Зелёные глаза напротив

      Арсений просыпается первым. Он чувствует себя значительно лучше, чем вчера, и когда переводит взгляд на мирно сопящего рядом мальчика, не может сдержать улыбки. Антон выглядит таким спокойным и милым, таким домашним и уютным, что хочется задержаться в этом моменте так долго, как только это возможно. Мужчина думает, что Шастун прекрасно вписывается в его квартиру, дополняя и озаряя её светом.       А Антон просто всегда был таким: его улыбка заставляла улыбаться всех вокруг, а рядом с ним становилось теплее и спокойнее. Он не задумывался о том, как у него получалось быть душой компании, но ещё до Москвы у него был достаточно большой круг общения. И для всех всегда он был самым желанным гостем, умеющим, кстати говоря, и смешно пошутить, и поддержать, и разрядить обстановку, если того требовала ситуация. Запоминался он ещё и по огромному количеству колец и браслетов на руках, которые Антон, кажется, не снимал никогда.       Арсений не может поверить, что сегодняшнюю ночь они провели вместе, в одной кровати. Конечно, между ними не было секса, но та близость, которую мужчина ощущал сейчас, была в сотню раз лучше. Он смотрит на мальчика, наслаждается одним лишь его безмятежным видом, не в силах оторваться, но всё же делает это, решая приготовить завтрак к его пробуждению.       Максимально тихо он выбирается из постели и идёт на кухню. Проживание в одиночестве присвоило ему кулинарные способности, которыми он пользовался с большим успехом и радостью каждый раз, получая удовольствие от процесса. Кроме того, сегодняшний день был особенным, ведь прямо сейчас, в соседней комнате, спал тот, кого Арсений уже успел полюбить всей своей душой.       На завтрак всё просто – горячие сэндвичи и яичница. Они уже почти готовы, когда в дверном проёме появляется Антон. Он выглядит немного сонным и растерянным, наблюдая за действиями Арсения Сергеевича на кухне, и не знает, как лучше начать разговор. Радостно (ведь на душе сейчас именно так)? Или нужно держать траур? Или сначала нужно покашлять? Что вообще происходит?       Арсений замечает мальчика быстрее, чем тот успевает ответить на свои вопросы и начать действовать. – А я тут... кхм… Завтрак нам готовлю, – мужчина улыбается, заводя руку за голову, и привычным движением взъерошивает свои волосы. – Солнце, ты чай или кофе любишь? – учитель кивает на стул и возвращается к сковороде.       Сердце Антона пропускает удар. Да, он уже более-менее привык к такому приятному «Тоша», но «Солнце» – это что-то новое. Что-то, к чему парень не был готов. – Чай. Очень сладкий, если можно, – Антон улыбается тоже, следит за действиями Арсения Сергеевича и, услышав короткое «угу», присаживается на стул. Он думает, что стоит всё-таки рассказать о том, зачем он пришёл вчера в эту квартиру и почему не смог уйти ночью. – Я… хотел кое-что вам рассказать, – несмело начинает он. – Помните, вы спрашивали меня, почему я так странно себя веду? И сказали, когда я пойму почему, рассказать вам.       В голове Антона сейчас всплывают воспоминания того вечера, а потому по телу пробегают лёгкие, будто бы электрические импульсы. Учитель тогда был так близко, что Шастун даже ощущал его горячее дыхание. Подобные мысли ничем не помогают, а только выбивают Антона из колеи ещё больше. Он не может толком сосредоточиться, не может вспомнить практически отрепетированную речь, а потому рад, что Арсений Сергеевич увлечён готовкой.       Правда, радость эта длится недолго. В следующую секунду перед мальчиком оказывается тарелка с яичницей, сэндвичем из колбасы, сыра, огурца и салата и чашка со сладким чёрным чаем.       Зелёные глаза поднимаются и видят такую же тарелку рядом, чашку, только уже с кофе, и мужчину, который неотрывно и серьёзно смотрит на Антона.       Для Арсения сохранить эту серьёзность оказывается невероятно сложно – внутри он весь ликует от счастья и светится, прекрасно понимая к чему ведёт этот разговор и умиляясь с такого растерянного вида мальчишки. Он не сознаётся себе, но именно такой Антон словно притягивает его к себе магической силой, гипнотизирует, не позволяя здраво мыслить. – Да, я помню, – он берёт вилку и, придавая себе максимально невозмутимый вид, начинает есть. – Ты кушай, не стесняйся.       А Антону кусок в горло не лезет. Его едва ли не бьёт дрожь. Он не понимает, почему мужчина так спокоен – неужели не догадывается, куда клонит Шастун? Или может быть всё это для него просто игра? Может быть он просто играет его чувствами? – Так вот я понял, – вдруг решительно говорит парень, встречаясь глазами с синими океанами, которые сейчас загадочно поблёскивают, окончательно сбивая с мыслей.       Арсений откладывает вилку, складывая руки перед собой в замок, смотрит внимательно, долго, изучающе. Впитывает в себя каждое слово, каждое мгновение, проведённое рядом с зеленоглазым мальчишкой, но старается даже вида не подавать. Сам не знает, почему. – Вы нравитесь мне, Арсений Сергеевич, – выпаливает Шастун так резко и громко, что сам теряется от своего голоса. – Я знаю, – расплывается в улыбке брюнет.       Повисает неловкая пауза.       Антон не знает, куда себя деть. Что вообще, блять, делать дальше. Во всех его сценариях Арсений либо посылал его, либо говорил о взаимности. Но уж точно не было этого тупого «Я знаю» и этой обворожительной улыбки, от которой ноги начинают предательски дрожать и подкашиваться.       Арсений упивается этим юношеским волнением, чистыми и искренними эмоциями, честностью и забавной неловкостью мальчика. Он замечает каждое изменение на его лице и словно читает его всего, как открытую книгу.       Антона это бесит. Бесит и, одновременно, заставляет замирать в тягучем ожидании. Под прицелом такого взгляда он чувствует себя слишком обнажённо и беззащитно. – А вы? – наконец, спрашивает Антон, перебирая и покручивая под столом кольца на своих пальцах, нервно касаясь браслетов. – Что я?       «БЛЯТЬ! КАКОГО ХЕРА!? ВЫ РЕАЛЬНО НИЧЕРТА НЕ ПОНИМАЕТЕ ИЛИ ПРОСТО ПРИКИДЫВАЕТЕСЬ!?»       Антон сходит с ума, успев уже сто раз пожалеть о том, что начал этот разговор. – Я нравлюсь вам? – А как ты думаешь сам, Тош? – на щеках Арсения проступают ямочки, а улыбка становится всё шире, уже знакомо напоминая чеширского кота.       Антон думает, что если учитель ещё раз назовёт его так, то он растает прямо здесь и сейчас, что сию минуту уже нужно вызывать скорую, потому что его сердце и нервы не выдерживают такого напряжения. Всё! Думать о чём-то другом у него просто не хватает сил.       Арсений встаёт и выходит из-за стола. Антон повторяет его движение. – Я не знаю. Я думал… – он опускает глаза, не обращая внимания на то, как мужчина оказывается в нескольких сантиметрах от него. – Думал, что вы сами мне скажете, – парень поднимает глаза на учителя, пьянея от такой невозможной близости. – А я должен? – голос Арсения становится значительно ниже, и это ещё больше сводит мальчика с ума. – Да! Да, должны! Ведь я же… – вдруг громко выкрикивает он, не выдерживая напряжения, и делает пол шага назад, но чувствует на своей талии ладонь, которая не позволяет отстраниться, а, наоборот, притягивает так, что тело Антона касается мужчины.       Парень осекается и задерживает дыхание, не сводя взгляда с синих океанов. По телу бегут мурашки. Все мысли в голове путаются окончательно.       Арсений касается тёплой ладонью щеки мальчика, большим пальцем чуть поглаживая в области скулы. – Ты тоже, – он улыбается, и Антон невольно залипает. – Ты тоже мне очень нравишься, Тош, – мужчина медленно поддаётся вперёд и осторожно касается губ Антона. Не настаивает, не торопит, старается быть максимально нежным и осторожным, но невольно сильнее сжимает руку на талии мальчика, сгорая в мучительном желании стать ещё ближе.       Антон думает, что если рай – это не воплощение Арсения, не его прикосновения, то к чёрту такой рай в принципе. Он одной рукой обнимает мужчину за плечи, а вторую устраивает на его талии. Парень счастлив и уверен, что именно сейчас всё правильно. Что несмотря на мнение общества, несмотря на все те глупости, которые диктуют люди об однополых отношениях, сейчас всё так, как и должно быть.       Он отвечает на поцелуй немного неумело и растерянно, мечтая, чтобы он не закончился никогда. Он ощущает приятный запах и вкус кофе, которого Арсений Сергеевич видимо уже успел попить. Антон действительно сходит с ума, чувствуя, как земля уходит из-под его ног и быстро гаснет всё, что находится вокруг. Весь мир для него сейчас сосредоточен в одном невероятном человеке – в Арсении Сергеевиче. – Правда? – вдруг тихо произносит парень, отстраняясь.       Арсений заглядывает в пронзительные зелёные глаза напротив, видя в них такую преданность и надежду, что тонет в них. Он не в силах больше держать маску учителя, становясь обычным влюблённым подростком, мечтающим лишь об одном – быть любимым и самому любить. Только этим он счастлив. И только для этого хочет жить. – Конечно, Тош, – он улыбается искренне и невесомо целует в носик, – Ты можешь мне верить.       И Антон верит. Впервые верит так, как не верил никогда и никому до этого.       Блаженную тишину разрывает звон телефона, и лицо Антона меняется так быстро, что мужчина теряется. – Это… отчим, – севшим голосом шепчет Антон и только сейчас на него накатывает осознание жестокости реального мира; дрожащими пальцами он берёт со стола телефон и подносит его к уху, принимая вызов, – Да? – У тебя есть пять минут, чтобы оказаться дома, – произносит на удивление спокойный голос Олега. – Я не успею, – еле выговаривает мальчик. Его глаза становятся пустыми и какими-то зашуганными.       Он действительно боится. Боится до ужаса.       Арсений ещё ни разу не видел такого страха в глазах человека. Он берёт Антона за руку и, стараясь подбодрить, сжимает покрепче. – Тогда потрудись объяснить, где ты и почему мы с матерью должны разыскивать тебя не пойми где. – Я… Я не могу сейчас, – произносит Антон убитым голосом. – Я объясню дома. Вечером. – Тогда приготовься к серьёзному разговору.       Антон нервно сглатывает и возвращает телефон на стол. – Арсений Сергеевич, я боюсь идти домой, – начинает мальчик, переводя взгляд на мужчину. – Я не хочу… – Ну... Тише-тише… – произносит Арсений успокаивающим голосом, обнимая ученика. – Что случилось? – Я ведь не ночевал дома… У меня строгий отчим. Он будет ругаться… – Шастун опускает голову на плечо учителя, прикрывая глаза и утыкаясь носиком в его шею.       Арсений ощущает дыхание Антона нежной кожей, и по его телу начинают толпами бегать мурашки. – Его ругань – это просто слова, Тош, – Арсений запускает ладонь в волосы парня, чуть поглаживая их, пытается успокоиться сам. – Чтобы он ни сказал, постарайся не слушать. Хочешь, я могу пойти с тобой? Скажем, что я твой учитель и тебе нужно подтянуть русский язык. – Нет, я сам, – вдруг оживляется Антон. – Я справлюсь, – улыбается парень, пряча за этой улыбкой холодный страх, который буквально сковывает его всего от осознания – в этом разговоре будут не только слова. – Ну хорошо. Если что, я всегда здесь или в школе. И ты можешь прийти ко мне. Или написать, позвонить. Договорились? – Антон беззвучно кивает, не переставая улыбаться. – И вообще. Называй меня просто Арсений. Или Арс, – улыбается он. – Как-никак мы теперь с тобой пара, верно?       Антону становится приятно и тепло, разговор с отчимом отступает на второй план. В конце концов, за эти минуты рядом с Арсением он готов отдать всё, что у него есть. И выдержать готов тоже всё.       Они обнимаются так ещё несколько минут, а затем возвращаются к завтраку.       Антон думает, что теперь он тоже очень любит кофе. Его запах и вкус. Особенно на губах Арсения Сергеевича.       А Арсений просто и банально, но невероятно счастлив.