Остался только пепел

      Утро началось с раннего подъёма. Не так я представлял себе воскресенье, конечно… Я надеялся подольше поспать и весь день ничего не делать, но у бабы Тони были другие планы. Она растолкала меня в несусветную рань и потащила в церковь. — Вставай, Лешенька. Сходим с тобой на утреннюю службу, а потом придёшь домой и спи сколько хочешь. — Но, ба, — пытался протестовать я. Ведь в бога я не верил. С самого детства отец учил меня, что чудес не бывает. И спасают людей не бог и молитвы, а врачи. — Внучок, прекращай, — бабушка стянула с меня одеяло. Я поежился. По телу побежали мурашки. В доме было прохладно и сыро. Захотелось снова укутаться и оказаться в тепле, — кто рано встаёт, тому бог подаёт. — Ага, — протянул я, но всё-таки заставил себя встать с кровати. Я зевал и толком не понимал, что происходит. — Вот молодец. Порадуй свою бабку. Мне деревенские бабы уже все уши прожужжали. Постоянно про тебя спрашивают, хотят познакомиться. Говорят, наслышаны о тебе. — И что же они слышали? — я сложил руки на груди. От сплетен было тошно. До приезда в эту деревню я даже не думал, что люди так любят чесать языками. — Только хорошее, — улыбнулась бабушка. — Ну, конечно! — Лешенька, так ты сходишь со мной? — Ладно, — нехотя согласился я, — сходим в твою церковь.       Баба Тоня очень обрадовалась. Она заулыбалась пуще прежнего, поправила цветную косынку на голове и потрепала меня по плечу. Поэтому я решил её не расстраивать. Церковь так церковь.       Всю дорогу я слушал слова благодарности и как бабушке со мной повезло. Уж не знаю, почему, но она до сих пор была рада, что я здесь. Баба Тоня меня не ругала и не задавала лишних вопросов. Когда я пришел домой с фингалом и разбитым лицом, она меня не отчитывала и ничего не выпытывала. Только ненавязчиво спросила, что случилось. Я отмахнулся и сказал, что защищал подругу. Зная её отношение к Ритке, я думал, что нарвусь на нравоучения, но бабушка промолчала, и я был ей за это благодарен. Ведь нотаций мне хватало и так, спасибо Жене Александровичу! После его странной нападки прошло несколько дней. Но я до сих пор не понял, что он пытался до меня донести. Видите ли, ему показалось, что я целовался с Риткой! Бред! И даже если! То какое ему дело? Тоже мне, блюститель нравственности в пределах деревни. Я сам не заметил, как мысли о Жене меня поглотили. У меня не получалось от них отделаться. Я снова и снова прокручивал в голове наш разговор. Придумывал остроумные ответы, представлял в малейших деталях его лицо. Когда Женя злился, в его голосе появлялась хрипотца, а на переносице появлялась небольшая складка. Такой правильный, такой самоотверженный Женя Александрович. — Лешенька, о чем задумался? — спросила баба Тоня, отвлекая меня от мыслей. — Да о литературе. Же… Евгений Алесанович очень много задал. — Правильно, правильно. Нужно учиться. У тебя нет проблем в школе? — А почему ты спрашиваешь? — А чего и не спросить? — Все нормально, — уклончиво ответил я. Мне не хотелось рассказать бабушке про мою войну с Женей и шалости. Хотя, наверное, она и так это знала. — Ну и чудно. Школа у нас хорошая. Один Евгений чего стоит! Он хороший учитель. Да ещё и человек славный. Всем помогает, всегда вежливый и опрятный. Была бы я молодой девкой, точно бы глаз на него положила, — баба Тоня засмеялась, словно школьница, а я предпочел промолчать. Жени и так стало слишком много в моей жизни.       Как только мы дошли до церкви, я увидел небольшую компанию пожилых женщин. Они начали махать бабе Тоне, и я понял, что это её подруги. Едва мы подошли, на меня посыпалась советы, комплименты, вопросы и поучения. Этого я и боялся, но продолжал мужественно улыбаться и кивать, чтобы не расстраивать бабушку. — Ох, какой у тебя внук! — Высоченный. А красавец какой! Да ещё и москвич. — Тебе нравится кто-нибудь из наших деревенских девок? — заискивающе спросила одна из них. — Рано ему, — отмахнулась баба Тоня, — Лешенька у меня об учёбе думает. Врачом собирается стать. — Врачом! — хором заулюлюкали женщины. — Но коль невесту захочешь себе найти, то я познакомлю тебя со своей внучкой. — Знакомься и даже не думай. Зойкина внучка — красавица! — остальные начали громко поддакивать, — а Ритку свою бросай. Не нужно тебе общаться с гулящими. — Я… — на кончике языка крутилось «Я сам разберусь», но баба Тоня словно почувствовала мой настрой и перебила на полуслове. — Ладно, оставьте его. Пойдёмте уже. Служба скоро начнётся. Лешенька, ты идёшь? — обратилась ко мне бабушка. — Я догоню. А вы идите.       Когда баба Тоня с подругами скрылись в церкви, я выдохнул. Без них стало спокойнее, и у меня хоть появилось время осмотреться. Недалеко от церкви я заметил парня. Он стоял и блаженно смотрел в небо. Я не мог отвести от него взгляд. У него была неземная внешность. Не осознавая, я подошёл к нему ближе. — Здравствуй. Ты, наверное, Алексей, — парень посмотрел сквозь меня. Уголки его губ дрогнули. — Здравствуй. Точнее, здравствуйте, — я не мог определить его возраст. Он выглядел, как мой ровесник и взрослый мужчина одновременно, — да, я Леша. А Вы?.. — Данила, — я кивнул, не зная что ответить.       Несколько минут мы молчали. Но, кажется, моего нового знакомого это не волновало. Он по-прежнему улыбался. — А ты надолго к нам приехал? — Надеюсь, что нет, — резко ответил я, но тут же смутился, — точнее… Не знаю. Наверное, до конца весны. А там будет видно. — Тебе нравится у нас? — Да вроде неплохо. Воздух хороший, — я пожал плечами.       Данила продолжал задавать вопросы. Разговор был странным, как и он сам. Парень или мужчина (я так и не понял, сколько ему лет) показался мне несмышленым и наивным, словно ребенок. Мне не хотелось его обидеть, поэтому я поддерживал разговор и тщательно выбирал слова. — А Вы почему здесь? Вы верующий? — я махнул в сторону деревенской церквушки. — Все люди верующие. Только каждый верит во что-то своё. А ты во что веришь, Алексей? — Я? — Ты, — Данила ткнул в меня пальцем. — Ну, — его слова заставили меня задуматься. Я не знал, что ответить. Во что я верю? В медицину, образование, себя? Варианты застряли во рту, и я не знал, что ответить. Это было сложно. Я бы скорее мог сказать, во что не верю. Ведь с самого детства во мне развивали скептицизм и учили ставить всё под сомнения. — Знаешь, Алексей, — я встретился взглядом с новым знакомым, и в очередной раз словил себя на мысли, что Данила очень красив, — ты намного лучше, чем хочешь казаться. Я это вижу. — Да не лучше! — фыркнул я. — Лучше, — Данила пытливо склонил голову в бок, — это видно. — Вы же меня не знаете. — Мне не нужно тебя знать. Я и так чувствую, что ты хороший человек, — мой собеседник больше ничего не сказал. Не попрощавшись, Данила пошел в сторону церкви. Наверное, он был местным безобидным чудаком, поэтому я не воспринял его слова всерьез. Ещё пару минут я потоптался возле входа в церковь, но решил не дожидаться бабу Тоню. Плюнув на всё, я направился прямиком к Ритке.       Ритка встретила меня в ночной рубашке и заспанная. Подруга недавно проснулась и никак не ожидала моего утреннего визита. Но прогонять не стала и пригласила на кухню пить чай. — Я вообще не поняла, шо ты так рано припёрся, — возмутилась Ритка, — воскресенье сегодня. Можно поспать, а ты удумал по гостям шастать.       Подруга поставила мне перед носом блины и варенье. В животе заурчало. У меня начал появляться аппетит. — Когда ты успела всё это наготовить? — спросил я, запихивая в рот блин. Было очень вкусно. Хотелось ещё. Что поделать, растущий организм! — Вчера. Не сегодня же. Я шо, похожа на дурную, так рано блины печь? Ты лучше расскажи, шо случилось. — Да ничего не случилось, — я прикрыл набитый рот рукой, — прости. Просто очень вкусно. Очень! — Ну хорошо. Ешь давай, — Ритка самодовольно улыбнулась. Видимо, ей льстило, что мне нравится её стряпня, — Лёш, а шо там твои боевые раны? — Мм? — я отвлекся от еды и встретился с ней взглядом, — а, ты об этом, — я потрогал корку на брови, — заживает. Ерунда. — Дай поближе посмотрю. Ежели нужно обработать, то могу помочь. — Да ладно тебе. Жить буду. Пашке тоже досталось. — Тшш. Тоже мне, герой нашелся! — Ритка встала со стула и подошла ближе. Она нависла надо мной и начала рассматривать моё лицо, — шо мне Пашка этот? Я же за тебя волнуюсь. Шо ты полез? Кто тебя просил?! — Меня не нужно просить. — Ишь какой! — А то! — подруга поцеловала меня в щеку и подвинула варенье, — ты ешь, ешь. Пока Аркаша не проснулся. А то он все сметёт и не заметит. — Не успеет. Ой, я же хотел тебе рассказать! — Шо уже произошло? — Сейчас, — я дожевал блин, закусил вареньем и хитро улыбнулся. — Ну, шо ты тянешь! Рассказывай уже! — Знаешь, что Женя Александрович подумал, когда нас увидел? — я засмеялся, вспоминая слова учителя. Я до сих пор не понимал, как это пришло ему в голову. Какая-то нелепость. А вроде учитель, здравый человек. — И шо он там подумал? — Ты не поверишь, — я замолчал, выдерживая паузу. По глазам подруги было видно, что ей не терпится. Ведь по натуре Ритка была пытливой и любопытной. — Ну?! — Ритка нетерпеливо постучала ногтями по столу. — Он подумал, что мы целовались! — Шо?! — Ритка подскочила на месте, — шо мы делали?! — Целовались! — Этот Евгений Алесаныч совсем сбрендил? — Ага, — хмыкнул я, — представляешь, что удумал?! Ты бы слышала, как он меня отчитывал. Весь такой важный. За нравственностью моей следит. — А ты шо? — Да ничего. Сказал ему, что больше не за чем следить. Ты бы видела его лицо! — Ой, Леша. Шо ж ты его нервируешь? Поверит ведь. — Ну и пусть.       Мне было абсолютно все равно, что обо мне думал Женя Александрович. Я не собирался его переубеждать. Наши отношения с самого начала не заладились. Но, признаться честно, я уже не помнил почему. Так уж сложилось, что Женя делает мне замечания, а я хамлю в ответ. И самой большой точкой преткновения была литература. Учитель её обожал — я ненавидел. Размышления о Жене заставили меня вспомнить о дополнительных занятиях. Завтра после уроков мне придется с ним торчать несколько часов. Внутри начал возгораться протест. Но от внутреннего бичевания меня отвлекла Ритка: — Ладно уже, шо говорить. Пусть этот Женя думает, шо хочет. Главное, шоб люди в деревне не болтали. — Да какая разница? — отмахнулся я. — Такая! Ежели Жене шо-то привиделось, то, может, и Пашке. А он молчать не будет. Сейчас из каждой хаты буду слышать, шо я тебя поцеловала. — Так поцелуй, чтобы не зря болтали, — пошутил я. Ритка была красивой, и она мне нравилась. Но я не был в неё влюблен. Я видел в ней только хорошую подругу и не больше. Хотя мы были чем-то похожи. — Ишь, чего захотел, — подруга слегка пихнула меня в бок, — я женщина взрослая, опытная. Маленький ты для меня! — Может, это ты для меня старая?! И весь твой богатый опыт придумала деревня. А на деле… — Эй, — недовольно цокнула подруга, — шо ты мелешь? — Это ты начала. — Дурак. — Сама такая.       Мы привычно обменялись любезностями, но тут Ритка мигом нацепила на лицо хитрую улыбку и сменила тон. Лиса да и только. Если такая захочет что-то выпытать, то ни один мужчина не устоит. Выложит все, как на духу. — Лёш, а, Лёш? — Что? Что такое? — не понял я. Настроение подруги поменялось слишком быстро. Секунду назад она язвила, а сейчас была сладкой, словно сахар. — Ты вообще когда-нибудь целовался, али как? — Ритка поиграла бровями и вытянула губы бантиком. — Ну конечно! — Врёшь! — Не вру! — подруга недоверчиво на меня посмотрела, но всё-таки поверила. А я и не обманывал. В Москве я ухаживал за некоторыми девчонками: носил их портфели, помогал с домашним заданием по химии и провожал домой. Подростковый интерес брал своё, и с некоторыми я поцеловался. Ну так, ничего особенного, не по-взрослому же. Для нашего возраста это было абсолютно нормально. Из энциклопедии я многое знал. Поэтому меня ничуть не удивляли реакции и желания собственного тела. — И шо? Много девок перецеловал? — Не очень. — И шо, понравилось? — Ну, нормально, — я пожал плечами, не зная, как описать свои поцелуи. Вот Женя Александрович точно бы справился с этим. Учитель бы блеснул своим талантом и подобрал метафоры, эпитеты, сравнения. — Тю! Это тебе девки такие попадались, значит, как Люба. Ни рыба, ни мясо, — важно заявила Ритка, — с такими, шо целуйся, шо нет. — Много ты понимаешь! — Побольше твоего. — Тогда докажи! — Вот возьму и поцелую тебя! — выпалила Ритка. — Ты не сделаешь этого, — я лениво облокотился о спинку стула. Я был уверен, что подруга блефует и ничего не сделает. Ритка напротив занервничала и неосознанно облизнула губу. — А вот и сделаю! — Нет. — Да. — Ну так давай, — я встал со стула, нависая над Риткой. Она неуверенно посмотрела на меня снизу вверх. Наверное, подруга не ожидала, что я могу играть по её правилам. Недолго думая, Ритка подскочила и приблизилась. Очень близко. Я почувствовал ее дыхание на коже. Но близость подруги меня не смущала. Подумаешь! — Дурень, — засмеялась Ритка и чмокнула меня в щеку, — целоваться он удумал. — А то!       Мы снова сели за стол, как ни в чем не бывало. И продолжили болтать: шутили, смеялись и обсуждали разную ерунду. — Слушай, Рит. Что ты знаешь про Данилу?       Мне вдруг вспомнился мой новый знакомый. Почему-то захотелось узнать о нем больше. — Шо, уже успел и с ним познакомиться?       Я кивнул и вкратце пересказал наш разговор возле церкви. — Не обращай на него внимание. Он наш местный дурачок. Но красивый, гад! — Ритка мечтательно закатила глаза, — шо Иисус! Вот же мужики у нас в деревне! — А что с ними? — не понял я. — Шо-шо! Ни одного нормального! Если на рожу хорош, то недалёкий али больной. Вон посмотри на Данилу и на Женю Алесаныча. А остальные… Без слез не взглянешь. Один Пашка чего стоит. Выродились нормальные мужики у нас, — грустно вздохнула подруга. — Что-то ты совсем плохо к мужчинам относишься. — А за шо их любить?! Одно у них на уме. А на деле ничего от них не дождешься. Ни помощи, ни поддержки. Вон муж Лены её поколачивает. А всем все равно. Муж же. Тьфу! — С тобой бы такого не случилось. — А то! Я бы сама его скалкой побила! — для пущей убедительности Ритка замахнулась на воздух. — Я даже не сомневаюсь, — я засмеялся. В голове появилась сцена, как подруга загоняет в угол какого-то несчастного и наглядно показывает, как нельзя относиться к женщине. — Шо ты смеёшься? Правду тебе говорю! — Верю-верю, — я поднял руки вверх, чтобы и мне не досталось. — Смотри мне!       Вскоре на кухню пришёл Аркаша. Ритка не обманула, у её брата был отменный аппетит. За несколько минут он съел оставшиеся блины и побежал на улицу. Неугомонный и недалекий с вечной улыбкой. Подруга сказала, что он целыми днями шатается по деревне. — Лишь бы больше в воду не лез и не калечил себя. А так, шо хочет, то и делает.       Я промолчал. Поднимать тему Аркаши не хотелось. Подруга воспринимала это болезненно, а я не хотел ее расстраивать. Чтобы замять неприятный разговор, я начал рассказывать подруге про театр. Она не уставала меня слушать и каждый раз уверенно заявляла, что станет знаменитой артисткой. — Конечно, станешь, — соглашался я, — кто, если не ты?!       За болтовнёй время шло незаметно. Сам того не замечая, я провел у Ритки в гостях почти весь день. Я бы сидел и дальше, но завтра понедельник. Мне нужно было доделать уроки и подготовиться к дополнительным занятиям с Женей Александровичем.

***

      Всё утро мне хотелось спать. Я слонялся из класса в класс и ждал, когда закончатся уроки. Понедельник высосал из меня все силы. Я уже пережил контрольную по математике, самостоятельные по химии и физике. Радовало одно — Женя Александрович не попадался на глаза. Поэтому у меня была маленькая надежда, что он забыл про дополнительные уроки. Мне совершенно не хотелось торчать в школе лишние два часа. У меня были другие дела. Например, поспать или погулять с Риткой. Да все, что угодно! Но только не дополнительные часы литературы.        На перемене я отправился в столовую. Сидел там и нехотя ковырялся в тарелке с едой. Котлета давно остыла, а к невкусному пюре я и не притронулся. Совсем скоро должен был прозвенеть звонок, но я не сдвинулся с места. Казалось, я бы мог просидеть здесь всю жизнь. Было забавно наблюдать за пятиклассниками, которые подрались из-за булки, и слушать сплетни за соседними столиками. Но вскоре мою идиллию нарушили. Я увидел Ваню и Матвея. Ребята помахали мне и решили подойти.       А у меня вообще не было желания их видеть. После нашей последней стычки с Ваней я больше не хотел с ним общаться. Меня задели его громкие слова в сторону Ритки. Ваня был наглым, самоуверенным и ни во что не ставил подругу. Пускай у меня больше и не было друзей в школе, но лучше вообще без них, чем с такими. — Что это ты, Царевич, зазнался? Избегаешь нас, не здороваешься, — Матвей уселся рядом и закинул руку мне на плечо. Я тут же её скинул и бросил недовольное: «Не трогай меня». — Больно надо вас избегать, — ответил я. — Да ему больше не нужны друзья, — Ваня громко фыркнул, — спутался с Риткой, а про нас забыл. — Я ни с кем не спутался. Отвалите, — я хотел встать из-за стола, но Матвей меня остановил. — Да подожди ты. Куда собрался? — Да, куда пошёл? — поддакнул Ваня, — мы же поговорить хотим. — Интересно, о чем?       Мне не нравился этот разговор. Я не хотел выяснять отношения с псевдодрузьями. У меня не было сил слушать их трёп и спорить. Пусть думают, что хотят. Главное, чтобы больше не лезли ни ко мне, ни к Ритке. Мне надоели разборки. — Да так. О том, о сём, — уклончиво ответил Матвей. — Либо говорите, либо я пойду. Скоро звонок, — я взглянул на часы на стене. До урока оставалось десять минут. — Когда тебя стали волновать уроки? Вам же, москвичам, закон не писан, — в голосе рыжего послышалось пренебрежение. Он говорил со злостью, выплёвывая слова. — Вот-вот, — Ваня поддержал друга и задержал взгляд на котлете в моей тарелке, — ты будешь доедать?       Я покачал головой и сморщился от отвращения. Ваня взял котлету грязными руками и сунул её в рот. Послышалось противное чавканье. — Думаешь, самый умный, а, Царевич? — Да что ты от меня хочешь?! — не выдержал я, — если есть, что сказать — говори. И хватит мне тыкать тем, что я из Москвы. Завидуешь или что? — Да чему тут завидовать? — наигранно засмеялся Матвей. — А я вот и не знаю. Это же тебе не даёт покоя этот факт, а не мне. — Да! Только Ритке не плевать на твою Москву. Спутался с ней и думаешь, что самый лучший?! — начал нападать Ваня, — она мне уже давно нравится. А ты появился и сразу за ней приударил. Конечно, куда же мне до москвича! — Проблема в Рите? — я ничего не понимал. Их нападки казались мне странными и необоснованными. Какое им дело до моих друзей? — Да что ты его слушаешь, — отмахнулся Матвей, — у Вани все мысли о Ритке. Всё мечтает о ней. — Неправда! — Ваня обижено надул пухлые щёки, но его друг полностью его проигнорировал. — Если не Ритка, тогда что?! В чем дело?! — Тебе многое спускают с рук. Все учителя бегают вокруг тебя. Царевича, видите ли, нельзя трогать. Он у нас москвич! А остальных наказывают за любой прокол. И где справедливость? Где?! Ты особенный, что ли? — А я тут причем? — Да притом! — встрепенулся Матвей, — думаешь, что лучше нас? Думаешь, что тебе все можно? — Не думаю, — я устало закатил глаза. У меня больше не было сил слушать этот бред, — если вы больше ничего не хотите мне сказать, то я пойду.       Я встал из-за стола и громко задвинул стул. — Иди, иди, — сказал Матвей, — мы ещё посмотрим…       Ваня поддержал друга и что-то бросил мне вслед, но его слова заглушил звонок. Я не стал выяснять, что он имел в виду. Хотелось быстрее убраться от них. Пора было идти на биологию.       Доводить Любу тоже не входило в мои планы. Поэтому я уселся за заднюю парту и не шумел. Почему-то в этой деревне у меня появилось много неприятелей: Пашка, Матвей, Ваня и бог знает кто ещё. Было такое чувство, что все видят во мне угрозу. Я жил здесь уже не первый день, но все ещё чувствовал себя чужим. Не могу сказать, что мне была нужна компания. Совсем нет. Мне хватало и Ритки. Но настороженные взгляды со всех сторон смущали и не давали полностью расслабиться. — Класс, вы заметили, как у нас сегодня тихо? — Люба улыбнулась и подошла к доске. Девочки-отличницы за первой партой начали кивать и поддакивать, — а все потому, что Царевич отличился примерным поведением. — Что Вы, Любовь Матвеевна. Разве был хоть раз, когда я плохо себя вел? — по классу пробежались смешки, — я же примерный ученик! — Сегодня уж точно, — мягко заметила Люба, — если ответишь на вопрос, то поставлю тебе пять. — Давайте просто пять. Без всяких вопросов. — Царевич! Ты не в магазине со своей подружкой, чтобы торговаться!       При упоминании Ритки Люба покраснела и начала одёргивать платье тонкими пальцами. Да уж. Видимо, после той стычки их вражда стала еще сильнее. — А что это Вы так нервничаете? — усмехнулся я, — Ритки здесь нет. — Всё, тихо, — Люба махнула рукой, призывая к тишине, — ты будешь отвечать или нет? — А почему бы и не ответить, — я облокотился на парту локтями и начал ждать вопрос. У меня никогда не было проблем с биологией, поэтому я не сомневался в своих знаниях. Учительница начала листать учебник, выбирая параграф. Она только открыла рот, как в кабинет ворвался разъяренный Женя Александрович. Он был не в себе. Пиджак расстегнут, прядь волос упала на глаза, а взгляд бегал по классу. — Царевич! — прокричал он. Учительский тон резанул слух, и я поморщился. — Я здесь, — я неуверенно поднял руку, — что уже случилось? — Ты ещё спрашиваешь, что случилось?! — Женя в два шага оказался рядом и схватил меня за локоть, — мы долго терпели твои выходки. Но это! — Да что я сделал?! — Что ты сделал?! Хватит строить из себя святую невинность! — Женя Александрович потащил меня к двери, — сейчас ты все расскажешь. Сначала мне, а потом директору! — Я ничего не делал! Сегодня точно! — Да?! — Да! — я упрямо стоял на своем, но всё-таки пошёл за Женей. В классе послышался шёпот. Матвей и Ваня как-то странно на меня посмотрели и улыбнулись. А я начал догадываться в чем дело. Серьезно?! Они решили мне отомстить и подставили? Это было подло и низко. Такого я точно не ожидал. — А кто разбил окно в мужском туалете?! — прошипел Женя, — кто это сделал?! — Это не я! — А кто?! — Говорю же, что не я! — я вырвал руку из хватки Жени Александровича, — почему Вы сразу думаете на меня? Больше некому, что ли?! — Некому! — Ну, конечно! Я всегда у Вас виноват!       Мне стало обидно. Меня умудрились обвинить, когда я был совершенно невиновен. Ладно за дело. Но спихивать на меня любое происшествие — несправедливо. Они ведь даже не разобрались! — Евгений Александрович, — вмешалась Люба, выскочившая следом в коридор, — у нас урок. Пожалуйста, будьте добры, забирайте Царевича и проводите воспитательную беседу не здесь. — Конечно. Извините, Любовь Матвеевна, — Женя сдержанно кивнул, — ещё раз прошу прощения.       Как только Люба ушла в кабинет и закрыла дверь, Женя окинул меня строгим взглядом: — Объяснись. — Я уже всё Вам сказал, — я сложил руки на груди, — это не я. Но Вам же только обвинить меня надо. Нет, чтобы разобраться! — Здесь не в чем разбираться. От тебя в этой школе одни проблемы. Не одно, так другое! — учитель резко приблизился ко мне, но тут же отшатнулся. На секунду Женя стал растерянным, его взгляд бегал. — Что? — Ничего, — учитель нервно поправил волосы, — живо ко мне в кабинет. — Да как скажете!       Я понял, что доказывать свою невиновность не было смысла. Даже если бы я сказал, что это дело рук Вани и Матвея, учитель бы не поверил. Жене нужно было кого-то обвинить. А я был самой лёгкой мишенью. Ну ладно, мне не привыкать.