***
Это Берк. Это должен был быть он. После долгих часов размышления, Блейз свёл все свои теории в одну, и главным подозреваемым был именно он. — Никто не поверит тебе на слово, — попытался вразумить его Драко, когда он рассказал об этом во время завтрака. Блейз чувствовал себя… странно. Помфри систематически накачивала его зельями, почти до того же галлюциногенного состояния, как и в первый раз. Колдоведьма согласилась выпустить его из Больничного крыла, только после того, как взяла с него обещание следовать всем предписаниям: никаких полётов, никаких волнений, прогулки по часу в день, здоровый сон, приём зелий, обследования раз в три дня. И ещё, и ещё, и ещё. Она написала ему список, чтобы он ничего не пропустил, и пригрозила больницей Св. Мунго, но уже сейчас он пренебрегался третью предписаний. Особенно той части, что касалась сна. Но зелья он принимал исправно, находясь почти все время под их действием, словно под кайфом. Может именно поэтому на лицах его друзей было такое недоверие к его словам. — Люди не умирают просто так спонтанно от тёмных пятен, как от проклятья… — бросил он колко, разочарованный сомнениями. Это запустило в его воспалённом мозгу совершенно новый виток мыслей. Причина смерти. Берк убьёт его мать, и, честно сказать, Блейз не знал ни одного заклинания, которое действовало бы так. В один из вечеров он даже забрёл в библиотеку, но застопорился сразу же на входе, будучи неуверенным, какую именно секцию исследовать: медицину или все же защиту от тёмных искусств. По факту, наверняка, ему подошла бы Запретная секция, но доступа туда не было — ещё в начале года он питал надежды порыскать там, чтобы найти новые труды по предсказаниям, но его успехи уже тогда не увенчались успехом. Поэтому он сцеживал последние остатки своего трезвого рассудка и направлял его на мысли. Он начал сначала, по уже проверенной временем схеме: раскрыл свой дневник и без лишних эмоций, но с большим трудом из-за тремора рук, описал то, что видел, чтобы потом так же безэмоционально просмотреть все имеющиеся записи о Лукреции. Он даже достал из чемодана свой первый полностью заполненный дневник, и вернулся к похожей, но совершенно другой записи в нем. Почти год назад, в марте, ему уже снилась смерть его матери, в тот раз от рук Яксли в Чехии. Ощущения были схожи. Он помнил свое отчаяние в прошлый раз; тогда это стало ужасным ударом, но, как и бывало раньше, стоило исключить одну из переменных, как это будущее разрушилось. В тот раз они просто не поехали в Чехию, вместо этого изменив свои планы на ходу, и отправились в Бразилию, а после смерти Яксли то будущее стало невозможным. Теперь же единственным важным звеном, устранение которого приходило Блейзу в голову, был сам Берк. Ему хотелось задушить отчима, хотя наскрести хоть немного ярости в его-то состоянии для такого преступления было сложно. На самом деле под действием зелий Помфри он вообще мало что чувствовал. Понятное дело, поводов для радости не было, но волнение и грусть тоже ушли. Каждый раз, когда он ощущал новый всплеск эмоций, они тут же глушились, словно основной функцией зелий внутри него было превращение негативной энергии в дурман. Он ощущал себя обкуренным самой крутой травкой, только без побочных эффектов вроде голода и сонливости. И, видимо, Блейз и сам не понимал, как часто раньше волновался, потому что теперь, когда ненужные мысли превращались в новый приход, он почти все время ходил под кайфом. Друзья были обеспокоены, особенно когда ясность его мышления уплывала. И, если честно, Блейз не винил их в этом — он видел свое отражение в зеркале по утрам. С расширенными зрачками и видом немного безумного наркомана, он сам себе не доверял. Лишь Гермиона молчала. Даже тогда, когда случайно наткнулась на него в библиотеке: дезориентированного и прислонившегося к полке с книгами, названия которых плыли перед глазами. — Не могу найти выход из этого чертового лабиринта, — попытался разрядить обстановку он, когда Грейнджер отвела его к своему стол и усадила напротив. — Под чем ты? — невозмутимо спросила она. Гермиона взялась за перо, обмакнула его в чернильницу и поднесла к пергаменту, но не спешила начинать писать, ожидая ответа. — Я не принимаю ничего запрещенного, Грейнджер, — усмехнулся он, опустив голову на стол, щекой ощущая его прохладу. — Это зелья от Помфри. Я лечусь. — Я не буду читать тебе лекцию. Но для того, чтобы зелья Помфри действовали, нужно следовать тем инструкциям, которые она тебе выдала, — Гермиона прищурилась, ещё внимательнее рассматривая его усталое лицо. — Я не медик, но даже просто смотря на тебя, знаю, каким именно правилом ты пренебрег. Сон. Теперь Блейз спал раз в трое суток и только в кровати Луны. Он подстроил режим так, чтобы ночь сна предшествовала утреннему походу к Помфри. Конечно, это не могло убрать всех негативных симптомов, но неплохо маскировало их. Вряд ли он действительно смог обмануть этим трюком колдоведьму, но она так ему ничего и не сказала. — Тебе нужно поспать, Блейз, — в глазах Гермионы мелькнула жалость, и если бы он мог разозлиться на это, то уже отправился прочь из библиотеки. — Я не могу, — лишь устало выдохнул он в ответ. — Зелье Сна без сновидений? — У меня нет проблем с тем, чтобы заснуть. Все совсем наоборот, Гермиона. Это осознанный выбор — не спать. Блейз видел неуверенную заминку Грейнджер и то, как она поджала губы, прежде чем продолжить: — Драко сказал… что именно во снах ты видишь будущее, — наблюдая за его реакцией, произнесла Гермиона. — Мы можем не говорить об этом? Ему хватало завуалированных жалобных разговоров с Драко, Тео и Пэнси. Они бы в жизни не признались в сентиментальности, но это просачивалось в каждом их слове и аккуратных попытках узнать о его самочувствии. Стоило отдать должное Грейнджер — после его просьбы она больше ни разу не заговорила с ним на эту тему. Поэтому он продолжал приходить к ней в библиотеку; даже пытался почитать несколько книг о проклятиях, но каждый раз это занятие вызывало в нем слишком много эмоций, которые зелья трансформировали в дымку перед глазами. Когда Гермиона предложила ему не бездельничать, а заняться написанием домашних заданий, он молча вытянул правую руку в пространство между ними, и они долгую минуту смотрели на то, как она дрожала, как бы он не пытался это контролировать. После этого вопросов по учебе тоже не возникало. Иногда Грейнджер приводила с собой Поттера. И хотя сперва это казалось чем-то странным, вскоре он осознал, что и с ним было… нормально. Потому что Поттер большую часть времени был похож лишь на прежнюю тень себя. Не то чтобы Блейз хорошо знал его раньше, но ему хватило тех редких взглядов Гермионы на друга, чтобы понять, что с ним тоже не все в порядке. Они с Поттером большую часть времени просто бездельничали, наблюдая за тем, как девушка работала, и тихо переговаривались, ходя по тонкой грани сарказма. Самый больший абсурд начался, когда они нашли точку соприкосновения — поддразнивание Гермионы. Это привносило элемент юмора в тихие вечера, пока они все трое тихо посмеивались над очередной глупой шуткой. — Почему же ты не приглашаешь Драко на эти вечера? — дразняще выдал Блейз в один из них, находясь намного ближе к отметке хорошего настроения, чем в последние недели. Поттер фыркнул, пока девушка медленно, но верно заливалась краской. — Наверное по той же причине, почему ты не приводишь Луну, — уязвлено уколола она в ответ. — И ты, Гарри, тоже заткнись. Что-то я не наблюдаю тут Джинни. — Даже если я предложу ей, она сделает выбор в пользу квиддичного поля, — хмыкнул Поттер. Его глаза сощурились в предвкушении. — Но ты убегаешь от ответа на вопрос Забини. И еще так мило смущаешься, что мне хочется использовать это, просто чтобы повеселиться. — Тебе стоит подумать об этом дважды, Гарри. Я ведь могу выдворить тебя отсюда. Блейз искренне забавлялся, наблюдая за этим представлением. — Я все еще жду момента, когда Ежедневный Пророк прознает об этом, — продолжил тот без видимого зазрения совести. Его глаза блестели, и на секунду у Блейза сложилось впечатление, что тот что-то принял. — Уже представляю эту статью… Пожиратель Смерти и Золотая девочка. — Гарри… — воскликнула Гермиона. Вот теперь ее возмущению не было предела. Она бросила попытки сосредоточиться на пергаменте перед собой и раздраженно сложила руки на груди, откинувшись на спинку стула. Блейз порадовался, что эти слова сказал не он, но все же не смог удержаться от комментария. — Он прав, Грейнджер, — кивнул Блейз. — Когда о вас узнают, Пророк обязательно выпустит статью. И сомневаюсь, что она будет из приятных. Как бы ты это ни отрицала, о тебе напишут. Хотя, как по мне, пусть лучше они пишут о таких новостях, чем об очередном убийстве. Блейз замер сразу же, как слова, которые вырвались из его рта, дошли до его мозга. Черт. Пророк. — Я засужу их… — В библиотеке есть подшитые выпуски Ежедневного пророка, Грейнджер? — прервал он ее, чувствуя накат эмоций, которые вот-вот должны были превратиться в расслабление. — Собираешься найти самый гнусный выпуск? — хмыкнул Поттер. Опомнившись, Блейз тут же попытался скрыть собственный интерес от него. — Да, — кивнул он, чувствуя нарастающее помутнение. — Знаешь, выпишу их все на листочек. — Они у мадам Пинс, — указала Гермиона куда-то в сторону выхода. — Начинай с того года, когда в Хогвартсе проводился Турнир, не ошибешься, — шутливо посоветовал ему Поттер. — Хотя и следующий год был не лучше. — Так и сделаю, — согласился он, находясь уже где-то слишком далеко от реальности.***
Хоть и с трудом, но Блейз нашел то, что искал — выпуск Ежедневного Пророка от десятого ноября. Тогда он не прочитал его полностью, но теперь смерть Горбина смотрелась совсем в другом свете. «Тадеус Горбин — один из владельцев «Горбин и Беркс» — найден мертвым. Как сообщается, мистер Горбин был обнаружен в своем магазине в понедельник вечером. Из официальных данных известно, что причиной смерти стало темномагическое проклятье от одного из проклятых предметов в лавке. Очевидцы утверждают, что под действием проклятья тело было изувечено и покрыто темными пятнами. Выглядело так, словно кто-то прожег большую часть его кожи множество раз, но, как утверждают специалисты, такие раны можно получить и от единого прикосновения к проклятой вещи. Нашим журналистам не удалось узнать, какой именно предмет был заколдован, но независимый эксперт поделился с нами предположением, что вещь должно быть была деревянной, учитывая специфику такого рода заклинаний, которые сохраняют свою смертоносность только в пористой плотности. Учитывая, что у мистера Горбина не осталось живых наследников, весь бизнес перейдёт в руки Уильяма Берка…». Блейзу пришлось прерваться на долгие минуты, чтобы унять головокружение. На секунду он даже пожалел, что зелья действуют так опьяняюще, но стоило подумать об альтернативе, как эти мысли исчезли. Если бы не Успокоительное, Блейз бы, наверное, не выдержал. Каждый раз, когда действие предыдущего начинало выветриваться, а новое он еще не принял, наступал момент, когда его голова становилась оглушающе пустой и его накрывало жутким осознанием проблемы. Его мать умрет ужасной смертью. Эта картина вставала перед его глазами и оставалась там до тех пор, пока он не прогонял ее глотками нового зелья с мягким мятным привкусом. Дурманящим, но дающим шанс на нормальный день. Ему нужно было написать матери, но, честно сказать, Блейз не нашел для этого сил, да и просто физически не мог этого сделать из-за тремора рук. Его отрезвляла одна-единственная мысль о том, что время еще оставалось. До лета. Поэтому Блейз медлил, пытаясь как-то оттянуть момент. Но не после того, как вспомнил об этой статье. После неё все стало реальным, у него была нужная информация, поэтому в тот же вечер в спальне Блейз предъявил все Драко и Тео. Он просто сбросил на кровать Малфою скопированный экземпляр Пророка, когда вернулся после очередного обследования у Помфри: — Доказательства, — сказал Блейз. Он чувствовал себя немного получше благодаря недолговечному эффекту тревожного сна предыдущей ночью, но это не отменяло его общего хренового самочувствия. — На зимних каникулах мама сказала, что подозревает Берка в смерти Горбина. Да и причина смерти тоже похожая. Пока Тео с Драко склонились над известной ему информацией, Блейз распластался на своей холодной кровати. Он так давно не спал здесь, что почти забыл, как выглядит потолок спальни над его кроватью. — Берка не смогут посадить за то, чего он еще не сделал, — осторожно сказал Тео, будто боясь разрушить его иллюзорный кокон безопасности, которого в принципе не существовало. — Я в курсе. — Тебе нужно написать матери, Блейз, — вздохнул Драко. Он говорил это не впервые, но только сейчас Блейз почувствовал неотвратимость этого события. — Как лучше начать? Ты умрешь. Или может быть: убей своего мужа немного пораньше, до того, как он не убил тебя, м? — совершенно спокойно спросил он. — Что если письмо перехватят? Что если Берк прочтет его первым, когда сова принесет почту? Что если это ничего не изменит? Последовала тишина, а после шуршание, когда Тео отошел от кровати Драко и пошёл к нему. Даже смотря строго в потолок над головой, Блейз кожей ощущал напряжение в движениях Нотта — они были дерганными и, скорее всего, он скручивал пальцы до хруста, выражая так свою нервозность. Когда Тео остановился прямо у Блейза над головой, уперевшись коленями в матрас, то выглядел почти злым. — Я сделаю то, что обычно делаешь ты, — он присел возле края кровати и задрал подбородок Блейза одним резким движением. — Дам пинка под зад. Наверное, их поза могла показаться довольно интимной со стороны: Тео навис над ним, продолжая удерживать всей ладонью подбородок; его большой палец жестче надавил на щеку Блейза, вдавливая голову в кровать. — Против себя не попрешь, как бы не пытался, — едко произнес Нотт. — Это твои слова, Блейз, но ты только и делаешь, что отрицаешь. Возьми себя в руки и напиши матери о том, что ей угрожает. Если сомневаешься в совах, назначь личную встречу. Или потом всю жизнь будешь себя винить, что не сделал ничего! Драко молча наблюдал со своей кровати за этим, не пытаясь прервать, а Блейз просто продолжил лежать, ощущая новый приход действия Успокаивающего зелья. Он прикрыл глаза и дождался, пока Тео выпустит лицо из захвата и отойдет от него. Наверное, было даже хорошо, что Нотт сказал все прямо, не пытаясь вывести его из себя нелестными комментариями о смерти матери. Он так мог, и, если честно, Блейз ожидал этого от него, когда шел сюда. Но даже такой «пинок» — довольно мягкий по меркам всех слизеринцев — был именно тем, что ему было нужно. Теперь дело оставалось за малым.***
Его самые большие опасения насчет написания письма были связаны именно с тем, что его могли перехватить. Поэтому Блейз завуалировал все, что только смог — он написал его на английском, чтобы в случае чего не вызывать подозрений в утаении информации, припомнил между строк Чехию, чтобы осветить проблему, не называя ее, а причиной для личной встречи он обозначил выбор подарка ко дню рождения отчима, что предполагало его отсутствие. Он назначил встречу в Хогсмиде через две недели, когда состоится очередной поход в деревню, и с этого момента у него в голове будто начали тикать часы. Писать было тяжело. Пальцы подводили и в глазах все расплывалось от нервозности, но в конце концов, спустя бесчисленное количество испорченных пергаментов, Блейз все же получил ожидаемый результат. Гермиона пришла аккурат к тому времени, когда он запечатывал письмо. Вокруг него все еще была разбросана куча бумаги, а перо укатилось куда-то под стол, но Грейнджер не стала задавать лишних вопросов. Как он подозревал ответы она и так знала, посредством тесного общения с его лучшим другом. Блейз не знал, как далеко Гермиона и Драко продвинулись, но теперь было чем-то самим собой разумеющимся, что их видели вместе. Поттер откровенно дразнил ее, что означало осведомленность ее друзей, а Луна упоминала, что между ней и Гермионой состоялся некий разговор, подробности которого ему было не обязательно знать, обозначив лишь, что тот касался слизеринцев. За всеми этими переживаниями было странно осознавать, что жизнь вокруг него продолжалась: он краем глаза отметил, что Тео взялся за учебу, не просто для галочки, а в попытке подготовиться к ЖАБА; в то же время Пэнси нашла другого дилера и пыталась — весьма неудачно, стоит признать — скрыть это ото всех. Будь он чуть больше способен на злость, то обязательно бы наорал на неё, но по факту теперь он просто наблюдал. И еще был Драко, который отсутствовал большую часть времени. Блейза можно было обвинить в том же, потому что, признаться откровенно, он не помнил, когда в последний раз проводил ночь в собственной кровати, и не важно, спал он при этом или нет. Именно поэтому от него ни разу не прозвучало даже намека на насмешку. Ему уж точно была известна сила зависимости от девушки. И кто, как не Гермиона Грейнджер заслужила быть одной из них. — Ты сегодня особенно неразговорчив, — пожурила его она, когда Блейз, потерявшись в мыслях, даже не поздоровался. — Прости, задумался, — сказал он, сгребая ненужные пергаменты, чтобы освободить ей место. — Поттеру надоело? — У него сегодня тренировка, — и еще секунду спустя, будто опомнившись: — Прости. Было весьма предсказуемо, что она извинится, учитывая ситуацию. Ведь Блейза выперли из команды. С приставкой «пока Помфри не разрешит тебе летать, естественно», но было совсем непонятно, когда этот момент наступит, а так как на носу маячил матч с Хаффлпаффом, у Деррека просто не оставалось другого выхода. Капитан был зол, а Эмма вновь принялась реветь, но было совершенно очевидно, что он не сможет играть. В таком состоянии Блейз даже не рисковал садиться на метлу, не говоря уж о матче. — Все нормально, — устало выдавил он. — Скорее всего я бы свалился с метлы. Благодаря Успокоительным зельям его это почти не волновало, хотя Гермионе все еще было явно неловко. Она прятала глаза почти весь вечер и мало говорила, а Блейзу понадобилось очень много времени, чтобы воспаленным мозгом осознать, что проблема заключалась совсем не в квиддиче. — Что не так? — в конце концов выпалил он. Гермиона не подняла глаз. — У меня нет желания гадать. Она крутила перо в руке, и указательным пальцем успела содрать всю его нижнюю пуховую часть. Так что Блейз просто выдернул его из девичьих пальцев одним сильным движением. — Ты, наверное, будешь не очень доволен, — замялась Гермиона. — Я, как всегда, полезла туда, куда мне не стоило. Но при этом, кажется, знаю, как тебе поспать. Без видений. — Если ты скажешь мне действенный способ, то — так уж и быть — я прощу тебе неуместное любопытство, — без особого энтузиазма ответил он. — Просто чтобы обозначить, — сразу же вставила девушка, — я думаю, что все твои проблемы со здоровьем вообще и с сердцем в частности возникли из-за того, что твой мозг не перезагружается во время сна, а продолжает работать. Там какая-то слишком долгая цепочка взаимосвязей и врачебных терминов, которые даже я не очень поняла, но эта связь явно существует. — Ближе к делу, Грейнджер. — Легилименция, — воодушевленно выпалила она, убивая все остатки надежды в Блейзе. — Первый раз во время того, как ты засыпаешь, потом при третьей фазе глубокого сна, который отвечает за перезарядку мозга, и еще во время быстрого сна, когда ты должен видеть сновидения. — Это девяносто процентов всего времени, пока я сплю, Грейнджер, — остановил он ее, немного повысив голос. — Даже если не брать в расчёт абсурдность мысли о том, чтобы дать кому-то залезть мне в голову, это все равно невозможно. Никто не будет сидеть надо мной всю ночь, просто чтобы я поспал. И я не собираюсь рассказывать о видениях кому-то еще, а единственный из моего окружения, кто мог бы попытаться сделать что-то подобное и преуспеть в этом — это Тео. Нет, нет, нет. Он замотал головой, не желая даже думать о таком. — Вообще-то я думала предложить на эту роль Луну, — нахмурила брови Гермиона и добавила: — У нее есть нужный опыт. Летом она училась в Св. Мунго, чтобы… ну, знаешь, помочь отцу. — Что? Как легилименция могла бы помочь ее отцу? — Они думали, что это возможно, — пожала плечами Гермиона. Теперь она казалась намного более грустной, чем в начале этого разговора. — Коротко говоря, его нервная система разрушается, и сигнал к этому разрушению подает мозг. Если бы они смогли с помощью медицинской легилименции воздействовать на некоторые его участки, то это могло бы сработать. Но не повезло. Блейз чувствовал себя немного оглушенным этой информацией, потому что никогда даже не пытался расспросить Луну о ее отце. Особенно после того, как узнал, что тот умирает. Это знание погрузило его в новый виток раздумий. Почему-то пустить в свою голову Луну было намного лучшей перспективой в сравнении с тем же Тео. Ему явно стоило поговорить с ней до начала, но сам факт, что он задумался об этом, казалось, делал его уязвимым. — У тебя даже есть выбор, — и дальше подбивала его Гермиона. — Что скажешь: Тео или Луна?