***
— Идём? Последний в году поход в Хогсмид выпал на воскресенье девятнадцатого декабря. Им предстояло провести еще неделю в Хогвартсе, а после отправиться на каникулы. Блейз обвёл рассеянным взглядом толпу возле высокого здания Часовни — обычного места сбора студентов перед походами в волшебную деревню. Было удивительно как после Хэллоуина размылось понятие принадлежности к факультетам, тут и там студенты с разных факультетов разговаривали друг с другом, намереваясь провести вместе целый день. Он-то думал, что новая дружба долго не продлится, но, видимо, оказался неправ. Первая разноцветная группа как раз выдвинулась в сторону Хогсмида, и Блейз запоздало ответил кивком Луне, с которой они были только вдвоём, ведь с Пэнси и Драко они должны были встретится позже, после того, как те закончат все свои обязанности старост. Сегодня Блейз был совсем не сосредоточен — он не спал двое суток, и если после двадцати четырёх часов в нем открылось новое дыхание, распространяя по телу кучу энергии, то ближе к утру второго дня очередная волна сонливости придавила его тяжелой рукой, сметая его решимость продержаться подольше, а заодно и страх перед погружением в видение. Пока они неспешным шагом добирались до Хогсмида, Луна без перерывов болтала, не требуя ответов. По правде говоря, Блейз даже не поспевал за ходом ее мысли, больше наслаждаясь тем успокоением, которое приносил ее мерный негромкий голос. У него раскалывалась голова, и сосредоточенность на этом звуке хоть немного помогала. По факту целый день Блейз провёл, следуя по пятам за Луной: они посетили Сладкое королевство, где она накупила массу вкусностей для подарков, выделив из общей кучи здоровенную коробку, в которую засунула кексы с патокой, пирожные с патокой и просто баночку чёрной патоки. — Гарри нравится, — пожала плечами Луна. Было не сложно догадаться, что именно с Гарри Поттером у Луны были самые тёплые дружеские отношения. Наверное, больше всего, помимо Блейза, она общалась именно с ним — он довольно часто видел их вместе, будь то время между уроками или после. В Писарро они задержались на добрый час, пока Луна выбирала записную книжку Гермионе; Блейз в дополнение к ней выбрал планер. Он также присмотрел подарок для Пэнси. Уже на выходе, ко всему его нежеланию, им все же пришлось столкнуться с Тео и Гермионой, которые сопровождали группу третьекурсников в магазине. Нотт курил, совсем не смущаясь роли Главного старосты и неэтичного поведение, в то время как Гермиона раздраженно сложила руки на груди, слишком явно на него злясь. Стоило же ей увидеть Блейза, как девушка тут же опустила глаза в пол, растеряв весь свой негатив, сменившийся смущением и неловкостью. Во второй раз находясь рядом с такой неуверенной Грейнджер, он теперь уж точно убедился, что ей это не шло. Словно она — львица — хотела выдать себя за котёнка. По правде говоря, Блейз был бы рад просто уйти, сразу же после того, как они поздоровались. У него не было ни сил, ни желания держать лицо при виде Тео, да и Грейнджер теперь при встрече с ним очень неправдоподобно прикидывалась, будто это не он застал ее в довольно интимный момент. Но Луна лишь расплылась в улыбке и принялась щебетать, не замечая повисшей над ними неловкости. Она неуклюжим движением попыталась спрятать за спину пакет, в котором лежал подарок Гермионы, хотя по упаковке узнать этого было нельзя, и Блейз немного погодя забрал его себе, все ещё не пытаясь обронить даже слова в разговоре, немой статуей нависая сзади Луны. Это было очень странно — ощущался весь сюрреализм ситуации, и вдвое больше груза напряжения скапливалось на его плечах. Блейз переводил взгляд с одного лица на другое, пытаясь поймать ускользающие мысли в голове. В сравнении, ситуация с Гермионой была ничтожной, и каждый раз скользя глазами по Тео, он все больше и больше в этом убеждался. Наверное, сегодня был первый раз с того разговора в полутемном классе, когда Блейз нормально взглянул на Нотта. Под его глазами залегли тени — даже больше, чем обычно — и запах сигарет от него теперь распространялся на добрый метр, но он все так же непринужденно отвечал на вопросы и поддерживал разговор. Блейзу хотелось утащить Луну подальше и объяснить ей, сказать: «Своими действиями этот человек приведёт тебя в могилу», а после повернуться к Гермионе и обратиться к ней: «Он убьёт человека, которого ты будешь любить». Эти мысли вскружили ему голову, ослепляя вспышкой ярости. Блейз прикрыл глаза, пока перед взором мелькала кровь, раны и тела. Он видел маму, покрытую тёмными пятнами, окровавленных Драко с Пэнси и замершую Луну. Снова и снова. — Давай уйдём, — Блейз наклонился совсем близко к уху Луны, прижавшись к ней спиной. Прозвучало довольно грубо, тем более, что он вклинился прямо посреди разговора, так что Блейз поспешил добавить немного мягче: — Нам ещё нужно было зайти в Зонко, помнишь? Девушка на секунду задумалась, а затем, будто они и вправду должны были быть сейчас в другом месте, кивнула. — Действительно, — лишь подтвердила она, сразу же переключившись на другую тему. — Взрывные хлопушки для Рона, как я могла забыть. Нам и вправду пора. Она так быстро и профессионально попрощалась, а после увела его, мягко таща вслед за собой, вцепившись маленькой ладошкой в сгиб его локтя, что Блейз успел этому только удивиться. — Прости, — он прикрыл глаза, пережидая очередную волну темноты и навязчивых картинок перед глазами. Они вновь вышли на главную улицу, обдуваемую ветрами. Жители Хогсмида потихоньку начали украшать свои дома — тут и там были видны гирлянды и хрустальные игрушки. Никого, видимо, не смущало отсутствие снега, но Блейз не винил их в этом, ведь сам привык встречать Рождество чаще всего с дождем. — За что ты извиняешься? Блейз вздохнул, пытаясь собрать мысли в кучу. Ему было сложно даже концентрироваться на чем-то одном, не говоря о том, чтобы это объяснить. Поэтому он остановился, чтобы несколько раз глубоко вдохнуть. Вдох. Выдох. Как Луна учила. — Не то чтобы со мной сегодня очень интересно, — попытался объяснить он. Это ведь должно было быть весело, правда? Покупки подарков на Рождество, ощущение приближающегося праздника и тепла от приятной компании. Но Блейз едва держал глаза открытыми, и ещё у него ужасно болела голова; ему было совсем не до подарков и не до праздника. Как будто все переживания, которые должны были накрыть его ещё две недели назад после разговора с Тео, немного задержались и вылезли наружу только теперь. У него в голове набатом било: «Тео, Тео, Тео», и все мысли были только об одном. Это просто усталость, напомнил себе Блейз. Всего лишь отсутствие сна, которое делало его мысли одновременно бесконтрольным комком паники, а в следующую секунду, переворачиваясь на сто восемьдесят градусов, он погружался в состояние апатии. Он прикрыл глаза, вновь выравнивая дыхание и пытаясь упокоить сердцебиение. Мягкое касание к ладони заставило его с трудом разлепить веки. — Это просто усталость, — Луна смотрела на него своими серыми глазами, продолжая легко сжимать его руку. По сравнению с его, маленькая ладошка была горячей. — Ты читаешь мои мысли? Было бы неудивительно, если бы он даже не почувствовал проникновения в свою голову, но к его облегчению Луна покачала головой, усмехнувшись: — Нет. У неё был этот — ты выглядишь просто ужасно — взгляд, но Блейз знал, что она бы в жизни этого не сказала. И он мог бы поспорить, только вот у него не было на это сил. — Ты не обязан всегда быть в хорошем настроении, Блейз. Если тебе плохо — ты можешь грустить. И это совершенно нормально. От какого-то иррационального облегчения ему хотелось расплакаться, словно ребёнку. Пришлось вновь напомнить себе, что это все от недосыпа. — У меня просто болит голова. — От бессонницы, — кивнула Луна. — Я помню. Тебе правда нужно поспать. Давай вернёмся в замок, я окружу тебя очень хорошими Заглушающими чарами, и ты сможешь выспаться. — Нет, — покачал головой он, заодно чтобы избавиться от вновь всплывших образов перед глазами. — Нам, как оказалось, теперь нужно купить Взрывные хлопушки в Зонко, и вечером я ещё встречаюсь с Гермионой в библиотеке. — Ладно. Хорошо, — согласилась Луна. И так спокойный голос приобрёл почти утешительные нотки. — Тогда приходи ко мне после. — Ладно, — согласился он, просто потому что не хотел сопротивляться этой девушке. — А теперь расскажи мне что-нибудь, пока я буду молча тебя слушать. Луна на секунду задумалась. — Я думаю, что в Запретном лесу водятся фиолетовые единороги. Блейзу подходила такая тема для обсуждения. Он, не отпуская руки Луны, развернулся и медленно побрел в сторону Зонко, вновь напитываясь мягким голосом.***
В добавок к очевидным причинам его также утомляло поведение Гермионы. В своих библиотечных посиделках к этому времени они успели достигнуть определенных успехов — выучить все его слабые стороны и в противовес ее сильные, но теперь все усилия и потраченное время были напрасны. Они не говорили, но Блейз даже без Легилименции мог почти что слышать, с какой скоростью пролетали мысли в ее голове, пока она усиленно писала последний в этом году их общий доклад. Это настолько сильно давило на его раздраконенные нервы, что в конце концов он просто не выдержал. — Хватит, — спустя долгих полчаса неловкого молчания наконец-то сказал он. — Прекрати себя так вести, правда. Это даже смешно. Даже пожелай Гермиона сейчас прикинуться дурочкой в стиле «не понимаю, о чем ты говоришь», Блейз все равно не отступил бы. Но она опять лишь молча опустила глаза в свой пергамент. — Честное слово, Гермиона. Люди трахаются, это совершенно нормально. Всем плевать. Девушка возмущённо подняла на него глаза, забыв о смущении, и огляделась, хотя они и находились в укромном уголке. Блейз был уверен, что в какой-то момент в ее голове промелькнула мысль о том, как же он неэтично выразился в библиотеке, но по этому поводу так ничего и не сказала. — Мы не трахаемся, — Гермиона, видимо, тоже решила слов не подбирать, и Блейз удивленно приподнял брови от такой ее прямоты. — Из-за меня. Да, я в курсе, — закатил глаза он. — Тут не о чем говорить. — Тогда перестань так себя вести, правда, — устало выдохнул он. — Тебе не долго осталось это терпеть, — заметила Гермиона. Ее волосы совсем растрепались от дня, проведённого в Хогсмиде, и она попыталась собрать их в высокий воздушный пучок, который колыхался вслед за каждым движением ее головы, привлекая к себе его внимание. — Это наш последний совместный поход в библиотеку, помнишь? — То, что наша работа по Чарам закончилась, не означает, что я не помню твоего любимого места в библиотеке, где ты проводишь все свое время. Я все равно буду надоедать тебе своим присутствием. — Наша работа по Чарам? Может быть ты имел в виду мою работу? — поддела его Гермиона, но без злости или издевки. — Ты ужасный партнёр по учебе, Блейз, тебе стоит это признать. — Я это признаю, но тебе стоит согласиться, что со мной по крайней мере интереснее. Она улыбнулась. После дело пошло получше. Хотя Блейз все ещё испытывал на себе все последствия отсутствия сна, в том числе и полное отсутствие концентрации и иногда головокружение, по крайней мере напряжённость между ними исчезла. Большую часть времени он просто искал подходящую информацию, чтобы Грейнджер могла выбрать из неё самое ценное. Блейз вряд ли смог бы сделать свои оценки выше, чем они были сейчас: за последние две недели он попытался хоть немного перекрыть все Отвратительно, которые накопились. Как оказалось, в усталом, почти изнеможенном состоянии, его мозг концентрировался лучше, чем в спокойном. Он удостоверился в этом за последние двое суток, ведь пока все остальные спали, Блейз дописывал несколько разных эссе. Это отвлекало ото сна. Он точно не смог бы продержаться так долго, если бы ничем не был занят ночью. Другое дело Гермиона. Она всегда так искренне была заинтересована учебой. Дай ей волю, наверное, не вылазила бы из библиотеки сутками. По мнению Блейза, только ее большое сердце толкало девушку вперёд по карьерной лестнице — желание помочь другим, в том числе и на законодательном уровне, вместо спокойной жизни в окружении книг и знаний, от которых бы она получала удовольствие каждый день. — Можно задать тебе вопрос? Гермиона кивнула. — Тогда я хочу задать вопрос тебе в ответ, — ответила она, не отрываясь от большой книги, из которой выписывала особенности движений палочек. — Идёт, — согласился он. — Почему вы с Уизли расстались? Блейз не знал, можно ли было считать это продолжением их разговора, и подразумевался ли в этом вопросе образ Драко, вплетенный между строк, но он интересовался больше просто, чтобы утолить собственное любопытство. Гермиона оторвала взгляд от пергамента, а после и отложила перо, чтобы случайно не уронить каплю чернил на написанное. — Я имею в виду, — поспешил объяснить Блейз, — в мае в Ежедневном пророке часто писали о вас. Все думали, что это серьезно, вы ведь столько лет дружили. А потом, по приезде в школу, оказалось, что вы уже не вместе. Они уставились друг на друга, пока Гермиона пыталась подобрать слова. — Будет странно, если я скажу, что нет какой-то определённой причины? — Это было правдой, судя по тому, какой задумчивой она была, пытаясь объяснить. — Я очень долго была влюблена в Рона, наверное, даже дольше, чем готова себе признаться, но в первые месяцы после войны было тяжело. Хоть мы и сошлись, чувства поутихли и просто прошли под гнётом внешних проблем. Мы больше были заняты скорбью, чем нашими отношениями. Рона подкосила смерть Фреда, а я была нужна Гарри… Поэтому все просто закончилось, и мы слишком ценили нашу дружбу, чтобы из-за расставания перестать общаться. Гермиона пожала плечами, поджав губы. В ее голосе была слышна грусть, но не потеря. Просто ностальгические воспоминания. — Теперь я, — она наклонила голову, отчего ее пучок вновь наклонился. — Почему вы с Тео больше не общаетесь? Все расслабленное состояние Блейза как рукой сняло. Он напрягся, и в голове тут же прострелило болью, напоминая, что вообще-то у него сегодня был довольно паршивый день. Так же, как и Блейз, Гермиона решила объясниться: — Он вернулся ко мне в напарники на дежурствах. Как я поняла, он сильно поругался с Пэнси, а потом я вдруг увидела, что он вообще со всеми вами не общается. Постоянно один и ничего не делает, только курит. Блейзу хотелось бросить ей едкое: «Если так интересно, то у Драко спроси», но он напомнил себе, что они только дошли до компромисса и решили прошлый негативный момент в их вроде как дружбе. Блейз чувствовал, как под влиянием решительного взгляда Гермионы, его плечи все больше и больше деревенели. — Мы просто поссорились. И все. — Ложь, — тут же придавила его Грейнджер. Это была ее сфера — как бы она не пыталась выдать себя за девчонку-школьницу, у неё была хватка будущего Министра Магии. — Я ведь тебе сказала правду. — Я действительно не могу, Гермиона, — он был не в состоянии ей противиться; голова как будто напомнила о себе в двойном объёме, в наказание за небольшой перерыв, а такая опасная тема делала что-то неясное с его нервами. — Не можешь, потому что это как-то связанно с тем, что ты ясновидящий? — предположила Грейнджер, выкладывая очередную карту на стол. Блейзу казалось, будто он отключился на время, ведь каким таким образом они успели перейти с доверительного разговора на такое агрессивное нападение? Гермиона знала. И пользовалась этим знанием, как самым сильным оружием. — Мы уже говорили об этом раньше, — попытался пойти на попятную он. По крайней мере тогда он хотя бы был готов к такому повороту разговора. Сейчас же он терял всю свою решимость. — Блейз, тогда я была уверена в этом процентов на пятьдесят. Но сейчас… Ты, наверное, не замечаешь, как говоришь иногда довольно интересные вещи, которые потом становятся правдой. Как насчёт эссе, помнишь? Я тогда ещё даже не дотронулась до чернильницы, чтобы ее опрокинуть. Дело нескольких секунд, но я ведь не дура, — Гермиона понизила голос, переходя почти на шёпот, но от этого все, что она говорила не перестало звучать, словно она давила на него. — К тому же Драко кое-что сказал… — Блять, ну, конечно же, это был Драко, — раздраженно перебил Блейз. Какой же идиот, Мерлин помоги. Внутри начала подниматься волна злости. Он резко поднялся, скидывая свои вещи в сумку и пытаясь не смотреть на Гермиону. — Он ничего такого не сказал, — Гермиона поднялась вслед за ним, пытаясь остановить. Ее пучок от этого движения окончательно растрепался. — Просто его слова подтвердили все мои догадки. Подтвердил догадки. Идиот, просто идиот. Блейз даже не был уверен говорит ли это вслух. Он забросил сумку на плечо и, не прощаясь, свалил из библиотеки, находясь на грани паники. Умнейшая ведьма столетия, кто бы мог подумать. Черт.