...И солнце взойдёт над нами

      «Шаг... Ещё шаг... Быстро высунуться и оглядеться... Прижаться к земле... А-а-а-а, чему же там ещё учила мама? Выждать пару секунд... Следующий шаг... И ещё... Буйвол её задави, да почему же так шуршит эта дурацкая трава?!».       Юная полуторагодовалая львичка замерла на месте, впившись коготками в рыхлую землю. Шорох травы повторился... Но почему-то звучал он сзади.       «Какого...?!?»       С силой оттолкнувшись лапками, маленькая львица совершила огромный прыжок туда, где упорно шуршала трава, и прижала к земле что-то довольно большое – с неё ростом, пушистое и упорно вырывающееся. Встретившись взглядом с испуганными зелёными глазами такого же, как она, полуторагодовалого львёнка, она удивлённо вскрикнула. Пасшаяся неподалёку группа зебр, заметив возню, устремилась прочь. Львичка проводила их тоскливым взглядом.       – Какого гиппопотама, Лай?! – загремела она на прижатого к земле львёнка. – Ты опять испортил мне всю охоту!       – Нечего тут охотиться! – обиженно завопил в ответ тот. – Ты прекрасно знаешь, что нам ещё нельзя, мы ещё слишком маленькие! И вообще, отпусти меня немедленно, Марариби!       Львичка гордо фыркнула и соскочила с груди брата на землю. Тот поднялся, обиженно отряхиваясь.       – Если хочешь знать, я шёл за тобой, чтобы тебя защищать! – тоном страдальца крикнул он.       – Ну давай, заплачь ещё, маленький котёнок! – немедленно поддразнила его сестра. – И я тебе уже говорила, что нечего меня защищать! Я сама за себя постоять могу! Иди защищай Кусини, раз тебе так надо!       Маленький Матлай насупился.       – Ты прекрасно знаешь, что Кусини не нужно защищать. Пусть её старшие друзья её защищают, – проворчал он.       Львичка не ответила, внимательно оглядывая заросшую кустарником саванну.       – Ри? – робко позвал львёнок.       – Отвяжись, – повернулась к нему та. – Я пошла охотиться дальше. А ты шёл бы лучше домой, пока папа снова тебя не потерял.       – Вот ещё! – немедленно подскочил тот. – Если ты забыла, я твой старший брат! И это тебя родители постоянно теряют!       – У-тю-тю, посмотрите-ка на этого старшенького! Глупая твоя голова, они теряют нас постоянно обоих, если ты забыл!       Матлай фыркнул.       – Конечно. Ведь мы постоянно вместе где-то пропадаем.       – Вот и попробуй для разнообразия пропасть где-нибудь в одиночку, – холодно отрезала Мара. – А я пошла учиться охоте.       И она решительно двинулась сквозь траву туда, где заприметила большое стадо антилоп. Брат не отставал, семеня рядом и путаясь в траве.       – Ты ужасно упрямая! – вопил он, с трудом продираясь сквозь заросли, в то время как ловкая и юркая львичка без проблем проскальзывала сквозь них. – Я расскажу всё папе, так и знай! Закон о разрешении самостоятельной охоты только начиная с совершеннолетия не просто так придуман! Мы ещё слишком малы и неопытны! Ты можешь погибнуть! Нет, ты обязательно погибнешь!       – Да прекрати ты скулить! – вконец разозлившись, оскалила клыки сестра. – Быстро вали домой и зубри свои законы дальше, пока я тебя не покусала как следует!       – Ты – меня? – злобно прищурился львёнок.       Проходившая неподалёку группка юных львов прайда удивлённо замерла, глядя на стоящую столбом пыль, за которой угадывались очертания клубка из двух львят.       – Ой, да не обращайте внимания, – закатила глаза самая маленькая львичка лет полутора.       – Это твои психи брат и сестра опять дерутся, верно, Кусини? – засмеялась молодая львица-трёхлетка.       – Это позор нашего прайда, а не мои брат и сестра... – но ворчание маленькой львицы потонуло в громовом смехе более старших львов.       – Ладно, идёмте, – сквозь смех выдавил молодой лев, видно, вожак стаи юного поколения.       – Но Асади, это ведь так весело, – прохохотал его друг.       Вместо ответа молодой лев с тревогой покосился на Кусини. Похоже, она готова была вот-вот расплакаться.       – Идём, – повторил он. – Пошли, Кусини. Ты не виновата в том, что они твои родственники.       Три молодые львицы переглянулись со смешком в глазах.       – Ой, девочки, глядите, женится наш принц на нашей младшенькой. Не быть нам с вами королевами!       – Я всё слышу! – не оборачиваясь, бросил Асади. – Лучше бы вы лапами шевелили так, как своими языками!       Витая в воздухе, пыль постепенно опускалась на землю. Марариби и Матлай, отвернувшись друг от друга, старательно зализывали свежие царапины.       – Просил же я тебя когти не выпускать! – проворчал львёнок.       – Сам хорош, придурок, – не осталась в долгу сестра.       – Я папе всё расскажу!       – А я – маме!       Вздрогнув, оба львёнка притихли и переглянулись.       – Не надо маме, – жалобно попросил Матлай.       – Не буду... – шёпотом отозвалась Мара. – Это я сгоряча сказала...       – Ладно, пошли, – поднялся Матлай. – Нужно идти домой.       – И не подумаю, – надулась Мара. – Я сказала, что иду на охоту, значит, иду на охоту!       – Ты невыносима, – закатил глаза львёнок.       – Класс! – восторженно зашипела львичка, заприметив с краю стада совсем юную антилопу. – Вот она – моя первая жертва!       – Дай я её поймаю, – зашептал Матлай.       – Ну ещё чего? А я что делать буду?       – А ты можешь загнать её на меня.       – Нетушки! – фыркнула юная львица. – Хочешь охотиться – делай это сам!       – Ну и ладно, – обиженно пробурчал львёнок и, отвернувшись от сестры, тихо пополз к другой части стада.       – Ну что, на кого мы сегодня будем охотиться, Мбайя? – весело спросила одна из львиц-загонщиц у своей предводительницы охотничьего отряда. Та внимательно оглядела саванну.       – Думаю, парочка антилоп подойдёт, – наконец сказала она. – Давайте окружим вон то стадо... Э? А что это с ним?!       Замерший на месте охотничий отряд с ужасом наблюдал, как огромное стадо антилоп, похоже, спугнутое кем-то, разворачивается и бешено несётся прямо на них...       – В сторону! – не своим голосом завопила Мбайя. – Быстро!       Стадо неслось неуправляемо, ничего не видя на пути, снося кустарники и грозя затоптать всех, кому не посчастливилось оказаться под копытами мчащихся животных. Авангард уже подбегал к большому кусту, когда из-под него пулей выскочил дремавший там лев.       – Мхиту! – вскрикнула Мбайя, бросаясь наперерез стаду. – Беги, Мхиту, беги!!       Но льву не нужно было подсказывать – он и так прекрасно видел, какая опасность ему угрожает. Со всей возможной скоростью, которую позволяли ему развить его лапы, он бросился прочь. Львицы глухо ахнули.       Мбайя оглушительно зарычала, пытаясь притормозить стадо, да куда там! Взбешённых животных уже ничто не могло остановить. А острые копыта были уже всё ближе... Всё ближе...       В последний момент Мбайя отскочила в сторону, спрятавшись за одним из камней. Её бешеный рёв потонул в грохоте земли, сотрясаемой сотнями копыт. Львицам начало уже казаться, что это стадо никогда не кончится. Неужели младший брат короля погиб?! И кто додумался спугнуть это дурацкое стадо?! Молодое поколение во главе с принцем Асади сегодня не должно было охотиться... Что же произошло?       Наконец пронеслись мимо последние, отставшие антилопы. Воздух полнился поднявшейся пылью, мешающей видеть и дышать.       – Класс! – донесся из пыли до слуха охотничьего отряда восторженный запыхавшийся голос молодого львёнка. – Вот это припустили! Нет, ты это видела? Обалдеть можно! Жаль, мне не удалось ни одну схватить!       – Я же просила тебя не лезть! – раздался второй, такой же запыхавшийся, но явно раздражённый голос. – Ты опять испортил мне всю охоту, идиот!       Узнав голоса, Мбайя впилась когтями в землю, стараясь успокоить дыхание. В её груди клокотало гневное рычание.       «Держи себя в лапах, – мысленно приказала она себе. – Это твои дети. Их убивать нельзя».       По-прежнему ничего не замечая, львята подбежали к камню, за который притаилась Мбайя, когда она с бешеным рёвом выскочила из-за него, преградив им путь.       – Что вы наделали, малолетние идиоты!! – завопила она, занося переднюю лапу. Бац – и Матлай, скуля, покатился по земле, прижимая лапку к царапинам на щеке.       – Вы убили собственного отца!! – лапа поднялась в воздух снова, зависнув над перепуганной Марариби...       – Не бей их, Мбайя! – из облака пыли, кашляя, выскочил живой и невредимый Мхиту и загородил собой дочь. – Прекрати бить моих детей!       Увидев мужа, Мбайя обмякла и потрясённо села на землю. Матлай, плача, заполз за задние лапы отца, где уже прижималась к земле всхлипывающая Мара.       – Ты жив... – выдавила львица. – Слава всем предкам Азолы... Но как?       – Мне хватило ума спрятаться за большой валун! – гневно бросил лев. – А вот тебе, видимо, не хватает его понять, что бить детей – низко!       – Это они вспугнули стадо! – оскалилась львица. – Мы все могли погибнуть!       – Они просто дети!       – Это малолетние преступники, а не дети!       – Прекрати их так называть! – рявкнул Мхиту, слыша, как Матлай за его спиной уже ревёт в голос. – Они просто играли!       Мбайя открыла было рот, чтобы ответить, но вдруг её взгляд упал на столпившихся рядом львиц охотничьего отряда, с интересом внимающих разборке двух супругов.       – Поговорим дома, – сгорая от стыда, что оказалась опозоренной при всём своём отряде, бросила львица и пошла прочь. – За мной! – обернувшись, рявкнула она на притормозивших львиц. – Охоту никто не отменял!       Тяжело дыша, Мхиту смотрел вслед удалявшимся львицам. Мара, тихо плача, гладила по голове Матлая, пытаясь его успокоить. Лев развернулся к детям.       – Я не скажу этого при вашей матери, – сердито сказал он. – Но вы поступили очень, очень плохо. Из-за вас на самом деле мог кто-нибудь погибнуть!       – Прости, папа, – всхлипнула Марариби. Матлай продолжал плакать, уткнувшись в землю.       – Я говорил тебе это уже тысячу раз, Мбайя, – сердито бросил Мхиту, шагая туда-сюда перед сидящей возле него женой. Прайд уже давно спал, укутанный покровом ночи. Луна освещала лишь силуэты пары львов, не спящих сегодня. – Как бы сильно они ни провинились, бить их – это не выход!       – Это самый лучший метод воспитания! – огрызнулась львица. – Если их не бить, они никогда не научатся уму-разуму!       – Но ведь Кусини ты не била, верно? И что, по-твоему, она не научилась уму-разуму?       – Кусини идеальная дочь! А эти твои любимые сорванцы просто несносны!       Мхиту остановился и внимательно посмотрел в глаза жены.       – Скажи, Мбайя, а тебя саму много били? – тихо спросил он. Львица вздрогнула, как от удара.       – Много, – отвернувшись, бросила она. – Не приведи солнце когда-либо твоим детям пережить подобное.       – Это наши общие дети, Мбайя. Я думал, ты желаешь для них самого лучшего.       – Я и так желаю для них самого лучшего! – воскликнула львица. – Для этого я стараюсь воспитать их как следует!       – Твои методы не так хороши, как тебе кажется, Мбайя. Посмотри на себя. Посмотри, насколько зла и нервна ты, воспитанная такими методами, и как спокоен я, на которого ни мать, ни сестра в жизни не поднимали лапы! Ты хочешь, чтобы твои дети выросли такими же, как ты?       Мбайя молчала, отвернувшись. Прошло около минуты, прежде чем из её груди вырвался сдавленный всхлип.       – Я всем сердцем желаю, чтобы мои дети не были такими, как я, – тихо сказала она. Мхиту молчал, с болью глядя на сгорбленный силуэт супруги.       – Мбайя, – наконец тепло сказал он, присаживаясь рядом с львицей и ласково касаясь её носом. – Я помню, что полюбил тебя такой, какая ты есть. Но пожалуйста, будь понежнее с нашими детьми. Ты увидишь, что они будут благодарны тебе за это. Не обязательно спускать им всё с лап, нет! Но зачем же бить? Есть ведь и другие способы воспитания... Я уверен, что в наших детях не спят доброта и совесть. А голос собственной совести – вещь куда более действенная, чем грубая сила... Я уверен, они вырастут прекрасными львами. Я вижу в них все самые лучшие твои черты. Ну, и мои, конечно, – не удержавшись, хихикнул лев. Мбайя хранила каменное молчание. – Просто пойми... Они – частички нас. Не бей меня в них, Мбайя. Не бей саму себя.       Львица тихо всхлипнула.       – Ты слишком добр, – едва слышно выдавила она.       – Разве это плохо? – улыбнулся лев.       Мбайя подняла глаза к звёздам.       – Я больше всего на свете люблю моих детей, – тихо сказала она. – Я даже не знала, что можно так любить... И больше всего я боюсь потерять их... Потому и ругаю их, чтобы они не подвергали себя опасности...       – С ними всё будет в порядке, – ласково коснулся носом лица жены Мхиту.       – Почему ты так в этом уверен? – два встревоженных взгляда встретились в темноте. А потом львица опустила глаза.       – Ты сказал, что у тебя была сестра... Где она теперь? – помолчав, спросила вдруг Мбайя.       Мхиту отвернулся, пытаясь скрыть боль.       – Она погибла вместе с моей матерью. Уже очень давно... А что?       – Нет, ничего... Просто я давно заметила, что ты похож на одну львицу, которую я давно знала... А как её звали?       – Давай не будем об этом, – печально вздохнул лев. – Пусть прошлое таковым и останется, не будем ворошить его. Ты всё равно не могла знать моих сестру и мать, к сожалению... Давай считать, что я похож на отца. Тем более что я действительно очень похож на него.       – Как скажешь, – чуть улыбнулась львица.       Время летит быстро. То, что казалось совсем недавним, оказывается вдруг уже поросшим мхом настолько, что еле заметно. Время уносит куски нашей жизни, как река упавшие в неё травинки. Нам не дано остановить его. Мы можем лишь успевать жить столько, сколько нам отмерено, и радоваться каждому новому дню...       Птица, присевшая на ветку одного из кустов, щедро разбросанных по саванне этих земель, могла бы заметить притаившихся льва и львицу, уже почти достигших совершеннолетия. Голову молодого льва венчала коричневая грива, зелёные глаза задорно блестели. Похоже, он рассказывал своей собеседнице нечто увлекательное. Она же явно была не в восторге.       – Что?! Кусини пойдёт на первую охоту отдельно от нас?! Как это возможно?!       – Да тише ты, – зашипел Матлай. – Не ори, Ри.       Поняв, что он сказал, молодой лев рассмеялся собственному каламбуру и повторил его ещё несколько раз, заливаясь хохотом.       – Дураком был, дураком и остался, – вздохнула Марариби. – Эй! Хватит ржать! Расскажи лучше, что там с Кусини!       – Ну, как я понял, – глупо улыбаясь, продолжил лев, – она познакомилась с каким-то молодым львом, то ли бродягой, то ли из соседнего прайда, я толком так и не понял, и пойдёт на первую охоту с ним.       – Со львом не из нашего прайда?! Что за чушь?!       – Да прекратишь ты орать или нет, – обиделся Матлай. – Я и рассказываю! Разумеется, это всё будет в строжайшей тайне от всех. Она сделает вид, что идёт с нами, а потом уйдёт к своему ухажёру, который будет ждать её на границе земель! Похоже, сразу после первой охоты она сбежать с ним собирается! Но тс-с-с – это страшная тайна!       – И откуда ты всё это узнал, если это страшная тайна? – скептически приподняла одну бровь львица.       – Подслушал разговоры шайки Асади, – гордо выпятил грудь лев.       – С каких пор ты подслушиваешь чужие разговоры, Лай?!       – Шутишь, что ли, – рассмеялся лев. – Да я всю жизнь их подслушиваю! Иначе откуда бы я, по-твоему, знал всё, что рассказывал тебе о том, что происходит в прайде? Нам-то с тобой по доброй воле никто ничего не расскажет!       – Это низко, – поморщилась Марариби.       – Кто владеет информацией – тот владеет миром, – парировал лев. – Цель оправдывает средства. И потом, я же не заставляю подслушивать тебя, мисс высокая нравственность! Я просто ставлю тебя в известность обо всём!       – Значит, больше не ставь!       – Да кончай ругаться, – примирительно заскулил Матлай. – Ничего такого в этом нет, я же не во зло, а просто чтобы в курсе быть... Да ладно тебе, Ри, лучше послушай, что я тебе ещё расскажу...       – В последний раз! И не пошлое, надеюсь?       – Нет... Э-э-эй! Когда это я тебе что пошлого рассказывал?       – Да ладно? А кто мне все уши прожужжал, как развлекается по ночам Зембе?       – Это друг Асади, что ли? Ну так а что я поделаю, если он три дня только этим и хвастался? Короче, слушай лучше... Принц-то наш, Асади, похоже, влюбился в нашу Кусини!       – Что?! – широко распахнула глаза Мара. – Но он же наш кузен!       – Ну ладно, это неточная информация, – насупился Лай. – Точнее, это я сам додумал. Просто он был очень огорчён тем, что она собирается сбежать с другим.       – Может, он просто очень к ней привязался, – пожала плечами львица.       – Настолько, что собрался отказаться от короны и уйти в бродяги?       – Что?!       – Вот ведь разоралась, – вздохнул лев. – Ну да, есть такой слух. Не знаю точно, чем вызвано такое его решение, но мой гениальный мозг быстро понял, в чём тут дело.       – Угу, – буркнула Мара, поднимаясь. – Жаль только, что все ответы твоему гениальному мозгу диктует твоя гениальная глупость.       – Да прекрати ты обзываться! Эй! Куда это ты?       – Поговорю с Кусини, – через плечо бросила львица, уходя. – Или с Асади.       – Что?! – подскочил Матлай, бросаясь следом. – Так нельзя! Стой! Вернись!       На саванну быстро падала ночь. Убедившись, что Матлай улёгся спать и не сможет помешать ей, Марариби лежала у входа в пещеру прайда, поджидая возвращения принца Асади. Наконец тот показался в траве, заканчивая обход вместе со своим закадычным другом Зембе. Молодая львица поднялась ему навстречу.       – Добрый вечер, Асади, – тихо, чтобы не услышали в пещере, произнесла она. – Могу я с тобой поговорить?       Два молодых льва удивлённо переглянулись.       – Здравствуй, Марариби, – настороженно отозвался Асади. – Извини, но не припомню, чтобы мы общались раньше.       – Всё бывает впервые, – пожала плечами львица. – Так я могу попросить у тебя несколько минут наедине?       – Хорошо, – в свою очередь пожал плечами лев. – Но только ненадолго. Ступай, Зембе, я скоро приду.       Зембе, тряхнув серой гривой, молча прошествовал в пещеру, на несколько секунд задержав на Марариби взгляд пронизывающих серо-голубых глаз. Львица невольно поёжилась под этим взглядом.       – Идём, – позвал Асади, когда Зембе скрылся. – Так о чём ты хотела со мной поговорить?       Мара молчала, не зная, с чего начать. Весь вечер, пока она поджидала принца, она прикидывала в голове этот разговор и так и эдак, но сейчас почему-то все мысли разлетелись прочь, как стая спугнутых фламинго.       – Я... Я случайно услышала... В общем, я случайно узнала, что ты собираешься уйти из прайда. Извини за бестактность, но это так?       Асади нахмурился.       – Эта информация мало кому известна. Пока. Как тебе удалось прознать это?       – Я... Э-э-э... Давай это останется моим маленьким секретом. Обещаю, что от меня об этом не узнает больше ни одна живая душа.       Лев помолчал.       – Да, это так, – наконец изрёк он.       – Из-за Кусини? – не сдержавшись, ахнула Мара.       – Кусини? – удивлённо вскинул брови Асади. – При чём тут она?       – Ну-у-у... – стушевалась Мара. – Просто я узнала, что она вроде как полюбила льва из другого прайда... И я подумала, что...       – Что я бросаю прайд из-за неразделённой любви к моей кузине? – рассмеялся лев. – О, нет, Марариби. Я действительно очень люблю Кусини, но лишь как друга и младшую сестру. Я не люблю её как львицу, уж извини.       – Слава небесам, – вырвалось у львицы. – Но... в прайде считают по-другому.       – Я знаю, – нахмурился лев. – Уж не буду спрашивать, откуда знаешь ты, вижу, что у тебя хороший информатор. Мой друг, Зембе, никак не может избавиться от мысли, что я ухожу из-за неё, хоть я пытался переубедить его... А я на самом деле рад, что она нашла себе любимого. Надеюсь, она будет счастлива с ним.       – Значит, Кусини ни при чём? – облегчённо выдохнула Мара.       – Абсолютно.       – Но тогда... Могу я узнать, почему ты в таком случае уходишь?       – О, давай это останется моим маленьким секретом, – улыбнулся лев. – Не в обиду тебе, просто мне не хотелось бы говорить об этом кому бы то ни было.       – Я понимаю... Извини.       – Ничего, – вновь улыбнулся Асади.       – Можно ещё вопрос?       – Валяй, так и быть, я сегодня добрый, – ухмыльнулся принц.       – Э-э-э... А как Кусини вообще познакомилась с этим своим другом?       – Ну, наша компания часто гуляла на границе. Как-то раз мы и наткнулись на этого... как его... Киапо, что ли. Сперва я его поколотил немного, чтобы не вздумал на нашу территорию запереться, а он вдруг глаз на Кусини положил. Остальные девочки были прямо в бешенстве, – рассмеялся лев. – Ну а мне что, границ не нарушает, и ладно. Пускай встречаются, раз так понравились друг другу. Глядишь, что и выйдет. Ну так что, это всё, что ты хотела узнать?       – Пожалуй, да. Спасибо тебе, Асади.       – В таком случае, идём домой, юная львица. Уже поздно, а тебе завтра нужно готовиться к своей первой охоте, верно?       – Верно, – вздохнула Марариби. – Идём. И... Асади?       Лев вопросительно обернулся.       – Ты очень хороший лев. Спасибо тебе. Надеюсь, ты найдёшь то, что ищешь.       Посерьёзнев, Асади молча кивнул ей в ответ.       Новость стала шоком для прайда. На её фоне померкла и мгновенно забылась едва успешно окончившаяся первая охота детей Мхиту и Мбайи. Единственный принц предпочёл жизнь бродяги короне? В это никто не мог поверить. Тама, королева прайда, в последнее время была невероятно грустна. Хмур был и король Тоджо. Но они смирились с выбором сына. Тот же, в свою очередь, обещал когда-нибудь вернуться, если принять корону вместо него будет некому.       – А вообще, не вижу проблемы, – улыбаясь, объяснял Асади родителям. – Есть ведь принц-консорт. Есть его сын, носящий имя нашего предыдущего короля. Есть Зембе, в конце концов. Думаю, и без меня найдётся кому править.       Провожать принца собрался весь прайд. Королева и некоторые львицы, не сдержав эмоций, плакали. Зембе, лучший друг Асади, был мрачен как грозовая туча.       – Это из-за неё, да? – тихо, чтобы никто не услышал, хмуро спросил он, кивнув в сторону Мхиту с семьёй.       – Друг мой, – покачал головой Асади, – я уже устал объяснять тебе, что нет. Просто мне так нужно. Так будет лучше. А ты подумай над моим предложением. Если хочешь, присоединяйся ко мне чуть позже. Может быть, мы создадим свой собственный прайд.       – Чем тебя не устраивает этот? Здесь ты принц.       – Именно это, – добродушно хмыкнул Асади. – Когда ты принц, от тебя слишком многого ждут. А я хочу свободы. Надеюсь, ты поймёшь.       Зембе хмуро кивнул.       – Прощай, Асади! – кричали львицы вслед удаляющемуся принцу. – Будь счастлив!       – Будь осторожен! – крикнула и Королева Тама. Не кричал только Зембе. Холодными серо-голубыми глазами он исподтишка сверлил Кусини и Марариби.       – Я знаю, что это всё из-за неё, что бы ты ни говорил, – шептали его губы. – Я отомщу ей за тебя, клянусь. А если не ей, так её сестре... Я отомщу за тебя...       – То есть как это выходишь замуж?!       – Успокойся, Мхиту. Наша дочь уже взрослая.       – Взрослая? Мбайя, да она только-только прошла свою первую охоту!       – И что? Во-первых, не только-только. Прошло уже почти шесть лун. Достаточный срок, чтобы повзрослеть. А во-вторых, вспомни-ка свою первую охоту, строгий папочка!       Мхиту притих. Он помнил. Но поверить в то, что его маленькая Кусини уже выросла, ему было нелегко...       Сама молодая львица молчала, внимательно наблюдая за разборками родителей. Она ожидала подобной реакции, и потому была совершенно спокойна. Удивлена она была, пожалуй, лишь заступничеством Мбайи. Она уже готовилась к борьбе с обоими родителями. Сидевшие тут же Мара с Матлаем переглядывались.       – Пап, мам, – наконец подала голос Кусини. – На самом деле я хотела сделать это ещё сразу после первой охоты. Я специально выждала полгода, чтобы вы не так волновались. Поймите, я уже взрослая. И я люблю его.       – Кого хоть? – перестав буравить взглядом жену, перевёл взгляд Мхиту на дочь. – Я его знаю? Он достойный лев?       – Нет, не знаешь. Да, достойный.       – Ты уверена?       – Да.       – Познакомила бы хоть, – проворчал Мхиту.       – Он не хочет вторгаться в наш прайд. Но если хотите, он готов проводить вас в свой и познакомить со своими родителями.       – В свой? – задумался Мхиту. – Нет, к нему мы, пожалуй, не пойдём. Ограничимся знакомством на границе.       – И когда ты уходишь? – с грустью спросила Мбайя.       – Как позволите вы. Хоть завтра.       – Завтра... – вздохнула Мбайя. – Так скоро? Может, задержишься ещё на несколько дней?       Мхиту молчал.       ...А неделю спустя она ушла. Ушла, обещая навещать их. Ушла с напускным спокойствием, под которым прятала боль разлуки... А они остались. Тоже скучая, пусть и не показывая этого друг другу, но по крайней мере вместе...       «Быстрее, быстрее... Ещё чуть-чуть... Хватай её! А-а-а-а!»       Не заметив спрятавшийся в траве камень, Марариби с размаху налетела на него лапой и кубарем покатилась по земле. Зебра, которую она уже почти схватила, мгновенно скрылась из виду. Львица тихо заскулила от боли и разочарования. Аккуратно она попыталась пошевелить лапой, но тут же бросила эту затею, закусив губу от боли.       «Вот же неприятность... Носороги-баобабы... Но я должна дойти до дома... Должна...»       Мара осторожно попыталась подняться, поджав травмированную лапу, которая начинала распухать прямо на глазах. Стоять на трёх лапах получалось, а вот с тем, чтобы идти, явно возникла проблема. В поисках помощи Марариби отчаянно огляделась. Никого... Может, попробовать позвать на помощь? Авось услышит кто-нибудь из прайда...       – Помо...       – Что случилось? – раздавшийся прямо за спиной холодный спокойный голос заставил Мару подскочить от неожиданности. Но исполнить этот манёвр на трёх лапах было не так-то легко, и Марариби неловко шлёпнулась на землю. Сгорая от стыда, она подняла глаза на источник голоса и обмерла, упёршись взглядом в серо-голубой лёд глаз Зембе.       – Что случилось? – с интересом взирая на неё сверху вниз, повторил он.       «Леопарды лысые, ну почему из всего прайда именно он?!»       – Я упала и повредила лапу, – чувствуя, что ещё немного, и она провалится под землю от стыда, выдавила львица.       – Видел, ты можешь стоять, – задумчиво качнул гривой лев. – Давай я помогу тебе.       – Не надо! – испуганно вскрикнула львица. – Я сама!       Зембе полунасмешливо покосился на неё.       – Но ведь ты же звала на помощь, разве нет?       Мара мысленно выругалась. Она уже успела об этом забыть.       – Так что, мне уйти? – весело спросил Зембе. Ситуация, похоже, забавляла его.       – Не надо, – еле выдавила Мара. – Пожалуйста, помоги мне дойти до дома.       – Тогда поднимайся, – подойдя к ней вплотную, он легонько прикусил её загривок, помогая подняться. Мара почувствовала, как от этого прикосновения по спине побежали мурашки.       – Опирайся, – велел лев, подставляя бок. Марариби послушно привалилась к нему, мгновенно утонув в тепле мягкой шерсти.       – Ну что, идём?       – Идём, – шепнула львица, разрываясь от боли в лапе и блаженства, которое дарил этот мягкий тёплый бок.       Впрочем, долго они так не прошли. Прыгая на трёх лапах, пусть и поддерживаемая Зембе, Марариби быстро устала.       – Нет, так дело не пойдёт, – покачал головой Зембе, глядя на присевшую отдохнуть львицу и прикидывая расстояние до пещеры прайда. – Ладно, – решил он, опускаясь перед Марой на землю, – забирайся. Дотащу тебя на спине.       – Не надо! – вновь отчаянно запротестовала та, поднимаясь. – Я сама! Сейчас вот только отдохну немного и...       Ловкая, но аккуратная подсечка прервала словоизлияния. Снова не удержавшись, Мара плюхнулась на любезно подставленную широкую спину льва.       – И зачем ты это сделал? – разозлилась львица.       – Не болтай, – хмыкнул Зембе, поднимаясь. – Лучше держись крепче.       «Какой позор», – успела подумать Марариби, но тут же забыла все плохие мысли, любуясь, как бугрятся под серо-золотистой шкурой льва мышцы при каждом шаге.       – И что это было, сис? – хмыкнул Матлай, когда вечером прайд располагался на отдых. – С каких пор наш мистер сноб таскает тебя на спине?       – Я сломала лапу, идиот, – зашипела Марариби на брата. – А он помогал мне дойти.       – Вернее, долететь, как на крыльях, – хихикал лев.       – Дурак, – раздосадовалась Мара. – Между прочим, пошёл бы ты со мной на охоту, как я тебе предлагала, этого бы не случилось!       – Извините, – продолжал веселиться Матлай. – Всю прошлую жизнь ты гнала меня со своей охоты, а теперь я ещё и виноват?       – Всё, отстань, – обиженно фыркнула львица, прекрасно понимая, что неправа, и оттого обижаясь ещё больше. – Иди вон своих подружек – молоденьких львиц задирай!       И она гордо отвернулась к стене. Матлай мгновенно притих. На его лице проступило чувство вины.       – Да ладно тебе, Ри, – уже серьёзно сказал он. – Ты же всегда понимала мои шутки. Почему же вдруг обиделась? Тебе больно, да?       Львица молчала, уткнувшись в стену.       – Ладно, – лев поднялся. – Пойду поймаю тебе что-нибудь. Ты ведь так и осталась голодной, верно? Только, Ри... – он внимательно поглядел на затылок сестры. – Не влюбляйся в него. То, что он оказался добр к тебе, не делает его достойным тебя львом.       – С чего ты взял, что... – взорвалась львица, оборачиваясь на брата. Но Матлай уже исчез.       Уже около луны спустя Мара оправилась настолько, что могла спокойно ходить. Теперь она подолгу бродила по саванне, разминая лапу, охотиться, впрочем, пока не решаясь. Охотничий отряд справлялся и без неё, но Марариби слишком любила собственную, одиночную охоту, собственнолапно пойманную, ещё трепещущую добычу, чтобы наслаждаться тем, что перепадало ей от общего стола прайда. И потому дня, когда она вновь сможет бегать, львица ждала с нетерпением.       После случая с Зембе она вдруг почему-то стала замечать его гораздо чаще. Конечно, он и раньше, будучи членом прайда, то и дело попадался ей на глаза, но она не обращала внимания. А теперь его серая грива мелькала перед её глазами буквально каждую минуту. Изредка они перебрасывались парой фраз. Львице всё ещё было ужасно стыдно за свою беспомощность, Зембе же, похоже, напротив, получил своего рода удовольствие от произошедшего. От Матлая львица узнала, что уже довольно давно совершеннолетнего Зембе король терпит из последних сил, и ему давно пора бы уйти из прайда, впрочем, как и самому Матлаю. Каков же был ужас Мары, когда она поймала себя на мысли, что не знает, чей уход огорчит её больше...       Нет, она готова была поклясться, что не любит его. Но почему-то так сжималось сердце под взглядом его пронзающих до глубины души серо-голубых глаз...       А тот, будто назло, начал оказывать Марариби знаки внимания. Уже несколько раз он приглашал её на вечернюю прогулку, но Мара, чувствуя на спине пристальный взгляд Матлая, отказывалась, ссылаясь на самочувствие. Однако она не могла не признаться себе, что внимание этого более старшего льва, слывшего в прайде холодным, как его глаза, гордецом, весьма льстит ей.       А время шло, дни летели за днями. Марариби таяла, внезапно находя то нетронутую тушу своей любимой антилопы, то какое-нибудь красивое растение в изголовье своего места для сна, то просто замечая вдруг в кустах внимательный взгляд серо-голубых глаз. Матлай же всё больше мрачнел.       – Ох, неспроста это он, – в который раз говорил он сестре. – Я слышал, молодые львицы очень злы на тебя из-за него. Они не могут понять, что он в тебе нашёл, и взбешены тем, что из-за тебя он бросил свою подругу Хиану!       – Он бросил львицу? – вскрикивала Марариби. – Я ничего об этом не знала...       Но разговоры и увещевания не помогали. Мара чувствовала, как всё больше тянет её к этому льву. С трепетом вспоминала она его тёплый бок, сильную спину и бугрящиеся мышцы... И куда только делись её всегда холодный ум и здравомыслие? Но Марариби казалось, что именно так и правильно. Именно так и должно быть... Она была счастлива.       И вот настал вечер, когда она согласилась пойти с ним на прогулку. Зембе был обходителен, вежлив, блистал остроумием, но в то же время тактичностью, и к концу свидания Марариби поняла, что влюбилась окончательно. Свидания следовали одно за другим, но Зембе не спешил признаваться ей в любви. Заглядывая в её полные обожания глаза, в которых разве что сердечки не бежали, он добродушно посмеивался. А потом ласково целовал её, и Марариби забывала обо всём...       Их отношения заходили всё дальше и дальше. Весь прайд уже знал. Мхиту и Мбайя гордо переглядывались, счастливые за дочь. Даже Матлай уже смирился, надеясь, что ошибся в Зембе. Марариби же с нетерпением ждала предложения выйти за него. Но проходили недели и месяцы, а предложения всё не было. Почти перестали звучать и ласковые слова из его уст. Во время любовных ласк он часто был груб с ней, и Марариби не могла понять, в чём она провинилась.       – Ты любишь меня? – с надеждой спрашивала она, заглядывая в бездонные серо-голубые глаза.       – Да, – был ответ. И ничего больше. Ни слова, ни поцелуя, ни наполненных чувством глаз. Пламя, вспыхнувшее в них на весьма недолгий срок, казалось, снова угасло. Потому так обрадовалась Марариби, поняв, что носит под сердцем дитя. Она надеялась, что ребёнок вернёт ей прежнего Зембе, того нежного льва с ласковыми серо-голубыми глазами...       Но надеждам не суждено было сбыться. В тот вечер, когда Марариби готовилась сообщить возлюбленному радостную весть и с надеждой предвкушала долгожданное замужество, Зембе был как-то задумчив и напряжён. На днях он по своим делам ходил к западным горам, и ему показалось, что в воздухе витает запах Асади... Неужели он где-то недалеко? Похоже, настала пора уходить. Но сперва он должен избавиться от этой маленькой глупой львицы.       – Зембе, любимый, – позвала льва Марариби, пытаясь отвлечь его от раздумий. – Я должна тебе сказать кое-что важное...       Лев резко обернулся. На секунду Маре показалось, что в его глазах плеснулось раздражение.       – Милый... Я ношу нашего с тобой львёнка.       – Что? – хрипло переспросил лев, боясь, что ослышался.       – Я беременна, Зембе!       Бедная Марариби! Откуда ей было знать, что радость, мгновенно вспыхнувшая в глазах льва, не имеет к их львёнку ни малейшего отношения!       Зембе действительно был безумно доволен. Он даже не рассчитывал, что его план сложится так удачно. Что ж, вот он и отомстил, как и обещал. Пусть не самой Кусини, позорно сбежавшей в другой прайд, пусть её сестре, но теперь их семейка узнает, что такое горе...       – Милый, – прервал его раздумья нежный голос львицы, – ты счастлив?       – Я рад за тебя, – процедил лев сквозь зубы. В глазах Мары плеснулось непонимание. Она не готова была поверить в то, что уже ничего не исправить.       – Прости, Марариби, но я ухожу, – глядя ей прямо в глаза, отчеканил Зембе.       – Куда? – растерялась львица.       – Прочь. Ухожу навсегда. Забудь меня.       – Но... Я не понимаю…       – Что ты не понимаешь, глупая львица?! – взорвался лицемер. – Я никогда не любил тебя! Я люблю Хиану, и сегодня ночью мы с ней вместе уходим из прайда! Весь этот спектакль с тобой был разыгран только ради того, чтобы отомстить за Асади, которого так унизила твоя глупая сестра!       Марариби смерила его холодным взглядом. После этих слов она, у которой уже щипало в носу, поняла, что ни за что не расплачется перед этим мерзавцем. Много чести!       – Идиот, – процедила она. – Асади не любил Кусини. А ты просто последняя сволочь. Матлай был прав... И как я могла так потерять голову!       – Прощай, – холодно бросил Зембе и пошёл прочь. Марариби бессильно наблюдала, как отойдя немного, он подозвал к себе прятавшуюся неподалёку Хиану – одну из молодых львиц прайда. Маре очень хотелось броситься на них и расцарапать им морды, но она понимала, что это будет неравный бой. А она не может рисковать сокровищем, которое носит в себе... Неважно, кто его отец. Это будет только её ребёнок, её маленькое солнышко... Между тем на глазах Мары парочка жадно поцеловалась, а потом быстро скрылась в ночи. Лишь блеснул напоследок в сгущающейся тьме холодный серо-голубой огонёк.       Львица долго боролась с собой, прежде чем нашла в себе силы вернуться домой. Она была слишком горда, чтобы рассказать всё и показывать всем свои слёзы, потому лишь довольно равнодушно сообщила, что Зембе сбежал с другой. Но Матлай, чувствуя, что сестра что-то недоговаривает, повёл её в укромное местечко, где и выпытал всю правду. Даже при нём Марариби не хотела плакать – настолько униженной и оплёванной она себя чувствовала, что ей просто хотелось провалиться сквозь землю. Сдерживая эмоции, она пересказала брату всё, начиная со своего давнего разговора с Асади.       – Какая же сволочь... – тихо выругался Матлай. – Мразь...       В его горле так и теснился извечный упрёк «Я же говорил», но он не хотел расстраивать и без того убитую горем сестру. Вместо этого он твёрдо посмотрел ей в глаза и сказал:       – Я найду его, Ри. Найду и убью. За тебя. Обещаю.       Марариби долго-долго смотрела ему в глаза. А потом опустила голову.       – Не надо, – тихо сказала она.       – Надо, – заупрямился лев. – Хочешь сказать, тебе его жаль?       – Пусть даже и так, – вскинула голову Марариби. – Судьба сама его накажет. А ещё я не хочу, чтобы мой любимый брат становился убийцей из-за него.       Ночами, чтобы никто не видел, Мара тихо выскальзывала из пещеры прайда. Убегая на границу, она горько плакала о своём горе, о своей несбывшейся мечте, о своих напрасных надеждах, о своём позоре, вечным клеймом легшем на её душу...       А несколько дней спустя Матлай, ссылаясь на закон о том, что совершеннолетние львы должны покидать прайд, ушёл в своё первое большое путешествие. Иногда он возвращался на несколько дней, осведомляясь о здоровье и беременности Мары, а потом уже и о своём крошечном племяннике Самавати, но лишь затем, чтобы вновь пуститься в странствие...       ...Сегодня, много лет спустя, сидя возле Кладбища слонов в Прайдленде, где нашла последнее пристанище его сестра, Матлай припомнил тот разговор до мельчайших подробностей. Припомнил каждый вздох Марариби, каждый взмах её ресниц, скрывающих невыносимо печальные глаза... И пусть она не плакала, раз и навсегда отказавшись от этого ещё в детстве, но он чувствовал, как разрывает её боль. Остро, как свои собственные, чувствовал он её страдания...       Сегодня он вспоминал один за другим их разговоры. О любви, о дружбе, о родителях...       – Я знаю, что ты так и не простила нашу мать, – тихо сказал лев в сторону Кладбища. – Не простила, потому что она слишком обидела тебя в детстве своими методами воспитания. Не простила, потому что слишком честна и принципиальна ты была. А я простил. Теперь ты уже, наверное, знаешь, почему...       – Я никогда не говорил тебе, – помолчав, продолжил он. – Ты бы не одобрила и разочаровалась во мне навсегда. Но я путешествовал не зря. Я всё-таки нашёл его...       Тяжело вздохнув, лев поднялся. С грустью ещё раз обвёл он взглядом серую дымку, висевшую над долиной смерти.       – Я не убивал его, – шепнул он. – Но стал причиной его смерти... Он был едва жив после нашей битвы, когда его добила его же подружка Хиана... Похоже, и ей он успел сломать жизнь. Можешь считать меня убийцей, Ри. Я и сам знаю, что виноват. Но ты отомщена... Спи спокойно, сестрёнка.       Печально опустив голову, лев побрёл на Скалу, где ждала его любимая семья, его Витани, их дети... Нежно лаская его своими мягкими, будто лапы Марариби, лучами, ярко светило клонящееся к западу солнце. День в Прайдленде подходил к концу, чтобы завтра обязательно начался новый.