***
— Гоблины пошли сюда, — сказал Уилл, приседая у следов в грязи. Благословение богини Шэдоухарт исчезло за одну ночь, и Аэдре с трудом могла смотреть на этого человека. Руки вспотели, сердце бешено колотилось. Мало помогало того, она чувствовала себя нелепо. На ней была подаренная тифлингами одежда, которая виселана на эльфийке как мешок. Ей пришлось использовать кусок веревки, чтобы сделать пояс для штанов. Она никогда не носила ботинок, и ходить в них было очень неудобно. На ее веревочном поясе висел нож, которым она не умела пользоваться. И вот она, притворяясь какой-то великой авантюристкой шла за своими союзниками черт знает куда и зачем. Буквально вчера она убила гоблинов. Впервые в жизни она кого-то отправила на тот свет. И сегодня ей, вероятно, придется сделать это снова. Компания, с которой она была, казалось, не возражала против убийств и барахтанья по грязи. Они мало рассказывали ей о своих планах, да и какой в этом был смысл? Она ничем не могла помочь, кроме как пытаться остаться в живых и не путаться под ногами. Гейл был единственным, кто, казалось, немного опасался всего этого. Казалось, он прожил жизнь богатого ученого, он был вежлив и рассудителен. В прошлом она встречала много таких мужчин, как он. Аэдре и представить себе не могла, что будет скучать по той жизни, которая у нее была, но теперь она это и правда скучала. По крайней мере, не ожидалось, что ей придется убивать. — Это не гоблин, — сказала Шэдоухарт, указывая на труп, лежащий посреди тропы. Это был огромный вепрь, очевидно мертвый. — Он обескровлен, — сказал Уилл, осмотрев его. — Рядом должен быть вампир. Аэдре встревоженно огляделась вокруг. Вампир? Ей хотелось смеяться, а может, плакать. Что дальше — драконы, которых она уже видела, — может быть, великан или привидение? — Мы в безопасности при дневном свете, — сказал ей Уилл, заставив ее вздрогнуть. Заметив это, он быстро отвел взгляд. — Пойдем. Если стоять и пялиться на него, он все равно не воскреснет, — нетерпеливо сказал Астарион. — Мы никогда не избавимся от этих личинок, если вы, ребята, будете останавливаться и глазеть на каждую найденную падаль. Я заметил на том мосту фургон, может быть, в нем есть какие-нибудь вкусности. Да, овощи, ветчина и сосиски. От их вида у Аэдре потекли слюнки, хотя она и не привыкла к такой крестьянской еде. Однако Астарион выглядел разочарованным. Там тоже были тела, и он быстро обшарил их карманы, счастливо вздохнув, найдя несколько золотых колец. Все признаки, казалось, указывали на то, что он опальный дворянин, по уши в долгах. — Он как сорока, — отметила Шэдоухарт. — Приятно знать, что мы можем подкупить его блестящими предметами. Он действительно был похож на сороку, весь черно-белый. Упомянутая сорока внезапно поднялась во весь рост, глядя на заброшенную деревню перед ними. — Мы здесь не одни, — сказал он. И эльф был прав, на стене появились маленькие фигурки. Гоблины. Все вытащили оружие. — Эй вы! Что вы тут делаете? — крикнул один из них писклявым голосом. — Мы просто проходим мимо, — спокойно ответил Астарион. — Я так не думаю. Эта деревня наша, — сказал гоблин. Он оглядел их компанию, и отчего-то резко замер. — Ой, мэм, простите, не увидел вас. Обманула меня, ты гуляешь на при солнечном свете. Всем потребовалось некоторое время, чтобы понять, что гоблин разговаривает с Аэдре. Она выпрямилась и попыталась выглядеть как можно выше. — Одна из вас внутри старого храма, — сказал гоблин. — Ты пришла к ней? Гоблин узнал в ней дроу. — Да, — солгала Аэдре. — А теперь отвали. Она использовала все свои актерские способности, чтобы выглядеть устрашающе. — Я пойду, куда захочу. — Темная эльфийка надеялась, что это прозвучит так, как сказала бы настоящая дроу. Она никогда не встречала никого из своей расы. Их не очень-то терпели во Вратах Балдура, а тем более в тех кругах, в которых ей довелось находиться. — Да, конечно, мэм. Я сообщу, что вы идете, — стелился гоблин. — Ты дроу? — зачарованно спросил Гейл, когда гоблины вернулись на свои посты и вошли в Вымершую деревню. — Меня украли в детстве, — сказала Аэдре. Она была такой маленькой, что ничего не помнила ни о своих родителях, ни о времени, когда ее украли. — Украли? Кто посмеет украсть детей дроу? — С удивлением спросила Шэдоухарт. — Моя мадам. У нее есть сделка с Зентарим. У нее в борделе только самые экзотические работники, — сказала бывшая куртизанка. У них были тифлинги, высшие эльфы, полуэльфы, драконорожденные, дворфы и вообще все, что желали богатые ублюдки. — Ты, должно быть, шаркай, — взволнованно сказал Гейл. — Дроу-альбинос, благословенное дитя, паук-призрак, — объяснил он ей. — Твоя мадам, должно быть, заплатила изрядную сумму, чтобы заполучить тебя. — Да, — горько прошептала Аэдре. — Сумма была настолько огромной, что у меня не было никакой надежды когда-либо выплатить свой долг. Но теперь я свободна, и я не хочу быть знаменитой Фарфор или каким-то пауком-призраком. Я всего лишь Аэдре. — Как пожелаешь, — поклонился Гейл. — Но позже я могу рассказать тебе больше о шаркаях, если хочешь конечно. Аэдре почувствовала, как покалывает шею, и повернулась. Астарион смотрел на нее со странным выражением лица. Он выглядел заинтересованным, но в то же время немного грустным. Она прищурилась, глядя на него, и он сделал вид, что вообще не смотрел в ее сторону.***
— Я тут нашел для тебя кое-что, — сказал Астарион, напугав Аэдре, которая бездумно просматривала книги на полке. Ей хотелось найти что-нибудь что можно было бы почитать на ночь, чтобы немного отвлечься. Кто бы ни жил в этом деревенском доме, он интересовался растениями и травами, все книги были о них. Она мечтала о женском романе или о чем-то столь же глупом. — Можешь перестать тут шнырять? — отрезала она. Она и так уже боялась каждого угла. Мир, казалось, кишел монстрами всех видов, гоблинами, воргами, медвесычами, а теперь и вампирами. — От старых привычек трудно избавиться, — сказал Астарион. — Прости, я не хотел тебя напугать. Но послушай, я думаю, это твой размер, — сказал он, держа в руках кожаную куртку с шипами. — Почему ты продолжаешь дарить мне одежду? — подозрительно спросила Аэдре. Он напоминал ей о ее покровителях. — Я человек со вкусом, и нельзя вечно ходить в этих…, — неодобрительно цокнув языком, сказал он. — Я не пытаюсь тебя купить, не волнуйся. Мне не нужно платить за то, что я хочу, — сказал он мягко, но в то же время мрачно. — Отдай это мне и перестань быть таким противным, — сказала Аэдре, хватая куртку. Выглядело достаточно красиво, прочно и тепло. На ней даже были украшения: красные полосы спереди и искусственный корсет на талии. — Я не брал его с трупа, — вздохнул Астарион. — Она была в коробке. — Тогда спасибо, — сказала Аэдре. — Пожалуйста. Остальные возвращаются в лагерь. Ты идешь? Аэдре последовала за ним, но перед этим взяла с собой первую попавшеюся книгу. Ее желудок заурчал, пока они шли. — Голодная? — спросил Астарион, ухмыляясь. Девушка покраснела. Раньше она соблюдала строгую диету, призванную свести к минимуму любые неприятности, которые могли заставить ее покровителей заметить, что она всего лишь живое существо. Ее желудок не выдержал новой диеты состоящей из «всего, что только можно было найти». — Да. Я никогда в жизни так много не ходила, — сказала она. — Я вижу. Ты хромаешь, — заметил Астарион. — У меня пятки истерты в кровь, — пожаловалась Аэдре. Астарион отреагировал странно, он быстро отвел от нее взгляд и прочистил горло. — Мне тебя понести, как настоящему джентльмену? — спросил он через некоторое время, наблюдая за ее болезненной походкой. — Точно нет. Со временем они затвердеют, и у меня будут неприглядные ноги, — с отвращением проговорила Аэдре. — Но имеют ли значение красивые мягкие пятки, когда ты убиваешь гоблинов? — Перестань говорить о своих хорошеньких ножках, дорогая, или ты меня разозлишь, — сказал Астарион, ухмыляясь ей. — Фут-фетишист, да? — спросила эльфийка, прежде чем хлопнуть его по плечу. — Нет... Ой! Если бы ты говорила о любой из своих прекрасных частей тела, меня бы это взбесило. И Уилла тоже, судя по тому, как он смотрит на тебя, когда ты не смотришь в его сторону, — весело сказал Астарион, не предчувствуя, какую реакцию могут вызвать его слова. Аэдре остановилась. Пошатнулась словно ее толкнули, а потом ...ее вырвало. Она прислонилась к дереву, тяжело дыша. Из ее пустого желудка не вышло ничего, кроме желчи. — С тобой все в порядке? — Астарион забеспокоился. Аэдре кивнула. Она не хотела сейчас возвращаться в лагерь, но должна была. Больше некуда было идти. Она держалась за живот и прошла мимо мужчины. Он ускорил шаг, чтобы поравняться с ней. — Я не специалист в таких вопросах, но ты точно уверена, что не беременна? — Спросил он, округлив глаза. — Тебя часто рвет. Истерический смех вырвался из ее горла. Разве это не вишенка на торте, носить в голове ублюдка какого-то богатого лорда и иллитида-паразита в черепной коробке? Ей пришлось снова остановиться, на этот раз потому, что она смеялась и плакала одновременно. — О боже, — раздраженно сказал Астарион. Припадок Аэдре ухудшился, а затем превратился в паническую атаку, весь шок, который она держала внутри себя, вырвался наружу. Она присела, хватая ртом воздух. — У тебя явно тепловая болезнь или что-то в этом роде. — Сказал Астарион, подхватывая ее на руки. — Что случилось? — спросил Гейл, когда Астарион вернулся, неся обмякшую Аэдре. Остальные собрались вокруг костра, жарили сосиски и чуть ли не дрались за них, как дети. Сначала спутники их не заметили. Гейл читал перед своей палаткой и услышал что кто-то приближается. Астарион остался на краю их лагеря, за что Аэдре была ему благодарна. Она чувствовала себя уже достаточно униженной. Ее лицо опухло от слез, а горло болело от рвоты желчью. — Я думаю, она больна, — сказал эльф. — Ты не хочешь, чтобы Шэдоухарт осмотрела тебя? — Спросил он ее. Дроу покачала головой. — Я отведу ее к реке, чтобы она освежилась, и передам остальным, что с ней все в порядке, — сказал он Гейлу. Шэдоухарт напряженно смотрела им вслед. Аэдре повернула голову, ее вгляд уперся в блестящие серебряные пуговицы на камзоле Астариона. Эльф нашел укромную бухточку и опустил девушку на землю. — Ты не больна, не так ли? Это нечто другое. Уилл довольно неприятный, но обычно ни у кого не вызывает рвоту. — Я не хочу об этом говорить, — сказала тёмная эльфийка, стягивая сапоги и носки. Марля, которой она намотала ноги, была разорвана и окровавлена. — Ты только посмотри на это! — сказала она, указывая на свои ноги. — Я не авантюристка, я даже не могу просто ходить, чтоб не стереть свои ноги в кровь. Я как русалка из той печальной сказки, — рыдала она. — Я ничего не могу сделать, мое место на шелковых простынях с сиськами в руках богатых мужиков, а в моей заднице их член. — Пожалуйста, не говори так о себе. Это тебе не к лицу, — сказал Астарион странно сдержанным голосом. — Я бы не стал путешествовать с тобой, если бы думал, что ты просто какая-то бесполезная шл… — он замолчал на полуслове. — О, пожалуйста, ты думаешь, я не замечаю, как ты ходишь по моим стопам, подкупаешь меня едой и одеждой, носишь меня? Я точно знаю, почему ты путешествуешь со мной. Только скажи слово, и я согрею твою постель и раздвину для тебя ноги! Это единственное, на что я гожусь, — выкрикнула Аэдре, задыхаясь от слов в конце. — Дорогая, мне больно, что ты такого низкого мнения обо мне. Если бы я хотел, чтобы ты раздвинула для меня ноги, ты бы уже давно сделала это. А теперь соберись, перестань ныть и начни мыть свои хорошенькие ножки, — сказал Астарион, прищурив глаза. Аэдре уставилась на него, но сделала, как ей сказали, и погрузила ноги в холодную речную воду. Чего бы она ни отдала за купание в теплой ароматной ванне. — Теперь ты расскажешь мне, что такого сделал Уилл, или мне придется заставить его визжать? — сказал Астарион. — Он ничего не сделал, — тихо сказала Аэдре, наблюдая, как уплывает кусок рваной марли. В этом и был корень проблемы. Она не знала, что он мог сделать, но он должен был что-то предпринять. — Я не смогу помочь тебе, если ты не скажешь мне что произошло, — сказал Астарион, его голос был настолько тихим, что его было едва слышно. Помощь другим не была одной из его сильных сторон. — Спроси Шэдоухарт, если хочешь знать. Я больше никогда не расскажу эту историю. — Аэдре достала ноги из воды и обняла колени. — Я бы хотела сейчас побыть одна. Она не слышала, как ушел Астарион, он двигался как призрак. Она легла на спину и закрыла глаза.***
— Перестань, Астарион! — Крик разбудил ее. Она вскочила на ноги и босиком побежала на звуки. Камни и палки жалили ее и без того болезненно ободранные ступни. — Мне жаль! Если бы я мог это изменить, я бы это сделал, но я не могу! — Уилл лежал на спине, Астарион на нем, его колено было прижато к ребрам Уилла, эльф держал его за воротник. — Думаешь, меня это не беспокоит? Что мне не снятся кошмары по этому поводу? — Стой, Астарион, — слабым голосом сказала Аэдре. — Я не нуждаюсь и не хочу, чтобы ты мстил за меня. Она чувствовала на себе взгляды, казалось, они смотрели как на бедную, жалкую сломанную вещь. Вот такой они ее видели. Теперь все знали, что с ней случилось. Она удивлялась, почему они до сих пор тянут ее за собой. Астарион, рыча, толкнул Уилла на землю. — Может, я тоже не пай мальчик, но ты... Ты хоть убил этих ублюдков? — Он был в ярости, и Аэдре не могла понять почему. — Нет, — сказал Уилл. В ушах Аэдре словно зазвучало жужжание тысяч пчел. — Они ушли. Она осела на землю. Те люди были живы и невредимы. Все эти годы она выдерживала, потому что думала, по крайней мере, что они мертвы и не могут добраться до нее. И теперь они были там, скрываясь где-то в тенях, как и все остальное, что хотело съесть или убить ее. До нее донеслись шаги. — Давай отведем тебя в твою палатку. — Это был Гейл. Он помог ей подняться осторожными заботливыми движениями и провел ее в палатку. Волшебник дал ей свежий бурдюк с водой и закрыл створки. Она сидела не проронив ни слова, как будто онемела. Остальные явно не понимали, что она все еще слышит их разговор. — Я не знаю, как разрешить эту ситуацию, если честно. Уилл вызывает у нее ужасные воспоминания, и у бедняжки психическое расстройство, — сказал Гейл. — Я бы тоже тронулась, если бы прошла через такое, — сказала Шэдоухарт. — Вот что пытки делают с людьми. — Голос Астариона был хриплым, его эмоции было трудно прочесть. — Я не знаю, что сделать, чтобы помочь ей, — сказал Уилл он выглядел опустошенно. — Я понимаю, почему она даже не может смотреть на меня. Тебя там не было, это было... — его голос сорвался. — Ты мог бы попытаться что-нибудь сделать, — сказал Астарион. — Предложить себя, например. — Я не мог, — с сожалением в голосе ответил Уилл. — Мизора мне не позволила. — Кто? — спросила Лаэ'зель, которая до сих пор была молчаливым наблюдателем. Ей, вероятно, было трудно понять этот вихрь человеческой драмы, в котором она оказалась. — Моя госпожа. Камбион, дающий мне силу, — объяснил Уилл. Аэдре увидела перед собой женщину-дьявола, со злобными огненными глазами. Правду ли он говорил? — Обычно камбионы не контролируют своих колдунов напрямую, — заметил Гейл. — Мизора другая. Она... — Ты спал с ней, — сказал Астарион с мрачным восторгом в голосе. — И она заревновала. Дьявол тебя подери. — Тогда, кажется, ты не плохой парень, но ты не можешь носить мешок на голове, так что мы должны что-то придумать, — сказала Шэдоухарт. — Где сейчас эта твоя любовница? Я хотела бы поговорить с ней. — Не знаю, ее схватили гоблины. — Голоса стихли, когда остальные подошли ближе к огню. Дьявол надрал ему зад. Аэдре презрительно фыркнула.