Остался только пепел

      Женя почти силой втащил Лешу в кабинет и захлопнул дверь. Подросток вырывался, отбивался, что-то кричал о своей невиновности. Но как ему поверить? Матвей и Ваня так сразу и сказали, мол, сами видели, как Царевич разбил в туалете окно. И они хорошие парни, они бы врать не стали, ни разу в жизни ни за чем таким не были пойманы! А этот… — Да что Вы ко мне все цепляетесь? — Леша вырвал локоть из рук Жени, — совсем, что ли, уже? — Выбирай выражения! — Вы тоже! Вы меня на месте преступления видели? Нет? Ну вот и все! Мало ли, кто что болтает! — Леша фыркнул, сложил руки на груди. — С тобой уже все и так понятно! Хамишь, дисциплину срываешь, с девчонками водишься! А уж окно разбить — легче легкого! Еще и куришь, наверное? — перешел в наступление Женя. Леша покраснел, даже ушами, но гордо ответил. — Ни разу не пробовал. — Не верю! — Что Вы все заладили: «Не верю да не верю»! Улики будут, тогда и наказывайте. — Мы что, в милиции? — Женя тоже скопировал Лешин взгляд и прислонился спиной к двери, отрезая все пути отступления. Школьник замотал головой. — Иногда мне кажется, что хуже. Что мы — на войне. — Много ты об этом знаешь. — А вот и знаю, — Леша убрал кудрявую прядку волос со лба. Рукава рубашки задрались, обнажая тонкие, по-мальчишески нескладные руки. Локоть на правой руке был содран. — Откуда? Ты ж книжки не читаешь. — А Вы все книжками меряете? Оно и видно по Вам. Жизнь-то ведь не книга, в любой момент не закроешь ее, если не понравилась. А Вы все в каких-то фантазиях своих живете. Нравственность, принципы, — Леша закатил глаза, — а толку от них? Плюнуть и растереть. — Алексей! — Женя вспыхнул. Эта свобода, это инакомыслие ученика заставляло его раздражаться. И почему? Разве не индивидуальность и умение мыслить он всегда развивал в своих школьниках? Парадокс. С Алексеем все было не так. — Вы меня на урок отпустите или как? — Признайся, что ты окно разбил, тогда отпущу, — Женя завел руки за спину, приваливаясь к двери кабинета. — Да не я это! — А кто тогда? — Не скажу. — Гордый? — Просто не стукач.       Оба замолчали. Женя еще раз присмотрелся к Лёше — понурая фигура, слегка сгорбленные плечи, надутые губы. Может, и правда окно не он разбил? А кто тогда? Неужели эти двое?.. — Хорошо, тогда как ты думаешь, — выделил голосом Женя, — кто мог так тебя подставить? — Да кто угодно. Вы ж мне сами помогли тут репутацию не очень хорошую сделать, — ответил Лёша и прошел к письменному столу Евгения. Не раздумывая, сел на него и стал болтать ногами в воздухе. — Я? — Женя так удивился его реплике, что не сразу сделал замечание о том, что сидеть на учительном столе нельзя, — это я твою репутацию испортил? — Угу. А кто еще-то? — А не ты ли сам? — Я? Вот уж нет. Я про себя всякие слухи не распускал, — Леша вскинул голову, — или что, неправда? Я Вам сто раз говорил, я с Риткой только дружу. Что Вы так в нее вцепились? Если она Вам нравится, так действуйте, а не всякую чушь говорите. — Я же тебе говорил, она мне не нравится, — твердо сказал Женя. — Мне тоже. Мы просто дружим. — Ты знаешь, что от такой дружбы бывает? — уже тише спросил Женя, чувствуя, как рот пересыхает. Он еще ни с одним учеником не говорил на такие темы. Думал, пронесёт, но нет. — Да понимаю я, на что Вы намекаете. Знаю, что будет, у меня отец врач. Неужели Вы меня настолько за дурака держите, если думаете, что я бы стал так рисковать?!       Они встретились взглядами, и Женя вдруг впервые посмотрел на него другими глазами. Ведь и правда. На совсем уж дурака не тянет. Ребенок, конечно, но… Отец ведь врач… — Если она тебе не нравится, — снова начал Женя, — тогда кто-то другой, наверное? — Другой? — фыркнул Леша, — кто тут может нравиться? Все девушки заняты, за Вами бегают. — Это неправда. — Не скромничайте. А мне тут никто не нравится. Я сюда не романы крутить приехал, знаете ли. — Знаю, — кивнул Женя. От всей его былой бравады не осталось и следа. Перед Лешей он как-то… Пасовал. Они будто менялись местами, и уже Леша отчитывал его, делал ему замечания, ругал. Как он вообще допустил такое?.. — Вы что-то хотели еще спросить? Про меня, про мои отношения с Риткой? Про что еще Вам отчитаться? — зло спросил Леша. Губы его задрожали как у обиженного ребёнка. Жене даже стало немного его жаль. — Так точно не ты окно разбил?.. — Честное слово, не я, — ответил Леша, — но Вы разве честным верите? — Верю, — ответил учитель. Леша спрыгнул со стола, заходил из угла в угол широкими размашистыми шагами. — Я вообще уже устал от наших войн. Ну, не нравлюсь я Вам, я понимаю. Но можно хоть иногда оставлять меня в покое? — Больно ты мне нужен, — чуть дернув губами, ответил Женя. Повернулся боком, начал скрести дверную ручку ногтем, — просто вижу, что ты от других отличаешься. — Я? Отличаюсь? И чем же, позвольте полюбопытствовать?       Женя пожал плечами. Леша стоял напротив него, расправив плечи, тяжело дыша. Не злился, но желал знать. В этом был весь Царевич. Полное противоречие чувств и ощущений, непоколебимая уверенность, свобода и желание идти напролом. Иногда Женя ловил себя на мысли, что даже… Завидует. От того, может быть, и цепляется, что сам таким побыть не успел? Сразу родился старым. Даже не взрослым, а именно старым. — Энергии в тебе много. Свободы. Нетаковости, вот. — Разве это плохо? — спросил Лёша, опуская голос.       Женя снова пожал плечами. Он вдруг осознал, что сейчас находится в закрытом кабинете со своим учеником, который младше его на пять лет, пока везде идут уроки. Выдернул его с биологии, при всех накричал. А ради чего? Зачем? — Многие люди не любят тех, кто на них непохож. — Ой, бросьте. Люди эти, — Лёша махнул рукой, отворачиваясь к доске. Он взял кусочек мела, подошел к зеленой пыльной глади и задумчиво склонил голову к плечу, — Вы, кстати, никогда не думали, что человек — одновременно самое ужасное и самое гениальное творение? Ведь только человек сначала может создать что-то великое, ну, например, музыку, или нарисовать шедевр, — Леша подошел вплотную к доске и принялся шкрябать по ней мелом, — а потом рассматривать свою грязь под ногтями или ковырять в носу. Теми же самыми руками! — Смотрю, романтичности в тебе немного, — Женя отошел от двери, сделал два шага по направлению к доске (или Леше?) и замер возле него. — Да что эта романтика? — Лёша пожал плечами и продолжил рисовать схематичного человечка, — глупости это все. — Ты еще пока не понимаешь просто, — Женя следил за движением его руки, — вот вырастешь… — А вот скажите честно, Евгений Александрович, — Лёша резко повернулся к Жене, — а Вы-то многое поняли в жизни? Вы же взрослый. Все ли поняли уже? — Нет, конечно, не все, — Женя потёр переносицу, — но поверь, я уже не мыслю так, как мыслил в пятнадцать лет. — Считаете, что только возраст тому виной? — не унимался Царевич. Он снова повернулся к доске и, высунув кончик языка, принялся рисовать. Кажется, они оба забыли, что идет урок биологии, с которого Алексея так нагло вырвали, что они вдвоём в закрытом кабинете. Женя по крайней мере забыл. Что-то защекотало под рубашкой. — Нет, не только. Разные события были. — Ну вот. А если бы не было событий, а просто пять лет прошло — сильно бы Вы поменялись? — Алексей, к чему эти вопросы? — Вы просто себя таким взрослым считаете, мудрым. Опытным, — Леша проговорил это с лукавой улыбкой на губах, — а сами ведь еще совсем мальчишка. Романтическими вещами бредите. Нравственностью. Ждете ту самую, эту… Принцессу из сказок. А жизнь ведь не такая. — Отец научил прагматичным вещам? — спросил Женя, желая перевести тему. — Не, — Лёша качнул головой, — учителя в прошлой школе. Не поверите, но не все имеют такой подход к детям, как Вы. Некоторые воспитывают куда суровее, чем отчитыванием за поцелуи. — Так ты… В тот раз сказал, что… — Женя смутился. Он уставился на рисунок на доске. Он был не совсем правильный, линии хромали, но человечка в шляпе и с тростью угадать было легко. Леша продолжил рисовать, добавляя на фон всякие каракули, — так это правда? Про то, что ты с девушками уже?.. — Нет. Соврал, — Леша пожал плечами, — чтобы Вы позлились.       Женя ощутил какое-то странное спокойствие. Ну, слава богу, за его нравственность можно не переживать. — Не волнуйтесь так. Если решу жениться — Вам первому скажу. На свадьбу ещё приглашу. Даже если в Москве буду. — Я же серьёзно с тобой, — Женя вздохнул, — а ты опять шутки шутишь. Никак к тебе не подступиться. — А зачем ко мне подступаться? — Леша положил кусочек мела, отряхнул руки от пыли, — вот же я, тут.       И он повернулся к Жене. Тот отпрянул, словно его обожгло. — Ты так не шути, — строго сказал учитель, хватаясь за узел галстука на шее, — такие шутки, они… — Тоже запрещены? — Лёша поднял бровь, — я понял. Больше не буду. Но Вы сами прям девица — смущаетесь так. А со мной еще о нравственности разговаривать хотели. Давайте я Вам все-таки книжку принесу. Почитаете. Вы читать любите, может, понравится. — Меня это не интересует, в сотый раз повторяю, — твердо сказал Женя, перехватывая руку Леши в воздухе. Ученик только собирался взять тряпку, чтобы стереть рисунок с доски. Оба замерли. Первым отвел взгляд Алексей. — Вы про девушек говорите, да?.. То есть… Они вам совсем не нравятся?       Женя сглотнул. Нервная дрожь прошлась по телу. Он отпустил запястье Алексея, коротко кивнул на доску: — Вытри здесь все. И возвращайся на урок. С Любовь Матвеевной я поговорю. И про окно… Тоже. Разберемся. — Но… — Мне пора, — и, развернувшись, Женя вышел из кабинета ровно в ту секунду, когда раздался звонок с урока.       Он быстрой, но спокойной походкой прошёлся по коридору, раздавая ученикам младших классов дежурные улыбки и «Здравствуйте». После быстро завернул в мужской туалет, где в окне зияла дыра. Осколки еще не убрали. Сев на корточки, Женя стал осматривать место преступления.

***

— Говорите, не виноват Царевич? — Михаил Васильевич покрутил седой ус, — не его рук дело — окно разбитое? А то могу родителям его в два счета позвонить, штраф потребую. — Не его, — ответила Люба, переводя взгляд на Женю, — он у меня в ту минуту был в кабинете, повторял параграф. А вот те двое — неизвестно еще, где шатались. — Что ж, благодарю за бдительность. Окно поменяем. Царевича пока не трогаем. Дадим ребенку доучиться. И, Евгений Александрович, — директор поманил учителя пальцем, — он делает успехи после того, как попал в Ваш класс. Дисциплина еще хромает, но все же. Стало намного лучше, чем было. — Благодарю. — Мы можем идти? — тихо спросила Люба, поднимаясь. Она не смотрела в глаза Евгению. Директор кивнул.       Они оба вышли в коридор. Люба замялась, не зная, как начать разговор. — Евгений Александрович. Стоило ли так рисковать? — Я уверен, что это не он. А тех двух хлопцев я допрошу, — Женя закусил губу, — спасибо Вам, Люба. Если бы Алексей правда был виноват, я бы так это не оставил. — А что с Вашей рукой? — Люба мягко взяла Женю за руку, и тот едва не вздрогнул, — опять порезались?.. — Пустяки, — Женя улыбнулся и позволил девушке погладить свою ладонь, — случайно, пока осколки убирал. Пойдемте лучше чай пить.