Связанные болью

      Смерзшийся за ночь ковыль хрустел и ломался под подошвой изрядно потрепанных сапог. Их хозяин, словно ночная тень, потерявшаяся в предрассветных сумерках, уверенно и тихо шел сквозь клочья плотного тумана. Широкий плащ болотного цвета делал человека похожим на странную птицу, бродящую в поисках пищи, а движения дополняли сходство: он то и дело склонялся к земле, пристально изучая смятую траву. Темнота ни мало не препятствовала его поискам – ночной заморозок очертил инеем впадины и выемки, сохраняя форму грязи лучше обожженной глины. В этих краях людей не было уже много лет, даже дикие звери предпочитали обходить стороной проклятое место, однако следы, на которые он наткнулся у подножия одного из курганов, явно свидетельствовали об обратном.       Следопыт выпрямился, втягивая носом холодный воздух. Он уже давно бродил в этих краях и успел изучить каждый камень от Пригорья до болот, когда странный грохот со стороны холмов привлек его внимание. Могильники были зловещим, но тихим местом, поэтому мужчина сразу же отправился в путь, желая понять, что именно могло там произойти. Встревоженные и испуганные пригоряне мало занимали следопыта – никто из местных заведомо не мог оказаться в холмах – место это считалось недобрым и ходить туда было заказано. Теперь, стоя на одном из небольших курганов, следопыт понял, что не зря совершил такой трудный и опасный путь. Нетронутое инеем кострище оказалось чуть теплым, рядом лежали два походных мешка, чуть ниже по склону нашлось и шерстяное одеяло. Бушевавший на вершине ветер растрепал спальное место, сбив его в высокую траву. Спустившись вниз, мужчина огляделся в поисках следов и тут же напрягся, изумленный своей находкой. Всюду, где только хватало глаз, по траве стелились полосы черной земли, словно неведомая сила вывернула ее на поверхность. Центром этого странного явления был соседний холм: по мере приближения к нему дерн постепенно превращался в широкие трещины. Вершина кургана, некогда носившая на себе обветренные столбы, теперь провалилась, однако каменная корона не рухнула внутрь, а лежала у подножия, словно отброшенная силой страшного взрыва. Мужчина обошел стороной небольшую арку, служившую раньше входом в курган - теперь она была плотно завалена землей – и поднялся по склону, стараясь не потревожить рыхлую почву.       Арагорн! Мужчина не шелохнулся, позволив внезапному порыву ветра запутаться в длинном плаще. Немного погодя, он медленно опустился на колени. Откинув капюшон вместе с прядями непослушных спутанных волос, следопыт осторожно коснулся земли ладонью. Глубоко вздохнув, подавил невольную дрожь. Шепот пробрал его до костей, будучи странно манящим и знакомым, словно голос давно почившей матери. Теплился рассвет, а значит – время мертвых минуло. Тогда откуда этот голос, который он помнит самой своей кровью?

Утренний свет все явственнее затоплял курганы: выбеливая по-прежнему густой туман, он словно избегал холмов, оставляя их темнеть размытыми мазками сажи. Трава намокла, от ночного заморозка не осталось и следа. Чёрная земля на вершине холма и не думала смерзаться, оставаясь рыхлой и неприятно сырой. Арагорн принялся разгребать податливую почву, хватаясь за жесткие стебли луговой травы. Почти сразу же он наткнулся на кусок грузно-белой ткани. Слегка потянув за её край, следопыт освободил из плена и холодную, но все ещё по-живому гибкую ладонь. Земля отпускала свою добычу неохотно, но чары нежити потеряли силу, и ей пришлось сдаться.       Спустя пару часов, когда слабое осеннее солнце светило высоко над холмами, Арагорн накрыл своим плащом два маленьких, намертво вцепившихся друг в друга тела и принялся разводить костёр. Следопыт предпочёл бы больше ни минуты не проводить в этом дурном месте, но хоббитам нужно было немедленно оказать помощь. Ещё немного, и даже он не смог бы помочь, несмотря на свои обширные познания в эльфийской медицине. Поставив на огонь котелок с водой, наспех почерпнутой из ближайшего ручья, следопыт со вздохом закинул в него последнюю пригоршню листьев ацеласа. Восполнить запасы теперь будет сложно: трава вполне могла расти вблизи холмов, но время на её сбор у него вряд ли найдётся.       Хоббиты лежали смирно, едва заметно, поверхностно дыша. Однако Арагорн не мог заставить себя повернуться к ним спиной, все время чувствуя направленный на него потусторонний взгляд. Следопыт уже выяснил, что причиной этого чувства и странного зова является Кольцо на шее одного из хоббитов. Рок Исилдура застал Арагорна растерянным и не готовым к встрече. Гендальф упоминал о своих подозрениях ранее, в середине лета, когда рысью мчался через Ривинделл, спеша за ответом в библиотеку Минас-Тирита, но не говорил, что собирается выслать Кольцо из Шира, да и о том, что это, собственно, то самое кольцо. Арагорн не мог позволить ему остаться в могильниках - приспешники Тёмного Властелина сами некогда правили этим древним городом, от которого ныне остались одни холмы. Здесь они без труда отыскали бы Кольцо. Взять же Древний Рок в свои руки следопыт не смел - Гендальф предупреждал его, что артефакт способен поработить носителя, а уж потомку Исилдура, для которого Кольцо является наследственной слабостью, и думать нечего его носить.       Арагорн подкинул веток в костёр, сквозь пламя разглядывая спасенных. Почему все-таки Гендальф отдал Кольцо им? Потому что, завладей оно их волей, ущерба от маленького человечка будет меньше, чем от умелого воина? Возможно. А может, оно ими уже завладело, и под диктовку его злой воли этот оседлый народец отправился в полный опасностей путь? Даже более вероятно. От Гендальфа вестей не было, может быть, он ищет их сам, но сбился со следа или отстал. В любом случае, лучшим решением будет не спускать с этой парочки глаз, пока он не получит хоть немного сведений относительно судьбы кольца.

***

      Сэм лежал навзничь, бездумно уставившись в ясное холодное небо. Слабое дыхание едва заметным облачком пара сливалось с сизым дымом от близкого костра. Хотелось снова закрыть глаза, представить, что они с Фродо на привале в самом начале пути, заспались за полдень и никуда не спешат. Может даже лучше бы провалиться в сон без сновидений, но сон бежал от него. Сэм ясно помнил все, что случилось с ним после обвала. Как он полз, полуоглушенный, цепляясь за скользкие корни. Подумать только, он всю жизнь боялся плавать и верил только твердой почве под своими ногами, но она, столь привычная для садовника, нагнала на него настоящий ужас. Быть похороненным заживо оказалось куда страшнее, чем утонуть.       Невольно вздрогнув от накативших воспоминаний, Сэм почувствовал, что на груди до сих пор тяжелеет Кольцо, холодное и скользкое, словно живая змея. Эта древняя сила молча торжествовала, возвышаясь на развалинах кургана, как завоеватель мог бы восседать на костях своих врагов; она рвалась и жаждала действия, а еще – хоббит знал это наверняка – она до сих пор защищала его от смерти, и будет продолжать делать это, пока он необходим.       Фродо лежал рядом. Сэм помнил, как друг бросился на него, направив лезвие меча прямо в сердце. Старая, зажившая было рана, вновь кольнула хоббита: лучше бы он умер, чем увидел, как его хозяина снова лишают воли. Однако оба были живы: Сэм чувствовал на своей руке тяжесть чужого тела, все еще теплого, и с грустным облегчением понимал – они оба необходимы Кольцу. Если выносливый, но совершенно не приспособленный к походам садовник провалит свою миссию, его место займет одержимый желанием обладать реликвией Фродо.       Сэм до боли закусил губу, и тут же тяжело закашлялся, чувствуя хрустящий на зубах песок. Рядом тут же послышался шорох одежды и осторожные шаги, словно некто опасался ослабевших маленьких хоббитов. Садовник замер, сетуя на свою беспомощность - сейчас с ними мог справиться даже ребенок. Жестокая судьба в последнее время только и занималась тем, что бросала их из одной напасти в другую, так что истощенный морально и физически хоббит даже не подумал, что грабителю или злодею ни к чему спасать их от смерти.       - Тише, господин хоббит. Я всего лишь хочу помочь. Когда Сэм, морщась от боли в одеревеневшем теле, приоткрыл глаза, то обнаружил обыкновенного бродягу в добротной, но изрядно потрепанной одежде. Длинные волосы и заросшее лицо только подтвердили догадку хоббита, так что он машинально смял в кулак ворот савана, пряча кольцо от чужих глаз.       - Не пугайся моего вида, достойный хоббит, я не лесной разбойник, да и на это сокровище точно не претендую, - мужчина горько улыбнулся, и Сэм, немного придя в себя, удивился, до чего же твердый и спокойный взгляд у этого оборванца. Чуть погодя до садовника дошел и смысл его слов.       - Ты знаешь, что это? - голос плохо слушался хоббита, но человек разобрал хриплый шепот и просто кивнул.       - Не время сейчас об этом говорить. Я видел Гендальфа и предупрежден о твоей миссии. Пока это все, что тебе нужно знать, чтобы чувствовать себя спокойнее. Я - ваш друг. Арагорн достал из-за пазухи старую трубку с монограммой Гендальфа, но Сэм слишком часто попадал в передряги в последнее время, чтобы вот так сразу проникнуться доверием к какому-то оборванцу.       - Почем мне знать, может ты его на тракте ограбил, - сил у хоббита было немного, но он отчаянно храбрился. Арагорн не обиделся на его слова, напротив, неожиданно улыбнулся, просветлев лицом.       - Чувства юмора тебе не занимать, господин хоббит. Дешево же стоит моя жизнь, если я решусь перейти дорогу Гендальфу Серому ради старой трубки. Ну, да дело твое. Можешь мне не доверять. Странник отвернулся к костру, заставив Сэма на мгновение пожалеть о своих словах: а ну как следопыт передумает помогать им и бросит одних в холмах. Однако опасениям садовника не суждено было сбыться - мужчина всего лишь снимал котелок с варевом из сушёных листьев.       - Маг просил меня довести вас до Ривиндейла, там он сам вас встретит и то, что ты несёшь, будет в относительной безопасности. Меня можешь звать просто следопытом. В друзья я к вам не набиваюсь, но было бы проще, если бы вы назвали свои имена. Сэм медленно сел, чувствуя скованность и слабость во всем теле, словно толща земли до сих давила на него. Глядя, как мужчина различает по кружкам напиток, настолько насыщено-травяного цвета, что невольно вязало во рту, хоббит понял, что сейчас готов выпить даже болотную жижу - до того пересохло в горле.       - Я Сэм, садовник господина Фродо... Хоббит неловко поправил плащ на плече своего друга, все ещё находящегося в беспамятстве.       - Садовник. - Арагорн сокрушенно покачал головой. - Могу поспорить, что твой хозяин тоже не воин.       - В Шире нет воинов, кроме охраны у Заповедного леса, да и там уже мало кто остался - местные жители выстроили плетень, чтобы не нести караул. Сэм с удовольствием вдохнул горячий пар и немного успокоился, объясняя все чужаку скорее снисходительно, чем возмущённо.       - Плетень? В самом деле? Вряд ли сами хоббиты знали, что не будь они под защитой дунадайнов, их тихой и мирной жизни пришёл бы конец. Следопыт чуть улыбнулся, но в его взгляде сквозила печаль. Он не мог себе представить, что в этом тёмном и опасном мире сохранилось такое беспечное место.       - Хотелось бы мне как-нибудь побывать в ваших краях, но, боюсь, что теперь не скоро доведётся каждому из нас увидеть свой дом.       - А где твой дом? - Сэм отчасти восстановил силы и теперь смотрел на мужчину неодобрительно, как любой порядочный хоббит смотрит на оборванца.       - Далеко, - следопыт улыбнулся, складывая вещи в заплечный мешок, не поднимая взгляда. - Я бы пригласил вас в гости, но, боюсь, что мне и самому никогда не придётся туда вернуться. Вид у мужчины был спокойный, но Сэм вдруг почувствовал себя неловко, словно затронул тему, которой не стоило касаться. Покрутив в руках кружку, хоббит прокашлялся, подбирая слова.       - Тогда милости просим к нам, в Шир. Господин Фродо всегда рад гостям. У него и эльфы и люди в друзьях есть. Наши особо чужаков не любят, ну да привыкли уже, что Бэг-Энд место особое... Сэм внезапно смутился, осознав, что приглашает гостя в чужой дом. Не смотря на врожденую хоббитскую подозрительность по отношению к людям, он не мог не чувствовать благодарности за спасение жизни: своей, и не только.       - Спасибо, - Арагорн серьёзно кивнул, введя хоббита в ещё больший ступор. - Я признателен за твое великодушие, добрый хоббит, и если твой господин не будет против, с радостью приму ваше приглашение. Однако сейчас не до праздных разговоров - день короток, надо убираться отсюда. Если ты достаточно отправился, чтобы идти, я понесу твоего друга.