Остался только пепел

— Тук-тук. Женя Александрович, к Вам можно?       Я заглянул в кабинет учителя и приветливо помахал. Шёл урок. Сосредоточенные пятиклассники сидели и слушали Женю. Девочки на первых партах что-то записывали и улыбались, кто-то листал учебник, кто-то смотрел в окно. Ничего необычного. — А ты почему не на уроке? У тебя же должна быть математика. — Я самым первым написал контрольную и отпросился в туалет, — я махнул рукой и подошёл ближе, — можно я у Вас тут посижу?       Я и сам не знал, почему решил прийти именно сюда. Наверное, мне было скучно. Сидеть и ждать конца урока не хотелось, а шляться по коридорам во время урока — тоже не лучшая идея. Ведь директор был вездесущ. Оставался либо физрук, либо Женя. Выбор был очевидным. — Нет, — строго ответил Женя, — иди на урок. — Я тихо, — не дожидаясь возражений, я уселся за последнюю парту. Мысленно я был готов спорить, но учитель кивнул и продолжил урок.       Я сам не заметил, как начал с интересом слушать Женю. Точнее наблюдать. Мне было все равно, что он рассказывает. Слова проносились мимо, но я не мог отвести от него взгляд. Учитель был полностью увлечен, и это притягивало.       Чем больше я смотрел, тем сильнее хотел понять, почему Женя Александрович мне поверил. После подставы Вани и Матвея меня не наказали, а ведь должны были. Я был уверен, что вину свалят на меня, и мне придется отдуваться за чужие грехи. Но этого не случилось ни вчера, ни сегодня. И я был уверен, что это из-за Жени. Мне нужно было его поблагодарить. Не то, чтобы я был сильно должен… Нет. Обойдетесь, Женя Александрович. Но банальное «спасибо» не было лишним.       Когда прозвенел звонок, мы остались вдвоем. Я лениво перебрался за первую парту: — Вы опять порезались? — я внимательно посмотрел на руку Жени. Его ладонь была перевязана бинтом. — Пустяки, — Женя дернулся. Он быстро спрятал ладонь под стол и другой рукой начал листать учебник. — Вы бы аккуратнее были. А то такими темпами палец себе оттяпаете, — учитель кивнул и ничего не ответил. Мои попытки начать разговор были тщетными. Женя решил играть в молчанку и игнорировать меня. — Вы сегодня не в духе? — молчание, — Женя Александрович? — Алексей, я занят. — Да вижу я! — я фыркнул и схватил карандаш с учительского стола. Мне нужно было чем-то занять руку. Разговор обещал быть долгим, — я поговорить к Вам пришел. — Так говори, — Женя поднял на меня взгляд, но тут же отвёл и начал листать журнал. — Я по поводу окна. В общем… Спасибо, что поверили мне. Вы, конечно, сначала на меня наорали, обвинили во всех грехах и были готовы тащить к директору. Но всё же… Спасибо. Вот, что я хотел сказать. — В первую очередь я за справедливость, — Женя начал оттаивать. Он улыбнулся, и я тоже неосознанно расплылся в улыбке. Такой Женя Александрович мне нравился. С ним хотелось общаться и дружить. Но его перепады настроения были странными. То он закрывался в себе и занудничал, то шутил и улыбался. Я никогда не знал, с каким Женей буду разговаривать сегодня. Бывало, что любая мелочь могла изменить его настроение. — Да уж. Справедливость. Вы меня чуть собственными руками не прибили. А я, между прочим, порядочный ученик! — Ты? — Я! — я не выдержал и засмеялся. Конечно, мое примерное поведение вызывало вопросы. Но стоять на своем — святое дело. — Вот видишь. Тебе самому смешно. — Ой, да ладно Вам. И между прочим, я тоже за справедливость. А то, что Вы постоянно хотите меня обвинить — несправедливо. — Бедный, несчастный. — Ваш сарказм неуместен. — Да что ты говоришь, — я открыл и закрыл рот, не зная, что ответить. Наверное, впервые Женя не пытался задавить меня учительским авторитетом, а отвечал на равных. — В общем, — я закусил губу и начал крутить карандаш на парте, — ещё раз спасибо, что решили разобраться и не повесили на меня это окно. И… И извините, что я Вас доставал. — Ты это называешь «доставал»? — Женя удивлённо вскинул брови. — Эй, вообще-то я пытаюсь извиниться! — Неужели. Что я слышу? — Отстаньте!       Женя засмеялся. Искренне, тихо: — Какой же ты всё-таки ребенок. — Я не ребенок! — упрямо возмутился я, — всё, не буду извиняться. — Ой, даже не знаю, как проживу без твоего извинения. — Но… — я надул губы и начал с новой силой крутить карандаш. Не знаю, чего я ожидал, но точно не этого. Разговор начал развиваться не в том ключе, — не думайте, что после этого я буду хорошо себя вести. — Даже не надеялся, — уголки его губ дрогнули, и Женя начал нервно дергать бинт на руке. Почему он переживал? Только что язвил, а сейчас его словно подменили, — да положи ты этот карандаш на место! — Ладно, — я хмыкнул, но проигнорировал просьбу учителя и продолжил крутить его на парте. На зло. Из-за вредности. — Царевич, — я не успел среагировать, как Женя Александрович перегнулся через учительский стол. Он хотел забрать у меня карандаш, но я оказался быстрее. Я накрыл его рукой, а рука Жени оказалась на моей. Я почувствовал его прохладные пальцы, мягкую ладонь и замер. Телесный контакт был неожиданным, но в этом не было ничего такого. Ведь не было? Но Женя резко подскочил на ноги и отшатнулся. Он посмотрел на меня испуганно и растерянно, словно обжегся. — Что? Что не так? — спросил я. — Ничего, — Женя отвернулся и принялся вытирать доску. Доска была абсолютно чистой. — Женя Александрович, Вы чего? — учитель не отвечал, — Женя Александрович? — Иди на урок. — Так ещё звонка не было. — Всё равно иди. — Да ну Вас!       Поведение учителя было странным. Я не понимал, что случилось и почему он так отреагировал. — Ты ещё здесь? — Женя медленно обернулся. На нём не было лица. Казалось, что за один миг он побледнел и осунулся. — Как видите. — Я… Я пойду помою тряпку. Для доски. А ты бегом на урок, — Женя Александрович взмахнул многострадальной тряпкой, словно белым флагом, и вышел из кабинета. Чего уж там! Почти выбежал, оставив меня в полном непонимании. Я подождал его до звонка, но Женя так и не пришел.

***

      На пути в спортзал я остановился возле кабинета биологии. Послышались знакомые голоса. Так вот, куда запропастился Женя Александрович. Поддавшись любопытству, я немного приоткрыл дверь и начал подглядывать. Люба и Женя сидели за учительским столом, склонившись над документами и тихо переговаривались. Они были очень близко. Если бы у меня была больная фантазия (как у некоторых), то я бы мог подумать, что они целовались. Я не видел лицо Любы, но мог поклясться, что на её щеках полыхает румянец. Ну, конечно!       Не успев подумать, я толкнул дверь и ввалился в кабинет, чтобы… Чтобы — что? Я и сам не знал, но не мог поступить иначе. — Женя Александрович. Вот Вы где! — Люба тут же отшатнулась, словно я поймал её с поличным, а Женя посмотрел напугано и ошарашенно. Его взгляд кричал: «И здесь меня достал, Царевич! Нигде от тебя не спрячешься». — Алексей, иди на урок. — Да у меня физкультура, — отмахнулся я, — я Вас ждал, а Вы здесь с Любовь Матвеевной воркуете.       От моих слов Люба занервничала. Она подскочила со стула и начала поправлять длинную юбку, мол, ничего такого, Лёша, тебе все показалось. — Мы с Евгением Александровичем разбираемся с документацией, — тихо сказала Люба, словно пыталась оправдаться. — Да понял я. Чего Вы так занервничали? — я поочередно посмотрел на учителей. Они выглядели, как нашкодившие школьники. Но ничего ведь не произошло. Или?..       Женя отвернулся к окну и сделал вид, что меня здесь нет. Вот же странный! Я к нему сегодня со всей душой. Извинился даже! Считай, покаялся за все, что можно. А он!.. — Мы не занервничали. Просто… Алексей, пожалуйста, иди на урок. У нас много работы, — Люба постаралась улыбнуться, но на её лице отпечаталось разочарование. Да что здесь происходит? — Ну ладно.       Я попятился к выходу, но вспомнил про дополнительные занятия по литературе: — Женя Александрович, я Вам хотел сказать, — учитель даже на меня не посмотрел, — Женя Александрович, — снова позвал я. — Сколько можно повторять? Не Женя, а Евгений, — он поднял на меня раздраженный взгляд и оттянул тугой галстук, — что ты от меня хочешь?       Мне стало неприятно. Сегодня уж точно я не заслужил такого отношения. Извинился, постарался наладить отношения. А он, значит, вот как со мной! — Уже ничего. До свидания, Евгений Александрович, — я выделил его имя интонацией и хлопнул дверью. Ну, и пусть ждёт меня на дополнительных. Я возьму и не приду!       На физкультуру я предсказуемо опаздывал. Из спортзала слышался бег одноклассников и громкий голос физрука: — Быстрее! Быстрее передвигаем ногами. Раз-два, раз-два! — Степан свистел и хлопал в ладоши.       Я решил не спешить и медленно пошел в раздевалку. Заниматься не хотелось.       Переодеваться в форму тоже было лень. Я уселся на лавку и выдохнул. Мысли крутились вокруг Евгения Александровича. Только мы начинали налаживать отношения, как он становился невыносимым и все портил. На улице весна. Нужно радоваться и улыбаться, а не быть… Не быть Женей! Я его не понимал. Только я допускал мысль, что мы подружимся, как Женя все портил. Было нелепо думать, что он простой и лёгкий человек. У Жени всё было сложно. Он и сам был таким. Слишком правильный, слишком аккуратный, слишком помешанный на контроле. Но иногда мне открывалась другая сторона: остроумная и улыбчивая. Такой Женя мне нравился. Жаль только, он редко появлялся.       Каждый раз, когда я смотрел на его туго затянутый галстук, мне хотелось его развязать и закричать: «Вздохните полной грудью! Хватит душить себя обязательствами!»       Но Женя бы меня не послушал. В этом был весь он. Человек — правило.       Я бы и дальше думал о Жене, если бы в раздевалке не стала закрываться дверь: — Эй! — крикнул я, — не закрывайте! Я тут!       Дверь резко распахнулась, и Степан зашёл в раздевалку: — О, Царевич, ты как раз мне и нужен! — Я? — Ты, ты, — он осмотрелся по сторонам, убеждаясь, что мы одни, но ему было нечего бояться. Нас окружала только одежда, запах пота и грязных носков. Мужская раздевалка — так себе место для переговоров. — Если что, я не собирался прогуливать Ваш урок, — начал оправдываться я, — и спортивная форма у меня сегодня есть. Сейчас переоденусь и приду. Меня просто задержали. Женя Александрович, как всегда, пристал со своей литературой. А Вы же его знаете. Как начнёт болтать про Пушкина — не заткнешь. То есть… — Я как раз по этому поводу, — Степан нервно покрутил свисток на шее, — ты же помнишь, о чем мы с тобой договаривались? — Эм, о чем?       Конечно, я помнил о просьбе физрука шпионить за Женей и Любой. Но я до последнего не думал, что это серьезно. Взрослые люди всё-таки. Но, видимо, я ошибся. — Царевич! Ну ты чего? Я думал, ты смышленее. Я о Любе, — Степан Борисович посмотрел на меня «Ты же понимаешь, о чем я» взглядом. — А, это. — Ага. Так что? — Да ничего, — я развел руки в стороны, — я же не могу постоянно за ней шпионить. — Так. Цыц! Никто ни за кем не шпионит. Мы просто, — Степан покрутил шеей влево-вправо, — мы просто узнаём информацию. — Ну, конечно! Из Вас, Степан Борисович, такой себе разведчик! — А из тебя? Ну давай. Колись, что узнал. — Ну, — я задумчиво почесал затылок, — они как обычно ходят вместе на переменах. Вы же знаете. А сегодня я их застукал в кабинете. Если бы я не знал, то подумал бы, что они целовались. — Целовались?! — рыжее лицо Степана покраснело в один миг. А я понял, что взболтнул лишнее. — Да успокойтесь Вы. Не целовались они. Жене не нравится Ваша Люба. Точно Вам говорю! — Как целовались?! — казалось, физрук меня не услышал. Он начал расхаживать по небольшой раздевалке и недовольно махать руками. — Да не целовались они! Просто близко сидели. Они какую-то документацию заполняли. — Близко сидели?! — Ну, да. Но это ничего не значит, — я уже пожалел, что ввязался в эту авантюру. Мне, конечно, было жалко физрука. Разбитое сердце, любит, страдает. Но всему был предел. — Ещё как значит! Что ты ещё видел? — Да ничего я не видел! — Царевич, давай рассказывай, — Степан подлетел ко мне и схватил за плечи, — все, что знаешь. — Да я всё Вам рассказал! Ну, застукал я их сегодня в кабинете. Люба, как всегда, красная и смущенная. А Женя… Ну, Женя, как Женя. Но я же Вам говорю. Ему не нравится Ваша Люба. — Да как она может не нравиться?! — Да обычно, — я пожал плечами, ведь сам не испытывал от нее восторга. Но строгий взгляд физрука заставил меня улыбнуться и добавить, — у всех разные вкусы. Кому-то Рита нравится, кому-то ещё кто-то. — А Жене нравится Ритка? — Нет, что Вы, — я усмехнулся такому предположению, — он её на дух не переносит. — Тогда кто ему нравится? — Никто. — А Люба? — я закатил глаза. Мне это надоело. Я ему уже несколько минут доказывал, что его биологичка никому не сдалась. Но Степан словно не слышал. — Идите и спросите у Жени! Что Вы ко мне прицепились? Мне все равно, что у них там. Целовались, не целовались. — Значит, всё-таки целовались! — я еле удержался, чтобы не стукнуть себя рукой по лбу. Я ему одно, а он мне другое. Физрук, одним словом, — ну, я ему устрою! — Я Вам больше не нужен? — Нет, нет, — Степан был напряжён. Весь в своих мыслях. — Тогда можно я пойду домой? Урок скоро закончится и вы… — Иди, — физрук одобрительно кивнул и забыл о моём существовании, а я обрадовался, потому что не каждый раз получилось сбежать с последнего урока. Оказывается, в шпионаже для учителя были свои плюсы.