Пианист: Инверсия

      Прохладное стекло отдавало приятной влагой, однако ребристые боковые поверхности крышек двух бутылок несколько оцарапали кожу пальцев: характерный щелчок — Саске открыл пиво без помощи каких-либо приспособлений, а просто крышка о крышку.       — На, — протянул он одну из бутылок Карин, сидящей с ним на лавочке в парке недалеко от общаги.       Девушка неопределенно посмотрела на такой «дар». Несколько непонимающе захлопала ресницами, но все-таки потянулась к предложенному напитку. Сдержанно улыбнулась: весь ее внешний вид говорил о неком участии в судьбе брюнета. Но... по сути — это лишь очередной флирт, умело выстроенный в отличии от прямолинейных предыдущих, так как после всего случившегося скандала с семьей Учиха было не до привычных банальных подкатов... Теперь нужно было действовать хитрее — через эмпатию и сострадание. И тогда, может быть, Саске...       — Хотел набухаться с Узумаки... — внезапно сморщился пианист, уже коря себя за то, что беспричинно ляпнул сие откровение. Отвернулся, приложившись к своей бутылке. Краткий глоток. Внутреннее естество души как-то странно обжигалось пониманием, что это желание набухаться напрямую связано именно с тем самым Узумаки, а не с этой Узумаки Карин.       Такое странное и непонятное чувство. Но разбираться в нем, а уж тем более в себе самом Учихе абсолютно не хотелось — были дела поважнее, заслуживающие большего внимания, его участия.       — Спасибо, — гобоистка слегка поджала губы, отстраненно и в то же время с интересом глядя на этикетку алкоголя. — Хорошая анестезия? — вновь посмотрела на побитого Саске, слегка поведя пивом в своей руке.       И... вместо ответа получила черный недовольно-пронзительный взгляд, который тут же устремляется к голубому небу, когда брюнет вновь приложился к горлышку.       — Это вы так друг друга или кто-то вас... отделал? — не унималась Карин — ведь ее истинная цель была масштабной: влюбить в себя этого пианиста.       — Куда свалил Узумаки? — хрипнул Саске, проигнорировав вопрос. — Он сирота. Какой нафиг «уехал на каникулы в свой родной город»? Ему некуда вернуться.       Красноволосая пожала плечами, также в свою очередь поднося бутылку к губам и делая небольшой глоток.       — Не знаю, — изрекла она, аккуратно коснувшись взглядом брюнета. — Может, с твоим братом уехал...       — В смысле? — раздался холодный голос, наполненный значительной долей яда. И оттого, как мрачно, как еще злей сверкнули глаза Учихи, девушке стало некомфортно. Но она все-таки постаралась не показывать своего... напряжения. Как могла нежно улыбнулась:       — После того, как все... случилось, — тактично миновала упоминание скандала, что произошел на конкурсе пианистов, — Наруто приютил Итачи у себя в комнате — как раз там его сосед-трубач уехал на неделю... — увидела, как сжались рваные и несколько раскрасневшиеся губы Саске, как напряглись пальцы брюнета на стекле бутылки, но продолжала: — твой брат, правда, долго не задержался — почти трое суток: и уехал в день похорон Шисуи...       — В день... чего? — желваки заходили на болезненно опухших и фиолетовых от гематом скулах. Мрачные тени от волос нехорошо спали на юношеское лицо.       — Похорон... Ты разве не знал, что Шисуи умер?       — Откуда мне было знать?! — вновь отвернулся, делая глоток пива.       — Ну да... — тихий выдох. Девушка поправила очки: — Там вообще все как-то странно: совсем немного было народу — хотя Шисуи всегда был компанейским и имел много друзей... Но все равно... почему-то мало кто знал, что он вообще умер, и уж, тем более, что в тот день были его похороны. Я сама ничего не ведала об этом, если бы мне не сказал Нагато, а ему Яхико... — красноволосая невольно задумалась, отведя взгляд. — Жаль Шисуи, конечно... и Итачи тоже... Твой брат ведь его так...       Саске дернулся вперед, поднимаясь с лавочки. Стремительным шагом направился прочь, чтобы не слышать всех возможных слов о любви... которые так сильно напоминают о фотографиях, затесавшихся тогда среди других, что разлетелись не только в филармонии, но и по интернету, СМИ...       От быстрого шага брюнета оставшиеся две бутылки пива гремели в пакете, уже невольно и спешно воссоздавая в памяти вместо прежних размышлений образ Наруто: «Неужели Узумаки знал и специально затеял драку со мной? Чтобы я не узнал про похороны, чтобы не пришел на них и не встретился с братом?!»       И теперь в тысячи раз сильнее, чем тремя днями ранее — эффект накопления негативных эмоций? — в душе Учихи уже полыхал огонь: адское пламя, питающее глубокую ненависть тем, что этот Узумаки по неведомой Саске причине таскается с Итачи... помогает ему... А зная пристрастия старшего братца, это наводит на некоторые не самые радужные мысли: «Что еще делает Наруто для Итачи? Чем они еще занимаются?!»       К сожалению, в голову заползали действия самые зловредные — даже хуже тех, что запечатлены на компромате из туалета филармонии... И от этого всего в голове уже потерялся и тот факт, что...       Наруто защищает не только Итачи, но и Сакуру.