Пианист: Инверсия

      — ...Но я здесь ради Изуми! — не унимался Конохамару.       — Зачем... — Киба сморщился, как от кислого лимона, вскинул бровь и вопросительно уставился на все еще нависающего сверху Шикамару, — ...он сейчас рассказал всю эту душещипательную историю? И про какого-то Шисуи заливает еще... — внезапно смотрит на Сарутоби. — Ну не познакомил он тебя с бабой — чего продолжать изводиться по этой теме?..       Рык в ответ: скрипач молниеносно подался вперед, грубо уперевшись руками в журнальный столик, что стоял между креслом и диваном. Взгляд темных глаз уставился прямиком в бородатое лицо кинолога.       — Не Ваше дело, — хрипнул струнник. — А...       — Я уже заебался слушать все это, Нара!!! — внезапно полусип-полукрик вырвался из утробы Инузуки: — Забирайте Акамару и сваливайте отсюда напрочь! Я спать хочу-у-у-у!!!       Слабости. Шикамару знал слишком хорошо уязвимые места своего... лучшего друга. В частности то, что в сознании Кибы одни моменты при определенных обстоятельствах легко и просто вытесняют другие: Инузука был как раз тем типом личности, которому с трудом даются муки выбора.       Напряженная неделя в полиции. Слишком много упырей-наркоманов, улики на которых нужно буквально отлавливать. Нара в красках представлял напряженный график у кинолога. Ибо предложения собаковода поиграть в плейстейшен в один момент исчезли, словно песок сквозь пальцы. А это значило лишь одно — Киба смертельно занят.       И будучи добропорядочным гражданином, что верно, преданно и искренне служит в полиции, Киба как всегда отдавался работе без остатка. И благо, его пес не слишком упирался против бурных профессиональных желаний и импульсов своего хозяина.       Питомец и работа — главные вещи для Инузуки.       Отдых и собака — также не менее важные моменты.       Если при первом варианте кинолог выберет первое, то во втором... он повторяться не будет. Усталость берет свое, особенно от высоких физических и психоэмоциональных перегрузок, что несет избранная им профессия.       Манипулировать другом просто. Шикамару давно понял это.       — Может быть, я буду писать? — черные глаза детектива мягко коснулись стоящего рядом Конохамару, волнительно елозящего карандашом по белой бумаге блокнота. — Она не знает мой почерк и поэтому может не испытать стресс, — ловит обеспокоенный и вопросительный взгляд магистранта. — Все говорят, что у меня слишком женственный почерк, — и чуть погодя, — Изуми будет так спокойней.       Кивок.       И, приняв блокнот из чужих рук, Нара чиркает то, что и было запланировано по их общему с Сарутоби-младшим плану: уже отрывает бумагу, сворачивает и аккуратно цепляет получившийся свертыш за ошейник большой и мохнатой собаки.       — Эй, — улыбаясь, он присаживается на корточки. Запуская пальцы в светлую длинную шерсть, зовет пса по имени: — Акамару. Ты же хороший мальчик, справишься без своего занудного хозяина?       В ответ — приглушенный гав, что теряется на фоне едва ли шумных городских улиц. Звериные глаза с интересом глядят на детектива: пес, склонив набок голову, чутко и бдительно ожидает команды. Едва виляет лежащим на земле хвостом.       Киба нахваливал Акамару, называя его лучшим полицейским псом, всегда четко выполняющим поставленную задачу. И теперь Шикамару хотелось, чтобы все слова лучшего друга оказались не банальным выпендрежем.       — Держи, — внезапно Конохамару протягивает выволоченную из его рюкзака алую женскую футболку — то, что любезно и в то же время нехотя предоставила Шизуне пару дней назад.       — Спасибо, — кивок: Нара принимает пеструю тряпку, тут же поднося ее к темной и немного крупной носопырке собаки. — Акамару, — привлекает внимание зверя, что уже принялся вкушать нюхом запах, — ищи.       Тусклый гав, и массивная собака, передвигаясь на четвереньках, и, уткнув нос в землю, рыщет в поисках обладателя нужного запаха.       Даже приятные ароматы соседствующего парка, свежей воды от небольшого пруда, а также животный флер уток и ворон, не могли отвлечь полицейского пса от его задания. Работы, которую он всего выполнял на ура.       — Ес! — победно шикнул Конохамару, выглядывая вместе с Нара из-за дуба. — Он нашел!       Действительно, Акамару уже сидел в пятнадцати метров от них. Лишь раз оглянувшись на своих «работодателей», лег на землю напротив пары особ, сидящей на лавочке парка — Шизуне и Изуми.