Пианист: Инверсия

      Сарутоби Конохамару — это, конечно, находка для любого, следователя, детектива.       На удивление, этот скрипач многое знает. Почему?       В его сердце есть не предвзятое отношение к ситуации, а неприкрытая личная заинтересованность. Да, именно это качество позволяло иметь со струнником продуктивные для раскрытия преступления контакты.       «Вы точно сможете поймать преступника... убийцу?» — отчаянный блеск в карих глазах молодого Сарутоби в очередной раз возник в воспоминании Нары, отчего детектив аж поморщился. Конохамару и без того было много в реальности, а теперь он еще и без того самозванцем рисовался в мозгу молодого мужчины.       Черный взгляд Шикамару скользнул по собственному блокноту, в котором некоторое время назад наспех запечатлен весь спешный поток мыслей скрипача — на самом деле, очень точные сведения. Да и их подлинность вряд ли могла подвергаться оспорению.       Любопытно... какую же цену платил Нара за все это? Самую простую, какую мог и должен был обозначить, как человек, верный избранной лично им профессии: «Я постараюсь сделать все, что в моих силах». И он не врал. Он отвечал искренне. Всегда. Во всем. Ведь так делают служители Добра?       На циферблате наручных часов уже было девять, и она пришла вовремя — впрочем, чего еще можно было ожидать от практикующего врача-психотерапевта?       Они сделали заказ — кофе.       — Перейдем сразу к делу, Шизуне-сан? — спросил детектив и, прежде, чем внимательно взглянуть на женщину, окинул взглядом кафешку, что выбрал для конспиративной беседы. Защита нужна была даже в таких мелочах. Ведь противник никто иной, как Хидан: сын нефтяного магната и просто гадкий паук по своей сути — его прихвостни все еще могут оставаться в Токио и вершить подлые дела или просто собирать информацию о происходящем.       Игры с такими людьми, как Мацураси, всегда дорого обходятся.       Шикамару едва кивнул самому себе: слежки не было, впрочем, как и посетителей — в углу лишь сидела какая-то бабушка, читающая газету, а пара официантов была увлечена своими делами у кассы.       — Да, конечно, — ответила психотерапевт, присаживаясь напротив детектива за выбранный им дальний столик. — Я все прекрасно понимаю, что каждая минута на счету. Чем я могу Вам помочь и помочь следствию? Правда, — чуть замялась она, — меня интересует и то, как Вы узнали обо мне...       — Сарутоби Конохамару рассказал, в каком состоянии пребывает Изуми... и все, что связано с этой Учихой.       — Ах, Сарутоби... — внезапно улыбнулась женщина, устало проведя рукой по лицу, поставив локоть на стол. — Столько с ним проблем... И все одно и то же. Знаете, его эта безумная... и какая-то юношеская любовь к Изуми до добра не доведет. Вроде бы парню почти двадцать четыре, а молодого порыва в нем хоть отбавляй. Даже Обито его с лестницы отправлял, грозился, что вызовет полицию, если этот Ромео вновь явится к Изуми....       — Но его это не останавливает, — заканчивает Шикамару. — Думаю, Вашему работодателю — Учихе Обито — стоит задуматься о том, чтобы сменить тактику силы на что-то более мягкое, а то этот Сарутоби тянется к бутылке, если нет возможности выплеснуть все свои романтические чувства. И... — парень чуть улыбнулся, — ...не утруждайтесь, Конохамару мне лично расписал в красках свои годовые флюиды к Изуми, — для наглядности детектив даже достал из внутреннего кармана своего пиджака блокнот, провел по нему пальцем, позволяя страницам сменять друг-друга, спешно демонстрируя исписанную белизну бумаги. — Однако его любовь может помочь расследовать это дело. Конохамару многое знает.       — Тогда чего Вы хотите от меня?       — Свидетель того, что случилось на складе, только один. Мне нужна встреча с Изуми, чтобы приблизиться к истине...       — Исключено, — тут же оборвала женщина, резко мотнув головой, а брови сошлись на ее переносице и образовали легкие небольшие морщинки. — Она еще слишком нездорова, чтобы говорить... о произошедшем... причем с мужчиной.       — Вы заводите в тупик все следствие своим подходом.       — Я врач. И залог здоровья пациента для меня превыше всего.       — А что, если женщина у нее все разузнает?       — Все это провальная идея — думаете, я не пыталась выяснить причину ее... так сказать, душевного «затворничества»?       — А если... это будет... не человек?       Легкое замешательство на лице брюнетки. Она не сразу поняла, но... В итоге Нара увидел слабый кивок женской головы.       Нужно было попробовать. Узнать, каким будет результат. И времени тратить на подготовку совершенно не хотелось. Ведь Мацураси... может действовать совершенно непредсказуемо, поэтому тут каждая минута на счету.       — А ты точно уверен, что все это сработает? — Конохамару постоянно мельтешил рядом.       И Нара проклял тот день, когда согласился на условия Сарутоби. Чтобы тот был в курсе всех дел, что касаются расследования и, в частности, Изуми. Да, не дай детектив добро, скрипач бы не был так откровенен бы с самого начала и, вероятно, не вывалил бы всего сразу. Всех перипетий, а придержал бы чего ненароком — например, свой личный конфликт с Шисуи...       И еще Шикамару сожалел, что перешел с Сарутоби на «ты» — этот струнник был не из тех, кто чтил чужие границы.       — Точно-точно, — Нара выдохнул табачный дым, сворачивая за угол знакомого дома. Стресса по работе было слишком много, а времени наоборот: именно поэтому ничего не оставалось, кроме того, как устраивать перекуры по дороге. — Только, пожалуйста... — интонация сама надавила на крайнее слово, — ...будь терпелив.       Потушенная сигарета летит в урну. А пальцы уже жмут знакомые цифры на домофоне.       — Алло, — мужской голос в динамике.       — Я, — бурчит Шикамару, слыша тут же увеселительную мелодию открывающейся двери.       И уже мчится по подъезду, взметая вверх по лестнице на третий этаж. И даже не удивляется, что скрипач почти ничуть не отстает. Наверное, даже стоит посмеяться над этой невероятной любовью скрипача, что, бросив все свои дела и репетиции, таскается по тем местам, где все может обойтись без него. Хотя занятно, что на странице Изуми в соцсети он оставлял лайки не под каждой фотографией и постами... Странный.       «Но ведь это же Изуми!!!» — сокрушался струнник всякий раз, когда слышал предложение пойти и заняться своими делами. И Наре оставалось только выдохнуть, прокручивая в голове лишь одну фразу: «Ну... он, по крайней мере, не говорит, что Изуми — и есть дело всей его жизни...»       Звонок в дверь, но створка открывается тут же, едва не оставляя синяка на лбу детектива — успел притормозить руками.       — Чего на телефон не отвечаешь? — предъяву Шикамару отправляет сразу в лицо Инузуки Кибы, показавшимся в широкой щели приоткрытой двери. — Тут дело сверхважное. Ловим преступника, — внезапно назидает: открывает дверь, вваливаясь в чужую квартиру — детектива даже не смущает то, что у друга крайне сонный вид, и что кинолог без одежды, лишь в одних пестрых, в оранжевый горошек, семейниках.       Громкий, но краткий лай из соседней с коридором холостяцкой-засранной комнаты: в проеме двери рисуется знакомая большая мохнатая морда пса, не менее сонная, чем у его хозяина.       — И что, у этого твоего преступника наркотики? — Киба чешет длинноволосый затылок, затем бороду, лениво переводя взгляд с друга на стоящего в подъезде молчаливого неизвестного парня. — А это кто?       — Не исключено, — Нара колит взглядом кинолога, игнорируя последний вопрос.       — Ну... как его поймаешь, так мы с Акамару подключимся — обследуем дом или что еще там у твоего правонарушителя будет в наркоте. И совестно засадим этого негодяя за решетку.       — Мне пока не нужно твое предложение, — детектив кивает в сторону мохнатой морды. — Мне нужна только твоя собака...       — Чего?! — заспанность на лице Инузуки тут же превращается сначала в смятение, затем в раздражение и гнев. — Значит, ты вламываешься в мой дом с каким-то неизвестным мне парнем и хочешь забрать мою собаку?! Не офонарел ли ты часом?!       — Не офонарел: эта лишь плата, что я выгуливал Акамару, пока ты болел в лежку месяц назад.       На это Инузука зло рычит. И вторит его негодованию лишь лай его пса.       — Я все равно не отдам Акамару! — несмотря ни на что, упирается Киба. — Либо берешь меня на это дело с собой! Вдруг с ним что-то случится?! А ты даже вообще ни разу не собачник — вообще не знаешь, что нужно делать с четвероногим в экстренных ситуациях!       — Боюсь, чем будет больше группа мужчин, тем эта группа будет более заметнее, это во-первых. А во-вторых, я ангажирую у тебя собаку ради благостного дела — Акамару может помочь одной девушке обрести покой, а мне добыть важную для уголовного дела информацию.       — Так иди в приют для собак!       — Ты вынуждаешь меня использовать тяжелую артиллерию... — качает головой детектив и обращает свой чуть уставший от спора взгляд на Сарутоби: — Конохамару, давай, — чуть кивает и тут же рыпается вперед, хватая Кибу за руку. Тянет в соседнюю комнату, несмотря на то, что получает болезненные тумаки и оскорбления Инузуки.