Зелёные глаза напротив

      Антон уходит домой сразу после завтрака. Арсений долго обнимал его в прихожей, не желая отпускать от себя хотя бы на минутку. Слишком долго он ждал момента, когда сможет вот так вот спокойно прижать к себе мальчишку, целовать его в искусанные губы да и просто проводить время вместе. Впрочем, сейчас это неважно.       Они вместе, а значит всё хорошо.       Антон идёт по улице, и его немного трясёт от ожидания того, что может ждать его дома. Сегодня суббота, октябрь. В одной толстовке становится холодновато, но парень, закуривая долгожданную сигарету, не обращает на это никакого внимания – он никогда не заботился о том, что надеть, чтобы не замёрзнуть, а потому уже просто-напросто привык. В его голове сейчас лишь одна проблема: что сказать отчиму? – Я влюбился в мужчину и провёл с ним день, – произносит он шёпотом, идя по улице, – И он убьёт меня на месте! – Антон отчаянно усмехается, всё ещё не веря, что учитель не оттолкнул его, не послал далеко, а признался во взаимности. Хотя и не сразу, прилично потрепав, при этом, нервы.       Внутри ураган эмоций, которые Шастун выдыхает вместе с дымом, немного расслабляясь. Он думает, что будет дальше в их отношениях, значат ли слова учителя хоть что-то.       Внутри Антона словно загорается маленькое солнышко, которое приятно греет его и не даёт улыбке сойти с лица. Рядом с Арсением Антону хорошо. Хорошо так, как не было ещё никогда и ни с кем. В животе действительно летают бабочки. Так невесомо и захватывающе, так хорошо, что кажется – вот-вот и ты сам полетишь!       Парню кажется, что он всё ещё чувствует губы Арсения на своих, вдыхает приятный запах свежесваренного кофе, а не горьковатый никотина. Он касается пальцами своих губ и слабо улыбается – до сих пор это кажется чем то невероятным, невозможным. Словно он попал в какую-то загадочную сказку – да сам брюнет сошёл со страниц книги, взял Антона за руку и затащил обратно, к себе, раскрыв и показав всю прелесть этого мира! Это даёт парню мотивацию двигаться дальше, не падать духом.       Антон думает, что скажет правду. Не всю, но правду. В конце концов, не рассказать об Арсении было бы очень неблагодарно и жестоко по отношению к нему.       Парень проскакивает в квартиру неслышно, быстро разувается и идёт в свою комнату. Как ни странно, он не встречает никого – родителей либо вовсе нет дома, либо они в своей комнате и не слышали его прихода.       В любом случае, это не может не радовать. Антон садится на кровать и достаёт свой скетчбук, начиная новую зарисовку. И это опять Арсений. Но не один. Он – всё такой же прекрасный, в светлой футболке и пиджаке, в своих очках – целует тёмную фигуру, которую Антон решает не прорисовывать детально. Это просто силуэт стройного парня с немного кудрявыми волосами и чуть пониже самого Попова. Поддавшись эмоциям, он выводит рядом небольшое сердечко и надпись «Арсений Сергеевич & Антон».       Антон засыпает в обнимку со скетчбуком прямо в одежде. На душе так спокойно и тепло, что хочется летать. Он давно не видит снов, но этому очень рад – обычно, если сны всё-таки и бывают, то это жуткие кошмары, после которых он ещё долго приходит в себя. Поэтому покой, который он получает сейчас, намного лучше для отдыха.

***

      Антон не сразу приходит в себя, когда его дёргают за руку, заставляя сползти с кровати и сесть на полу. – Что это такое!? Я тебя спрашиваю! – кричит голос отчима, и Антон фокусируется на фигуре перед собой.       Вид Олега очень пугающий. Даже для него. Парень судорожно пытается поймать нить разговора, как вдруг замечает в руках мужчины его раскрытый скетчбук, который в следующее мгновение с размаху ударяет Антона по голове, а затем падает на пол рядом с кроватью.       У Антона от этого удара перед глазами едва ли не появляются звёздочки. – Я спрашиваю ещё раз! Что это за ёбанный мужик!? Ты, блядь, пидор?! Ты у него был ночью!?       Шастун чувствует, как его начинает потряхивать – вся легенда, которую он придумал с треском проваливается. Да он банально не знает, что сейчас делать и как успокоить отчима. Он пытается вставить хоть слово между криками Олега, но ничего из этого не выходит.       В следующую секунду мужчина хватает Антона за волосы и сильно тянет вверх, заставляя его встать на ноги и подойти ближе. – Вы трахаетесь!? Отвечай!! Ты ночью с ним был! – он сильнее тянет за волосы.       Шастун хватается за его руки, пытаясь уменьшить боль, кусает губы, потому что правда больно. Очень. В глазах сами появляются слёзы, которые практически сразу предательски стекают по щекам.       Антон ненавидит себя за эти слёзы. За эту слабость. – Нет... Мы... Я... Он здесь не при чём! – шепчет парень.       В комнату неожиданно входит мама Антона, и мальчик поднимает на неё свои зелёные глаза, ища поддержки и защиты. Рука Олега лишь сжимается на волосах сильнее, заставляя школьника тихо заскулить от боли. – Что здесь происходит? – слабо спрашивает она, и Антон вдруг отмечает, что женщина какая-то слишком бледная и.. как будто более худая. Не такая, какой он помнит её раньше. Словно... совсем чужая. – Посмотри, кого ты вырастила! – кричит отчим. – Пидора! Он сегодня ночью с мужиком трахался, а нам даже слова не сказал, что домой не придёт! – Это неправда! – срывается Антон и его голос дрожит, а в горле стоит неприятный ком. – Хватит! Мы не... – Конечно! Попизди здесь! – не отпуская волос, мужчина ударяет школьника по щеке.       Антон чувствует во рту солоноватый металлический привкус и зажмуривает глаза, пытаясь успокоиться. – Олег, не надо... – Выйди! – командует он, и женщина слушается. Она опускает взгляд своих таких же зелёных, но уже немного поблеклых глаз, тяжело вздыхает и выходит из комнаты, закрывая за собой дверь. – Н-нет.. – сдавленно шепчет Антон.       И в этом шёпоте всё – отчаяние, боль, разочарование, мольба о помощи. Но все стали глухими – никто не слышит, никто не хочет слышать. Никто не поможет.       Олег отпускает волосы мальчика, после сразу же касаясь ремня на брюках, вытаскивая его из шлёвок.       Антон делает несколько шагов назад, растерянно и напугано смотря на озверевшего мужчину, и вытирает покрасневшие глаза.       Если бы Арсений был здесь, он опять сравнил бы мальчишку с маленьким потерявшимся и испуганным котёнком, он бы погладил его и успокоил. Он бы защитил и дал отпор любой ценой.       Но Арсения здесь нет. – П-пожалуйста, – шепчет Антон, когда отчим начинает идти в его сторону. – Не н-надо... Пожалуйста...       Мальчик выставляет руки вперёд и отступает назад, через пару шагов упираясь спиной в стену. – Я тебя накажу, Антон, – произносит негромким голосом он, складывая ремень вдвое. – Чтобы ты запомнил, что поступил неправильно. Твоя мать возлагала на тебя такие надежды... – с напускным сочувствием произносит он, хватая парня за руку, и начинает наносить удары.       Он бьёт жестоко. Настолько жестоко, что Антон шипит, тихонько поскуливает и иногда вскрикивает, не в силах сдержать себя. Сейчас боль сковывает тело и теперь она уже не только в местах ударов – она по всему телу. Она не даёт вдохнуть, заставляя лишь зажмуриться и молча ожидать конца. – Заткнись. Или будет хуже, – уже в который раз парень слышит эту угрозу, но думает, что сегодня что-то изменилось. Сегодня это не просто угроза.       Антон пытается. Честно пытается быть тише. Он, стоя уже на коленях, закусывает язык, но всё равно всхлипывает с новыми ударами, которые приходятся уже поверх предыдущих. Тонкая ткань штанов немного смягчает удары, но футболка задрана и поэтому верхняя часть тела страдает намного сильнее. Пряжка болезненно сдирает кожу, заставляя места ударов гореть.       В глазах мальчика уже всё плывёт, когда вдруг удары прекращаются, а хватка ослабевает. Антон шумно выдыхает, поднимая на отчима заплаканные глаза. У него больше нет сил. И он рад, что всё, наконец, закончилось. – Блядь... – шипит вдруг отчим, отводя взгляд, и немного медлит. Не выходит из комнаты, не угрожает. Просто молчит.       Парень пытается восстановить дыхание, не двигается из-за сковывающей боли и опускает глаза, немного расслабляясь. Ещё немного, и он останется один. Он сможет выдохнуть и отдохнуть.       Антон вздрагивает, когда его вдруг резко хватают за руки, и заводят за спину. В голове проносится сотня мыслей, но ни в одну из них парень не может поверить. Это не может быть реальностью.       Его сердце пропускает удар и почти останавливается, когда он чувствует, как руки стягивает что-то. Парень не может понять, что это, но ему становится невероятно больно. Он шипит, дёргается, но сил по прежнему нет.       Олег сильнее. Он разворачивает Антона к себе лицом, всё ещё заставляя его сидеть на коленях и расстёгивает перед ним ширинку. Антон жмурится и отворачивает голову. Всё ещё не может поверить, но животный ужас распространяется по всему телу с молниеносной скоростью. – П-пожалуйста.. Я прошу.. Не надо... Нет... – выдавливает он из себя, чуть помедлив, добавляя обращение. – Папа... – надеется, что хотя бы это поможет.       Но не помогает. – Давай, покажи папе на что ты способен, – рычит он, доставая свой член, проходя по нему своей ладонью. – Открывай рот.       Антон боится. Боится до жуткого ужаса. Мгновение спустя ему начинает казаться, что он наблюдает всё это отстранённо, будто бы через густой туман. – П-пожалуйста.. Н-нет.. Не н-надо... – шепчет он еле-еле. – Быстро, я сказал! Своему мужику ты же сосёшь! – Олег вновь хватает мальчика за волосы, чуть запрокидывая назад его голову, заставляя приоткрыть рот. – И только попробуй укусить!       Антон открывает рот и тут же чувствует, как член касается его губ, а затем тут же проникает внутрь. Он пытается отстраниться, но его тянут за волосы ещё сильнее, не давая этого сделать. Мальчик мычит, пытается освободить руки, ёрзая на месте. По щекам текут слёзы. Он не может поверить, что всё это грёбанная реальность, что всё это на самом деле, по-настоящему.       Так не бывает!       Ему больно, когда отчим грубо толкается ему в рот, не давая отстраниться даже на секунду, чтобы вдохнуть кислорода. Он давится и заходится кашлем, весь дрожит, чувствует, как запястья разрывает от фантомной боли, а коленки уже неприятно ноют.       Антон не осознаёт, когда всё заканчивается. Отчим развязывает его руки и выходит из комнаты, громко хлопая дверью, произнося напоследок очередную угрозу, если вдруг парень вздумает рассказать кому-нибудь.       Антон тяжело дышит, ладонью проводит по губам, вытирая их и сворачивается калачиком на полу, закрывая глаза. Он думает, что только утром в эти губы его целовал Арсений, а сейчас они же обхватывали втрахивающийся в рот член. Антон плачет, потому что чёртова чёрная дыра внутри него поглощает всё хорошее, уничтожает без сожаления, принося лишь боль и разрушение. Мальчик чувствует себя ужасно грязным и поначалу даже не находит силы, чтобы выйти из комнаты.       Но стены давят. Давят так сильно, что хочется бежать. Бежать куда угодно. Далеко. Обратно в сказку. Но бежать. И как можно скорее. Шастун поднимает скетчбук с пола, прячет его в ящик с одеждой и находит свой телефон. Он смотрит на время – 22:37.       Антон хочет надеть толстовку Арсения, но в последнюю секунду останавливает себя, боясь к ней даже прикоснуться. Тянется рукой, но одёргивает её, зажмуривая глаза.       Нельзя. Он испачкает её.       Испачкает её собой.       Антон хватает свою, тёмно-фиолетовую толстовку и выскакивает в подъезд, а после и на улицу. Прохладный ветерок приятно дует в лицо, помогая взбодриться и принять решение, что делать дальше. Школьник достаёт телефон и пишет сообщение Серёге. Вы: Привет. Не хочешь бухнуть? 22:43

Серый: У родителей дома гости. Бухла тут много. Приходи. 22:44

Вы: Да не, я хотел погулять. Я там лишний буду. 22:44

Серый: Тут уже никто не разбирает своих и чужих. Давай, я жду тебя. 22:45

Вы: Ладно, скоро буду. 22:47       Антон думает, что ему стоило бы хотя бы умыться – на его губах маленькие трещины, на которых уже запеклась кровь, а всё лицо выглядело каким-то помятым, не говоря уже о волосах, за которые так сильно держался отчим. Но он хочет забыть сегодняшний вечер как можно скорее. А потому думать о том, как он выглядит – последнее, что он собирается делать.       На телефоне Антон замечает два непрочитанных сообщения, вставая в ступор.

Неизвестный номер: Как ты? Как разговор с родителями? 19:30

Тош? Ты в порядке? 19:47

      Это определённо был Арсений Сергеевич. Ещё в том крутом кафе мужчина дал ему свой номер, но Антон не стал его записывать принципиально. Он не хотел доставлять проблемы мужчине своими сообщениями, не хотел, чтобы учитель вообще знал о существовании у Антона каких-либо проблем. А чтобы неповадно было, не стал его телефон даже записывать. Шастун сначала хотел выкинуть бумажку с номером, но не смог этого сделать, вложив её в скетчбук. Просто так. На память.       Но один вопрос – откуда у самого Арсения Сергеевича номер Антона? Он ему точно не давал. Тогда кто?       Дрожащими пальцами Шастун набирает ответ и убирает телефон в карман. Вы: Не переживайте. Я в порядке. 22:49       Уже минут через 20 Антон встречается с Матвиенко у подъезда. – Чё случилось, Тох? – Длинная история, – отмахивается парень, отворачивая лицо. – У нас есть время. На тебе лица нет, – Серёжа резко хватает парня за плечи, но тот вдруг шипит и меняется в лице так, словно боль в эту секунду пронзила всё его тело. – Пожалуйста, дай мне бухнуть и я расскажу тебе всё, что захочешь.       Матвиенко понимающе кивает, соглашаясь на эти условия. – У нас дома отмечают др брата папы. Не пугайся, гостей много, но всем им уже похуй на нас, – говорит Серёга, поднимаясь на четвёртый этаж, – Мы зайдём к ним только на минуту – забрать алкашку, а потом ко мне в комнату, ок?       Антон кивает. Ему не особо хочется разговаривать, но он сам пошёл на это. Ему, если честно, вообще не хочется ничего, кроме того, как забыться.       До четвёртого этажа они добираются быстро. Дома парню сразу же выдаются забавные тапочки в виде каких-то непонятных зверушек. Они проходят в комнату с большим столом. Матвиенко идёт в сторону того места, где стоит несколько бутылок, а Антон останавливается в дверях, опуская голову вниз, и рассматривает свои кольца, не желая встречаться глазами с кем-то из присутствующих.       Арсений видит мальчика сразу, потому, наверное, что является единственным более-менее трезвым среди этой компании. Он пересекался с виновником торжества по работе и с тех пор они дружат, приглашая друг друга на массовые гулянья.       Попов видел Антона ещё утром и тот, кто сейчас стоял перед ним – был абсолютно другой человек. – Тош, – зовёт он негромко, за секунду оказываясь возле парня, положив руку на его плечо. – Тоша, что с тобой?       Антон вздрагивает и уже в который раз не верит своим глазам. Может быть он уже умер, и у ангелов на небе лицо Арсения? Он в раю?!       Парень мотает головой, думая, что слишком самонадеянно ему предполагать, что он попадёт в рай. А значит всё-таки реальность.       Антон отшатывается от мужчины, смотря на него тем самым забитым и напуганным взглядом. – Не трогайте, – произносит он хрипло и прячет взгляд. – Я... грязный... – совсем тихо, практически одними губами.       Арсений не понимает этой перемены, чувствуя, словно его окатили ледяной водой. Он хватает парня за руку и тащит на пустую кухню, закрывая за ними дверь. – Что произошло? Я писал тебе, но видимо номер не тот. – Тот. Я ответил. Недавно. Я просто... не было телефона рядом, когда вы написали. – «Когда ТЫ написаЛ», – поправляет Арсений и за подбородок приподнимает голову мальчика, внимательно рассматривая его губы, проходясь по нижней большим пальцем и замечая маленькие ранки и трещены в уголках. – Что сказал отчим? – мужчина видит всё, но упрямо не хочет признаваться себе в том, что, возможно, только что произошло с Антоном. – Ничего. Сказал, чтобы я так... – его голос дрогает и, хотя до этого он пытался улыбаться, вдруг по щекам льются слёзы. – Ч-чтобы я так больше... н-не делал. – Господи... – мужчина заключает Антона в объятия, но тот болезненно шипит, шумно вбирая носом воздух и задерживая дыхание. – Что с тобой…? – Арсений ослабевает хватку, рукой зарываясь в волосы мальчика и чуть поглаживая его по голове.       У Антона бегут неприятные мурашки по всему телу. За эти волосы каких-то пол часа назад держался отчим, жестоко трахая его в рот. – Я не хочу...       Арсений отстраняется и смотрит в эти зелёные глаза, которые теперь состоят только из боли. Они красноватые и блестят от слёз. Они выдают всё то, о чём мальчик хочет молчать. – Антош, поделись этим. Тебе станет легче. Я обещаю тебе, – произносит мужчина очень бережно и осторожно. – Всё будет хорошо. Ты можешь мне верить. Я рядом.       Антон медлит несколько секунд. А затем несмело кивает и рассказывает. Рассказывает всё, как было на самом деле. Рассказывает и про рисунок, и про маму, и про наказание отчима.       Попов слушает внимательно, не обращает внимание на мат, но с каждым словом, понимая к чему идёт развязка, всё хуже контролирует свои эмоции. Злость начинает переполнять его, выплёскиваясь через края. Он сжимает кулаки. Никогда ещё Арсений не был так зол, никогда он не хотел с таким хладнокровием и жестокостью уничтожить человека. – Я его убью, – он самовольно и резко, но осторожно задирает рукав толстовки мальчика, видя, как на запястьях уже образовались темноватые дорожки синяков. Что происходит под толстовкой мужчина даже думать боится. – Не надо, – чуть не плача, шмыгает Антон. – Пожалуйста, не уходи... Пожалуйста, – парень сам обнимает Арсения и, несмотря на боль во всём теле, прижимается так сильно, так отчаянно, как только может. – Прошу... не оставляй меня, – шепчет он с горем пополам, еле сглатывая ком в горле.       У мужчины сердце рвётся на части. Он хочет обнять Антона, но боится сделать ему больно. Арсений почти невесомо касается его спины, не допуская даже того, чтобы школьник почувствовал вес его рук. – Мы не можем так оставить... Мы должны заявить... – Арс, пожалуйста... Если я... Он... Он меня... – всхлипывает мальчик, и Попов сдаётся. Заталкивает все возражения глубоко внутрь себя и сдаётся. – Ты обработал раны? – спрашивает он севшим голосом и чувствует отрицательное мотание головой. – Поехали ко мне, Тош? Пожалуйста. Поехали... Я помогу.       В этот раз кивок головы положительный.       Арсений вызывает такси и прощается с гостями, пока парень извиняется и обещает Матвиенко рассказать всё позднее, а сейчас просит его отпустить. Серёжа, несмотря на свой прямолинейный характер, всегда понимающий, он шутит и провожает Антона до первого этажа.       Арсений мысленно улыбается, смотря на то, как они прощаются фирменным рукопожатием. – Уже почти взрослые, но такие дети, – с умиляющейся улыбкой произносит он, когда садится вместе с Антоном в такси, в котором берёт мальчика за руку.       Держит крепко и не отпускает.       «Я рядом, Тош. Мы всё преодолеем»