Зелёные глаза напротив

      Арсений стоит у окна, как обычно, с чашкой кофе и задумчиво смотрит вдаль. Небо сегодня на редкость чистое – такое голубое-голубое, словно даже прозрачное, без единого облачка и солнце светит так ярко, что мужчина невольно улыбается сам. Осматривает город, прекрасный вид на который открывается с высоты одиннадцатого этажа. Он приоткрывает окно и с наслаждением вбирает в грудь побольше морозного воздуха.       Улыбается сильнее, когда видит такую родную фигурку, медленно топающую к его подъезду и достающая телефон из кармана расстёгнутой куртки. Расстёгнутая куртка, боже, чем думает этот мальчишка?! Арсений уже прикидывает, какой ремень возьмёт, встречая Шастуна в дверях.       Антон останавливается и набирает знакомый номер. – А я тебя вижу! – сразу радостно заявляет Арсений, махая ему в окно. – Ты можешь выйти? – голос мальчика звучит слишком серьёзно. – Не-е-ет, Тош, давай ты поднимешься сюда? – говорит так уютно, что Антон невольно вздрагивает, сильнее сжимая телефон в руках. – У меня есть твоё любимое пече-е-енье, – тянет сладко мужчина, пытаясь заманить парня к себе домой. – Выпьем чай, а потом сразу гулять! Обещаю!       Арсений смеётся, а Антону хочется плакать.       Даже не плакать. Кричать. Как можно громче. – Арс. Нужно поговорить. Пожалуйста, спустись вниз.       Арсений недовольно рычит в трубку, бормочет что-то вроде «Ладно-ладно, иду».       Антон пытается запомнить каждую секунду, каждый перепад голоса мужчины, его манеру говорить. Машинально касается браслета на руке, близнец которого сейчас за запястье брюнета. Антон почти боится увидеть Арсения сейчас.       Его Арсения.       Его любимого Арсения.       Он набирает ещё один номер и, дождавшись ответа, кладёт телефон в карман, не сбрасывая вызов. – Ранки уже почти не болят! – радостный Арсений выбегает только минут через пять, сразу бросаясь обнимать Антона, но тот выставляет руки вперёд, не давая подойти.       Арсений хмурится, отступая на шаг. Медлит. А затем всё равно сгребает в охапку мальчишку, крепко его обнимая.       Антон думает, что он вот-вот развалится на маленькие кусочки, когда в нос ударяет еле уловимый запах кофе. Вдыхает поглубже, покрываясь мурашками всё сильнее.       Арсений отстраняется почти сразу, привычным движением взъерошивая волосы на голове парня. – Так о чём ты хотел поговорить? – улыбается своей белоснежной улыбкой. До родных ямочек на чуть розоватых щеках. До боли родных ямочек. Так по-детски морщит носик и пронзительными синими океанами смотрит всё так же глубоко, как и раньше. В самую душу.       Антон медлит, думая, что не выдержит.       Но должен. Обязан.       Ради Арсения.       Сглатывает горький ком. – Арс, мы расстаёмся. Я… – Чё за бред, солнце? – сразу же выпаливает он, не давая договорить.       Сердце Антона пропускает удар. Он опять назвал его солнцем.       Только сейчас Антон чувствует себя далеко не солнцем. Скорее молнией, безжалостно рассекающей небо. Смерчем, который сносит всё на своём пути, уничтожая даже самое прекрасное. Волной, что накатывает так неожиданно, заставляя захлёбываться и тонуть.       Антон думает, что топит Арсения. Безжалостно и жестоко. Топит и себя вместе с ним тоже. – Послушай меня, пожалуйста. Это важно.       Арсений скептически складывает руки на груди. Смотрит настороженно, и Антон уверен, что внутри тот далеко не так спокоен, как кажется снаружи. – Я не люблю тебя, – произносит, вкладывая в эти слова как можно больше равнодушия. Наносит мучительный удар по самому больному. – Никогда не любил, – Антон готовил речь. Думал, что скажет, но сейчас слова просто перемешались в его голове, не позволяя вспомнить хотя бы одно предложение.       Арсений задерживает дыхание, чувствуя, как кто-то ударил его по солнечному сплетению, но не позволяет себе согнуться. К глазам подступают непрошеные слёзы. – Я поспорил. С Серёгой. На тебя, – Антон видит, как подрагивают реснички брюнета, как синие глаза блекнут с каждым его словом. Но он должен защитить его. Защитить и спасти от отчима.       Антон старался не думать, но мысли о том, что всё это закончится плохо, вспыхивали в его голове с первого дня в школе. Нужно было тогда это и закончить. Убить чёртовы чувства внутри себя. Тогда может быть не было бы сейчас так больно. – Я победил. Спор окончен. И теперь я больше не хочу иметь с тобой ничего общего.       Арсений уверен, что в эту секунду он сломался внутри. Умер. Мир, который непоколебимо стоял, рухнул с таким треском, что слышали все вокруг.       Арсений помнит… каждое его обещание. Каждое признание в любви.       Он помнит, как Антон обещал, быть рядом, когда Арсений начнёт падать. Обещал поймать. Не дать упасть!       Тогда какого чёрта сейчас он упал с такой огромной высоты, что разлетелся на тысячи маленьких осколков!? Какого чёрта сам Антон стал инициатором этого падения!? Какого чёрта сам столкнул его в эту убийственную пропасть!?       В голове вспыхивают картинки, а голос мальчика отдаётся в ушах болезненным эхом: – Здравствуйте! Я – Антон Шастун! Это 11 «М» класс? – Оставлю тебя на дополнительные занятия. – Я не против! – Вау… С ума сойти… – парень замирает в проходе, кружась на месте, рассматривая помещение. – Мне тоже нравится, – хмыкает Арсений с гордостью и проходит вглубь зала, занимая столик у окна. – Оно отличается от других. Тут оригинально всё устроено, заметил? Я прям кайфую! – Теперь оно моё любимое, – со всей ответственностью заявляет Антон. – Шастун, клянусь, я скоро начну подозревать себя в галлюцинациях! – заявляет он, поднимаясь со скамейки и протягивая ладонь для рукопожатия, – А тебя в шпионаже за мной! Антон улыбается и протягивает руку в ответ. – Зуб даю, это совпадение! Случайность! – Вы тоже… кхм… Очень красивый, – парень смущается и краснеет ещё больше. – Тише, тише… – рука Антона медленно проходится по спине учителя в утешающем жесте. – Всё будет хорошо, Арсений Сергеевич. Всё хорошо. Я рядом, – шепчет он тихо, обнимая мужчину сильнее, тем самым показывая, что он действительно сейчас рядом, что он поддержит и поможет, сделает для него всё, что будет необходимо. – Я вас не оставлю. Я рядом. – Я… хотел кое-что вам рассказать, – несмело начинает он. – Помните, вы спрашивали меня, почему я так странно себя веду? И сказали, когда я пойму почему, рассказать вам. Так вот я понял, – вдруг решительно говорит парень, встречаясь глазами с синими океанами. – Вы нравитесь мне, Арсений Сергеевич. – Так… быстрее заживёт, – тут же оправдывается он, смотря в зелёные глаза паренька. – Тогда… – Антон хитро улыбается. – Нужно поцеловать все. А то эта заживёт, а другие нет! – его голос звенит радостными нотами. – Шастун… – Нет, ну а что? По отношению к другим болячкам это нечестно! Я за справедливость! – Выйдешь на митинг против меня? – улыбается мужчина. – Если поцелуете оставшиеся, то нет, – сразу же отвечает он. – Я люблю тебя, – в самое ушко произносит парень, заставляя Арсения ходить по краю, по лезвию бритвы: шаг вправо, шаг влево – и бездонная пропасть, из которой не выбраться. – Тебе нельзя. Ты ещё маленький, ясно? – хрипит он, не отводя взгляда. – Но я хочу, – произносит Антон смело. – Арс... Арс... – выстанывает шёпотом он, машинально поддаваясь бёдрами вперёд, не в силах сдерживать себя больше. – Какой же ты всё ещё ребёнок… – Ой, на себя посмотри! – Антон вскакивает на кровать вместе с ногами и тычет в стену пальцем, изображая учителя. – КОНЬ! КОНЬ! ЭТО КОНЬ! АНТОН, МЫ ИДЁМ ТУДА! – Ты… такой охуенный. Ты даже не представляешь! – радостно улыбается он, обратно прикрывая глаза. – А ты, Шастун, неисправим! – Да. Я рисовал тебя. С самого первого нашего знакомства. В подъезде. Помнишь? «Арсений Сергеевич, вы чертовски сексуальны. Я хочу поцеловать вас»       Арсений Сергеевич, прочитав записку, заходится кашлем, поперхнувшись воздухом, а затем осуждающе смотрит на парня, который в свою очередь просто пожимает плечами, посылая учителю воздушный поцелуй. «Шастун, ты сведёшь меня с ума» – пишет он ответ, возвращая записку её неугомонному хозяину. «На это и расчёт. Оставите меня после уроков за плохое поведение?» «Можете даже наказать» – добавляет он чуть ниже, передавая записку. – Я. Люблю. Тебя, – произносит он с широчайшей улыбкой, а затем обнимает учителя так крепко, как только это возможно. – Тебе не за что извиняться. Я тебя люблю, понимаешь? – Мы с тобой всё сможем. Потому что любим друг друга. Запомнил? – Это ты сейчас меня учишь? – произносит учитель с лёгкой усмешкой. – Я пиздец тебя люблю! – Что, прости? – Ну... Арсюш... – Антон немного мнётся. – Я хочу тебя. Ну, с тобой. Этим. Любовью. Заняться. По-настоящему, – он краснеет, не зная, почему вдруг сейчас говорит об этом. – Ты пьян, и только поэтому гов... – Нет, это, блять, не так! Мои чувства такие! То есть.. Я чувствую так! Я.. кхм... как сложно-то, блять... – его язык всё ещё немного заплетается, а слова, как и мысли, путаются. – Я люблю тебя. – Арсюш? – Да? – Я тебя люблю. – И я тебя, дурашка, – усмехается мужчина. – Просто нравится. Это... так мило. Не алкаш и всё в этом роде. А Бухолу-у-учик! – Блять. Арс. У меня мурашки от твоего голоса и поцелуев, – вдруг произносит Шастун, развеивая уже придуманный мужчиной миф о том, что парень спит. – Я думал, ты спишь, – произносит он так, что сразу понятно – он улыбается. Голос как будто бы транслирует и сам излучает эту улыбку. – А я вот не сплю! – резво заявляет он. – И ещё хотя бы одно твоё касание, и тебе придётся бороться с моим стояком. – На самом деле, я хотел сказать не это… Я верю тебе больше всех. Даже больше Серёги. И я правда хочу… заняться с тобой любовью. – Арс, блять, я пиздец люблю тебя. – Тош, блять, и я пиздец тебя люблю. – Я люблю тебя больше всего на свете. И буду любить всегда. Что бы ни случилось, слышишь? Я обещаю. Тоже обещаю тебе это, – почему-то его голос дрожит на последних словах, и Арсений невольно сильнее сжимает мальчишку в объятиях. – Арсюш, а у меня есть подарок для тебя, – ласково шепчет он на самое ушко брюнету, обнимая его сильнее. – С Новым годом! Я люблю тебя, – он целует мужчину в шейку и берёт со стола небольшую коробочку, которую положил туда при входе на кухню. – И... Арсюш. Я люблю тебя. Я никогда не встречал такого человека, как ты. Ты невероятный и самый лучший. Ты веришь мне?       Теперь не верит.       Антон видит – практически ощущает – как Арсений ломается изнутри. Как эта вечная зажигалка вдруг тухнет, оставляя после себя лишь чёрную кучку пепла, неспособную уже ни на что. Видит, как по щекам мужчины льются слезы, который тот упорно не замечает, стоя так неподвижно, что есть сомнения, действительно ли здесь стоит человек, а не бездыханный манекен.       И он добивает. – Я больше не появлюсь в твоей жизни. И не буду беспокоить тебя, – смотрит своими зелёными и произносит. – Прощайте, Арсений Сергеевич.       Это звучит как приговор.       Разворачивается и уходит. Не оборачиваясь.       Арсений не двигается с места долго. Не замечает мир вокруг. Потому что его собственный уже рухнул. И погрёб его под собой навсегда.       Утреннее солнце всё ещё светит, но мужчину словно тошнит от этого. Хочется зажмуриться, закрыться руками, спрятаться от него.       Он не помнит, как оказывается дома. Как падает на колени и начинает кричать. Как бьёт кулаками стену так сильно, что на костяшках остаются кровоподтёки. Как хочет удариться об эту же стену головой. Сильно, чтобы выбить из головы все мысли об Ан… о нём.       Не помнит, как бьёт посуду, как ненавидит себя и кричит так громко, как только может. Не помнит, как, наконец, оказывается в кровати. В их кровати. Где они спали. Где любили друг друга.       Тут же вскакивает, как ошпаренный, и забивается в угол.       Там и засыпает. Прямо на полу.       С абсолютной пустотой внутри себя.       И с желанием умереть.