Фазовый переход

      — Давай, дорогая, — Блейз наклонился и поднял девочку, а после посадил ее на большую светлую столешницу, по которой она, при желании, могла бы даже ползать без опасения свалиться. Он оставил в зоне досягаемости Луизы лишь салфетки, которыми она любила играть, и взмахнул палочкой, призывая продукты для завтрака.       Не то чтобы он был прекрасным поваром, но в последнее время его умения значительно улучшились: теперь он без труда готовил каши с фруктами, несколько блюд, включающих в себя яйца, лёгкие салаты и сэндвичи. В крайнем случае, всегда оставался вариант позвать на помощь Маритту, их домработницу.              Блейз любил такие утра, когда они оставались вдвоём — он мог посвятить завтраку часа два, замирая с чашкой кофе и наблюдая за тем, как дочка разрывала на мелкие кусочки кучу салфеток, а после опускала их в воду в раковине, играя размякшей бумагой. Убрать такой беспорядок не было проблемой, а Луизе так нравилось, что она, и так вечно в хорошем настроении по утрам, начинала осыпать его улыбками и звонким смехом, разбрызгивая воду по всей кухне.              В такие утра мир замирал, лишь шум волн напоминал о течении времени. Весь дом наполнялся тёплом, а из открытых окон веял лёгкий бриз.              Пока Блейз готовил омлет, Луиза вытянула голову, пытаясь разглядеть все, что он делал, рассыпая кудряшки по плечам. Стоило, наверное, собрать их, но они оба были ещё слишком сонными для этого кропотливого занятия. Словно в подтверждение, она зевнула, подползая ближе по столешнице к нему, заинтересовавшись нарезанными помидорами.              Прежде чем выбрать тот кусок, который она засунула в рот, Луиза перепробовала на ощупь все, половину сбросив на пол.              — Лу, — пожурил он. — Нельзя разбрасывать еду.              — Лу, — повторила она.              — Иди сюда, — он поднял ее, удерживая одной рукой, а другой продолжал готовить, попеременно используя палочку и деревянную лопатку.              — Лу, — вновь раздался голос под боком.              — Да, Лу, — согласился он. Блейз напомнил себе: нужно больше разговаривать с ней. Несмотря на то, что Луизе было почти два, говорила она с неохотой. По правде сказать, его это не сильно беспокоило: они понимали друг друга и без этого, а в компании детей после адаптации она не испытывала никаких проблем с общением. Может, ей просто было неинтересно общаться со взрослыми? В ее окружении почти не было детей, одни подростки. Про Скорпиуса уже и говорить нечего было — настоящий мужчина, Лили стала самым настоящим бунтарем-подростком, оставалась одна Карина, которую теперь больше интересовало общение со сверстниками в дошкольной группе, чем игры с мелочью. — Представь себе, у меня есть целых три Лу: бабуля Лукреция тоже Лу, и мама Лу, и ты самая маленькая из всех Лу.              — Мама, — выделила она из всего предложения.              Черт, это было его ошибкой. Луны не было второй день — она отправилась на Международную Конференцию магозоологов в Риге на три дня, а Луиза, привыкшая к ней, устраивала ему слезные истерики, каждый раз как отвлекалась и вспоминала о матери. Особенно тяжело было по вечерам, когда она становилась более капризной, а запас его терпения истощался за день.              — Мы забыли о завтраке, дорогая, — спас он ситуацию. Ее глаза уже начали наполняться слезами, поэтому Блейз предложил ей ещё один кусок помидора, чтобы отвлечь. — Пошли за стол.              Он взмахнул палочкой, отправляя тарелки с их завтраком, и посадил Луизу напротив себя, вручая ей вилку: она как раз училась управляться со столовыми приборами. Выходило не всегда аккуратно, но чертовски мило, ведь временами она забывала о вилке в своей руке и принималась есть руками. Для надежности и просто чтобы подстраховаться, Блейз наложил несколько чар, предотвращая возможные загрязнения.              Рассеяно наблюдая, как неспешно, но старательно Луиза ела, оставляя на щеках кусочки омлета, Блейз подтянул ближе тарелку с фруктами и принялся нарезать их на десерт, не забывая и о своём завтраке.              После им стоило бы всё-таки попытаться собрать ее непослушные волосы, и, возможно, тогда они могли пойти на террасу к нескольким бассейнам, включая и детский. А потом дневной сон и обед, и, может быть, прогулка к виноградникам.              Да, у него должен был быть хороший день с дочерью.              Лёгкий толчок потревожил его. Блейз проснулся, но все ещё не хотел открывать глаза. Он не спешил добраться до дневников, чтобы записать видение, ведь такое он бы не забыл, поэтому просто лежал, ощущая тепло Луны рядом. Обычно по утрам он просыпался от холода, даже укутанный в одеяла, тем более сейчас, когда за окном стоял декабрь. Но каждый раз, когда, он оставался у Луны, привычный утренний озноб его не тревожил. Закрадывались подозрения, что помимо Заглушающих заклинаний она добавляла на полог и Согревающие.              Лежа в тёплом коконе, Блейз не пытался поймать за хвост неспешно текущие мысли в голове, все глубже и глубже погружаясь в размышления.       У них с Луной будет ребёнок.              Это была лишь возможность, напомнил он себе, только один из вариантов развития событий.              Она не была похожа на Луну. Просто чтобы сравнить, Блейз повернул голову и открыл глаза. Девушка лежала на животе, закинув ногу на него; ее волосы были везде, пока она спокойно спала. Так как балдахин был зашторен, совсем немного света проникало внутрь, но даже так Блейз смог разглядеть ее лицо.              Луиза не была похожа на Луну, разве что немного губами. Во всем остальном она походила на него: ее кожа была лишь чуть-чуть светлее его собственной, а темно-каштановые волосы были очень кудрявыми. Если бы Блейз не стригся довольно коротко, его собственные были бы точно такими же. У неё были его глаза — цвета чёрного шоколада, и родимое пятно на руке, немного выше, чем у него самого.              Сам Блейз был явно старше. Он не видел себя в зеркале, но даже по ощущениям нельзя было сравнивать его нынешний возраст с тем будущим. На вскидку, ему должно было быть где-то около сорока пяти, возможно, он был даже старше, чем его мама сейчас, и, как ребёнок, которого мать родила довольно рано, ему раньше казалось, что люди такого возраста довольно… ну, старые, чтобы заводить детей. Но, в конце концов, они были волшебниками: они могли жить до ста и даже больше. Думая об этом сейчас, он пришёл к выводу, что это было бы логично. Блейз не мог представить себя сейчас с ребёнком, да и Луна вряд ли была одержима идеей детей в их-то возрасте. Но когда-нибудь…              Раньше Блейз задавался вопросом, почему же он не узнал из видений о том, что они будут с Луной вместе до того, как это произошло, но теперь почти каждый второй сон был о ней. Было легко потеряться в чувствах, ведь ощущая то, что и должен был ощущать — интерес, возбуждение и, раз уж на то пошло, то и влюблённость, каждое новое видение сбивало его, потому что несло в себе знание каково это — любить Луну на протяжении долгих лет.              Самое естественное ощущение в мире — вот как бы он описал это. Когда подростковые гормоны утихли, а чувства все равно остались, наполняя уверенностью и являясь нерушимой константой жизни. Эти чувства выстояли напор времени: Блейз не был оптимистом, ведь кто как не он знал, что счастливые браки чаще всего таят в себе кучу подводных камней.              Лёжа вместе со спящей Луной в предрассветном мареве, он корил себя за такие мысли. Нельзя так сильно падать в этот омут без возможности выбраться, нельзя. У него ведь не было ни единого доказательства, что в конечном итоге он своими же действиями не доведёт себя до одиночества. Видения ведь не в счёт? Он ведь сам питал надежду, что некоторые из них не сбудутся, так почему сегодняшнее должно было?              К сожалению, в компании Луны такие мысли быстро меркли, оставляя его с феерическим набором эмоций.              — Ты так громко думаешь, — Луна не открыла глаза, лишь прильнула к нему вплотную.              Она переместилась ещё ближе, прижимаясь всем телом к его правому боку и оккупировав плечо, влажно дыша в шею.              — Не хотел тебя будить.              — Сколько времени? — зевнула Луна.              — Понятия не имею, — вставать совсем не хотелось. — Как думаешь, твои соседки уже разошлись?              Это было настоящим испытанием для них. Если с тем, чтобы забраться внутрь башни Рейвенкло проблем не возникало, так как чаще всего Блейз делал это ночью благодаря подсказке Луны, как обойти загадку, то по утрам другие семикурсницы так долго собирались, что Блейз дважды опоздал на последние в семестре уроки.              — Айви видела тебя, — усмехнулась вдруг Луна, приоткрыв глаза.              Это ведь нарушение правил, правда? Не то чтобы Блейз сильно волновался, но если эта девушка настучит на него, учитывая то, что он три дня за последнюю неделю провёл в башне Рейвенкло вместо подземелий, это вызвало бы ненужные вопросы.       — У нас будут проблемы?              — Мгх, — видимо, это было отрицание.              Луна потянулась и прикрыла глаза, вновь погружаясь в полудрему. Она прижалась губами к его плечу, и Блейз замер, ощущая изгибы ее теплого тела.              Ему хотелось залезть ей в голову и хорошенько порыться там, чтобы узнать ее мысли, и что она думала об этих их… отношениях.              В его голове это слово не укладывалось с тем, что у них было. Потому что в его понимании отношения были чем-то нездоровым. Годами наблюдая за своей матерью и образом ее жизни, Блейз ещё в детстве решил, что не хочет отношений. Ему просто-напросто хотелось остаться живым, поэтому о свадьбе и речи не могло быть.              Только позже он осознал, что не каждый брак кончался смертью мужа, но мнения не поменял. Миром правили деньги и секс. Учитывая, что мать за много лет накопила ему довольно внушительное наследство, Блейз не собирался объявлять на себя охоту к радости особо корыстных девиц. Поэтому он просто трахался. Раньше.              Теперь у него язык не поворачивался называть это грубым «трахаться». Если брать в расчёт их первую встречу в этом году, то даже полгода ещё не прошло с начала их истории, но Блейз был где-то очень далеко за гранью симпатии и влюбленности. Вполне закономерные мысли заполнили его голову: то, что он был сражён наповал, совсем не обещало даже вполовину сравнимой взаимности.              Луна вела себя совсем непринужденно. Они могли просто говорить, словно друзья, а в следующую секунду целовать друг друга совсем не по-дружески. Девушка не пыталась поднять тему их отношений, будто ее это и не волновало. Та же Дафна, когда они сходили вместе на Святочный бал, прилипла к нему, будто Блейз должен был на ней жениться после школы.              Вот поэтому ему хотелось забраться ей в голову. Были ли они на одной волне, или, как сказала бы Луна — с одной планеты. Значило ли это для неё столько же?              К тому времени, как Луна проснулась во второй раз, все тело Блейза затекло. Им не нужно было вставать — последний урок был вчера, а вечером должен был состояться Рождественский ужин. Как он понял, это должно было быть что-то среднее между Святочным балом и вообще ничем, как было в прошлом году.              — Чтобы ощутить праздник, — объяснила МакГонагалл.              Наверное, если бы не голод, они бы и не вылезли из кровати до самого вечера, нежась среди тёплых одеял. Было около трёх, когда Блейз, следуя за Луной, вошёл на кухню.              — Скоро они все будут знать, — продолжил он уже начатый разговор, — ты учишься на Рейвенкло, ради Мерлина. Думаю, это уже и так известно, просто никто не хочет признаваться первым.              Луна пожала плечами и потянулась к свежему хлебу. Их окружали снующие повсюду домовики, которым не было до них дела. Приготовления до праздничного ужина во всю кипели. Буквально.              — Ты начал этот разговор не просто так, — Луна посмотрела на него своим всезнающим взглядом: веселым, но словно проникающим сквозь черепную коробку.              Блейз поджал губы. Его попытка ненавязчиво узнать ее мнение провалилась. Не стоило даже ожидать, что у него получится.              — Я не люблю подтексты и скрытый смысл между строк, — вновь заговорила девушка. Это было фактом, без обиды или злости, но Блейз все равно ощутил укол вины. — Ты знаешь, о чем идёт разговор, и я тоже знаю, зачем путать друг друга?              Он не умел говорить напрямую. Это не его стихия. Он вырос в среде, где вся правда крылась в завуалированных формулировках, а прямое давление тоже было своеобразным способом узнать информацию.              — Что, если рано или поздно я скажу что-то, что тебя расстроит или обидит? Просто потому, что не смягчу и не завуалирую?              Блейз, наверное, оттягивал время этим вопросом. Он отвёл взгляд и подтянул к себе тарелку с сосисками.              — Тогда я тебе прямо об этом сообщу. Что-то вроде: «Ты ляпнул не подумав, и я зла на тебя». Все равно лучше, чем ломать голову и обижаться, тебе так не кажется?              Видимо, так Луна исключала любую возможность для манипуляций в своей жизни. Не то чтобы у него были какие-либо подобные мысли, но для него это был совсем другой уровень. Словно учиться заново ходить.              — Ладно, — как первый пробный шаг. Блейз попытался сформулировать что-то среднее между тем, что он сказал бы по старой привычке, и тем, что предусматривали новые правила игры. — Мы с тобой ведь не говорили об этом раньше. Что будет, если кто-то узнает?              — Твои друзья знают, — сказала она, будто Блейз даже не подозревал об этом. — И Гермиона. И Невилл. Разве мы скрываем?              — Встречный вопрос: мы скрываем?              Не то чтобы Блейз хотел, чтобы они вели себя словно слащавая парочка. Его вполне устраивало то, что было сейчас, ведь стороннему человеку могло показаться, будто они дружат, но наедине это было не так.              — Меня не сильно волнует мнение окружающих, знаешь? — в конечном итоге произнесла Луна. — Но если тебе…              — Мне плевать.              Она кивнула.              — Прекрасно. Значит, мы не скрываем.              Вернувшись к завтраку — наверное, правильнее было назвать это обедом — с каждой новой молчаливой минутой, пока они поглощали пищу, Блейзу становилось менее тревожно. Громкоговорящих слов вроде «отношения» или «встречаться» так и не прозвучало, но он чувствовал лишь облегчение от этого факта. Без плохих ассоциаций ему было легче.              Поэтому, когда они разошлись, а через несколько часов встретились снова в Холле, Блейз чувствовал себя намного лучше, чем утром. Он знал, что выглядел хорошо в парадной мантии в честь праздника, а предстоящий вечер необъяснимым образом поднимал ему настроение. Былое уныние ушло, уступив место предвкушению.              — Прекрасно выглядишь, — улыбнулся он Луне.              Она была в ярко-синем платье, расшитом золотой вышивкой, с глубоким вырезом и поясом на талии. Блейз невольно скользнул взглядом от ее ключиц ниже, заработав упрекающий взгляд и шлёпок по руке.              — Не вини меня, — попытался оправдаться он, когда они отошли к подоконнику недалеко от входа в Большой зал, двери которого все ещё были закрыты. — Я не могу выкинуть из головы мысль, что мы могли бы пропустить этот ужин.              Блейз приподнял бровь в явном провокационном порыве, и подошёл ближе к Луне: теперь они стояли, прислонившись к подоконнику, он прижался грудью к ее спине, и оба смотрели на отражение в окне. Света от свечей в холле было так много, что отражение было почти как в зеркале. Они действительно хорошо смотрелись вместе. Две полные противоположности во внешности. Блейз вновь вспомнил аналогию с кофе и молоком.              Луна откинула голову ему на плечо.              — Теперь я тоже не могу выкинуть это из головы.              Блейз хмыкнул, прижавшись подбородком к ее виску. В холле собиралось все больше студентов, тут и там вспыхивали новые разговоры и слышался смех. Все были в нарядной одежде, девушки в платьях — позже ожидались танцы.              Блейз вновь вернулся взглядом к отражению в окне и поймал взгляд Луны.              — Мы словно Луна́ и Меркурий, — улыбнулась она.              Девушка прижалась к его спине еще ближе, и Блейз на секунду действительно пожелал укутать ее в кольцо своих рук и утащить подальше от шума толпы.              — Почему не Луна и Солнце?              — Солнце желтое, — девушка взяла его за руку и провела пальцем по запястью, нахмурившись. — А ты, ну… коричневый.              Блейз удивленно приподнял брови. Действительно.              Но ответить он так и не успел. Двери Большого зала наконец-то открылись, и толпа студентов хлынула внутрь. Там было и вправду красиво, картинка словно из детской сказки: двенадцать праздничных ёлок, украшенных различными украшениями и сияющими огоньками, и в дополнение снег, которого не было снаружи, мягкими кругами опускался к четырём столам, а праздничный ужин с традиционными рождественскими угощениями манил запахами.              Никто, конечно, не восседал за столами своих факультетов. Блейз неведомым образом оказался в небезызвестной компании гриффиндорцев, и, по правде говоря, ему не терпелось убраться оттуда.              Гермиона напротив него, временами отрываясь от еды, одаривала его короткими взглядами, пока Блейз усилием воли заставлял себя не отводить взгляда и поддерживать непринужденный разговор. Скрываться от неё было довольно глупо, особенно учитывая то, что Грейнджер так никому ничего и не рассказала. Это, конечно же, не влияло на его злость на Драко, которому он залепил смачного подзатыльника, как только вернулся тогда из библиотеки.              В общем и целом, вечер проходил неплохо. Конечно, он чувствовал себя белой вороной среди гриффиндорцев, но в противовес смог все свое внимание сосредоточить на Луне. Где-то после первого часа он отделился и нашёл Пэнси, с которой даже станцевал. В конце концов их разговор вновь зашёл о каникулах.              Они уже дважды говорили, и, если сперва предложение отправиться с ним в Равенну вместо того, чтобы остаться в школе, Пэнси восприняла в штыки, то уже во второй раз она не была так категорична. Сегодня же должен был прозвучать финальный аккорд. На самом деле, Блейзу даже не пришлось ее сильно уговаривать.              Паркинсон лишь смиренно выдохнула, когда он утвердительным тоном напомнил ей, и прислонилась головой к его плечу.              — Ладно, — тихо согласилась она. Они сделали ещё один медленный круг по Большому залу, когда Пэнси вдруг усмехнулась и подняла голову. — Надеюсь, Лавгуд не приревнует тебя ко мне.              — Не думаю, — хмыкнул он. Блейз нашёл взглядом белые волосы. — Ей, кажется, весело с Поттером.              В отличии от всех остальных — что было совсем неудивительно — они двигались по совершенно хаотичной траектории. Именно Луна вела в танце, но Поттер не чувствовал себя от этого ущемлённым или обиженным; он был расслабленным, и Блейз осознал, что давно уже не замечал на его лице таких эмоций. Не то чтобы он действительно за ним часто наблюдал, но вспоминая те редкие моменты, можно было сделать вывод, что тот был не особо счастлив. Поттер теперь постоянно терялся за спинами своих друзей, даже на уроках, и впервые задумавшись об этом, Блейз отметил, что было бы интересно спросить об этом у Луны.              — Она у тебя такая странная, — покачала головой Пэнси, тоже наблюдая за парочкой.              — Не знаю. Мне нравится.              — Это заметно, — Пэнси ухмыльнулась, щипнув его за плечо.              — Мерлин, — закатил глаза он. — Отвали.              Он наконец-то оторвал взгляд от Луны и, просто чтобы отвлечься, закрутил Паркинсон вокруг своей оси, развевая ее темно-бордовое платье.              

***

             Вечер близился к концу, когда Блейз наткнулся на Тео.              Он и сам не понял, как оказался недалеко от крыльца, там, где раньше они с Ноттом проводили вечера после уроков. В отличие от того времени теперь было действительно холодно. Снега не было, но сырость от озера пробирала до костей. Наверное, именно поэтому Блейз и решил прогуляться: чтобы остудить тело от духоты Большого зала.              Сперва он даже не заметил его в темноте, занятый собственными мыслями. Блейз был слишком расслаблен от приятного вечера: он успел хорошо провести время с Луной, уделить время Пэнси, и даже ступить на тропу примирения с Драко, когда тот притащил ему бутылку огневиски, половину из которой они втайне и прикончили.              Ощущая головокружение от выпитого, Блейз заметил Тео только когда почти впритык подошёл к нему. До его носа донёсся стойкий запах сигарет, заставив его замереть на месте. Тео тоже его заметил. Сделал очередную затяжку, не отрывая от него взгляда, и, наверное, именно этот контакт и сдержал Блейза от глупого порыва сбежать.              Вместо того, чтобы уйти, он замер, всем телом ощущая то напряжение, которое скопилось между ними. Тео сидел на холодной земле, а Блейз возвышался над ним грозной тучей, так почему же он чувствовал себя загнанным в угол?              Спустя долгое мгновение, пока они смотрели друг на друга, Тео наконец-то отмер, и протянул ему лист пергамента.              Блейзу пришлось достать палочку, чтобы осветить себе строчки, и с каждым новым прочитанным словом он все сильнее хмурился. Его мозги соображали слишком медленно под действием алкоголя, но со второго раза смысл все же дошёл до него.              Это было письмо от его отца.              «Рад, что мы с тобой друг друга поняли. Ты обязан продолжить семейное дело, ведь наша семья всегда занималась именно этим: исследованиями…              … даже несмотря на ту ситуацию, которая нас разлучает, я уверен, что ты сумеешь все исправить. У тебя блестящие мозги, Теодор. Ты все сделаешь правильно, я уверен, и тогда мы вновь увидимся».              Ровные строчки на первый взгляд несли в себе бред помешанного на иллюзии возможного освобождения человека, находящегося в Азкабане. Но, хоть Блейз и учился рядом с Луной быть откровенным, это не отменяло вбитых в него знаний — он все ещё умел читать между строк.              Это письмо писалось так, чтобы его понял Тео, но не надзиратели Азкабана, которые проверяли почту. И, зная всю историю с другой стороны, было несложно сопоставить факты вместе. Между строк так и просматривалось словосочетание «Маховик времени», которое не было написано в письме. Все эти обязательства, долг перед семьей и будущая встреча, если Тео поступит правильно. С каждой новой секундой сердце Блейза все громче стучало в ушах. Перечитывая раз за разом, он отчетливее ощущал исходящее от строк давление. Неуютное и сковывающее плечи.              Блейз оторвался от пергамента и вернулся взглядом к Тео. Тот продолжал курить, почти безразличным взглядом наблюдая за ним.              — Наверное, стоит сказать тебе спасибо, — отчужденно начал он. Несмотря на напускное равнодушие, он видел злость, запрятанную в его тёмных глазах. — Я бы действительно не понял, что отец так мной манипулирует, если бы ты не рассказал, чем это кончится.              О, блять. Блейз так облажался.              Как до этого могло дойти? Он помнил совсем другие отношения между Тео и его отцом. Вполне адекватные и по всем нормам стандартные, без насилия и использования.              Он прикрыл глаза, пережидая внезапную вспышку осознания, от которой даже голова закрутилась. Блейз просто напросто не мог открыть рот, даже чтобы извиниться. Если бы его мать сделала бы что-то подобное, вряд ли бы ему в голову пришла мысль воспротивиться. Он не какой-то там гриффиндорец, для которого честь и принципы были нерушимыми константами, совсем нет. Ведь его с детства учили быть верным семье в общем, и матери в частности, как, наверное, и всех остальных чистокровных. Как и Тео.              — Я… — неловко начал он, отдавая обратно письмо.              — Он твой, — Блейз чисто по привычке успел поймать Маховик, который так небрежно кинул ему Тео. — Делай, что пожелаешь.              Было понятно, почему он сам этого сделать не мог: поставь кто Блейза перед бассейном с источниками под домом и прикажи уничтожить, он бы тоже не решился. Просто потому что это было частью истории его семьи.              — Тео. — Блейз спохватился, когда Нотт поднялся на ноги, намереваясь уйти. Он схватил его чуть выше локтя и сразу же ощутил то напряжение, которое его сковывало. — Почему ты ничего не сказал?              Он весь чертов месяц только и делал, что обвинял и злился, а теперь чувствовал себя самым последним дерьмом. Блейз всегда умел оправдать собственные поступки и мысли. Он редко ощущал то самое чувство, когда сделал что-то плохое и жалел об этом. Нет, даже если он и поступал не всегда правильно, он знал, для чего делал это. Но не в этот раз.              Он натворил херни и полностью осознавал это, ощущая тонну вины на плечах. Ой не зря Луна так настаивала на откровенных разговорах, ой не зря. Они могли бы решить разногласия давным-давно, вместо того, чтобы расширять пропасть между ними. Вместо того, чтобы рушить дружбу.              Тео, кажется, только подпитывался его виноватым выражением лица. Все тело обожгло его тихой злостью, когда он резко вырвал руку из захвата его пальцев. Нотт был на той стадии ярости, когда первое ослепление уже прошло, и мозг вернулся в осмысленное состояние. То состояние, когда с кулаками уже не бросишься, но вместо этого просыпалось желание уколоть побольнее словами.              — Вряд ли ты бы меня послушал, — тихо, но агрессивно бросил он. — Как оказалось, одни друзья для тебя значат намного больше, чем другие.              А после ушёл, оставив его с зажженной палочкой в одной руке и Маховиком в другой. И да, с чувством, будто он самый дерьмовый человек на планете.