Зелёные глаза напротив

      Антон чувствует себя неловко, когда он вместе с Арсением поднимается в лифте на одиннадцатый этаж – слишком мало места. Слишком тесно. Слишком близко к тому, кого он любит так сильно, как не любил ещё никого в своей жизни. Антон хочет податься вперёд и поцеловать мужчину, спрятаться от мира в его объятиях, но вместо этого он опускает зелёные глаза в пол и начинает тихонечко перебирать, покручивать свои кольца. А Арсению, кажется, подобные обстоятельства стеснения не приносят – в целом, он выглядит расслабленным, если не обращать внимания на складочку между бровей и тревожный взгляд.       Мужчина замечает волнение Антона и касается его руки, приободряюще сжимая её: – Ну чего ты? Сейчас всё самое страшное позади. Мне ты можешь верить, – он заглядывает в зелёные глаза, пытаясь прочитать то, о чём парень думает сейчас.       Всё не так. Абсолютно всё. В голове куча мыслей, которые путаются, и школьник просто не знает, что с ними делать. Вроде всё хорошо – он рядом с Арсением, но внутри него буря, сносящая всё на своём пути.       Антон нервно сглатывает и кивает в тот момент, когда двери лифта открываются. – Закрой глаза, – звучит голос брюнета, ставший вдруг тихим и очень низким. – Чего? Зачем? – удивляется парень, поднимая глаза. – Лифт.. Мы.. Выходим..? – замедленно произносит он. – Закрой глаза. – повторяет Арсений, и Антон слушается.       Мужчина выжидает секунд десять (этого вполне хватает, чтобы парень начал немного нервничать, а двери лифта закрылись), а затем спокойным, будто бы гипнотизирующим голосом начинает говорить. – Антош. Ты невероятный. Здесь, рядом со мной, тебе нечего бояться, – Арсений касается щеки парня, большим пальцем чуть поглаживая её.       От неожиданности Шастун дёргается. – Тебе нечего бояться, – снова повторяет голос. И Антон почему-то верит. Он поверил бы всему, что скажет уже такой родной баритон, и сделал бы тоже, что угодно. – Ты можешь доверять мне. Полностью. Я смогу защитить тебя. Удержать и не дать упасть. Потому что я люблю тебя. И я помогу. Ты слышишь? – он уже совсем близко к лицу Антона. Так близко, что парень, кивая на вопрос, чувствует чужое дыхание. – Я буду рядом всегда. Что бы ни случилось. Ты веришь мне? – Я верю, – вновь кивает Шастун, чувствуя, как после этих слов, Арсений касается его губ своими. По телу парня пробегает уже знакомая дрожь – ему безумно нравится всё, что он чувствует. Ему безумно нравится сам Арсений. Таким, какой он есть. Но чёрт возьми, он точно сведёт школьника с ума.       Попов снова берёт парня за руку, нажимает кнопку в лифте, и уже через несколько минут они оказываются в квартире: Арсений, кивнув парню на диван в зале, удаляется на кухню.       Волнение Антона вновь возвращается, усиливаясь с каждой секундой. Одному здесь ему слишком некомфортно. Он не знает, куда себя деть – сначала садится на диван, потом вскакивает и обходит комнату по кругу пару раз, затем останавливается у окна и смотрит в него, пытаясь найти хотя бы какой-нибудь источник для своего успокоения. Парень вспоминает методику «Приземления», на которую как-то раз наткнулся на просторах интернета. Антон разворачивается в сторону комнаты, опираясь на подоконник, и находит сначала 5 вещей, которые он может увидеть, потом 4 вещи, к которым может прикоснуться, 3 вещи, которые может услышать, затем 2 вещи, запах которых может почувствовать (Антон удивляется, обнаружив на полке несколько ароматических свечей), и 1 вещь, которую можно попробовать.       Вообще только сейчас Антон отмечает, что комната выглядит очень уютной и домашней, не режет глаза своими цветами, а наоборот позволяет кайфануть от обстановки. Вся она выполнена в бело-голубых тонах, и это делает её будто бы светлой и более просторной. Несмотря на минимализм в мебели, на полочках шкафа расставлено множество различных фигурок и статуэток, также имеется небольшая библиотека с приличным количеством разноцветных книг. Есть окно, а на бледно–голубоватых стенах висят красивые картины, в основном, с нарисованными пейзажами – сказочные леса, необъятные моря и поля или небольшие деревеньки.       Когда Арсений возвращается в комнату с аптечкой, то Антон решает промолчать обо всех своих наблюдениях кроме одного. – Это патефон?! – удивлённо спрашивает он, тут же подходя к проигрывателю. – Серьёзно?!       Арсений довольно улыбается – видно, что гордится наличием у себя подобного антиквариата. – Хочешь послушать? – хитро спрашивает он, напоминая Антону самую настоящую лису. – А кто не хочет?!       Арсений усмехается – Антон всё ещё продолжает его удивлять. Даже сейчас, весь побитый, переживший тот ужас, что произошёл с ним буквально несколько часов назад, он светится от улыбки и выглядит так, словно он самый счастливый человек на свете. Попов не говорит, но мысленно удивляется подобному умению мальчика скрывать своё внутреннее состояние за беззаботной радостью. Должно быть, внутри него много тайн, которые знает далеко не каждый – скорее всего, вообще никто. Это, несомненно, подогревает интерес учителя к парню, однако наталкивает на грустные мысли – похоже, Антону часто приходилось скрывать свои эмоции, показывая, что всё хорошо и прекрасно, когда в действительности в его жизни была полная жопа.       Мужчина открывает нижнюю полку стильного прозрачно-голубого шкафа и извлекает одну из пластинок. Антон задерживает дыхание, подходя ближе, и не может оторвать взгляд. Только вот не от пластинки, а от рук Арсения Сергеевича, которые сплошь усыпаны маленькими чёрными родинками и красиво обрамлены выступающими венами. В голову лезут образы того, что можно делать такими руками, но школьник поспешно прогоняет подобные мысли – не хватало ещё и стояк здесь получить. Тогда его вообще за больного примут и выставят за дверь.       Только сейчас Антон замечает, что мужчина уже в домашней одежде – спортивных штанах и просторной футболке. И только сейчас он обращает внимание на серебристое кольцо, надетое на безымянный палец правой руки Арсения. Догадка приходит мгновенно. Мальчик бледнеет, смотря, как сильные руки устанавливают пластинку в проигрыватель, и не может оторвать взгляда от кольца.       Слышится небольшое потрескивание, и комнату наполняет приятный звук медленной мелодии. – У вас… кольцо… – произносит он, поднимая свои зелёные глаза на мужчину, и Арсения словно прошибает током – теперь в них отчётливо видна боль и разбитость. Он не успевает. Не успевает за такой быстрой сменой эмоций. Несколько минут назад он восхищался тем, какой Антон радостный, а сейчас мальчик настолько сломан, что, кажется, починить его уже невозможно. – Да. В чём дело? – он подходит ближе и касается руки Антона, сжимая её. – У вас жена? – Нет, нет, конечно! Тош, ты чего? Я бы… не позволил себе, – Арсений сейчас сплошное воплощение эмоций, хотя в школе подобного от него сложно ожидать. – Это просто кольцо. Оно мне нравится. Ничего больше, слышишь? – Правда? – с такой надеждой и преданностью в глазах шепчет Антон, что мужчина просто не может сказать ничего другого. – Ну конечно, правда, солнце, – он притягивает Антона к себе за талию и невесомо касается его губ, сразу же отстраняясь.       Антон нежности и радости от подобного поцелуя не разделяет. Поцелуй... это же прямо поцелуй должен быть! А это просто прикосновение какое-то! Шастун прикрывает глаза и поддаётся вперёд, скользит рукой по груди мужчины и целует его. Целует по-настоящему. Так, как надо.       В этот раз земля не уходит у него из-под ног, наоборот – он крепко стоит на ногах, и инициатива сейчас полностью на нём. Ему плевать на отца, плевать на весь мир, и он настаивает на своих позициях.       Немного неумело Антон проникает языком в рот Арсения, углубляя поцелуй, но спустя несколько секунд мужчина вдруг отстраняется, сжимая зубы, и глуша сдавленный стон. – Нужно раны обработать, – хрипит он, отводя затуманенный взгляд от мальчика. – Потом, – Антон снова поддаётся вперёд, тянется рукой к щеке Арсения, но тот сразу хватает его за руку. Слышится недовольный вздох. – Сейчас. – произносит Попов решительно. А внутри буря эмоций и желание. Невероятное желание прижать Антона прямо сейчас к стене, целовать его, укусить, наставить множество красноватых отметин по всему его телу, заставить его стонать и умолять о продолжении. – Почему? – голос Антона не отрезвляет, а наоборот, пьянит ещё больше.       Арсений не отвечает. Он думает, что не сможет пережить эту пытку, этот бой с самим собой, который прямо сейчас проходил в его голове. Мужчина достаёт из аптечки перекись и смотрит на школьника, который уже немного осмелел и не чувствовал неловкости. – Раздевайся. – Чего? – Я как обработаю раны, по-твоему?       Антон взвешивает все «за» и «против», а затем стягивает с себя толстовку. На руках виднеются те самые синяки, которые сейчас жутко режут Попову глаза. – Футболку тоже, – произносит Арсений, думая, что сейчас сам роет себе могилу. – Я… – Антон. Я и штаны-то должен с тебя стянуть, – он тяжело вздыхает и продолжает с некоторой злостью, сквозь зубы. – Я хочу увидеть, что этот урод сделал с тобой. И обработать.       Немного помедлив, он стягивает с себя футболку.       Мужчина видит, как Антон смущается и краснеет, хотя и пытается это всячески скрыть, и это только подогревает его желание. Антон сейчас воплощение невинности, беззащитности, он кусает губы и не знает, куда девать взгляд. Миссия казаться смелым в глазах учителя оказывается полностью провалена.       Арсений едва ли не вздрагивает, когда видит по всему телу тёмные пятна синяков, содранную кожу, кровавые ссадины, от которых даже на футболке остались небольшие следы.       Арсению больно это видеть. Но он смотрит. Смотрит неотрывно и пристально, словно пытается запомнить каждую ранку. Желание уходит на второй план, оставляя вместо себя болезненное чувство вины – это Арсений отпустил его одного, это Арсений не был рядом и это из-за него мальчику пришлось пережить такое. – Антон, – вдруг серьёзно произносит он. – В полицию я не заявлю. Из-за твоей просьбы. Пока. Но я настаиваю на разговоре с ним. Как учитель с родителем. – Блять, ну нет, пожалуйста! – вспыхивает Антон, отходя на несколько шагов от учителя, начиная мельтешить по комнате. – Антон! – Да вы сами виноваты, что я матерюсь! Я же сказал, не надо! – Антон. – Да он просто убьёт меня, как вы не понимаете! – Послушай меня, – Арсений останавливает его за руку, смотрит в глаза долго и пронзительно. – Я хочу помочь тебе, позволь мне сделать это, – он мальчика усаживает на диван, смачивает ватный диск перекисью. – Я справляюсь и сам! – фыркает Антон, как настоящий ёжик. – Тош, кратко объясню. Вот такое вот обращение с несовершеннолетними подростками – НЕнормально. Это НЕ норма, понимаешь?       Антон молчит, отводя взгляд. А Попов начинает проходиться по ранам диском, извиняясь каждый раз, когда слышит шипение мальчика от боли. За свою жизнь, из практики по работе он видел многих людей, но с таким случаем встречается впервые и не может понять, как можно сделать с ребёнком такое. Да, он ему не родной, но ведь он человек, ребёнок, в конце концов! Никто не имеет права с ним так обращаться. Арсений хочет защитить Антона. Чтобы никто больше никогда не обидел его, никто не прикоснулся к этому мальчику без его разрешения.       Мужчина обрабатывает последнюю ссадину в области нижних рёбер, а затем вдруг поддаётся вперёд и, не сдержавшись, целует место рядом с ранкой. – Так… быстрее заживёт, – тут же оправдывается он, смотря в зелёные глаза паренька. – Тогда… – Антон хитро улыбается, забывая о былом стеснении. – Нужно поцеловать все. А то эта заживёт, а другие нет! – его голос звенит радостными нотами, и Арсений расплывается в улыбке, прикрывая глаза. – Шастун… – Нет, ну а что? По отношению к другим болячкам это нечестно! Я за справедливость! – Выйдешь на митинг против меня? – улыбается мужчина. – Если поцелуете оставшиеся, то нет, – сразу же отвечает он.       И Арсений целует следующую ранку. Целует нежно, бережно, максимально осторожно. А затем вдруг прикусывает кожу рядом.       Антон вздрагивает, резко вбирая воздух и задерживая дыхание. – Мы договорились на «ты». Забыл? – произносит мужчина шёпотом, целуя место укуса. – Блять… – парень прикрывает глаза, чувствуя как тягучее тепло расходится по его телу. Похоже, возбуждение всё же будет.       Арсений снова прикусывает кожу около ключицы. Не сильно, но вполне достаточно для того, чтобы на этом месте остался ободок от стиснутых зубов. – И без мата, – вновь целует.       Антон теряется в ощущениях, но безумно хочет, чтобы это не заканчивалось. Он немного прогибается, поддаваясь вверх. – Блять..? – шепчет он пьяноватым голосом, поднимая глаза на мужчину, и слышит усмешку в ответ. – Нравится? – несколько поцелуев ложатся влажной дорожкой на шею школьника. – М-м…угу, – выдыхает парень. – Ты оху…офигенный. – Я знаю, – самодовольно хмыкает Арсений, наконец добравшийся до губ, увлекая в новый поцелуй.       Парень откидывается назад, оказываясь в лежащем положении, и позволяет мужчине нависнуть над ним. Арсений целует требовательно, упорно старается не забываться, чтобы не перейти границу дозволенного. Но его руки теперь блуждают по телу Антона, оглаживают все изгибы, словно изучая, стараясь запомнить каждый сантиметр, и это буквально сводит с ума: они так близко, что Арсению кажется, что он может сделать с мальчиком сейчас абсолютно всё – и тот будет только рад. – А ты знаешь, что ты слишком самоуверен? – в поцелуй шепчет Антон. – Шастун… Руки чешутся тебя отшлёпать, – выдыхает мужчина и, боясь сорваться, тут же встаёт. – Я сделаю нам чай. – Эй!       Арсений быстро удаляется в кухню, начиная ставить чайник, а парень чуть ли не бежит за ним следом. – Арс! Нельзя так делать! – он подходит к мужчине сзади, обнимая его, руками пробирается под футболку и влажно целует в шею, оставляя красную отметину на видном месте.       Арсений тихо стонет, прикрывая глаза и смыкая зубы. Он сильно сжимает руки на краешке столешницы просто потому, что ему нужна опора, нужен выход эмоциям. – Тош… не надо…       Антон кончиками пальцев исследует торс мужчины, чувствуя как тот практически дрожит от этих прикосновений – Арсений оказывается невероятно чувствительным и тактильным человеком, а потому его тело слишком быстро отзывается на все махинации. Шастун впервые чувствует власть в своих руках, он чувствует, как мужчина тяжело дышит, как реагирует на его действия – и это не может не вызвать лёгкую усмешку на его губах. – Я люблю тебя, – в самое ушко произносит парень, заставляя Арсения ходить по краю, по лезвию бритвы: шаг вправо, шаг влево – и можно улететь в бездонную пропасть, из которой потом не выбраться никогда.       Попов резко разворачивается и делает несколько шагов вперёд, заставляя Антона вжаться в противоположную стену. Весь мир плывёт перед глазами мужчины с такой бешеной скоростью, что можно сойти с ума. Его руки упираются в стену по обе стороны от головы Антона, он смотрит в пронзительные зелёные глаза и шумно вбирает носом воздух. Становится невероятно жарко. – Тебе нельзя. Ты ещё маленький, ясно? – хрипит он, не отводя взгляда. – Но я хочу, – произносит Антон смело. – Твой отец недавно… тебя… – Арсения разрывают на части его же желания. Он знает, что правильно, понимает, как нужно поступить, но не хочет. Не может. – Совсем недавно ты не хотел, чтобы я даже трогал тебя. – Теперь хочу, – Антон поддаётся вперёд и вновь целует. Страстно, показывая всё своё желание, всю свою любовь.       Арсений тихо скулит. Одежда уже причиняет боль, слишком стесняя в штанах. Безумно хочется избавиться от всего лишнего и трахнуть этого самовольного мальчишку прямо здесь и сейчас. Заставить его подчиняться. Но, боже, как же всё это неправильно. Не сейчас. Не в этих обстоятельствах. – Тош… Нет… Пожалуйста… Ещё немного, и я сорвусь, – умоляет между сладкими поцелуями мужчина, боясь открыть глаза и увидеть перед собой эти чертовски зелёные напротив. – Угу. Я знаю.       Антон улыбается. Впервые за долгое время он действительно знает, чего хочет. Арсения. Прямо сейчас. Всего и без остатка. Так, чтобы он был только его. – Антон… Нельзя… – просит он, не открывая глаз, зажмуриваясь сильнее. – Остановись… Я не могу сопротивляться тебе…       Шастун поддаётся бёдрами вперёд, касаясь пахом выступающего бугорка на штанах мужчины, и тут же ловит стон, сильно кусая нижнюю губу. – Блять… Доигрался. – Распахивая синие глаза, произносит Арсений спустя пару секунд уже совсем другим голосом. Более глубоким и хриплым, более решительным. В его глазах загораются огни, и Антон уверен, что если заглянуть немного поглубже, то можно увидеть, как в синем океане, ликуя, танцуют чёртики.