быстро, но наконец все встало на свои места, а Жан решился внести в их отношения ясность. Адэна, прокручивая на пальце самодельное кольцо Жана, думала о том, что спустя столько лет все стало налаживаться: кажется, она впервые влюбилась, как дурочка, Адэна окружена преданными друзьями и закончит учебу через месяц. Да, она влюблена. Определенно и сомнений быть не может. Жан ей очень-очень нравится. И если бы она могла, то обязательно провела бы с ним остаток жизни. «Все даже слишком хорошо, чтоб быть правдой».

***

— Ты выиграл, Жан. Наслышан о том, как вы обжимаетесь по углам. Прямо над ухом Кирштайна раздался басистый голос, висок опалило горячее дыхание, а по телу пробежали мурашки. Сам Жан вздрогнул от неожиданности и, развернувшись, покрыл Райнера, появившегося из ниоткуда, трехэтажным матом, пока тот заливался гулким, утробным смехом. — Мы ведь так и не договорились о призе, — Райнер поставил руки на бедра, — чего ты хочешь? — Я хочу, чтоб ты забыл об этом споре. Мне неприятно слышать о нем, — процедил сквозь зубы Жан. Он искренне надеялся, что об этом глупом пари сам Браун уже тысячу раз забыл. Привычка у него была такая, все забывать. Только вот эту мелочь он бережно хранил в чертогах разума, чтоб подколоть Жана в самый неудачный момент. Парень забежал в казарму взять теплых вещей, но тут-то Райнер и настиг его врасплох. — Это пари ты сам заключил, Жан, — хохотнул Райнер. И Кирштайну показалось, что смеётся он над ним. — И что?! Я не должен был, сейчас понимаю. Я был дураком! — вспылил Жан, который больше всего на свете ненавидел издёвки над собой. Потешаться над другими? Сколько угодно! Кто-то пикнет хоть слово о нем? Выбитый зуб уже весело катиться по полу. Но лезть на бугая — Райнера эквивалентно подписанию смертельного приговора собственноручно. За все эти годы обучения положить его на лопатки смогла только Энни. Удивительно, правда? Хрупкая, невысокая девчонка победила парня, который и в высоту и в ширину в два раза больше нее самой. Талант, никак иначе. Поэтому биться с Райнером Жан предпочитал исключительно словесно. — Это было пару недель назад, дудоня! — снова хохотнул Райнер, ещё больше подливая масла в огонь злости Жана, — как думаешь, Адэна посмеётся, если узнает о том, что ты спорил на нее? — Завались! — прошипел Жан, хватая Райнера за шею. Он не хотел, чтобы Браун привлек внимание, но сам своим выпадом вперёд наделал больше шуму. На вспылившего Кирштайна обернулись все, кто были в казарме. Не выдержав давления, Жан отступил, — не трогай ее! Никогда и ни под каким предлогом не рассказывай ей про это! — Хозяин — барин, — хмыкнул Райнер, дёрнув плечами. Все же, решил он, молчание в любом случае стоит дешевле, чем любая вещь, которую мог затребовать Жан за свою победу, — ишь какой благородный… — пробубнил себе под нос Райнер, а выходящий из спален Жан с вещами под мышкой уже не мог этого слышать. — Эй! Райнер! — зашипел внезапно кто-то, а потом из-за угла выбежал трусцой Эрен, — что за спор? Будь добр! — Ты все слышал, да? — Райнер с хитренькой улыбочкой посмотрел на Йегера. А тот и правда очень вовремя зашёл в казарму, подслушав весь разговор от начала до конца, спрятавшись за углом, — ты должен был услышать, я обещал молчать, — Браун провел рукой у рта, как бы запирая губы на ключик. — Формально, ты обещал не говорить только Адэне, — Эрен заломал руки. Уж больно надо было ему знать, что это за спор такой, — а я не Адэна! И Райнер посчитал, что Эрен прав. Хмыкнул и выложил все, как есть. Ведь очень тяжело тащить эту непосильную ношу чужих тайн одному. С другом гораздо легче. Да и тем более, Эрен пообещал, никому ни слова. А этому парню верить можно. «Я не шкаф и не музей хранить секреты от друзей».

***

Скрипнула дверь, ведущая в медпункт, и Адэна с трепетом в сердце бросила на нее взгляд. В надежде на то, что сейчас на пороге появился силуэт Жана, выученный наизусть. Прошло уже достаточно времени с того момента, как Кирштайн ушел, а его все нет и нет. Что ж его Саша по дороге съела? — А, это ты… — пробубнила Адэна себе под нос слегка разочаровано, когда в дверях показался не долгожданный Жан, а Эрен. Девушка вернулась к чтению. — Ты не рада? Мне казалось, что когда-то я был твоим лучшим другом, — Эрен плюхнулся на кровать, подняв небольшое облочко пыли, — твоего дорого Жана на подходе к лазарету поймал Шадис. Ему нужны его показание, Жан, как никак, в гуще событий. — Почему же «был»? Ты все ещё мой лучший друг, — Адэна дочитала до конца строки и, заложив бумажку между страниц, захлопнула книгу. И только девушка знала, что ее импровизированной закладкой была записка «доброе утро, Адэны» от анонима. Интересно, как ее цветы поживают? Высохли, наверное. Надо бы из них гербарий сделать, — ты какой-то странный, Эрен. — И ты, — быстро бросил Йегер в ответ, девушка посмотрела на него непонимающе и, схватив свое одеяло в охапку, пересела на ближайшую к нему кровать, — ты поменялась с тех пор, как начала общаться с Жаном. Он на тебя плохо влияет. — И ты поменялся, Эрен, — грубовато ответила Адэна. Ей очень не нравились упрёки типа «он плохо на тебя влияет». Да Жан влияет на Адэну лучше всех! — но я почему-то тебя носом в это не тычу. Ты что, влюбился? — Адэна поняла, что была слишком груба, поэтому поспешила перевести тему на более позитивную. — Я?! Нет… с чего ты решила? — стушевался Эрен, краснея. — Ты поменялся. Сужу по своему опыту: меняются, когда влюбляются, — хмыкнула Адэна, внимательно разглядывая друга. И от ее глаз не могло уйти, что парень покраснел. Точно в кого-то влюблен. Да вот только вытрясти имя будет тяжело, почти невозможно. — Выходит, ты все — таки влюблена в эту лошадиную морду? — Эрен упёрся взглядом в свою простынь, разглядывая каждую складочку. Не хотел, чтоб Адэна видела, какой разочарованный взгляд у него сейчас. Он, затаив дыхание, принялся ждать ответа. — А я то думала, что уже все знают, — захихикала Адэна. Ей сейчас было гораздо веселее, чем Йегеру, — осмелюсь сказать, да. Я влюблена в Жана. Внутри у Эрена что-то оборвалось. Скорее всего, это была Последняя Надежда. Полетела в пропасть Отчаяния. Эрен прикрыл глаза на пару секунд, а потом спросил предательски дрожащим голосом: — Ну и что ты нашла в этом… этом оболтусе? — Знаешь… — Адэна устроилась поудобнее, готовясь к длинному рассказу. Утонув в эйфории, она, всегда чуткая к друзьями, и вовсе не видела, как больно Эрену слушать ее восхищения прекрасным Жане, находящиеся на грани романтизации, — он заботливый, это раз. Думаю, он сможет меня защитить, это два. У него чудесное чувство юмора, да и вообще мы похожи, три. Жан хорош собой, четыре. Мне очень нравится его фамилия, пять, — захихикала девушка. Куда уж без юмора, — он любит меня так, как никто никогда не любил, — Адэна загибает пальца на руках, считая причины любить Кирштайна. Перечислять она могла бы долго, если б Эрен внезапно не взревел, сбив девушку с толку. — «Любит как никто другой», правда?! А что если я скажу, что он спорил на тебя. Спорил, что ты его полюбишь, как последняя дура! — прокричал обезумевший Эрен, брызжа слюной во все стороны. — Тогда я скажу, что у тебя плохое чувство юмора, — Адэна попыталась натянуть на себя улыбку. Но вышло очень плохо. С чего это вдруг Эрен такое говорит? Не похоже, что он шутит. Сердце ёкнуло, а дыхание перехватило. Пальцы, по которым Адэна только что считала причины, девушка принялась отчаянно заламывать и ковырять до кровяной росы, ожидая ответа Эрена. — Я бы хотел, чтоб эта была шутка. Но Райнер и Жан действительно заключили такое пари, — прошипел Эрен. На лице Адэны образовался микс из самых разных чувств: отвращение, непонимание, растерянность. На глаза навернулись слезы, губы скривились в улыбке отвращения, ноздри то и дело раздувались от частого дыхания. — Не ври мне, пожалуйста… — прошептала Адэна, чувствуя, словно душа из тела выходит. Больше не ощущает она точек контакта с твердой кроватью, более не существует для нее пространства. Когда Эрен отрицательно покачал головой, мол, все правда, Адэна уперлась стеклянным взглядом в стену, ощущая, как в горле образуется рвотный ком, а голова кружится так, словно ее раскачали на качеле, — зачем ты мне это говоришь…? — пролепетала Адэна, а по щекам ее уже бежали слезы одна за другой, — зачем, Эрен… — Тебе было лучше знать правду! — парень подсел к Адэне, приобняв ту за плечи. — Нет, Эрен. Лучше ничего не знать, — девушка подтерла рукавом нос, — я люблю его, слышишь, люблю! А ты вот так со мной… — Это не моя вина… — не успел Эрен договорить, как Адэна взвыла с новой силой. — Лучше б я ничего не знала, жила в полной иллюзии, но наслаждалась своим выдуманным миром! — Адэна оттолкнула от себя Эрена, — пусти! Девушка вскочила на ноги, но тут же покачнулась. Нервы дали о себе знать. Несмотря на ужасное самочувствие и затуманенный рассудок, несмотря на рекомендации врача и темноту на дворе, Адэна бросилась к двери. А Эрен даже не пытался ее остановить. Господи! Это не может быть правдой! Он любит ее, любит! В голове Адэны отчаянно вели схватку не на жизнь, а на смерть две стороны. Одна упорно твердила, что Эрену не за чем врать и ему стоит довериться, а другая вопила о том, что все, через что прошли Адэна и Жан не могло быть ложью. Даже сегодня! Сегодня он убеждал ее в том, что она самая красивая девушка на Земле. Вчера он, жертвуя собой, спасал ее. Позавчера нес на руках через ручей, а потом и вовсе пытался поцеловать. В начале их знакомства защищал ее от хулиганов, не получив никакой выгоды от этого, подставлялся сам, чтоб Адэна могла поспать, осыпал девушку комплиментами. Ох, как искусно он врал! Нет, он просто не мог лгать. Но с другой стороны, Райнер уже упоминал спор, когда Адэна и Жан после пикника у озера случайно зашли в мужскую казарму. Выходит, Эрен не врет. Да и в итоге от разоблачения хулиганов он получил дополнительные баллы… Что же черт возьми происходит?! Адэну обвели вокруг пальца, заставив влюбиться, чтоб просто-напросто выиграть глупый спор? Она — жертва манипуляций однокурсника? Какая же она дура… Рыжей хотелось рвать на себе волосы, кусать до крови собственные руки, чтобы перестать издавать этот жалобный скулеж моральной боли. Она обещала себе не привязываться. А чем это все обернулось? Она в эпицентре трагедии. Она и есть трагедия. Только-только она признала себе, что отчаянно любит Жана, а оно вот как… Все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Только-только она признала себе, что отчаянно любит Жана, а оно вот как… Все слишком хорошо, чтобы быть правдой.

***

В общую столовую, наполненную радостными и уже сытыми ребятами, ворвалась Адэна. От общего веселого гомона голова кружилась ещё больше. Кажется, никому не было до нее дела. Сквозь туманную пелену слез девушка кое-как рассмотрела стол, за которым сидят ее друзья. Вот и он, гад. Жану весело, Жан в кругу друзей. Жан заставил Адэну захлёбываться в слезах. Адэна стояла на пороге, белая, как мел. Из опухших красных глаз одна за другой катились слезинки. Девушка шмыгала носом и подтиралась собственным рукавом, не заботясь о правилах этикета. Рыжие пакли были растрёпанны во всех стороны. Выглядела она так, будто попала в эпицентр торнадо. Чудо, что она в таком состоянии дошла до столовой. Качаясь из стороны в сторону, шагала чисто по памяти, не ощущая вокруг себя ни пространства, ни окружающих предметов и людей. Голова кружилась так, будто ее схватили за привод и размахивают им по кругу. — Ребят… — прошептал Армин, первый заметивший на пороге Адэну, — что с ней? Жан тут же подскочил с места, бросившись к подруге. Выглядела она, что можно было с лёгкостью предположить, что кто-то умер при ней. Например, Эрен в медпункте у нее на руках. — Что произошло? — Жан подбежал к Адэне, хватая девушку под локти, чтоб та не свалилась, а то кажется, что она находится в предобморочном состоянии. — Ты! Животное! — закричала Адэна. Вся столовая мгновенно заткнулась, слышны были лишь редкие смешки и удары ложек об тарелки. Кажется, на ревущую Адэну сейчас смотрели все без исключения. Жан, чтоб избежать лишних вопросов, схватил Адэну за руку и вытянул ту на улицу. — Что произошло! — парень встряхнул девушку за плечи, чтоб хоть немного привести в чувство, но не помогло. Ничего членораздельного он так и не добился от Адэны, — господи, кто умер? — Ты! — закричала рыжая сквозь слезы, — ты умер для меня! Ты — отвратителен! Ты спорил на меня! — девушка разрыдалась с новой силой, не переставая колотить Жана в грудь обеими кулаками. — Твою… — прошептал Жан. Теперь была очередь Кирштайна переживать крайний эмоциональный удар. Она знает… она знает… От одной этой мысли сердце сжималось и обливалось кровью. — Я… могу все объяснить… Я разорвал сделку! Ты мне нравишься, слышишь! — Кирштайн вцепился мертвой хваткой в плечи девушки, пытаясь заглянуть той в лицо. — Я тебе больше не верю. Пустослов! — процедила Адэна сквозь зубы. Удивительно, как охотно она верила Жану еще утром. Удивительно, как считала его «единственным». Удивительно, как отчаянно верила в любовь. Девушка обессиленно упала в объятия Жана, продолжая реветь парню в жилетку. Облокотившись всем телом об парня, Адэна дала волю эмоциям. Жан бросил взгляд на окна столовой и понял, что сейчас на них смотрят все, кто смог пробить место у окошка. Такая себе драма. — Прости… я тебя… — Жан не успел договорить. Парень положил руки на спину Адэны, утягивая девушку в объятия. Но рыжая лишь оттолкнула от себя парня, который стал ей в одночасье противен. — Пошли, Адэна, пойдем, — из ниоткуда появились друзья. Криста, взяв Адэну под локоть и утирая слезы девушки собственным рукавом, отцепила ее от Жана, уводя маленькими шажками в сторону спален. За Кристой и Адэной бросился бежать Армин. — Ты правда это сделал, Жан? — спросила Саша, возле которой стоял Конни. Саша всегда самая последняя теряла надежду в Добро. И даже сейчас, когда, казалось, все очевидно, она пыталась оправдать своего друга. — Да… То есть нет! — залепетал Жан, дрожащими руками цепляясь за воздух. — Ну ты и… — Конни не договорил, вместо этого ударил Жана кулаком в лицо. — Он прав, — хмыкнула Саша, утягивая Конни за рукав, — пошли, — и двое друзей побежали за Адэной в сопровождении Кристы и Армина. — Ну и кашу ты заварил, друг… — сказал Марко. Жан же с диким криком пнул первое, что попалось под руку, скорее, под ногу. Тут же его крик стал ещё более диким. Парень схватился руками за ступню и принялся скакать на одной ноге. Предметом, который пнул Жан, оказался кирпич. Вот он, бумеранг.

***

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — словно мантру бормочет Адэна. Она лежит на своей кровати, свернувшись калачиком. А вокруг нее хлопочут ее друзья. В любой другой день девочки бы воспротивились нахождению в женских спальнях мальчиков, но сегодня все кадеты женского пола согласны на все, лишь бы успокоить этот ураган эмоций. Большинство отсиживается в столовой, хотя весь ужин давно съеден. Просто не хочется быть в эпицентре этой заварушки. — Тише… Тише, — Армин мешает что-то ложкой в стакане, — выпей. Это травы, — Арлерт заботливо подаёт подруге успокоительный отвар. Адэны выпивает его чуть ли не залпом, давится, разливает и обжигается, но выпивает. — Животное! — продолжает кричать через секунду Адэна, заливаясь слезами. Лежит она, обложенная со всех сторон платками. Все насквозь мокрые, а больше ведь и нет. Все перевели. — Я попробую узнать об этом чуть больше завтра, — шепчет Конни Саше. Даже Спрингеру сегодня не до смеха. Блаус лишь коротко кивает в ответ. — Где носит Марко и Микасу? — шипит Армин. — Марко с Жаном, пусть будет. А Микаса в столовой, — в помещение заходит Имир. Смелая, раз решилась побыть в спальне, — милочка, все мужики — козлы, поэтому-то я и люблю Кристу, — в то время как Имир смеётся искренне, Адэна заливается слезами с новой силой. — Имир! — Ленц укоризненно шипит имя подруги, но в ответ та лишь игриво подмигивает, проходя к своему спальному месту. Криста, несмотря на ситуацию, заливается краской от заигрываний Имир. — Саша! Сюда! — раздается негромким мужской голос. Блаус, прославившаяся феноменальным слухом, подходит к окну, под которым стоит Жан. — Чего тебе? — бросила Саша пренебрежительно. Дружит с ним почти с самого вступления в корпус, а он все равно стал ей сегодня противен, — уходи! — Пожалуйста, впусти меня… Я должен поговорить! — прохныкал Жан, словно маленький, сложив руки в молебном жесте. Стоит он все также на одной ноге, ведь на вторую наступать невыносимо больно. Но не больнее, чем Адэне сейчас. — Она не хочет тебя видеть. Проваливай! — шипит Саша, то и дело оборачиваясь на кровать подруги, вокруг которой стеной стоят ребята. — Хоть ты пойми, я расторг пари сегодня! Я не должен был его вообще заключать! — казалось, что сам Жан вот-вот расплачется. — Да, Жан, не должен был. Иногда для тех, кого любишь, можно засунуть свою гордость поглубже в зад! — последнюю строчку Саша чуть ли не кричит от злости, чем привлекает лишнее внимание. Боясь, что ее обвинят в связи с предателями, она хватается за оконную раму, собираясь перерыть единственный канал связи для Жана, — уходи, Жан. Иначе прогоню. — Да ты вообще на чей стороне, Саша? — недоумевающе воскликнул Кирштайн. — На ее. Этим Саша и поставила точку в этом бессмысленном разговоре, закрыв окно. Теперь сколько бы Жан не вопил под ним, даже Саша вряд-ли что услышит. Без капли сожаления Блаус идёт обратно к подруге, принимает поручения Кристы и продолжает пытаться успокоить Адэну, для которой сегодня весь мир рухнул. Весь мир, который она так кропотливо выстраивала. Весь мир, который она планировала создать вместе с Жаном. — Сколько можно плакать, рева… — бормочет Саша себе под нос, — когда ж ты все слезы выплачешь? — хихикает девушка, у которой уже голова разболелась от истерии Адэны. — Странно, что Микаса не пришла, они же дружат, — обратилась к Саше Криста. — Все сложно, если честно. Как пришел Жан, отвернулась Аккерман.

***

В тот момент, когда Саша захлопнула окно, умерла последняя надежда Жана, хотя говорили, что она долгожитель. Кирштайн из последних сил пытался донести хотя бы до кого-нибудь, что он добровольно расторг пари. Жан схватился за голову и рванул волосы на себе. Между пальцев остались клочья. Как же хочется проснуться и осознать, что это все был лишь страшный кошмар. Но все было реально. Настолько сюрреалистично, комично и нелепо, но реально. Жан сполз вниз по стенке, подмечая, что нога болит. Возможно сломал палец. Они с Адэной по разную сторону стен. Он один. И ничего не может сделать. Он абсолютно беспомощен. Никогда прежде он не чувствовал себя более ничтожным, чем сейчас. • «Нервы» — Нервы «Снова праздник, снова ты и моя любовь не в тему. Снова падать с высоты, биться головой о стену. Ты прекрасна, ты молчишь, но я слышу твои слёзы, Мне всё ясно, ты кричишь: «К чёрту эти розы!» " «Знаешь, я теряю свободу, когда теряю тебя. И я теряю голос. Пропадаю в небе и снова рождаюсь после дождя В поисках белых полос. Для тебя никто я, и что я вообще могу изменить, Я для тебя не первый. Чтобы между нами осталась эта нелепая нить, Я разрываю нервы… Я разрываю нервы… " «Это легче, чем забыть, наслаждаться этой болью. Я люблю тебя любить, мазать раны сладкой солью. Всё прекрасно, всё пройдёт, остаются только шрамы, Но не лей ты этот яд на сквозные раны.» «Знаешь, я теряю свободу, когда теряю тебя. И я теряю голос. Пропадаю в небе и снова рождаюсь после дождя В поисках белых полос. Для тебя никто я, и что я вообще могу изменить, Я для тебя не первый. Чтобы между нами осталась эта нелепая нить, Я разрываю нервы… Я разрываю нервы.» Сегодня все изменилось. Адэна все так же любила мир, но возненавидела Жана. Кирштайн возненавидел мир, но все так же любил Адэну.