Связанные болью

Чайник над огнём тонко и пронзительно засвистел, эхом разносясь по всем коридорам и закоулкам необъятного Бэг-Энда. Единственный обитатель смиала, он же законный и безраздельный хозяин, заварил себе крепкий травяной чай и со вздохом уселся за стол. Плотнее завернувшись в плед, Фродо выглянул в окошко, на стремительно желтеющие кустики и поздние цветы. Становилось холодно, и хоббит подумал о том, что не мешало бы всё-таки разжечь огонь в камине… Пригубив горячий напиток, Фродо вновь задумчиво посмотрел в круглое окно на свой роскошный сад, сейчас цветущий буйством осенних красок. Нет, он думал не об осени, он думал о Сэме. Все эти дни, пока он лежал в бреду, верный друг всегда был рядом. Из-за воспалённого болезнью сознания, его присутствие, заботливый взгляд, нежные слова зачастую казались сном, но загрубевшая от работы в земле, тёплая рука, всегда была зажата в его собственной ладони, отвергая все страхи одиночества. Всегда… До сегодняшнего утра. Сегодня Фродо проснулся в одиночестве… В задумчивости хоббит неосторожно глотнул горячий чай, запоздало, и как-то отстранённо ощущая, как напиток обжигает язык и горло. Внезапно исчезло из его жизни что-то дорогое и родное и, снежным валом надвигающейся зимы, его с головой накрывало безразличие ко всему окружающему миру. Что же это было? Бильбо? Да. Сэм? Да. Но словно он забыл о чём-то. О чём-то самом важном для него… - Фродо!.. Хоббит вздрогнул, подскочив на своём месте, когда перед его лицом возникла озабоченная физиономия Пиппина, и он понял, что его уже некоторое время трясут за плечо, в тщетных попытках докричатся. - Ой, осторожней! Это ты виноват, Пип! Фродо, ты не обжёгся? Фродо потерянно помотал головой, пытаясь расшевелить окоченевшее непослушное сознание. Ошпаренную руку обожгла неожиданная боль, первой безраздельно завладела пустующими чувствами, и отчасти вернула в ощущение реальности. Кажется, он слишком уж погрузился в себя, в поисках потерянных воспоминаний. Заметив странное состояние друга, Мерри осторожно взял кружку из его рук, отставив её на стол. - Извини за это, дружище. Мы пришли тебя навестить, Гэндальф сказал, что ты болен. - Гэндальф?.. - Ты его знаешь, Фродо. Такой забавный старик: шляпа конусом и борода по колено… Пиппин, обиженный и растерянный от своей неловкости, попытался разрядить обстановку, за что получил локтём в живот от хмурого и серьёзного Мерри. - Где вы видели его? Что он вам ещё сказал? Где Сэм?.. Последний вопрос Фродо задавать вовсе не собирался, но он сам как-то сорвался с языка, а реакция на него друзей навела хоббита на мысль, что он не зря его задал. Пиппин так и рванулся вперёд, и от необдуманной реплики его удержал только грозный предостерегающий взгляд Мэрри. Пиппин поник, виновато опустив глаза в пол, и больше никакие умоляющие взгляды на него не действовали. - Тебе не нужно знать об этом, Фродо. Тебе не нужно волноваться… Мэрри немного смягчился, положив руку на плечо друга. Измученное недугом тело дрожало даже под тёплым пледом, черты бледного лица заострились, под болезненно блестящими глазами залегли тени. - Ну скажите тогда хотя бы что-нибудь… Он ведь не дома, да? Он ничего мне не передал?.. Не мучайте меня… Фродо умоляюще посмотрел сначала на хмурого Мэрри, потом на Пиппина, поднявшего от пола робкий извиняющийся взгляд. - Сэму пришлось покинуть Шир на некоторое время… Перегрин не отводил взгляда от внимательно следящего за ним Мэрри, поэтому говорил очень медленно и осторожно, готовый замолчать по любому, даже едва заметному знаку недовольства от своего друга. - … и он вернётся не скоро. Он просил передать тебе, что очень дорожит твоей дружбой и уходит, чтобы её сохранить… Когда хрипловатый от напряжения голос Пиппина затих, Фродо опустил взгляд на свои едва заметно подрагивающие руки. Эти туманные намёки вовсе не походили на речь простоватого Сэма, но хоббит всё понял и всё вспомнил. Теперь всё встало на свои места. - Он забрал кольцо. Фродо произнёс это едва слышно, не поднимая головы. Ему не нужно было видеть лица друзей, чтобы знать, что они сейчас его слышали или что они изумлены и напуганы, он чувствовал это по загустевшей тишине вокруг него, по тому, что он не слышал даже дыхания. Всё теперь было не важно. Главное – он вспомнил.