Пианист: Инверсия

      Первое сентября.       Пожалуй, Саске еще никогда так сильно не ждал этой даты, как в этот год. Ведь, наконец-то, появлялся адекватный повод проводить больше времени вне дома. Да, родители теперь снова живут вместе, но... Все равно между ними улавливается вся та огромная неловкость, невысказанность и недосказанность, что были порождены в тот самый день на конкурсе пианистов, как бы они после и не разговаривали друг с другом.       И даже Мадара не мог хоть как-то улучшить положение этих дел, хотя... Откровенно уже казалось, что он просто перестал стараться — ведь уже добился одного из пунктов своей цели: семья Фугаку со стороны выглядит достаточно целостно.       Именно поэтому струнник теперь свободное время уделял своему скрипичному мастерству: играл гаммы, повторял программу — сольную и ту, которую исполнял в оркестре, а также разучивал вверенное ему Академией сочинение Тоби. И только лишь иногда отвлекался на телефонный разговор со своей второй половиной — всегда уходя куда подальше, если и не вообще не на лестничную клетку. Поэтому даже и предположений никаких не было не только об избраннике этого Учихи, но и то, какой этот Учиха... в любви?       Дядя, покрытый мраком.       Впрочем, Саске это заботило меньше всего.       Сейчас он был в Академии на первой паре в учебном году — злость закипала в самом сердце. Ведь не было этого гребаного Наруто!       «Где он вообще потерялся?!» — сокрушался Учиха, агрясь еще больше от одной зловонной мысли, что... Узумаки мог просто отличиться...       Поступить как Итачи — тупо свалить в закат! Возможно, даже с ним!       Никого не предупредив!       Никому ничего не сказав!       Локти уперлись в парту, а бледные пальцы проникли в черные, как смоль, волосы — голова жужжала от всех мыслей, словно вместо нее на плечах сидел огромный пушистый шмель.       «Очень смахивает на бегство, — подытоживал про себя Саске: — Узумаки свалил, даже и не закрыв сессию».       Хотелось самому убежать, отвлечься от всего — нужно было время, чтобы внушить себе, что Наруто просто опаздывает на учебный год, как это делает добрая половина студентов. Однако в перерыве между парами слух пианиста случайно улавливает крики декана на какого-то проштрафившегося на сессии ударника — слышит, что график пересдач с пятого по пятнадцатое сентября.       «Наруто всяко должен приехать к этому времени... Если вообще знает о сроках пересдач...» Ведь, в противном случае, «неявка» за экзамены. Но тогда Узумаки пойдет на вторую — последнюю — пересдачу. А она в октябре.       «Ну... к этому же времени он всяко должен приехать?..»       Если вообще, вправду, не отчислился.       Хотелось реально отвлечься от всего этого, иначе голова точно разорвется.       — Пс-с! — раздалось тихо где-то сбоку в толпе студентов на перерыве, и Учиха лениво посмотрел на проходящих мимо незнакомцев. — Я слышал, у нас Цунаде-сама увольняется. Говорят, что Какаши-сан — следующий ректор!       «Отлично, — холодно обрадовался пианист, — хотя бы у Орочимару учиться останусь. Ведь Какаши теперь тем более не до учеников будет». Хоть что-то хорошее. И черные глаза уже лениво мазали по стенду «Педагогическая практика» в поиске имени «Учиха Саске» — пианист нашел себя гораздо быстро и...       Его губы резко сжались в узкую полозку. Недобро запульсировала венка на виске. Руки собрались в кулаки.       Второкурсник читал имя своего ученика, что было написано рядом с его — и от этого в теле закипала адская дрожь ненависти и агрессии. «Это что, шутка какая-то?!» — Саске вперился в ненавистное ему...       «Учиха Сарада, — гласила надпись вместе со скромными данными: — семь лет, специальность — скрипка (проф. Сарутоби Хирузен), общее фортепиано (старш. преп. Ямато Тензо)».       Пианиста колбасило не только потому, что он уже на дух не мог переносить этих Учих, как, впрочем, и скрипачей, но и потому...       Что в голове возникло не самое приятное воспоминание...       Саске было тогда... четырнадцать? В голове до сих пор слишком хорошо сидит тот скандал, случившийся в семье... Парень помнит, как Итачи утешал мать. Да и сам Саске был в то время подле нее. Ведь в тот год... в окружении шептались, что Фугаку ей изменил...       Но если бы это были только слухи...       Гадкая картинка уже самовольно чешется в самых внутренностях мозгов: у подъезда родного дома папа целует какую-то длинноволосую блондинку, что романтично и кокетливо согнула ножку облаченную, в красную шпильку...       И именно сейчас все это вспыхнуло в сознании Саске.       Кто знает, быть может... эта неизвестная Учиха Сарада... его единокровная сестра.       Тяжелый выдох — парень едва смог взять самообладание под контроль, чтобы прочитать в конце всего объявления тусклую приписку: «Просьба практикантов сектора педагогической практики до пятого сентября обратиться к преподавателям, к которым прикреплены указанные ученики для взятия расписания занятий».       Саске — пианист, поэтому вести он мог только фортепиано у маленькой девочки, что носила такую же, как и у него, фамилию.       И в тот самый момент, когда брюнет уже хотел сделать шаги прочь от ненавистного ему стенда и на едва ли гнущихся ногах идти искать не менее ненавистного ему Ямато... карие глаза парня невольно выхватили в списке до боли знакомое имя Наруто Узумаки. И прежде чем в душе зародилась какая-либо реакция на это имя, взгляд Саске вычленил имя ученика своего... друга.       Сердце забилось чаще. Бросило в пот. Ведь имя это... «Учиха Кагами, — гласила надпись вместе со скромными данными: — семь лет, специальность — скрипка (проф. Сарутоби Хирузен), общее фортепиано (проф. Джирайя)».       Сказать, что у девятнадцатилетнего Саске зарябило в глазах, упало и одновременно поднялось давление — ничего не сказать. Казалось, что все происходящее — чья-то очень злая шутка. Словно сама Вселенная посмеялась над пианистом.       Окружающий шум коридора превратился в звон тибетских чаш. Пустошь объяла все возможную полость внутри груди. А мир словно перестал существовать. И в то же время такая странная, неожиданная и тупая обида к... собственному отцу мерзко заворошилась под самыми ребрами. Она смело подползала выше к горлу, едко жаля под самый кадык.       Предательство, что совершено почти что десять лет назад...       Еще один семилетний Учиха скрипач.       «Мой вероятный младший... брат?»       В мозгу вяло шевельнулась мысль, что необходимо срочно найти этого дотошного Тензо, которого второкурсник также на дух не переносил.       Нужно было... узнать? Узнать хоть что-то... Но сейчас было настолько фигово, что даже... раздражаться по-настоящему на что-то побочное было невозможным — ведь молодой педагог не нравился Саске своей заносчивостью и местами душностью: у него слишком пресные пары, у него слишком примитивная игра, Тензо — «плоский» человек.       Саске ощутил провал по всем фронтам — «веселое» начало учебного года... Ничего не скажешь... Все, абсолютно все двигало против него.       Ноги побрели на этаж фортепианного факультета. Найти Ямато было несложно — он внутренний совместитель: работает в Академии на четырех должностях. Преподаватель общего фортепиано, концертмейстер у вокалистов и струнников, а также читает лекции... Поэтому сейчас он либо на фортепианном, вокальном, либо на струнном или вовсе на теоретическом факультете. На Саске повезло найти Тензо сразу. Правда... толку при таком состоянии Учихи было мало — сил собраться хватило лишь на то, чтобы спросить минимум.       — Занятия с Сарадой у меня будут проходить по пятницам в девять утра, — изрек в ответ Ямато, упершись локтями в крышку рояля и глядя в свой смартфон, сверяя расписание. — Ты должен будешь присутствовать на них, а также проводить с девочкой отдельные уроки, проверяя то, как она выполняет заданные мной домашние задания.       — Сенсей, — хрипнул Учиха, — по какому принципу распределяли учеников? — этот вопрос просто сжирал изнутри так, что уже банально было сложно думать. — Почему мне досталась именно... она?       Мозг стремился уже ляпнуть какую-нибудь едкость и о Кагами, но... Тупо от всеобщего душевного смятения язык не проворачивался. А когда же... уже был готов выплюнуть хоть что-то, чтобы узнать что-то о маленьком скрипаче — может быть, Тензо о нем что-нибудь да мог сказать — было поздно: Саске, задыхающегося в собственном возмущении, перебили.       — Тебя что-то не устраивает? — преподаватель внимательно посмотрел на второкурсника. — Не знаю, Саске. Послушай, — мужчина едва улыбнулся, — она хоть и в первом классе, но способная. Я интересовался: узнал, что она уже несколько лет занимается у Сарутоби-сама. И уже сейчас играет «Цыганские напевы» Сарасате... Сам Хирузен мне говорил. Поэтому и по фортепиано с ней не должно быть проблем...       «Занимается у бывшего ректора уже несколько лет? — нахмурился Учиха, едва прокручивая скрипучими от негодовании мозгами, весь этот анализ. — У того, кому в класс не так просто попасть? К тому, кто предпочитает иметь дело только со студентами? Но Сарада... ребенок... Наверное... у нее влиятельные родители, раз уговорили старого мэтра заниматься с их девчонкой...»       И... в мозгу внезапно полоснуло слишком сильно.       Ведь только один человек мог добиться всего это — своей цели. И имя ему...       Учиха Мадара...