***
Привезти Ритку в Москву — было хорошеей идеей. Познакомить её с родителями — не очень. Всю дорогу я думал, как сказать новоиспеченным свекру и свекрови об их новом статусе и моем решении. Я, конечно, убедил Риту, что мать и отец будут не против нашего брака. Но никакой гарантии у меня не было. Оставалось надеяться на удачу и Риткино обояние. К слову, оно не сработало. Как только мы переступили порог квартиры, на встречу вышел отец. Он замер в прихожей, осматривая нас: — Это ещё что? Я нервно пригладил волосы и сделал шаг вперёд. А Рита замерла на месте, прячась за моей спиной. — Па, это моя подр… Моя Ритка. Хотелось влепить себе пощечину. Как я мог назвать Риту подругой? Если для отца ей уготована роль моей будущей жены… Папа обомлел, снял очки и уставился мне в глаза. — Здравствуйте, — подала голос перепуганная Ритка, — приятно с Вами познакомиться, Иван… — Васильевич. — Иван Васильевич, — сладко протянула Ритка. — А мне-то как приятно, — безразлично отозвался отец, — сын, ты бы предупреждал заранее, что ты с гостями приедешь. «Если бы я знал, то обязательно предупредил. Но я не ожидал, что мне разобьют сердце и его придется наспех склеивать с помощью свадьбы с лучшей подругой» Я беспомощно взмахнул руками, мол, времени не было, сам понимаешь. Отец нахмурился, но больше ничего не сказал, уходя в другую комнату. На этом знакомство закончилось. Ритка облегчённо выдохнула, а я понял, что дело плохо. Первая встреча не задалась. Не сказать, что я ожидал от отца образцового гостеприимства, но он вел себя слишком отстранено и холодно. Для собственного успокоения я списал его поведение на усталость. Хотя прекрасно осознавал, что папа недоволен. Но самое страшное было впереди. Непрошеная гостья — это одно, а невестка на пороге — другое. Уж не знаю как, но мне предстояло сказать, что я надумал жениться. Как это сделать? Я не знал. Поставить перед фактом? Плакаться и причитать, мол, люблю до гробовой доски, обожаю-умираю? Любой вариант казался абсурдным, но выбора не было. Я все для себя решил. Свадьбе быть. А Ритке все не терпелось. Как только мы скрылись в моей комнате, она начала выпытывать: — Ну шо? Все нормально прошло? Я понравилась? — Ага, — я вымученно улыбнулся, а сам был готов бежать обратно в деревню. Куда угодно! Только бы не нарваться на строгое отцовское: «Ты в своем уме, Алексей?». Осчастливить родителей я решил за ужином. Атмосфера была подходящей: вкусная еда, немного захмелевшие от вина родители… Не хватало только свечей для интимности и кольца. Но тянуть было некуда. Не придумав ничего лучше, я демонстративно взял Ритку за руку и выпалил: — Мама, папа, мы с Ритой решили пожениться. Мать ахнула, отец закашлялся — кусок курицы (моя внезапная женитьба) пошёл не в то горло. — Что? — в один голос переспросили родители. А я начал, как первоклассник, лепетать и рассказывать про неземную любовь, про Ритку умницу-красавицу и расстояние, которое только укрепило нашу связь. Нерушимую и крепкую, разумеется. Маму удалось убедить. Она у меня была женщиной чуткой и склонной к излишней эмоциональности. Поэтому под конец моей душераздирающей речи мама промокнула слезы уголком салфетки, тепло улыбнулась и сказала: — Сынок, ты у меня уже такой взрослый. Я рада, что ты решил создать семью с Маргаритой. Дело молодое. Если любите друг друга, то нужно жениться. А там гляди, и внуками меня осчастливите. — Мы с Лёшей очень хотим детей, — Ритка тепло улыбнулась будущей свекрови, а та растаяла и защебетала про материнское счастье. Подруга подсуетилась и с удовольствием поддержала тему «Дети-цветы жизни». Рассказывала, что мечтает стать хорошей матерью и нарожать мне десяток наследников. У меня по спине начал скатываться холодный пот. А мать светилась от счастья и была готова хоть сейчас вязать носки для внуков. — Вань, ну разве не чудесно? — обратилась она к отцу. — Замечательно, — недовольно отозвался папа и начал с особым усердием кромсать курицу на тарелке. Да уж. Видимо, отец моей болтовнёй не проникся, но будучи воспитанным человеком промолчал. Лишь спустя несколько дней подозвал меня к себе и начал учить уму-разуму. — И как ты это объяснишь? — отец сложил руки на груди. Смотрел спокойно, но сурово. Под его взглядом мне стало некомфортно, но я лишь выпрямился и уверенно сказал: — Я её люблю. Это была чистая правда. Ритка была мне дорога. И плевать, что я не любил её, как женщину. Быть друзьями — достаточно. Женя же хотел, чтобы у меня была жена. Пожалуйста, она у меня будет. — Со свадьбой лучше не спешить, — настаивал отец. А я напротив был готов жениться прямо сейчас. Пока живот Ритки не начал привлекать ненужное внимание. — А чего ждать? — упрямился я. — Сын, ты можешь влюбиться в кого-то другого. Я же вижу, что это необдуманное решение. Твоя Ритка не лучшая партия. «Уже люблю, пап. Если бы ты только знал, кого я люблю на самом деле, ты бы сразу одобрил Риту» — Я все решил. — Ты передумаешь. — Нет, — отрезал я. — Она девка красивая, да. Я же не спорю. Но жениться-то зачем? Это она тебя надоумила? — Пап, это мое решение, — ответил я и даже не соврал. Если бы я не предложил, Рита бы осталась в деревне. В этом я был уверен. Поэтому чувствовал за подругу ответственность и необходимость отстоять свой выбор перед родителями. — Лёша, Лёша, — отец цокнул и недовольно покачал головой. Мы ещё несколько раз возвращались к этому разговору. Отец противился до последнего, пытался меня переубедить и так и эдак. Но я стоял на своём и как заколдованный повторял: «Я её люблю и хочу жениться». — Да уж, сын, — папа устало потёр переносицу, — если бы я верил во всякую чертовщину, то подумал бы, что твоя Ритка тебя приворожила. На слова отца я громко засмеялся и ещё несколько раз (для пущей убедительности) сказал, что Рита самая лучшая и у нас самая настоящая любовь. Не помогло. Но в конечном итоге папа смирились и махнул рукой: — Делай, что хочешь. Не маленький уже, но я тебя предупредил. Получив вымученное благословение, мы подали заявление. А в качестве свадебного подарка (не дожидаясь штампа в паспорте), родители торжественно вручили ключи от бабушкиной квартиры. Мы тут же переехали и начали строить подобие семейной жизни. Жить с Риткой под одной крышей было удобно. Подруга оказалась хорошей хозяйкой и любовницей. Мы идеально друг другу подходили и не скандалили. А наша дружба помогала решать мелкие бытовые ссоры мирным путём. Все было хорошо и правильно. Я пытался себя убедить, что счастлив. Мне нужно было оставить Женю в прошлом, но я думал о нем каждый день. Невозможно выбросить из головы часть себя. Невозможно забыть человека, который заставлял улыбаться и плавиться от переполняющих чувств. Мы любили друг друга. Как оказалось, я сильнее. У меня была Ритка. Жена. Свадьбу мы не праздновали, лишь узаконили брак. Мать и отец не настаивали на пышном торжестве, а мне это было не нужно. Я уже побывал на одной свадьбе и больше не хотел. Спасибо, Женя. Подруга (жена) тоже отмахнулась и сказала, что если захочет, то наденет белое платье по другому поводу. И таки надела! Но не на собственную свадьбу, а на премьеру в театр. Мама достала билеты и пригласила невестку выйти в свет. Рита была в восторге и ещё неделю делилась впечатлениями. А её сумасшедшее рвение стать артисткой только крепло: — Лёш, ну шо ты думаешь? У меня получится? Ежели не этот ребенок, я бы могла попробовать прямо сейчас, — Ритка грустно улыбнулась и провела рукой по круглеющему живому. — Получится. А ребёнка вырастим. Куда деваться? — А шо, если я буду плохой матерью? — Ты. Мы… «Да, Леша, ты тоже. Сам же решил воспитывать чужого ребенка» — Мы будем хорошими родителями. Я попытался убедить подругу, но чем дольше думал, тем сильнее боялся, что не смогу полюбить чужого ребенка. Он ведь не мой. Не родной. Дети казались мне чем-то далёким. Распашонки, пелёнки, крики днём и ночью… Было страшно признаться, но я был в ужасе. Зато мать, когда узнала про интересное положение Ритки, обрадовалась и с нетерпением ожидала пополнение в семье. А вот отец по-прежнему сохранял подчеркнутую холодность и никак не комментировал мой брак и будущего ребенка. Я был благодарен ему за молчание, но понимал, что серьезный разговор только предстоял. Когда Ритка освоилась в новой квартире и почувствовала себя хозяйкой, я решил познакомить её со Светой. Идея была рискованной, но я решил, что хочу столкнуть подруг лицом к лицу. Мне хотелось верить, что они поладят, но я не питал ложных надежд. Ведь они были разными и обе с характером. Ни на что не надеясь, я пригласил Свету в гости и приготовился к столкновению разных миров. И оно произошло. Прямо на пороге я оказался между двух огней. Света вошла в квартиру с сигаретой в зубах. Я привык к вредной привычке подруги и никак не отреагировал. А Ритка — да. Вместо приветствия она выдала гневную тираду: — И шо это значит? — Рита скривилась и недовольно сложила руки на груди, — ты пришла в гости. Шо это ты удумала, а? У нас в квартире не курят. — А у нас в Москве не «шокают», — огрызнулась Света. Я замер. В голове пульсировала мысль: «Нужно что-то сказать и перевести все в шутку!». Но язык окоченел, превращаясь в неподвижный и разбухший кусок плоти. Я метнул взгляд то на одну подругу, то на другую. За несколько секунд молчания я успел пожалеть о решении их познакомить, помолиться и представить, как буду разнимать женскую драку. Но все обошлось. Ритка засмеялась, а Света примирительно убрала сигарету. К слову, после этого случая, привычное и родное риткино «шоканье» видоизменилось в звонкое «чтоканье». Подруга старалась говорить правильно и делала успехи: — Ну а что? Я же теперь москвичка и хочу говорить, как местные. А когда начну играть в театре, то «шо» будет не к месту. — Ага, москвичка, — по-дружески дразнила Света, — напомни, как называется твоя деревня? — Муж, скажи своей дурной подруге, чтобы закрыла рот, — Ритка закатывала глаза, но улыбалась. — Царевич, скажи своей жене, чтобы не была такой язвой. — Вы же знаете, что я люблю вас обеих, — примирительно говорил я и доставалось уже мне. Подруги не стеснялись в выражениях и называли меня предателем и подпевалой. К счастью (иногда я думал, что к сожалению) подруги спелись. Пока я ходил на учебу, Света таскала Ритку (она называла жену исключительно Марго или Маргарита) по выставкам, театрам и ресторанам. А когда для культурной программы не было настроения, они оставались у нас в квартире. — Слушайте, а вы уже придумали, как назовёте своего ребенка? — однажды спросила Света. — Мм? — я на секунду оторвался от учебника, но тут же вернулся в объятия анатомии. — Не думали, — честно призналась Ритка. — А что так? Уже пора. — А правда, Лёш, как мы его назовём? «Я-то откуда знаю. Это же твой ребенок», — подумал я, но тут же одернул себя. Ведь я сам согласился растить чужого отпрыска и теперь не имел права упрекать этим Риту. — Ой, Марго, да что ты его спрашиваешь, — фыркнула Света, — у Царевича проблемы с фантазией. А ребёнку нужно особенное имя. — Это какое же? — загорелась Ритка и провела рукой по животу. Это простое действие вызвало у меня улыбку. Может, когда малыш родится мы и правда будем настоящей счастливой семьёй? Верилось с трудом, но чем черт не шутит. — Особенное имя? — я закатил глаза, начиная сочувствовать этому ребенку, — вы собрались воспитывать какого-нибудь графа? — Ага, Царевича! — Света шутливо пихнула меня в бок, а Ритка разразилась звонким хохотом. Мне оставалось только примирительно поднять руку и больше не влезать в разговор. — И всё-таки, как его называть? — задумчиво протянула Рита. Подруги примеряли имена, словно новые наряды. Обсуждение длилось долго и успело меня утомить, хотя я и не принимал участия в этом мозговом штурме. — О, а если! Если девочка, то пусть будет Лидия. Нравится? — спросила Света. — Лидия, хм, — жена протянула предложенное имя и удовлетворительно кивнула, — неплохо, неплохо. А если мальчик? — То пускай будет Марк. — А, пускай! Лидия или Марк. Лёш, а ты шо… что думаешь? Я думал, что анатомия меня убивает! Но на вопрос жены улыбнулся, кивнул и показал большой палец. Кажется, я понял, о чем говорил отец, когда делился со мной мудростью жизни в браке. Нужно со всём соглашаться и не спорить по пустякам. Лидия? Отлично! Марк? Ещё лучше! Так и решили.***
Воспоминания помогали отвлекаться, но волнение за рожающую Ритку не покидало. Оно росло с каждой минутой. Света ходила курить уже несколько раз, а я вдоль и поперек изучил больничные стены и познавательные плакаты на дверях. — Когда она уже родит? — не унимался я. — Ты же будущий врач, вот и скажи мне. — Скоро, — отчеканил я, пытаясь утешить и себя, и Свету, — очень скоро. Казалось, что ожидание будет длиться вечность. Я изводил себя и не мог успокоиться. Подруга, видимо, решила меня отвлечь и спросила: — Так ты больше хочешь Марка или Лидию? — Что? — я сразу не понял, но когда осознал смысл вопроса — обречено вздохнул. Мне было страшно признаться, что мне было все равно. Я не ждал этого ребенка. Наверное, отцы не должны себя так вести. Но я ничего не мог поделать со своим безразличием. Хотелось верить, что когда я увижу этого младенца (комочек счастья, по словам мамы), то что-то почувствую. Ведь чужих детей не бывает, да? Но пока я не представлял, как быть любящим отцом, — Свет, я не знаю. Мальчик, девочка. Какая разница? Мать говорит, главное, чтобы ребенок был здоровым. И я с ней согласен. — Понятно, — подруга прищурилась, словно хотела во мне что-то разглядеть, — Царевич, не делай из меня идиотку. — В смысле? — Я умею считать и знаю, что это не твой ребенок. По месяцам не сходится. Отпираться не было смысла, поэтому я только кивнул. Ведь понимал, что для всех это очевидно. Только моя мать не замечала или специально закрывала глаза на неродного внука или внучку. А отец по-прежнему сохранял чрезмерную тактичность и отстранённость. — Это не имеет значения, — отчеканил я, — я знал, на что иду. И вообще, я не хочу сейчас это обсуждать, ясно? — Как скажешь. Но если захочешь поговорить об этом, то я готова выслушать. Марго… Она мне нравится и мы стали подругами. Но, Лёш, это не значит, что я больше не твой друг, хорошо? Поэтому, если захочешь поговорить или пожаловаться, то я рядом. — Спасибо. Я облокотился на плечо подруги. Костюмная ткань приятно шелестела, а знакомый запах табака успокаивал. От усталости я прикрыл глаза, и наконец-то смог расслабиться. Вскоре к нам подошёл улыбающийся врач. Белый халат был расстегнут, а шапочка смешно съехала на бок. Я сразу же вскочил на ноги и начал нервно грызть ноготь: — Рита в порядке? — Она в порядке. И поздравляю, Царевич, — врач похлопал меня по спине, — не верю, что ты уже отец. Помню, как папка твой тебя на работу таскал. Так ты под стол пешком ходил, а сейчас уже сам потомством обзавелся. Сын у тебя. Два семьсот. Сорок девять сантиметров. Врач продолжал что-то говорить, но я его больше не слушал. Рита родила. У нас теперь есть ребенок. Сын. Марк.***
Я понял, что быть родителями сложно в первый же день, как Марк оказался дома. Он постоянно плакал. Нет, выл! Уютная квартира казалась пыточной камерой. Дни превратились в одинаковую череду мучений: покормить, помыть, убаюкать и снова, снова и снова. Сон стал роскошью, потому что Марк будил и не давал спать ночью, а рано утром я шёл на учёбу. Это было сложно. — Царевич, с Вами все в порядке? — спрашивали преподаватели. А я только вымученно улыбался и говорил, что все нормально. «Нормально» не было уже давно. И я был готов смириться с недосыпом, со слипающимися глазами и разбросанными по квартире пеленками. Но было одно весомое и не дающие покоя «но». Самым страшным было то, что я смотрел на ребенка, на своего сына, и ничего не чувствовал. Я качал его на руках, разговаривал, целовал, но внутри была абсолютная пустота. Да, он милый глазастый, темноволосый малыш. Но Марк не мой. Чужой. «Твой! Леша, он твой. У Марка твоя фамилия», — говорил себе я, но мысленные уговоры не действовали. Иногда мне казалось, что нужно немного времени, и я превращусь в счастливого папашу с коляской. Увы. Когда Марк не плакал, он был чудесным. Малыш улыбался беззубой улыбкой и это было забавно. Мы с Риткой умилялись, было невозможно устоять. Но это была не любовь родителя к сыну. Я чувствовал себя отвратительно. Ведь поймал себя на мысли, что испытывал бы такие же эмоции по отношению к щенку или котенку. Ужасно. Я был ужасен. Мне казалось, что мы совершили ошибку. — Рит, он что-то хочет, — я проснулся ночью от плача, но у меня не было сил (желания) вставать. — Лёш, пойди посмотри. Я устала, — Ритка сильнее укуталась в одеяло и попыталась снова заснуть. — Давай ты. — Иди уже, — жена дотронулась холодными ступнями до моего бедра. Я тут же подпрыгнул на кровати и поежился, — Лёш, ну посмотрим, шо… Что он там. Если не успокоится, то я пойду. Может, он есть хочет или ещё что-нибудь? — Да не знаю я! Я пошлепал босыми ногами к кроватке, мечтая только о нормальном сне. Крик Марка раздирал перепонки. А я ещё раз убедился, что у меня не было желания быть родителем. — Ну что ты хочешь, а? — я взял ребёнка на руки и начал качать, — уже поздно. Такие маленькие мальчики, как ты, уже должны спать. Хватит. Не кричи. Ну тише, тише. Марк начал успокаиваться, а я смотрел на сына и пообещал себе, что полюблю его как родного. Ребенок ни в чем не виноват. Он заслужил быть любимым и счастливым. А то, что я плохой отец — только мои проблемы.***
Дни летели. Все смешалось. Учёба, Марк, Ритка, родители, учеба, Марк. Марк. Марк. Под конец года я исчерпал остатки энергии. Летняя сессия на пару с ребенком вымотали меня до предела. Я ненавидел свою жизнь и себя. Ведь полюбить ребенка так и не получилось. Но я надеялся, что дальше будет проще. Ведь Марк вырастет и с ним можно будет играть и разговаривать. Это сейчас он крикливое нечто, а потом станет милым малышом, который будет рисовать рисунки и делать самодельные открытки на праздники. «Он мой сын. Я полюблю его как родного. Со временем…» Домой возвращаться не хотелось. Я все чаще пропадал у Светы. А Рита сбагрила сына заботливой бабушке и начала пробивать себе творческий путь. Я искренне радовался её успехам и пытался поддержать. Она устроилась костюмершей в театр, в котором теперь работала моя мать, а через пару месяцев случилось чудо — артистка одного из спектаклей заболела, нужно было срочно вводить кого-то на роль. Роль небольшая, совсем почти без слов, но режиссер решил предложить ее Ритке, дескать, подошёл типаж. И закрутилось. Днём казалось, что все налаживается. Но ночью, когда мама возвращала Марка домой, все начиналось снова. Крики, бессонные ночи и опустошение. Я не выдерживал. К тому же, наступило лето, а значит, приближалась встреча с Женей. Если бы он меня не бросил, то в этом году мы бы встретились во второй раз. После рождения Марка у меня не было много времени думать о своей несчастливой любви, но было по-прежнему больно. Женя решил жить без меня. Я ему был не нужен. А может?.. Вопреки логике и здравому смыслу я купил билет на поезд. Меня тянуло в деревню, к воспоминаниям и месту, где я был счастлив. Хотелось сбежать из дома и забыться на пару дней. Отдохнуть от Марка, Москвы и своих мыслей. Поэтому прямо за ужином я озвучил Ритке свою идею: — Рит, мне нужно поехать в деревню. Хочу посмотреть, как там дом бабы Тони и убраться у неё на могиле. Ты не против, если я поеду? Я был готов, что Рита начнёт возмущаться и отговаривать, но она только фыркнула, сказала, что я дурной и уткнулась в пьесу.***
Когда я приехал в деревню, то сразу же пошёл в сарай. Меня тянуло к этому месту. Там были мои воспоминания о первой любви, о Жене. Мы не виделись второй год, но его образ по-прежнему был со мной. Я его любил. Любил сильно, как в самом начале. И ничто не могло изменить моих чувств. У меня появилась жена, сын, но Женя до сих пор занимал самое важное место в моём сердце. Было больно. Хотя со временем обида прошла, оставляя после себя только лёгкую грусть. «Женя, Женя… Почему ты так со мной поступил? Мы бы могли быть счастливы» Я потряс головой, пригладил волосы и толкнул дверь сарая. В нос ударил запах древесины, а слух уловил знакомый скрип двери. «Я дома», — пронеслось в голове, а на лице появилась улыбка. — Леша? — как только я вошёл, я потерял дар речи. Забыл как дышать и не мог поверить своим глазам. Нет. Этого не может быть. Я смотрел и не верил, что передо мной был Женя. Все такой же красивый. Любимый. «Это он! Это точно он! Женя здесь!» — Жень? — голос не слушался, срываясь на шепот. Ноги подкосились, но я сделал шаг навстречу, — Женя… «Пожалуйста, скажи что-нибудь! Я хочу убедиться, что ты настоящий» Мой Женя. Он правда приехал. Он стоял прямо по предо мной. Он меня не забыл. Этого не может быть…