Связанные болью

      Вечером Ривенделл наполнялся мягким светом живого огня: в залах зажигались камины, чтобы разогнать ночной холод, а на террасах и в беседках загорались свечи — по одной, словно звезды в ночном, темнеющем с востока небе. Сэм стоял на балконе и смотрел на это великолепие, не смея поверить своим глазам — казалось, кто-то другой должен сейчас находиться на его месте — герой и бывалый путешественник, а уж никак не скромный садовник из Шира. Глубоко вдохнув холодный ночной воздух, хоббит поежился, обхватив себя за плечи, и снова посмотрел на звезды, пытаясь определить, который сейчас час. Небесные огни казались в Обители куда крупнее и ярче, чем дома, и вокруг все было до того эльфийским, что Сэм безустанно щипал себя за руку, чтобы понять, что не спит. Новая одежда, сшитая эльфами, пока он был без сознания, хорошо сидела на нем и была удобной, но хоббит упорно отказывался от нее в пользу старых обносков, вплоть до нынешнего вечера. Сегодня был особый повод, и Сэм облачился в мягкую рубашку и жилет, испытывая почти праздничное настроение в ожидании встречи с другом. Однако время текло так неспешно, что хоббит уже весь извелся, когда снаружи раздался долгожданный стук.       — Ох, дружище, ты, я вижу, готов! Бильбо, как всегда, был полон энергии. После приглашения войти старый хоббит одобрительно осмотрел смущенного садовника и тут же покусился на его нетронутый ужин.       — Ты не против? — спросил Бэггинс, отправляя в рот виноградину. — Я последний раз перекусывал целых три часа назад, нужно было сделать кучу дел. Ничего, сейчас поужинаем как следует. Нам столько всего нужно с тобой обсудить!       — Конечно, я готов! — Сэм ухватился за манжеты, чувствуя, что волнуется куда больше, чем ожидал. Голос его звеняще дрожал от нетерпения и от страха: а что, если хозяин не будет рад его видеть? Что, если былого уже никогда не вернуть, и Фродо — его Фродо — никогда не станет прежним и не посмотрит на него как раньше — с доброй улыбкой и лаской во взгляде?       — Послушай-ка, приятель, — Бильбо, конечно, заметил нервозность Сэма и решил внести некоторую ясность, положив руку садовнику на плечо и доверительно понизив голос. — Тебе не нужно так уж сильно переживать. Сегодня ты увидишься со своим другом, несомненно, но вот увидит ли он тебя — пока что большой вопрос. Я знаю, я обещал ему, и он ждал этой встречи не меньше тебя, но… возможно, сейчас так будет даже лучше.       — Что? — Сэму показалось, что старый хоббит заговорил по-эльфийски, потому что смысл сказанных им слов не до конца дошел до его сознания. — Каким образом?       — Наберись терпения, — Бильбо отвернулся, снова нападая на виноград, скорее, чтобы найти повод занять рот, чем испытывая настоящий голод. — Скоро ты сам все увидишь.       До покоев Фродо хоббиты добрались быстро. Сэм не запомнил ни путаных коридоров, ни прекрасных видов, открывающихся из галерей — полностью погруженный в свои мысли, садовник осознал, что он на месте, только когда Бильбо приоткрыл высокие двери, ведущие в мрачную комнату без окон. Сделав пару растерянных шагов в темноту, Гэмджи остановился, ожидая, пока старый хоббит не зажжет свечи.       — Сэм, будь добр, разожги камин, — бросил Бильбо через плечо, приближаясь к широкому ложу, занимающему большее пространство комнаты. — Славно, он еще спит. Значит, у нас будет время поговорить. Пока старший Бэггинс поправлял одеяла и зажигал свечи в канделябрах у изголовья, Сэм заставил себя двигаться в сторону камина, машинально опустившись на колени и высекая искры из кресала. Сухие поленья быстро занялись, и хоббит уставился на слабые язычки пламени невидящим взглядом. Ему ужасно хотелось тоже подойти к Фродо, разбудить его, поговорить, наконец.       — Вот так, теперь можно и перекусить, — Бильбо закончил с последней свечой, и комната озарилась мягким теплым светом, достаточным для того, чтобы видеть лица друг друга, но не слишком ярким, чтобы не разбудить спящего. У камина стоял небольшой столик, сервированный на двоих, и Сэм потерянно остановился рядом с ним, понимая, что от волнения вряд ли сможет проглотить даже кусочек, хоть пустой желудок и давал о себе знать болезненными спазмами.       — Извини уж, Гэндальф снова сбежал, хотя и обещал сегодня к нам присоединиться. Ты не стесняйся, приятель, давай, садись — Бильбо уже отодвинул стул, своей живой, непосредственной манерой общения пытаясь расшевелить скованного садовника. — Владыка Элронд сегодня был особо щедр, выделив нам с тобой бутылочку вина из личных запасов. Думаю, нам есть, что отпраздновать, м? Пока Бильбо разливал напиток по бокалам, Сэм обернулся к ложу, в неровном трепещущем свете надеясь увидеть хозяина, но тщетно — ворох одеял скрывал от взгляда все, кроме ладони, лежащей поверх пледа. Гэмджи болезненно сглотнул сухим горлом и почти залпом выпил предложенный ему бокал, едва ли обратив внимание на потрясающий вкус.       — Что же, дружище, думаю, для начала я был бы не против послушать о твоем путешествии, — Бильбо отставил свой бокал, когда понял, что произносить тост уже не имеет смысла. — Это должно быть весьма занимательно… Я пишу книгу, знаешь ли…       — Что с ним такое? — голос Сэма после долгого молчания был тихим и хриплым. — Почему он спит сейчас? Он болен?       — Ох, ладно, — Бильбо натянуто рассмеялся, понимая, что не сможет разрушить мрачную атмосферу, как бы не старался. — С Фродо все в порядке. Он принимает лекарства, после которых спит большую часть дня и ночи. Так нужно для его собственного блага.       — Так это не лекарство, а снотворное? — Сэм нахмурился и посмотрел на своего собеседника таким строгим взглядом, что ему стало не по себе. — Разве Гэндальф или Владыка не могут ему по-настоящему помочь?       — Я боюсь, что нет, — Бильбо сглотнул горечь с языка и подальше задвинул бокал. — По крайней мере, пока Кольцо находится в Ривенделле. Об этом я и хотел с тобою поговорить. Камин тихо потрескивал за его спиной, но Сэм не чувствовал тепла. Ладони садовника захолодели, и он засунул их подмышки, чтобы хоть как-то согреться. По лицу Бильбо скользили тени, пока он, внезапно растерявший всю свою жизнерадостность, неподвижно смотрел на пламя. Морщины резко выделялись на его лице глубокими тенями, и Гэмджи только сейчас заметил, насколько же мастер Бэггинс состарился с тех пор, как они в последний раз виделись в Шире.       — Лорд Элронд собирает всех на тайный совет, — сухо начал старый хоббит, словно обращаясь к огню в камине, а не к хоббиту перед собой. — Он сам просил, чтобы я поговорил с тобой и донес необходимость твоего присутствия. Нравится тебе это или нет, но ты был хранителем Кольца все это время. Это налагает на тебя определенные обязательства.       — Я взял Его только для того, чтобы унести из Шира, — Сэм нахмурился, все еще не понимая, в какую сложную историю он впутался.       — Я знаю, дружище, ты всего лишь хотел защитить моего Фродо, — Бильбо, наконец, посмотрел на него, и в его взгляде сквозила благодарность и боль. — Я так признателен тебе за эту попытку и мне так… жаль. Это не должен был быть ни один из вас — только я…       — О чем вы, господин Бильбо? — Сэм слегка смутился, когда в глазах старого хоббита сверкнули слезы, но заставил себя задать вопрос, чтобы во всем разобраться.       — Все эти истории у камина, когда мы сидели вот так же, — Бэггинс бросил короткий взгляд в сторону Фродо, и новое болезненное воспоминание отпечатало страдание на его лице. — Ты наверняка помнишь рассказы о моем походе — они звучали как сказки, но, боюсь, без этого Кольца я бы не вернулся. Тогда я не знал, какой силой Оно обладает. Иначе лучше бы сгинул в той пещере.       — Господин Бильбо, — прошептал Сэм, когда старый хоббит надолго замер, низко опустив голову. Протянув руку через стол, садовник накрыл свой ладонью его пальцы, ободряюще сжав. — Вы не знали. Вы не могли знать. Вы всего лишь спасали свою жизнь. Это судьба.       — Это злой рок, — горько усмехнулся Бильбо, быстро утирая глаза. — И худшая расплата за него — видеть, как из-за моих ошибок страдают дорогие мне люди.       — Что… Что я могу сделать? Сэм чувствовал, как новый, неизведанный доселе страх заполняет его естество, но не мог смолчать. Добрая, жертвенная душа хоббита была готова взвалить на себя любую тяготу, мало задумываясь о том, сможет ли она снести ее, или ей суждено рухнуть под тяжестью испытаний.       — Послушай меня, Сэм. — Лицо Бильбо ожесточилось. Сморгнув выступившие слезы, он резко выплевывал слова, вбивая их в разум садовника, словно гвозди. — Ты не должен больше прикасаться к Кольцу, слышишь меня? Ты должен остаться с Фродо: только тогда вы оба будете в безопасности. — Сэм испуганно отстранился, но Бэггинс удержал его за руку, заставляя слушать. — Владыка зовет тебя не только потому, что ты был хранителем. Кольцо на тебя не действует, и это очень редкий, если не сказать исключительный дар. Не позволяй ему втягивать тебя в дальнейшую миссию.       — Но Кольцо… Его нельзя оставлять здесь.       — Нет, нельзя. Поэтому я возьму Его. Бильбо откинулся в кресле, отведя взгляд в сторону и вновь потянувшись за бокалом. Сделав крупный глоток, он жадно облизнул губы, на мгновение показавшись Сэму кем-то другим: алчным и исполненным темных желаний. Хоббит тряхнул головой, желая отогнать это наваждение, и внезапно услышал шорох одеял со стороны ложа.       — Кто здесь? Бильбо, это ты? Голос Фродо, слабый и сонный, произвел на Сэма воздействие, сравнимое с ударом молнии. Подскочив на ноги так резво, что зазвенели столовые приборы, хоббит в несколько стремительных шагов оказался рядом с другом, сидящем среди подушек и одеял.       — Это я, господин Фродо. Ваш Сэм. Присев на краешек кровати, садовник жадным взглядом окинул каждую черточку родного лица, подмечая все изменения, произошедшие за те несколько дней, что они не виделись. Фродо сидел неподвижно, словно до конца не осознавая, сон это или явь, но когда неверный свет живого огня яснее выхватил его лицо, Гэмджи заметил, что глаза друга блестят от слез.       — Я так долго ждал и готовился к встрече с тобой, Сэм, но ты все равно застал меня врасплох, — до садовника донесся едва слышный шепот, такой тихий, что хоббит не был уверен, что он предназначался для его ушей, а не был просто мыслями, произносимыми вслух. — Я должен извиниться перед тобой, но это смешно — за такое не смеют просить прощения и такое не прощают. И все же, я в огромном долгу перед тобой, и самое равноценное, что я могу предложить тебе — моя собственная жизнь. Ты вправе приказать мне больше никогда не появляться у тебя на глазах или нанести мне смертельную рану. Последний вариант будет даже более милосердным, хоть я этого и не заслужил. Выбор за тобой. Низко опустив голову, Фродо ждал слов, решающих его участь, с покорностью хоббита, не рассчитывающего на благоприятный исход. Судорожно сжав в пальцах ткань одеяла, Бэггинс испытывал худшую из мук — пытку неизвестностью, пока садовник приходил в себя после его слов, наполненных горькой безнадежностью. Где-то далеко за спиной Сэма скрипнул отодвигаемый стул. Неслышной поступью Бильбо вышел из комнаты, оставляя друзей наедине, и тихий щелчок закрываемой двери дал Гэмджи знак, что нужно держать ответ.       — Я принимаю вашу жизнь, — Сэм осторожно протянул руки, чтобы взять ладони хозяина в свои, и с горечью наткнулся на свежие рубцы на его запястьях. — Я принимаю вашу жизнь, — громче и злее повторил он, — и, коль уж я ею распоряжаюсь, то говорю вам — живите счастливо и долго, я приказываю вам забыть все те горькие минуты, что случились с нами во время пути. Отныне вы должны улыбаться и быть здоровым, и я хочу видеть вас рядом с собой столько, сколько вы сами этого захотите.       Голос Сэма осекся, и слезы скользнули по его щекам. Фродо содрогнулся от этих слов, сгорбившись под их гнетом, как под тяжестью Кольца. Доброта Сэма казалась ему непостижимой, невозможной, и сила его всепрощения крушила его истерзанную душу, как не смогло бы ее сломить ни одно проклятье. Однако на этих руинах зиждилась новая надежда — путь, который хоббит не видел и не нашел бы без помощи друга: возвращение к свету и обновление.