Sanctimonia vincet semper?..

Простейшее арифметическое правило, которое услышал Драко совсем недавно — «от перемены мест слагаемых сумма не меняется». Магглы, превозносящие алгебру (причины этого маг не мог понять до сих пор), произнося эту мантру, имели в виду, что вне зависимости от того, прибавишь ли ты семь к двадцати или двадцать к семи, итоговая сумма — двадцать семь, останется неизменной. Драко даже на всякий случай проверил, так ли это. Результат оказался прежним. Двадцать семь. Ни больше, ни меньше. Соответственно, возникает вопрос… — Какая разница, где выставлять стрелков? — хмуро задал вопрос маг, нервно теребя подол длинной залатанной куртки, в которой ходил, когда его магическая одежда была недоступна. — В любом случае их будет двадцать семь, ведь так? — Так… — задумчиво протянул Джек даже, казалось, не обратив на него внимания. — Но грамотно выставив три десятка человек мы сможем… Максимизировать наносимый нами урон. — Не понимаю, — признался Драко, глядя на большую карту лагеря, над которой корпели двое парней. Небольшие стрелочки испещряли старую бумагу, показывая возможные направления ударов. — Они ведь пойдут отсюда, так? — Малфой постучал пальцем по большой, жирной алой стрелке, которая подобно тарану вбивалась в тонкие линии укреплений. — Почему нельзя просто выставить всех стрелков там? — Тогда что нам делать с Файершоу? — вздохнул Джек, переставляя небольшую чёрную фишку с красного фронта на жёлтый. — Этот грёбаный кейп все ещё человек. Приблизимся к нему на расстояние выстрела до того, как он станет создавать огонь, и сможем разом решить большую часть наших проблем. — Значит, надо распределить стрелков в две группы, — кивнул маг. — Понимаю. — Угу, — вздохнул Рихтер. — Всё равно. Предположим… Просто предположим, что мы их разделим. Каким образом? Куда отправить ружья, куда — пистолеты, а куда — единственную у нас снайперскую винтовку? — Отправим всех, кто может стрелять далеко, бороться с Файершоу, — предложил Драко. — Они расстреляют его издалека из этих ружей. — Если бы всё было так просто… — пробормотал Джек, глядя на карту невидящим взором. Вздохнул. Покачал головой. — Ладно. Пойду к Майку, узнаю, что он думает. Освобождаю тебе комнату, — фыркнул он напоследок и, помахав магу рукой на прощание, вышел из их комнаты в корпусе. Маг остался один на один с картой, испещрённой разными пометками, значками, линиями и маленькими ниточками. Больше всего это походило на те схемы, которые вечно рисовал Флинт во время тренировок. С одним небольшим различием — планы Флинта Драко понимал и даже мог визуализировать, в то время как маггловскую тактику реального сражения… Нет. В первую очередь потому, что существование оружия, способного убивать на таком расстоянии, до сих пор не укладывалось у него в голове. Сотни метров — не десятки… Сотни. От осознания той мощи, что крылась в этих непримечательных трубках из железа и дерева, волшебнику стало очень некомфортно. Да, он был магом! Но… Что это меняло? Способен ли он сотворить заклинание, способное отразить выпущенную из винтовки пулю? А две пули? Три? Десять? Сто?.. Магглы достигли впечатляющих успехов в создании орудий уничтожения себе подобных. Простого, ставящего превыше всего эффективность. Один выстрел — один труп. Это ужасало. Маги не были такими безжалостными в своей эффективности. Да, они тоже умели убивать. Заклинания, чудовищные, разрушительные, смертоносные… Но так ли часто их использовали? Авада Кедавра была непростительным заклятием, используемым лишь тёмными магами и мракоборцами, но даже так его использование не было частым зрелищем. Убить мага, пусть тот и был твоим врагом, казалось чем-то неправильным, и лишь сейчас Драко мог сформулировать, почему именно. Их было мало. Чудовищно мало, в сравнении с миллиардами магглов… Их было едва ли больше миллиона, включая детей, женщин и стариков. Поэтому колдуны не использовали смертельные заклинания, предпочитая изобретать изощрённые, мучительные, болезненные проклятия с расчётом покалечить противника, но не убить его. Колдомедицина значительно опережала в развитии маггловские аналоги (хотя он уже не был столь же уверен в этом, как, например, пару недель назад), и могла поднять на ноги жертву почти любого проклятья. Даже Грин-де-Вальд, Величайший Тёмный Лорд двадцатого столетия, не был склонен к излишнему использованию смертельных проклятий. Маги вели битвы друг с другом, руководствуясь древними понятиями чести и достоинства, прекрасно понимая, что сегодняшние враги спустя пару десятилетий могут оказаться если и не союзниками, то хотя бы соратниками. Магическая кровь, текущая в каждом из них (даже в грязнокровках) была слишком ценна, чтобы ею разбазариваться. И поэтому маги себя… Сдерживали. Тот-Кого-Нельзя-Называть не аппарировал в Министерство Магии с Адским Пламенем наперевес, дабы то пожрало грязнокровок и предателей крови — и, в то же время, величайшей санкцией Министерства после поражения Тёмного Лорда было не убийство его сторонников, а лишь заточение их в Азкабан. Почему? Почему не избавить представителей Древнейших и Благороднейших Магических Семей Британии от страданий гуманным Напитком Живой Смерти в повышенной дозировке? Нельзя. Это убийство. А маги предпочитают не убивать друг друга. Калечить, лишать здоровья, даже сводить с ума — но не убивать. Именно поэтому Авада является непростительным заклятием. Слишком уж редка магическая кровь, чтобы транжирить её. Это — и долгожительство магов, делающее каждую смерть великого мага трагедией. Магглы же… Жили куда меньше. И не испытывали подобного трепета перед чужой жизнью. Нет, они не были безумными психопатами, нисколько не считающимися с чужой жизнью (пусть Опустошители и частично опровергали этот тезис), но даже Джек был готов лишить кого-то жизни. И, что поражало не меньше, был на это способен. Просто возьми в руки оружие. Заряди патронами. Наведи на врага и сделай выстрел. Оборви жизнь того, кто, как и ты, лишь мгновение назад думал. Мечтал. Может быть, любил и был любим. Джека, как и почти всех вокруг, это не волновало. Казалось, лишь Хелен и — в меньшей степени — Элли, были готовы рассматривать людей вокруг, в том числе и Опустошителей, как людей, а не безликих врагов, против которых все средства хороши. С другой стороны, имел ли право Драко судить их? Он не выживал много лет на руинах, скрываясь от обезумевших кейпов и теряя близких одного за другим. Но даже так, пробыв в Ковчеге всего несколько недель, маг уже успел убить. Да, Хелен сказала, что он защищался, а лишённый Малфоем жизни, был, мягко говоря, не лучшим человеком… Но всё это мало помогало. Драко Малфой был убийцей. Как и многие, многие окружающие его люди. Однако, страшно было не это… Куда больше он боялся того, что от этого маг не мог заставить себя относиться к окружающим хуже. Они убивали! Лишали жизни себе подобных! Как и он сам. В Хогвартсе всё было проще. Были грязнокровки и полукровки — воры, крадущие магию чистокровных волшебников. Он, Драко Малфой, был достойным слизеринцем, старостой факультета и, без сомнения, достойным волшебником. Но почему же столь многие его навыки так и не пригодились? Почему сейчас, лишённый палочки, он задумывается о кощунстве — временно отказаться от магии, защищая Убежище с этим странным маггловским оружием в руках? Конечно, Элли, выведавшая его планы, быстро и безжалостно разрушила его иллюзии, объяснив, что даже просто сносно обучиться стрелять — задача не из простых. И уж точно об этом не могло быть и речи сейчас, в условиях недостатка патронов и времени. Но сам факт, сам факт… Драко беспокоили происходящие с ним изменения. Очень странно было ощущать себя кем-то иным, не тем человеком, которым маг прожил всю свою жизнь. Хелен, в качестве странного домашнего задания, попросила его на досуге описать себя тремя прилагательными — дабы понять, кем он являлся. И сейчас, несмотря на близящееся вторжение, Малфой не мог выбросить из головы эту задачу, каждый раз возвращаясь к ней. Хелен попросила его быть честным с самим собой, но злая ирония заключалась в том, что даже попытавшись себе соврать, он не получил никакого результата. Просто потому, что Драко не знал правильного ответа. Кто он такой? Прилежный слизеринец и староста? Месяц назад — да. Сегодня? Потерявший палочку ради спасения магглы, ведущий с той задушевные разговоры и открывающий свою душу другой маггле? Точно не прилежный староста, и без сомнений не слизеринец. Но не был он и хаффлпаффцем, не был гриффиндорцем, не был когтевранцем — но тогда кем? Как описать его кратко, буквально тремя словами? Почему-то сейчас это казалось очень важным — так, словно никакой спешки и не было. Впрочем, как раз тут разгадка была проста — сила мага исходила из его уверенности в собственной способности изменять мир согласно своей воле. Неуверенный в себе маг не был эффективен. Тем более, что… — Протего. Протего. Протего. Про… Шептал Малфой почти на автомате, вытянув руку перед собой. Протего. Не самое сложное заклинание — обычно оно проходится на втором-третьем курсе. Универсальный магический щит, одинаково успешно способный справиться как с «кинетической энергией» от пуль, как её назвал Итан, так и с заклинаниями противника. Мог ли Драко выбрать заклинание более сильное? Да. Научиться идеально использовать акцио могло бы быть крайне полезно — таким образом, даже без экспеллиармуса, можно было бы разоружать Опустошителей. Но он выбрал протего. Сам — никто ему ничего не советовал. Простой, лишённый изящества магический щит — вовсе не то, что Драко любил — ему по душе были куда более сложные рунные связки, устанавливающие защиту на определённой территории. И он бы с удовольствием использовал бы их, но… Без палочки чёртовы руны отказывались работать! Оставалось — по крайней мере на ближайшее время — заниматься тем, что у мага получалось лучше всего, чарами. Оттачивать то, в чём ему пророчили большое будущее. Протего… Не экспульсо. Не аква эрукто. Простое, надёжное протего. Совершенно не по-слизерински. Слизеринец вообще не стал бы участвовать в этой авантюре, а улучил бы момент и сбежал, взвесив риски. А он не сбежал. Даже не задумался об этом, как о реальной возможности. А может и правда?.. Драко устало огляделся. Комната и пять кроватей, выставленных около стен. Продавленные, старые матрасы, пружины которых пробивались сквозь старую ткань и кололи спину. Никаких шёлковых перин и одеял, лишь грубый, старый, рваный хлопок. Наследнику не полагалось спать на подобном. Но он спал. И это, по какой-то причине, нравилось ему ничуть не меньше удобных кроватей в слизеринских подземельях. Вероятно, потому что на этих кроватях спали его… друзья. Маггловские друзья. Узнай отец о том, как низко пал Драко всего за несколько недель в другом мире, то без сомнения Наследнику Малфоев не поздоровилось бы. Но ему нравилось! Драко Малфою нравилось дружить с магглами. И это пугало. Потому что месяц назад он бы с отвращением глядел на самого себя из будущего, ведь омерзительное и страшное клеймо предателя крови было как никогда реально. А он не хотел этого. Драко не хотел быть разочарованием для родителей, предметом насмешек одноклассников, дурным примером для будущих поколений. Якшающийся с магглами Малфой — какой позор… И кажется поэтому он выбрал протего. Заклинание, не поражающее врага, но защищающее тебя — и окружающих. Можно было тешить себя тем, что маг выбрал это заклинание из страха за самого себя — разумное поведение слизеринца — но жестокая правда была в том, что защитное заклятие было выбрано в подсознательной попытке защитить окружающих. И это… Это было странно. Чувства, толкающие его защитить друзей, ему не нравились. Они заставляли его терять благоразумие и волноваться, день за днём отрабатывать защитные заклинания и вести короткие беседы с Джеком, стараясь внести свой вклад в оборону Ковчега, хотя сам он нисколько не выделялся в качестве маггловского тактика. Слизеринец… Имел ли Драко Малфой право зваться так? Духовный Наследник Салазара Слизерина, Величайшего из Хогвартской Чётвёрки — был ли он достоин этого? Магглы, почти полное отсутствие магии, самоотверженность, граничащая с самопожертвованием, а иначе его попытку спасти Элли не назвать, излишнее морализаторство — пусть и одобряемое как Хелен, так и Рихтер, но совершенно неподобающее идеальному слизеринцу. Месяц назад Драко Малфой, попроси его кто-то описать самого себя тремя словами, сказал бы: достойный, незапятнанный, великий. Достойный магии, своего Рода, значка старосты слизерина. Незапятнанный мерзкой связью с магглами и грязнокровками, не заражённый их идеалами и мыслями. Великий. Он — чистокровный маг. Не обычный, слабый человек, а высшее существо, способное менять реальность мановением волшебной палочки. Но сейчас? Достоин ли он? Чиста ли его репутация? И, наконец, так ли он могущественен, как думал всегда? Его вера во всевластие магии рушилась. Сначала его встреча с Дракон, потом чуть не погибла Элли, и вот теперь сидит над картой, не в силах придумать план, способный спасти тех, кто ему доверился. И этот третий вопрос был решающим. Достоин ли Драко Малфой своей фамилии и статуса, он узнает в будущем. Чиста ли его репутация? Если нет — то с этим тоже можно будет разобраться позднее. Но… Магия. Власть. Мощь. Могущество. Великая Сила… Которая была не способна защитить Убежище. Протего не работало. В случае с люмосом, который был доступен ему и сейчас, прогресс ощущался почти сразу — маг чувствовал, как магия внутри бурлит, готовая и жаждущая подчиниться его воле. Но магический щит? Заклинание словно было глухо к желаниям волшебника. И Драко не мог понять, почему всё именно так. Он хотел защитить Рихтеров, Браунов, Хелен и Майкла… Так почему же магия внутри не повиновалась его желаниям? Будто бы он вновь пытался призвать патронуса, который молчал просто из-за того, что Драко никак не мог определить, какое из его воспоминаний самое счастливое. Внутреннее желание защитить, помочь, спасти было подавлено чем-то иным, каким-то внутренним противоречием. Каким? Маг не знал. Но это мешало ему. Мешало создать щит, который смог бы закрыть собой всё Убежище. И почему-то ему казалось, что его неудачи в магии, кошмарные сны, странный внутренний блок, не позволяющий ему добиться даже малейшего прогресса в освоении протего и задание Хелен были тесно связаны друг с другом. Так… Как же ему описать самого себя? Всего три слова — как в эту малость вместить всё то, чем он являлся? Все его переживания? То, кем он считал самого себя? Но это надо было сделать. Он и сам не понимал, почему, но это было необходимо. Итак. Три слова. Описать самого себя тремя словами. Какие это должны быть слова? Что могло вместить в себя нечто столь многогранное, сложное… Хм. Рука нервно дёрнулась по бумаге. Если… Нет. Просто писать то, что внутри него. Серпенсортиа. Ручка тихо скрипела, выводя синюю вязь чернил на бумаге. Секо. Маг на мгновение замер, задумавшись, и чуть менее уверенно закончил. Протего. Именно в таком порядке. Драко медленно перечитал написанные будто бы не им самим три слова. Три заклинания. Так он себя описывал? Змея. Магическое лезвие. Щит. Маг тихо покачал головой, опустив голову на скрещенные руки. Он не понимал. Просто не понимал — и не успевал осознать стремительно меняющийся вокруг мир. Кем он был сейчас? Кем хотел стать? И главное, правильно ли происходящее с ним?.. — Погруженный в раздумья старец был подобен каменному изваянию неизвестного скульптора — пыль покрыла всё его тело… — замогильным тоном продекларировала Элли. Драко вздрогнул, отрываясь от покрытого каракулями листа бумаги — рука нервно выписывала на том вензеля, превратившиеся теперь в месиво чернил. — Рихтер, — буркнул он, находясь не в лучшем настроении. — Малфой, — отзеркалила та его приветствие, улыбнувшись. — Кевин сказал, что ты тут мозги вывихнуть пытаешься. Как успехи? Помочь? — Я в порядке, — машинально ответил маг, возвращаясь к бумаге. Разговаривать с вечно весёлой и радостной Элли не хотелось. Впрочем, как волшебник подозревал, выбора сейчас у него не было. — Ага, конечно, — фыркнула та, подтверждая мысли Драко. — А если серьёзно, над чем ты так задумался, что даже не услышал меня? Я, конечно, этим не хвастаюсь, но коляска адски скрипит. — Думаю… — протянул Драко, откидываясь на стуле и обводя подругу взглядом. — Ты шептал что-то вроде «протего», верно? — проницательно склонила голову девушка. — Кевин сказал, что это какой-то «супер-пупер щит». — Ну… Он не сильно ошибся. — с нескрываемой ухмылкой подтвердил Драко. Отношение магглов к магии, в большинстве своём, до сих пор грело самолюбие волшебника. — И после твоего люмоса… Который создаёт фонарик… — Свет, — машинально поправил ту Малфой. — Ага, так и сказала. Так вот, после люмоса, ты решил выучить протего, верно? Ты же говорил, что без палочки это невозможно, и на такое способны лишь самые могущественные маги? — Беспалочковая магия… — Драко чуть помедлил. — Доступна почти всем волшебникам — и мне, Наследнику Древнейшего и Благороднейшего Рода, естественно, тоже. Но это требует больших затрат во времени и силах. — И всё же тебя что-то беспокоит, — прищурилась Элли. — Очень проницательно, — с сарказмом ответил Малфой. — Ну… — хмыкнула она, качнув головой и подкатившись поближе к своей кровати. — Что-то помимо Опустошителей, я имею ввиду. Когда ты учил люмос, казалось, что ты буквально полыхаешь энтузиазмом. А сейчас… Может я не права, но энтузиазма как-то не видно. — Ты хочешь сказать, что я не хочу возвращать себе магию?! — зло вскинулся Малфой. — Что? — искренне удивилась она. — Нет, конечно! Мне просто интересно, может, я как-то могу помочь? — Если хочешь помочь — перестань задавать глупые вопросы, — буркнул волшебник. — Э, нет, — подмигнула ему Элли. — Вопрос, заданный в правильное время, может очень тебе помочь. — В правильное время, — акцентировал внимание Драко. — Элли… Тебе что, заняться больше нечем? Иди, я не знаю… Ох, — тут же смолк он, слегка покраснев. — Ага, — проигнорировала она оговорку Малфоя. — Мне нечем заняться. Люди организованы и разбиты по отрядам — ими командует либо Хелен, либо Майкл, либо Джек. Итан занят фортификацией и раздачей оружия. Кевин с друзьями. Ты — сидишь в комнате и света белого не видишь. Причём без особого результата. — Я стараюсь! — рявкнул Малфой, развернувшись к девушке. — Что вы все от меня хотите?! Чтобы я выучил это чёртово заклинание?! Я пытаюсь, ясно! Не моя вина, что у меня не получается! — Никто так не думает! — всплеснула руками Элли. — Боже, Драко, успокойся, пожалуйста. Я просто предложила свою помощь, ты от неё отказался. Всё нормально, друг мой. — Ты не можешь мне помочь, — глухо ответил он, отвернувшись. — Никто не может. Вы — магглы. — В первую очередь мы всё же люди, — пожала та плечами. — Ты понятия не имеешь, как помочь мне вернуть магию! — зло огрызнулся парень. — Я стараюсь уже несколько дней, а нет даже малейшего намёка на то, что у меня получится освоить протего. Это не должно быть настолько сложно! — А вот это уже конструктивно, — улыбнулась девушка, чуть хихикнув при фразе о том, что «никто не может ему помочь». Почему-то звучало это не мрачно и пафосно, а скорее даже чуть-чуть истерично. — Когда ты учил люмос, такого не было, правильно? — Да, — подтвердил Малфой, сдаваясь. Ладно. Если Элли хочет самолично выставить себя идиоткой, мешать он не станет. А в том, что она непременно выставит себя таковой, маг не сомневался — как иначе? Маггл не мог знать о магии больше него. — Какие эмоции ты испытывал, пытаясь создать люмос? — после секундной заминки чуть склонила голову Элли. — Эмоции? — нахмурился он от внезапного вопроса. — Ну, я был раздражён тем, что это дурацкое заклинание не работает. Сейчас всё то же самое! — Хм, — прищурилась девушка. — А думал ты о чём? Ну, когда заново учился люмосу? — О том, что я хочу быть магом, — просто ответил Драко. — И для тебя возможность создать люмос означала, что ты - маг? — Да, — просто ответил волшебник. — А протего… — Защита, — пробормотала Элли. — Да, — кивнул Драко. — Я хочу помочь защитить Ковчег, а это идиотское заклинание не получается! — прозвучало это почти оборонительно — так, чтобы Элли ни в коем случае не подумала, что он её обманывает. Он правда хотел защитить магглов из Убежища! Но… Девушка молчала, наблюдая за отражавшемся на его лице ходом мыслей. Нет. Это была странная мысль. Глупости. Не могло же у него не получаться протего потому, что он не хотел их защитить, верно? Магия… Магия работает не так — да, пусть она и зависит от намерений волшебника, но тем не менее. Тем более, что это полная глупость. Конечно, он хотел помочь этим магглам. Зачем ему иное?.. Верно? — Ну, — хлопнула в ладоши Элли, чуть пожав плечами. — Кажется, тему для размышлений я тебе дала. А теперь ты помоги мне. — Ч-чего? — возмутился Драко, взглянув на неё. — Ну а ты что думал, — хихикнула девушка. — Я помогла тебе, ты помог мне… Давай-давай. — Ладно… — пробормотал он, отрываясь от многострадального листа бумаги. — Что надо сделать? — Придумать, откуда мы возьмём оружие, — просто ответила девушка. — Что, прости? — нахмурился маг. — Оружие, — просто пояснила Элли, прищурившись и тыкнув в мага пальцем. — Мы способны победить. У нас есть люди, есть мотивация… Но сорок стволов против полутора сотен Опустошителей… Этого мало. И ты, Драко Малфой, поможешь мне придумать, как нам это исправить. — И почему же ты думаешь, что я могу тебе помочь? — недоверчиво спросил он. — Я даже не знаю, как ваше оружие создаётся! — Именно, — расплылась в довольной улыбке девушка, её глаза опасно сверкнули. — Ты об этом не знаешь. Соответственно, в твоей голове могут появиться идеи, которые не приходили нам. Тем более… Ты же говорил, что ты слизеринец, верно? Умный, хитрый, умеющий выбираться из самых сложных ситуаций. Ну так как? Устроим мозговой штурм, или будем продолжать биться головой об стену? Малфой фыркнул. Эта маггла была слишком наглой… Наверное, за это он её и ценил. — Я помогу тебе придумать, как нам получить оружие. Ты поможешь мне понять, почему я не могу создать протего. Идёт? — По рукам, — весело рассмеялась Элли, доставая большой лист бумаги. — Начну я. Для начала расскажи мне магическую теорию. Как строятся заклинания? Какие компоненты необходимы? В чём принципиальное отличие разных магических школ, и есть ли они? Отличается ли, скажем, условная магия Британии от магии Америки или Польши? Чем… Драко устало покачал головой. Энтузиазм девушки был заразителен, но эти вопросы его раздражали. Тем не менее… Он на них ответит. Потому что она натолкнула его на одну очень важную мысль. Магия исходит из воли волшебника — это аксиома. Вся детская магия строится на том, что ребёнок подсознательно меняет мир вокруг так, как ему хочется. Драко уже доказал миру свой талант, освоив беспалочковый люмос. Тогда он хотел разогнать тьму, окружавшую его, пусть и в фигуральном, а не буквальном смысле. Соответственно, протего в текущей ситуации было бы идеальным вариантом — что, как не заклинание, способное закрыть собой магглов в Убежище, ему было необходимо? Тем не менее, то самое противоречие, которое он заметил ранее, сейчас обрело форму. Да, он, без всяких сомнений, желал спасти Элли, Джека, Кевина, Хелен… Может даже Итана и Майкла. Да и остальных — детей и стариков, мужчин и женщин, что полагались на него! Но… Драко Малфой всем своим естеством хотел быть магом. Каждая клеточка его тела желала творить магию. Сказать такого о защите магглов он, Наследник Древнейшего и Благороднейшего Рода Малфоев, не мог.