Зимний поход в Хогсмид был тем событием, которое будоражило всех студентов Хогвартса, начиная с третьего курса и старше. Он нёс в себе больше духа Рождества, чем сам праздник, и создавал самое стойкое праздничное настроение, которое не могло разрушить даже знание, что декабрь уже прошёл, оставляя каникулы позади. Но в этом году благодаря погоде этого не ощущалось.
С ночи пошёл мелкий колючий снег, который едва припорошил дорогу, но, по крайней мере, то болото, которое было раньше, замерзло, что было явно получше земляной каши, что мучала глаза последний месяц. Стояло морозное утро, когда школьные ворота отворились, пропуская самых первых студентов наружу.
Блейз оглянулся на их странную компанию: он вполне естественно чувствовал себя рядом с Поттером, после их общей отработки в сентябре, с Джинни Уизли у них выстроились какие-то язвительно-нейтральные отношения после всех их перепалок во время квиддича, да и просто в обычной школьной жизни, а про Луну и Гермиону и вовсе не было смысла переживать. Единственным, о ком у него не было никакого мнения, оставался Рон Уизли. И, конечно же, все ещё раздражающий Невилл Лонгботтом. Блейз явно не учёл этого факта; подумай он об этом раньше, то может быть попросил бы Луну, не приглашать его.
Но, с другой стороны в данной ситуации тот был не самой большой проблемой, ведь у них собралась самая необычайная компания, в которой явно чувствовалось напряжение, и именно он был этому причиной.
Блейз прочистил горло.
— Так и будем тут стоять? — прервал он тишину. — Нас там в Трёх метлах дожидается куча алкоголя.
Включить притворную весёлость оказалось не так сложно, как он думал. По дороге до деревни Блейз выступал неким связывающим звеном между гриффиндорцами и слизеринцами. Он взял Луну за руку и самой первой вывел ее за границы Хогвартса, завязав ненавязчивый разговор с Джинни, состоящий в основном из завуалированных подколов — уже не таких развращенных, как в начале года, но все же ходящих по краю. Это заставляло Рональда Уизли неприязненно морщиться и кривиться, но также стало единственным возможным способом, чтобы отвлечь его от разглядывания Драко и Гермионы, которые шли недалеко друг от друга на совсем небольшом отдалении от всех. Они молчали и неловко шагали, смотря исключительно вперёд, что заставляло Блейза закатывать временами глаза.
Пэнси же не нравилась эта идея. Она наравне с Уизли показывала свое недовольство выражением лица, замыкая их странную процессию в компании Невилла Лонгботтома. Блейзу было почти жаль ее, но ему это было очень даже на руку.
Единственным, что беспокоило его, словно зуд под кожей, было отсутствие Тео.
— Он сказал, что присоединится к нам уже в Хогсмиде, — уверил его Драко утром, но Блейз все ещё ощущал львиную долю нервозности именно из-за этого.
Луне пришлось успокаивающе положить на их скреплённые руки свою вторую, чтобы оторвать его пальцы от расчесывания в кровь ее нежной кожи. Чтобы как-то загладить вину, он принялся поглаживать места, где раньше были его ногти. И продолжил делать это до самых дверей Трёх метел.
Внутри было шумно и пахло хмелем, довольно много столов уже было занято самыми расторопными студентами. Когда их внушительная компания старшекурсников пробиралась к самому большому и отдаленному столу, некоторые оглядывались им вслед. Блейзу, например, помахала Эмма, сидевшая возле окна, но, естественно, самое большое количество внимания получил Поттер, как бы не старался затеряться за спиной своих друзей.
Блейзу всерьёз пришла в голову мысль оградить стол чарами Отвлечения, чтобы никто не пялился, но Поттеру стоило отдать должное: со всех возможных мест за столом, он без промедлений выбрал то, где его невозможно было разглядеть без откровенного намерения. Если бы кому-то вздумалось смотреть на него, ему пришлось бы хорошенько выгнуть шею или вообще наклониться, чтобы по крайней мере заметить в углу национального героя.
Это должно быть было довольно утомительно для него, так что Блейз без раздумий уселся прямо напротив, чтобы собственной спиной закрыть ещё больше пространства для обзора. Будь он гриффиндорцем, то сделал бы это просто, чтобы помочь таким образом, но, на самом деле, если ему нужно было так поступить для разряжения атмосферы в их компании, то Блейз был не против.
Вторым неплохим вариантом скрасить вечер, конечно же, был алкоголь: уже совсем скоро весь стол был заставлен всем ассортиментом паба — от сливочного пива до огневиски. Ближе к нему оказался шот с настойкой синего цвета, а на вкус она оказалась слишком сладкой, как для чего-то подобного цвета. После того как первый круг пустых стаканов выстроился в неровный ряд, над столом повисла неуютная тишина.
«Ты это затеял, — мысленно уговаривал он сам себя. — Стоит лишь начать, а потом они выпьют побольше и разговор сам вспыхнет».
Но в этот раз молчание, повисшее над столом, прервала Луна, сидящая у него под боком.
— Знаете, говорят, чтобы развеять неловкость при разговоре, нужно лишь обратить внимание собеседника на это. В словесной форме, — негромко начала она. Ее голос звучал тихо и будь все заняты разговором, вряд ли кто-либо, кроме Блейза услышал бы, но в данной ситуации взгляды направились на неё почти моментально. — Так вот, у нас тут очень неловкое молчание.
Луна кивнула, будто подтверждая свои же слова, заставив Блейза испытать непреодолимый прилив нежности к ней и ее почти детскому варианту решения проблемы.
— Как думаете, это помогло? — девушка приподняла голову выше, оглядывая всех присутствующих: Драко взглянул на Блейза и мысленно пытался донести до него: «вот об этой странности я говорил», а у Пэнси было выражения лица: «когда же этот цирк закончится», но когда Луна взглянула на него, то он лишь пожал плечами и кивнул.
Ему было совершенно плевать, кто и что мог об этом думать, в том числе и гриффиндорцы тоже, поэтому он лишь легко щипнул Луну за ляжку под столом, чтобы обозначить свое незримое присутствие и поддержку.
— Думаю, стало немного получше, — ответил он, а после потянулся рукой к очередному шоту и обратился к Уизли, как к самой ярой фанатке квиддича: — А ещё я думаю, что Рейвенкло размажет Гриффиндор по стенке на предстоящем матче.
Он приподнял стопку, будто это был тост, Драко сбоку без колебаний повторил движение. Они чокнулись и выпили, под взглядом половины гриффиндорской команды, и это было такой явной, но дерзкой провокацией, что даже флегматик Поттер дернулся, чтобы поспорить.
Вот с этим уже можно было иметь дело. В компании из девяти человек, пять были весьма заинтересованы в квиддиче, поэтому разговор потек на удивление живо. Разгорелся нешуточный спор, самым ярким участником котором выступал Рон. Когда он после четвёртой стопки вдруг начал восхвалять Пушки Педдл, то даже Гарри и Джинни закатили глаза и застонали.
— Мерлин, Уизли, если бы я знал, что ты болеешь за эту команду, то я воспользовался этим знанием… как минимум трижды, — удивился Драко. — Я определенно бы заменил «Уизли — наш король» на «Уизли — король Пушек Педдл».
И его высказывание не вызвало недовольства, лишь смех за столом. Как же Блейз обожал алкоголь. Он позволил себе ещё немного расслабиться и откинуться на спинку стула.
Блейз повернул голову к Луне и несколько минут просто наблюдал за тем, как она разговаривала с Гермионой. Та старалась не сильно раздражаться от вполне мечтательных ответов; Блейз видел это усилие в ее глазах и сжатых губах. Поэтому он вновь отвлёк Луну на себя ещё одним прикосновением к ее бедру под столом. На самом деле, ему хотелось бы оставить там свою руку на весь вечер, но тогда этот контакт отнимал бы слишком много его внимания. Наверное, так много, что он бы не смог связно говорить.
— Мне нужно с тобой поговорить позже, — тихо сообщил Блейз, так, чтобы только Луна могла это услышать. — Наедине.
Он сделал это уточнение, чтобы точно обозначить своё намерение, ведь было бы неудивительно, если бы Луна захотела бы поговорить прямо сейчас, находясь в компании, окружающей их со всех сторон.
— Ладно, — медленно произнесла она.
Блейз взял ее за руку, оставив наконец-то внешнюю часть бедра в покое, и со вздохом облегчения вернул свое внимание к остальным. Это стало его первым шагом к тому, чтобы наконец-то рассказать ей все.
Пожалуй, мысли об этом разговоре не покидали его уже довольно долгое время — ещё с каникул. Он не решался сказать об этом матери, и только в самый последний день, обнимая ее на прощание, пожалел об этом. Не было никакой уверенности, что она не поддержала бы мнения Драко на этот счёт — будто Луна Лавгуд не подходит на роль человека, способного сохранить такой секрет — но ему почему-то показалось, будто он смог бы получить от матери немного понимания в желании быть откровенным. И, возможно, она осталась бы единственным человеком, который бы понял его мотивы. Драко уже не поддержал, а Пэнси… Ну, ей вообще было сложно угодить.
Сидя в Трёх мётлах, Паркинсон была недовольна. Она вообще-то весь день вела себя отвратительно, проявляя худшие качества своего характера: высокомерие, недовольство и презрение, которые она демонстрировала в каждом движении и взгляде. Она даже Блейза бесила, не говоря уже об остальных. В отместку за ее глупое поведение, он подтолкнул ее ногой под столом и улыбнулся самой невинной улыбкой, будто подавая пример. Пэнси в ответ тоже улыбнулась, но это выглядело скорее, как оскал.
Вероятность того, что их переглядывания затянулись бы, была высока, если бы все не прервалось так же быстро, как и началось.
— Я опоздал, — раздался голос за его спиной, и Блейз застыл в то же мгновение, как его услышал.
Тео наконец-то объявился, и все веселье моментально испарилось из Блейза. Казалось, будто единственными, кто напряглись, были именно слизеринцы, ведь гриффиндорцы без лишних вопросов поприветствовали его, придвинув штрафной шот к краю, где устроился Тео. Лишь Гермиона, которая хоть немного знала, что они все в ссоре, проводила его задумчивым взглядом, а после принялась заваливать всевозможными вопросами о делах старост, за что Блейз ей был безгранично благодарен.
Он так и не смог больше расслабиться, борясь с желанием опустить глаза в пол и стыдливо просидеть так все время. Даже лёгкие поглаживания руки от Луны не помогали. Видеть Тео в компании теперь было непривычно — в последнее время его самым верным другом стали сигареты: спустя двадцать минут Нотт уже заламывал пальцы в желании закурить. Наблюдая за этими нервными движениями, Блейз и сам почувствовал похожую потребность.
Он чувствовал нарастающее давление в черепе от поднимающейся из глубин головной боли. Обезболивающие зелья от Помфри, к которой он сходил накануне, потихоньку переставали действовать.
Блейз извинился, отодвинув стул, и отправился в уборную.
Первым делом, прибыв туда, он намочил руки в холодной воде и приложил их к вискам, склонившись над раковиной. От волнений становилось только хуже, а, видит Мерлин, за последний месяц его нервозность вышла на совершенно новый уровень. Он почти с тоской вспоминал начало года, когда единственной проблемой был общий факт существования его видений. Теперь он был где-то слишком далеко от той точки: его волнения перед тем, как рассказать Луне были немного больше, чем он хотел бы себе признаться; вся эта ситуация с Тео; вновь возобновившиеся головные боли; и сны, от которых он просыпался в смятении.
— Ваше сердце не в порядке, мистер Забини, — сказала ему Помфри вчера утром, пока он сидел на одной из больничных коек в окружении Диагностических чар. Он пришёл, чтобы просто попросить ещё немного зелий для головы, и напоролся на повторный осмотр. — Причиной могут быть и нервы тоже. Отсутствие сна, возможно. Вы хорошо спите?
Блейз соврал ей. Сказал, что переживает из-за ЖАБА, о которых, если честно, вообще не думал. Для здорового и спортивного парня его возраста было почти смешно жаловаться на проблемы с сердцем, хотя он и понимал первоисточники этого всего. А теперь вместо того, чтобы привести его к каким-либо выводам, вроде: «нужно поменьше думать об этом всем, забить хер и получать удовольствие от жизни, как Луна учила», эта проблема просто добавлялась до всех остальных.
Ведь Блейз не мог не думать. И убежать тоже не мог.
Он ещё раз засунул руки под струю и оставил их в раковине, чувствуя, как от ледяной воды покалывает кожу. Дверь справа открылась, и Блейз автоматически повернул голову в ту сторону.
Поттер в дверном проеме чем-то напомнил ему похожий момент, когда тот стоял на пороге кабинета МакГонагалл в сентябре. В прошлый раз за его спиной маячил Филч, а в этот зияла темнота неосвещенного коридора.
— Ты тут довольно долго, — начал он, проходя вглубь к соседней раковине. — Луна решила, что ты мог утопиться.
— Я не утопился, — просто ответил он, стараясь не раздражаться. После продолжительной паузы, когда тот не ушёл и даже не пошевелился, добавил: — Ещё что-то?
Под изучающим взглядом он чувствовал себя неуютно, и только оказавшись один на один в дурацком туалете с этим волшебником, Блейз понял какую же все-таки сильную энергетику тот излучает. Как бы Поттер ни пытался это скрыть, от него фонило.
— Дай угадаю, — с ощутимой долей усталости продолжил Блейз, выключая наконец-то воду. — Сейчас будет серьезный разговор? Отстань от Луны; ты сделаешь ей больно; ты ее не достоин? Изволь.
Раздражение щекотало его горло изнутри. Но Поттер лишь сложил руки на груди и прислонился к раковине. На вид он был совершенно спокоен, но его глаза все ещё цепко осматривали Блейза.
— Вообще-то я мог бы предъявить тебе это, учитывая, что с самого начала года ты не переставая флиртовал с моей девушкой.
Ну пиздец.
— Это стиль общения, не обольщайся, — огрызнулся Блейз. Ещё только конфликта с Избранным ему до полного счастья не хватало. — И вообще, я скажу это один раз, Поттер. Надеюсь, ты поймёшь. Мне плевать на Джинни Уизли, ладно? Не претендую.
Блейз даже наклонился ближе к нему, желая донести свою мысль.
— Как скажешь, — все так же показательно равнодушно согласился он.
Это было так странно: они оба находились явно не в лучшем настроении, и разговор был на грани агрессии, но в конечном итоге Блейз был доволен конечным результатом — слегка расслабившимися мышцами у Поттера и ослабшим давлением за глазами у него.
У Блейза занемела рука, которой он сжал край раковины, и разминая ее, он взглянул на Поттера через заляпанное зеркало.
— Ещё о чем-то хочешь поговорить, или я свободен? — язвительно добавил он.
— Ты вообще-то сам поднял эту тему, — хмыкнул тот, неопределённо пожав плечами. — А я лишь пришёл сказать, что два твоих «лучших друга», — Поттер специально изобразил кавычки в воздухе, — сейчас устроят драку. Знал бы я, что Теодор Нотт умеет вывести Малфоя за две фразы, то взял бы у него несколько персональных уроков.
Вместо занемевшей руки Блейз почувствовал будто у него отняло ноги.
— Он бы тебе устроил очень персональный урок, не переживай, — почти на автомате отбил Блейз, уже у выхода.
К тому времени, как он прошёл по тёмному коридору и оказался в зале Трёх метел, вся их сегодняшняя компания уже была на улице, наблюдая за разразившейся бурей, а Драко и Тео кричали друг на друга намного яростнее, чем можно было подумать. Правда их не было слышно: небольшой участок пешеходной дороги, где они стояли, был окружён Заглушающими чарами, а в руке Пэнси все ещё дрожала палочка.
— Они начали кричать об… — растеряно провела она рукой с зажатой палочкой в воздухе, — ну, знаешь…
И, на самом деле, ему ничего не нужно было объяснять, ведь причиной их ссоры мог быть только он. Пэнси теперь выглядела совсем не такой, какой пыталась показаться весь день: она как будто стала меньше, и ее глаза до краев наполнились паникой и разочарованием. Все остальные стояли чуть поодаль у стены паба, сбившись в плотную кучу, и Гермиона уверенным тоном уговаривала их разойтись, хотя Уизли, с воодушевленным видом наблюдавший за импровизированной сценой, противился до последнего, пока Грейнджер наконец-таки не шлёпнула ему подзатыльника, стерев тем самым довольное выражение с его лица. Только после этого гневного жеста гриффиндорцы понемногу двинулись в сторону Кабаньей головы, оставив Гермиону стоять вместе с Луной.
Их межфакультетская дружба на сегодня подошла к концу.
Ему следовало вмешаться, но все закончилось так же быстро, как и началось: Драко несколько раз надавил указательным пальцем на плечо Тео, яростно высказывая ему все, что копилось, и Блейз двинулся ближе к ним, намереваясь закончить этот цирк, когда Тео потянулся к карману своих брюк. На долгое мгновение его остановил страх, что Нотт вновь вытащит свою палочку, но тот просто достал сигареты, махнул рукой и прошёл сквозь Заглушающие чары, тем самым разрушая их. Он оставил Драко на пике злости с пылающими глазами и неуравновешенной психикой.
Что ж, было весьма предсказуемо, что Малфой обернётся к нему и тыкнет пальцем в этот раз ему в лицо:
— Я тебе говорил, — со злым оскалом выдал он. — И в этот раз виноват именно ты.
А после развернулся и пошёл в другую от Тео сторону, преодолевая расстояние до конца главной улочки размашистыми шагами. Гермиона бросилась ему вслед, а Пэнси вдруг после короткой заминки, пошла за Тео, который не слишком быстро шёл в сторону Хогвартса.
Блейз остался стоять один, не зная куда ему деть руки. Редкие студенты-прохожие окидывали его беглыми взглядами. Где-то позади осталась стоять Луна, но он просто не мог заставить себя повернуться. Он зажмурил глаза, ощущая, как печёт в голове.
Из транса его вывело лёгкое прикосновение к его руке.
— Вот о причинах этого всего я и хотел с тобой поговорить, — сказал он после паузы тишины, сжимая небольшую ладонь.
***
Первым вопросом Луны после того, как он все рассказал было:
— Человечество вымрет?
Вторым:
— Морщерогих кизляков признают, как реально существующий вид?
И только третьим:
— То есть ты знал, что мы будем вместе?
— Я… — он растерялся на секунду, и принялся растираться все ещё покалывающие пальцы. — Я понятия не имею.
У Луны было слишком много на первый взгляд невинных вопросов, на которые у него не было ответов. Ещё сильнее разболелась голова и начало колотиться сердце, будто в отместку за то, что во время ссоры Драко и Тео оно оставалось совершенно спокойным.
На самом деле, это был скорее ее монолог и его медленное моргание на каждый новый вопрос, о котором он раньше не задумывался. В конце концов ему пришлось прервать этот поток.
— Я видел много видений с тобой уже после того, как мы сошлись. Ничего слишком важного, — пожал плечами он, чувствуя неловкость. Не говорить же о том, что она возможно станет его женой.
Ему нужно было рассказать о другом. Это было бы правильно.
Он оглянулся по сторонам, пытаясь выиграть себе пару секунд: они вернулись в тёплый зал Трёх метел, только теперь выбрали более уединенное место, окружив себя дополнительно Заглушающими чарами. И, наверное, паб был не лучшим местом для таких разговоров.
Весь алкоголь из его крови уже выветрился; казалось, будто они пили шоты с гриффиндорцами вчера или даже на прошлой неделе, но никак не два часа назад.
— Блейз?
— Было и плохое видение, — он попытался смягчить собственный голос, не поднимая глаз, чтобы посмотреть ей в лицо, вместо этого предпочитая таращиться на пространство, которое разделяло их руки на деревянном столе: всего несколько сантиметров, но Блейз не мог заставить себя прикоснуться к девушке сейчас. — Я видел похороны твоего отца.
Расслабленное выражение ее лица медленно исчезало. В глубине глаз Луны росла пустота.
— Я говорю это потому, что мои видения не всегда сбываются, — поспешно добавил он, наконец-то соединив их руки — Блейз скорее придавил своей рукой ее небольшую ладонь к столу, боясь, что она может отдернуть ее. — И теперь, когда ты знаешь, возможно есть способ…
— Блейз, — Луна прервала его, и, наверное, это был первый раз, когда он слышал ее голос таким: без единой нотки мечтательности и радости, которую она распространяла в радиусе трёх метров от себя. — Мой отец болен.
Он не знал, что должен был почувствовать, но единственным, что пробивалось и было отчетливым — это сожаление.
— На войне его пытали, в последствии чего вся его нервная система понемногу начала отмирать. И это не прекратилось даже после того, как все закончилось, — она говорила спокойно, и именно от этого тона у него холодок прошёлся по спине. — Мы узнали ещё летом, так что…
Луна пожала плечами. От этого движения прядь волос из-за спины скользнула ей через плечо, и Блейз проследил за ней. Молчание затягивалось, потому что он не знал, что стоило сказать, и его до чертиков пугало спокойствие, которым сопровождался этот разговор.
— Когда мы смотрели в зеркало Еиналеж… — тихо спросил он, не уверенный, может ли себе позволить такую вольность. — Разве тебе не хотелось бы, чтобы он остался жив?
— Смерть — это не конец, Блейз. А даже если и так, все в этом мире временно.
Именно в такие моменты он осознавал, что какие бы усилия не прикладывал и как бы сильно не хотел понять, они с Луной все ещё оставались разными людьми с совершенно разными взглядами на жизнь.
— Тебя совсем не беспокоит то, что тебе будет больно? — недоуменно озвучил он главный вопрос, который мучал его.
— Грусть, тоска и горе тоже временны, знаешь? — Луна наклонила голову и посмотрела куда-то ему за спину расфокусированным взглядом. Она явно много думала об этом раньше, в конце концов у неё в запасе имелось больше чем полгода, чтобы осознать все. — Хотя это не отменят того, что мне больно. Я грущу и уже скучаю, но вместо того, чтобы поддаваться желанию плакать и разрушать, пытаюсь побольше писать ему и создавать что-то хорошее. Вообще-то я хотела остаться на этот год дома, чтобы провести побольше времени вместе, но папа запретил.
Луна мягко, но грустно улыбнулась, и это было как-то слишком сюрреалистично. У него кипел мозг от того, чем в конце концов обернулся разговор.
— Расскажи мне ещё что-нибудь. Пожалуйста, — в ее глазах горело желание прекратить обсуждение ее отца, и Блейз, как никогда, был с ней полностью солидарен.
— Я очень сильно разочаровал Тео. Да и всех их, если честно.
***
Тео уже был в гостиной, когда он появился там. Но сегодня, в отличие от всех предыдущих вечеров, которые они безмолвно проводили в разных концах помещения, Нотт сидел намного ближе. Он где-то откопал ещё одно — идентичное блейзовому — кресло и придвинул его вплотную к тому месту, откуда открывался обзор на всех мельтешащих, взбудораженных после похода в волшебную деревню студентов.
И это было негласным, но таким громким предложением, от которого даже вусмерть уставший Блейз не смог отказаться.
Он подошёл и осторожно опустился в «свое» кресло, будучи неуверенным в том, стоит ли что-нибудь сказать.
— Получился довольно стрессовый день, да? — спросил его Тео спустя минуту.
По мнению Блейза, его голос не должен был звучать так спокойно: они не говорили нормально больше месяца, а в последний раз Тео швырнул в него Маховиком в наказание, к тому же их обоих сегодня ждал не самый приятный день.
— Это я попросил Драко, чтобы он пригласил тебя в Хогсмид, — без предисловий устало выдавил Блейз не смотря на него, вместо этого зацепившись взглядом за знакомую макушку на диване перед ними.
— Я в курсе, — просто ответил Тео. Они молчали довольно долго, прежде чем он вновь заговорил. — Но знаешь, нам с Драко всегда было легче мириться после яростной ссоры, чем после холодного игнорирования.
Это немного ослабило давление в его голове.
Тео хотел помириться с Драко.
— У тебя ужасные методы, — покачал головой Блейз, вспоминая разъярённого Малфоя возле Трёх метел. Он понятия не имел, куда тот делся после, ведь целый день потратил на то, чтобы ответить на вопросы Луны. — На мне тоже хочешь использовать какой-то?
Тео усмехнулся и принялся хрустеть пальцами — явный признак того, что ему хотелось закурить.
— С тобой такие способы не работают.
— Что тогда ты приберёг для меня?
Нотт махнул рукой, указывая на гостиную, после на их кресла, и пожал плечами, больше ничего так и не сказав. Блейз выдохнул и откинулся на спинку кресла. Это стало огромным облегчением для него: осознание, что Тео был готов к перемирию и даже сам сделал первый шаг навстречу. Конечно, Блейз не надеялся на слишком быстрое развитие, даже сам факт того, что они разговаривали являлся большим прыжком.
— Это не значит, что я больше не злюсь. Но я так больше не могу, — обозначил он рамки, — Если честно, то ты действительно открыл мне глаза. Я истинно думал, что это мое решение, а потом получил очередное письмо и будто что-то в голове щелкнуло, — Блейз не знал, какие слова были бы уместными, поэтому продолжил молчать. Тео вдруг горько усмехнулся. — Ещё раньше я написал
ему о Честере. Знаешь, почему-то подумал, что ничего страшного ведь не случиться, а через неделю после ответного письма я вдруг по непонятной причине расстался с Дэвисом. И все равно ничего не осознал тогда.
Теперь они оба смотрели в одну точку посреди гостиной; так было значительно легче сконцентрироваться, хотя Блейз отчетливо замечал в резких движениях рук Тео его потребность в сигарете.
Жалость — уж точно не то, что Нотт смог бы стерпеть сейчас, поэтому Блейз пошёл другим путём, чтобы добыть больше информации — он просто начал говорить и о своих проблемах, чтобы разбавить неловкую тишину.
— Моя мать вышла замуж, чтобы найти информацию о ясновидении, а мне это уже и не нужно. А еще она думает, что Берк убил Горбина, и это до сих пор ее не останавливает, — правдиво выдал он в ответ то, что его беспокоило.
— Я больше не могу работать после Маховика, — продолжил обмен честностью Нотт, стеклянными глазами уставившись в одну точку. Он сжал руками подлокотники кресла и стиснул зубы так, что скулы выделились ещё больше. — Каждый раз, когда бросаю взгляд на любую вещь в чемодане, мне хочется его сжечь. Но кто я без наследия своей семьи?
— Ты все ещё Тео.
Блейзу тоже хотелось бы услышать эти слова от кого-нибудь, поэтому он выпалил не задумываясь.
— Теперь уже немного потерянный Тео. Не знаю, чем занять себя, — он взъерошил свои волосы.
— Что ещё у тебя хорошо получается?
— Трахаться, — совсем небольшой изгиб губ Тео был приятной неожиданностью в их ужасающе откровенном разговоре, способной разрядить обстановку. — Предлагаешь мне податься в проституцию?
— Я почти уверен, что у тебя бы неплохо получилось, — усмехнулся Блейз. Он чувствовал тепло облегчения: как такой день смог обратиться в этот миг? — Но ты утрируешь. Посмотри вот туда, — он кивнул в сторону Марии, которую заприметил с того момента, как сел и осмотрелся. — Знаешь ее?
— Девчонка, за которой ты пристально наблюдаешь почти каждый вечер? Конечно я ее знаю. Мария, пятый курс, — отчеканил Нотт как прилежный Главный староста, знающий каждого студента в этом замке.
— Эта девчонка вчера получила Тролля по Трансфигурации, а лет через десять она станет одним из лучших Зельеваров в Англии, — Блейз бросил серьезный взгляд на Тео, безмолвно подтверждая: «Это не просто слова, я видел в будущем». — И сколько бы она не пыталась, гребанная Трансфигурация ей не дается. Против себя не попрешь, Тео, как бы ты не пытался.
— Предлагаешь мне просто взять и вернуться к тому, что я делал прежде: продолжить семейное дело, чинить неактивные тёмные артефакты до того времени, пока вновь не наткнусь на что-то опасное, что может уничтожить нас всех? — раздраженно бросил он в ответ.
— Помниться мне, Нотты — изобретатели, а не какие-то там разнорабочие, которые чинят поломанные вещи, — он впервые за вечер напрямую посмотрел на Тео, повернувшись к нему всем корпусом. Глаза у того горели болезненным огнём, и Блейз попытался донести и закрепить зрительным контактом все свои слова. — Не нравятся тёмные артефакты, причиняющие вред, так займись делом и начни менять историю семьи изнутри. Изобретай то, что тебе нравится, без оглядки на историю и книжечки в твоей библиотеке.
Он посчитал свою миссию по убеждению успешной, когда у Тео не нашлось слов, чтобы поспорить.
