Пианист: Инверсия

      — Ты даже и представить не можешь, как я рад за тебя, — Яхико, осторожно держа в своих ладонях лицо Конан, двинулся к девушке, нежно целуя ее в губы. И ему было глубоко плевать, что они сейчас оба находятся чуть ли посередине коридора Академии, насыщенного снующими туда-сюда студентами. Рыжеволосый чуть отстранился, заглянув в женские глаза, смотрящие на него с особой любовью. — Да и все сама сделала: мне даже не пришлось как-то жульничать, чтобы ты стала снова первой. Сама... Моя крошка сделала все сама...       — Яхико... — промурлыкала виолончелистка, подавшись вперед и обняв своего любимого. — Просто ты — мой вдохновитель... Поэтому так все удачно вышло...       — Приятно слышать, сладкая, — беззлобно усмехнулся парень, зарывшись носом в короткие волосы девушки и вдохнув приятный цветочный аромат ее духов.       Но...       — Яхико, — строго. Позади.       Знакомый мужской голос, заставивший сердце замереть на месте.       Но вот сам рыжеволосый позволить себе этот не может: отстраняется от Конан, но и она не противится — парень замечает напряженный взгляд студентки, направленный за его спину.       Лидер ЗОПИСМ оборачивается, хотя и без того знает, кто там стоит.       Учиха Обито.       — Пройдем в твой кабинет, — изрекает мужчина холодно. — Слышал, ты им теперь обзавелся.       Да. Руководитель концертного отдела Академии Музыки (и по совместительству ее бывший выпускник — приятный бонус для ректората) просто не может быть без собственного комфортного угла.       Яхико брел чуть впереди. И сердце его в страхе колотилось уже в бешеном темпе не от того, что пришлось оставить Конан, буркнув ей спешно «позвоню, как освобожусь», или же от того, что Лидер ЗОПИСМ теперь водился с известным современным композитором... А по совсем иным поводам.       — Как Изуми? — Яхико немного оглянулся на Учиху и нервно коснулся рукой пирсинга на собственном ухе.       Совесть не покидала рыжеволосого с того самого дня, как стало известно, что произошло на том самом складе. Парню было все понятно: что Черная Вдова просто хотела разыграть весь цирк. И каким-то образом даже подмяла Тарантула под собственные интересы... Но Тарантулы не плетут паутин, они сжирают заживо... Никогда ничего не прощая...       Все это время Яхико винил себя, что в свой последний телефонный разговор с Изуми не был с девушкой более... убедительным. Да, он сказал, что ей не стоит переживать по поводу Итачи, что пианист просто не стоит ее слез...       Но... наверное, нужно было тут же приехать к Изуми. Реально успокоить, увлечь ее чем-то... А вместо этого Яхико уповал на то, что диалог по телефону с подругой сможет испепелить всю ее душевную горечь...       Карие глаза рыжеволосого тут же уловили легкое движение правой руки Обито — в пальцах пианиста сверкнул плоский красный прямоугольник:       — Сегодня я забрал ее документы, — голос Учихи был словно лед. — Она больше не может учиться. Совсем.       На душе стало еще хуже. Впрочем, если вообще когда-то наступал рассвет в этой теме... Яхико уже проклинал себя, что вообще имел какие-либо дела с этим современным композитором. Особенно после всего того, что произошло на складе. Да, раньше Фуума был уверен, что именно так сможет спасти свою душу от раздирающего чувства вины... Он, правда, хотел помочь Изуми, считал, что его поступок сможет что-то как-то изменить... И тут уже не было никакого дружеского чувство по отношению к Итачи...       «Итачи должен быть наказан, — сказал тогда Обито. — Я инсценирую похороны Шисуи — приглашу актеров. А ты, — черный взгляд вперился в карий, — созовешь кого-то из друзей моего кузена. Итачи в том числе. Надо, чтобы этот пианист поверил в весь сыгранный нами фарс. Для него — это будет лучшим наказанием».       Но... Яхико лукавил сам себе: ведь истинный импульс принять это предложение лежал не полностью в том, чтобы хоть как-то отомстить за Изуми...       Лидеру ЗОПИСМ — Закрытого общества профессионалов-исполнителей современной музыки просто-напросто хотелось завести тесное знакомство с известным современным композитором... Однако чем дальше дни удалялись от того рокового дня на складе, тем все больше Яхико ощущал черноту своей души... Свою мерзость и подлость...       И сейчас... он просто хотел завершить весь этот мрак. Сбросить с себя всю грязную смолу тайных личных желаний и никогда больше не ощущать ее ни в своей души, ни в своем теле. Хотелось просто обрести свет. Хотелось больше не участвовать ни в одних тайных махинациях, какие бы чувства не терзали сердце.       Он открыл дверь кабинета. Сидящая там студентка бакалавра — его помощница Тентен — сразу отлепила взгляд от компьютера, желая поприветствовать начальника, но, тут же увидев отрицательный кивок рыжеволосой головы, сразу отвернулась, начиная изображать бурную работу за монитором.       Яхико двинулся вперед к другому — второму столу в этом небольшом кабинете — его рабочему месту. Обито прошествовал следом.       — Я бы хотел поговорить наедине, — буркнул Учиха.       «Именно поэтому, — каркнул про себя Каракурт, — во избежание предложений вроде инсценировки чьей-то смерти я сейчас и не выгнал Тентен. Ты же не будешь говорить открыто при свидетелях? А я больше не хочу принимать участия ни в чем подобном, Обито...»       — Ой, моя помощница, когда в работе с головой, она ничего не видит и не слышит, — обаятельно улыбнулся Фуума. И сразу посмотрел на девушку, хлопнув в ладоши: — Эй! Тентен, ау! Ты меня слышишь? Земля, прием! — но реакции никакой не последовало, и Лидер перевел глаза на Учиху. — Вот, видите, Обито-сан.       «Какая же Тентен все-таки смышленая, — выдохнул про себя рыжеволосый. — Не зря ректорат мне ее в помощницы навязал!»       И видит, как композитор, щурясь, оценивает ситуацию...       «Лишь бы Обито не решился просить сейчас чего-то криминального... А просто бы ушел».       — Я хочу уточнить, — внезапно тихо начал пианист, — мое Скерцо, сочиненное специально к столетию вуза, точно не будет играть Учиха Итачи?       Яхико уже реально выдохнул — все-таки он боялся более серьезных вопросов:       — Точно — я же тогда сделал у себя пометку о Вашей просьбе, Обито-сан. И как раз сейчас ищу другого яркого выпускника Академии для исполнения партии рояля. А что до скрипача, то Учиха Мадара согласился играть. Я уже выслал ему ноты. Он разучивает.       — Мадара согласился? — повторил брюнет, несколько смакуя чужое имя. — Хорошо...       И ушел, громковато хлопнув дверью.       И тут же, скрипнув креслом, Тентен повернулась, лукаво взглянув на своего начальника:       — Вы солгали дважды, семпай, — хитро, но в то же время по-доброму сверкнула глазами. — В первый, — она несколько игриво выставила один палец, — что я ничего не вижу и не слышу. А второй, — она подняла еще один палец, — Яхико-сан, Вы же уже договорились с Итачи, и он согласился играть это Скерцо... Что прилетит...       — Тц! — зашипел рыжеволосый, сжав кулаки возле своего лица, зажмурясь: словно весь их разговор могли услышать посторонние уши даже в этом кабинете, когда они одни. — Я же сказал об этом вообще не говорить! Даже когда мы наедине! — вдруг смотрит строго. — У нас не такой большой бюджет, чтобы тратиться на СМИ. Да, есть Гаара и прочие ему подобные, и это хорошо, но... этого тупо недостаточно! Как ты этого понять не можешь, Тентен?! Мы вскроем все карты — инфу о скандальном Итачи — в самый последний момент, чтобы СМИ, налетели на Академию, как стервятники... И распиарили ее как только могли! Еще и разъяренный Обито масло в огонь подольет! Мы прекрасно отметим столетие вуза! О нас будут все говорить! И деньги сэкономим!..       — Да... — Тентен скучно откинулась на спинку своего кресла. И интонация ее голоса могла показаться несколько саркастиной: — классный инфоповод, правда.       Вдруг стук в дверь.       В щели открывшейся створки показалась черноволосая студенческая голова, заметив Фууму:       — Яхико-сан, можно?       Глава ЗОПИСМ тут же приободрился, чувствуя, как легкое негодование на неосторожность помощницы меняется совсем иным чувством.       — А! — уже машет рукой, приглашая пройти в кабинет. — Новенький! Намиказе, верно? — Яхико и так знал, что верно, но... хотелось показать свою значимость. — И что ты решил? — рыжеволосый просто не мог лишиться такого самоцвета, каким являлся этот струнник — парень, что перевелся в этом году в Академию.       Несколько лет назад Яхико упустил Шисуи — пришлось даже платить Учихе, чтобы тот сыграл несколько концертов в составе ЗОПИСМ. А ведь все равно нужен первоклассный скрипач! И лучше на постоянной основе! ДА, Рыжеволосый приглядывался ко многим струнником, желая найти себе постоянного музыканта... но не было достойного таланта до самого вчерашнего дня...       Намиказе Менма на прослушивании был... чуть ли не богом скрипичного искусства.       И бывший на этом мероприятии Яхико понял сразу, что просто не может допустить точно такую же ошибку, которую совершил с Шисуи...       Поэтому пришлось и присесть новичку на хвост...       — Я согласен вступить в ЗОПИСМ, — скучновато изрек вошедший струнник, поправив лямку скрипичного футляра на своем плече. Посмотрел на Фууму из-под нависшей темной челки.       — Отлично! — хлопнул Яхико по столу: ликование было таким, что парню было трудно сдерживать свои эмоции. — Тогда я свяжусь с Какузу — он «кошелек» нашей организации. Нужно будет внести сумму для вступления в ЗОПИСМ, он сообщит тебе, какую конкретно.       — Для меня деньги — не проблема, — брюнет пихнул руки в брюки.       Обычно с богатенькими легко работать. «Правда, если это не Хидан».       Пожав Менме руку, Яхико проводил взглядом удаляющегося из его кабинета скрипача. И с ярким самодовольным видом, который вообще мог родиться на его физиономии, посмотрел на Тентен. Но, к сожалению рыжеволосый никак не увидел ожидаемой ответной эмоции — почитания и восхищения его профессионализмом.       — Пора перекусить, — девушка уже зарылась в собственной сумке. — А то обед — это дело святое, — вызволила йогурт, так и не развернувшись лицом к своему столу. — Угощать не буду, а то самой не хватит, — открутив крышечку, принялась делать глоток.       — А не очень-то и хотелось, — хрипнул парень, фыркнув, чуть отвернувшись и сложив на груди руки. Но такая эмоция, как назло, оказалась по-детски слишком забавной для деловитого и временами строгого двадцатичетырехлетнего парня, каким был Яхико.       Поэтому этого было достаточно, чтобы брюнетка, не сдержавшись от внезапно накатившей на нее веселой эмоции, прыснула йогуртом. Испачканным оказался пол в полуметре впереди и женская рубашка — белый напиток успел смачно стечь с женских губ и подбородка, прежде чем студентка успела утереть густой напиток рукой. Однако ее юбка же оказалась почти не загрязненной.       — Карма, — хохотнул Яхико, наблюдая за фиаско своей помощницы. — Будешь знать, как общаться со своим семпаем и по совместительству начальником.       Колкий взгляд карих женских глаз был ему ответом.       — Это неравнозначное наказание, — решительно, но совсем необидчиво изрекла брюнетка и сразу заметила мгновенное перевоплощение Яхико в Тони Старка: — И не надо тут закатывать глаз!              — Я не закатываю. Мне ресничка попала, только и всего.       — Черт, я теперь вся в йогурте, — проигнорив, девушка приподняла руки с крышкой и напитком, оглядела свою одежду. — Блин.       Рыжеволосый победно хмыкнул. Ему даже и делать ничего не пришлось, справедливость — она и есть справедливость. Однако уже легкое злорадство в его сердце пододвигалось, уступая место сочувствию — оставлять напарницу было как-то некомфортно. К тому же, появись она в таком виде на людях, то однозначно опозорит их дело! А ведь ректорат только вверил Яхико сия учреждение — концертный отдел! И Фуума просто не может подвести начальство, подорвать репутацию лоска и шика своей работы позором своего сотрудника!       — У меня вроде что-то было, — он уже открыл дальний шкаф в углу, вызволяя оттуда какой-то зеленый свитер. Вроде даже с небольшой дыркой на плече. — На, держи. Надень.       — А я уж думала, предложишь этим шмотьем пол вытереть, — девушка хлопает глазами, но принимает вещь. — Зачем хранишь это тряпье на работе? И вообще, когда успел? Мы уже вот въехали сюда на прошлой неделе.       — Меньше вопросов. А то еще расскажешь Конан, что я случайно порвал вещь, которую она подарила на день святого Валентина...       — А ты у нас плохой мальчик, семпа-а-ай, — беззлобная улыбка скользнула по губам Тентен: отложив йогурт, девушка принялась натягивать на себя вещь поверх испачканной рубашки. — Да, дырка знатная, — поковыряла пальчиком дефект в ткани на плече. — Привлекает внимание.       — Волосы распусти. Прикроешь.              — Да, тоже так думаю, — девичьи пальчики уже достают резинки и шпильки из волос, держащие две «шишечки» ее прически: темные длинные локоны спали на плечи, прикрыв дырку. — Ладно, пойду найду уборщицу, а то вдруг навернешься и растянешься на всем... — кивнула на пол... — этом йогурте, — встала, направляясь к двери.       — Не стоит беспокоиться, я уже пошел: у меня слишком много дел.       — Семпай, ты так говоришь, когда тебя ждет твоя девушка.       — Цыц! Не твое дело, — шипит, уже выходя с подчиненной из помещения. — А вообще — ты много болтать стала. Поэтому загружу тебя работай: свяжись со всеми ректоратами и преподами других вузов — на столетии Академии Музыки все должно быть идеально, чтобы каждый обещанный человек приехал! Списки у тебя есть. Работай! — очередной самодовольный хмык. — И не надо тут закатывать глаз!       — Это моя фраза.       — Сейчас еще заданий подкину, если не убирешься отсюда и в кабинете, — словесный каламбур редко когда был коньком Яхико.       Издав слишком досадный выдох, Тентен поплелась в сторону — вдоль коридора. Оставив своего непосредственного начальника в одиночестве. Но так и не заметила, каким выжидающим взглядом он ее проводил. Взглядом, который не понятно по какой причине задержался чуть дольше обычного. И был словно внимательней, чем обычно...       Слишком странно. Непривычно. Подозрительно?       — Она в твоем свитере? — слишком знакомый женский голос совсем рядом, почти рядом с ухом Яхико.       Сердце замерло в груди, а кровь, казалось, отпряла от лица: Яхико резко обернулся, ошарашенно скользя взглядом по убийственно ледяному лицу Конан.       — Дорогая... — только и прошептал Фуума, слишком ясно осознавая, что он и Тентен вышли вместе из кабинета, причем она в его свитере и чуть с растрепанной прической... — Ты все не так поняла, Конан...       — Ты обещал, что не будешь с ней оставаться один на один.       — Я... — здравомыслие и рассудок утекали куда-то прочь: парень сам не мог понять, почему не мог подобрать слов.       Все было почти как в тот раз, когда подошла Изуми...       Ревность. Недоверие. Решительность. И весь это со стороны Конан.       И Яхико понял, что рассыпается. Как и тогда.       Ведь как и тогда... Конан все придумала.       — Продолжай дальше с ней спать, — бросила виолончелистка, разворачиваясь и уходя.       — Черт, — шикнул он, — Конан, подожди! — бросился за уходящей. — У меня ничего с Тентен нет!