Зелёные глаза напротив

– Это из больницы, – хриплым голосом произносит Арсений, протягивая телефон мальчику.       Лицо Антона вдруг меняется, а в голове пролетает множество вариантов того, что они могут сказать. Он порывается рукой взять телефон, но тут же дёргается в обратном направлении. – Нет, я не могу. Поговори с ними сам, пожалуйста, – севшим голосом произносит он, и Арсений без слов возвращает телефон к своему уху. – Да, – отвечает он на ранее поставленный вопрос: «Это Антон Шастун?». – Хорошо. Антон, как я уже сказала, это по поводу вашей мамы, – тут же начинает говорить приятный голос явно молодой девушки. – Вы знаете, что ситуация была очень тяжёлая и последние дни она еле справлялась. Правда, в какой-то момент нам показалось, что ей стало лучше, но… Так бывает иногда… Состояние улучшается, если… – медленно произносит девушка, никак не решаясь произнести причину, по которой она позвонила по этому номеру. – Скажите уже, – хрипло требует Арсений, понимая к чему она подходит этими длинными обходными путями. – Да, кхм. Ваша мама умерла. Пол часа назад где-то. По телефону вашего отца я не смогла дозвониться, поэтому говорю вам. Мне очень жаль, – она выдерживает паузу. – Вы можете связаться с вашим отцом и подъехать в больницу? – Да. Мы скоро будем, – Арсений сбрасывает первый и возвращает телефон Антону, который сейчас с такой надеждой и, одновременно, отчаянием смотрит в синие глаза. – Ну? Что, Арс? Что они сказали? – торопит он, подсаживаясь ближе и хватая брюнета за руку.       Арсений тяжело вздыхает. Нельзя долго тянуть, нельзя размусоливать так, как это делала девушка минуту назад. Лучше сказать сразу. Антон сильный мальчик, он поймёт. Поймёт ведь, да? Справится ведь..? В конце концов, Антон знал, что ей становится хуже... понятно, что нельзя быть готовым к этой информации, но может быть всё пройдёт не так мучительно больно..? – Твоя мама умерла, – произносит Арсений максимально спокойно, пытаясь надеть маску уверенности, чтобы показать, что всё будет хорошо, но волнение и невероятная тревожность в его глазах выдают его с потрохами. – Это шутка! Ха-ха! – нервно вскрикивает Антон и давит из себя улыбку. – Не смешная, Арсений. У тебя плохо с юмором! – он вновь чуть усмехается, а в глазах скапливаются слёзы. – Тош... – сочувственно и горько произносит мужчина, сжимая посильнее руку школьника. Он не справится... точно, не справится...       Антон руку выдёргивает и с лавочки вскакивает, постоянно бегая зелёными глазами по разным окружающим предметам. Арсений подрывается за ним. – Неправда! Слышишь? Давай же, скажи, что ты пошутил! Я уже посмеялся! Самое время объявить, что это шутка! – нервно чуть ли не кричит парень, чувствуя, как по щекам скользят влажные слезинки. Он небрежно утирает их рукавом, неприятно раздражая кожу. – Антон, пожалуйста, посл... – Нет! Слышишь, нет! Ты врёшь! – Антон, – чуть строже произносит учитель, тянется к руке Антона, но тот не даёт прикоснуться к себе, словно боится этого.       Парень начинает мельтешить в пределах двух-трёх шагов, следуя в направлении туда-сюда. – Ну хорошо, хорошо. Ты не врёшь, знаю, я знаю. Значит они, там, в больнице. Что-то ошиблись. Что-то не так у них там!       Мужчина оказывает рядом и обнимает Антона так крепко, что тому даже немного больно. Он вырывается, машет руками, отталкивая Арсения от себя. Но сдаётся, безвольно повисая в крепкой хватке.       Арсений не отпускает его, поглаживает по спине, чувствуя как та вздрагивает в подступивших рыданиях. Ему больно практически так же, если не сильнее, потому что каждый чёртов раз, когда Антон плачет, его сердце обливается кровью, а к горлу подступает горький ком. – Тош, мы всё переживём... Я есть у тебя и я рядом... – произносит мужчина шёпотом, на самое ушко. – Она... Она с т-тобой хотела п-познакомиться... – его голос дрожит так сильно, что он едва ли может говорить, цепляясь руками за куртку мужчины. – Это последнее, о чём она попросила меня... И я... я не сделал, понимаешь..? Она хотела подружиться с тобой... – он судорожно хватает ртом холодных воздух, закрывает рот руками, больно кусая ребро ладони. – Я даже этого не сделал! – вдруг вскрикивает он.       Арсений отстраняется, кладёт руки на щёки мальчика, заставляя смотреть на себя и заглядывая в его большие зелёные глаза. – Прекрати винить себя. Ты не виноват. Никто не знал. – Нет, ты не п-понимаешь..! Она... – сбивчиво начинает Антон, то и дело всхлипывая. – Антон. Нет. Она не хотела бы, чтобы ты убивался сейчас по ней, по тому, что не познакомил нас, – голос Арсения звучит довольно слабо, но достаточно решительно, чтобы на некоторое мгновение убедить парня. – Она ведь любит тебя.       Антон тяжело дышит. Безумно хочется курить. И порезать себя. И кого-нибудь избить. И обнять маму. Крепко-крепко обнять. Снова пойти с ней на кухню, приготовить что-нибудь очень вкусно-пахнущее и при этом чуть не спалить всё. Или, как в детстве, взять за руку и пойти гулять по парку кормить уточек. Антон бегает глазами по лицу брюнета рядом, находясь явно не здесь, а в далёкой стране воспоминаний. Которым уже никогда не случиться. Человек умер. Умер, блять! А люди всё так же ходят по улицам, ездят на машинах, учатся и живут полной жизнью. До внуков доживают. Чем она хуже?! Почему ей не суждено этого всего увидеть?! – Нет. Нет, я не поверю, пока не увижу её. Поехали в больницу, – решительно произносит Антон, хватая мужчину за руку и таща к выходу из парка. – Они просили сообщить Олегу. Не смогли до него дозвониться, – Арсений сжимает его руку крепче, не отставая от парня ни на шаг. – Не сообщу, пока не увижу. – Антон... – Я всё сказал! – выкрикивает он в лицо мужчины, выходя из парка и чуть не выбегая на проезжую часть.       Арсений резко дёргает его за руку, не позволяя этого сделать. Сразу после по дороге на огромной скорости проносится машина. После неё Антон вновь рвётся перейти проезжую часть несмотря на запрещающий сигнал светофора. – Успокойся! – выкрикивает мужчина, потому что дорога заглушает половину его голоса, он разворачивает Антона к себе лицом и хватает за грудки, отталкивая подальше от дороги. – Она умерла и ты ничего с этим уже не сделаешь. Тебе нужно позаботиться о себе!       Синие глаза смотрят на Антона, и мальчик обжигается холодом, который исходит из них. Он стушёвывается, чуть дёргаясь, но Арсений держит крепко. Не отпускает, не позволяет вырваться и натворить непоправимое. Антон морщится, сжимает зубы сильнее. – Мне больно... – почти скулит он, кусая губу и почему-то расслабляясь. – Мне больно... – повторяет чуть тише, опуская взгляд в асфальт под ногами. – Я понимаю, но... – его резко прерывают. – Ты не понимаешь! Ты не чувствовал такого! – вдруг вновь выкрикивает он, и руки Арсения непроизвольно разжимаются, отпуская парня.       Арсений молчит, хотя прекрасно знает, что это такое. Его собственные родители погибли в автокатастрофе уже больше пяти лет назад. Он тогда уже учился в университете, но был не сильно взрослее самого Антона сейчас. В синих глазах отражается невыносимая боль, потому что Арсений не смирился. До сих пор. Даже спустя такое долгое время. Он переехал в Москву и сделал вид, что они просто живут далеко друг от друга. Просто в разных городах и поэтому не могут увидеться. Всё банально и просто.       Арсений отшатывается от парня на шаг назад, чувствуя как мелкий тремор сводит его руки. – Антош, мы всё переживём. Всё будет хорошо, – с невидящим взглядом произносит он и тянется ладошкой к щеке парня.       Антон медлит и, когда Арсений уже готов опустить руку, поддаётся вперёд, сам хватается за спасительную ладошку, прикладывая её к своей щеке. Ластится к ней, словно котёнок, и закрывает глаза. – Всё получится, поверь мне... – произносит ещё тише Арсений, и Антон слабо кивает.       Антон отстраняется от руки через минуту и отправляет сообщение отчиму, признавая то, что это действительно случилось. Его мамы больше нет. Нет никого из родных.

***

      Они подъезжают на машине к больнице очень быстро. В ближайшие полчаса, которые пролетают для Антона, как одна секунда. Нельзя сказать, что парень боялся идти в больницу, скорее наоборот, он рвался туда для того, чтобы убедиться, всё ещё согревая внутри себя маленькую надежду, что в больнице ошиблись, в той информации, которую ему (а если быть точнее Арсению) сообщили некоторое время назад. У Антона мелко дрожали руки... да и тело тоже. Весь мир чуть ли не безостановочно плыл перед его зелёными глазами, отчего чувство тошноты заявляло о себе с каждой секундой всё больше. – Арс, едь домой. Я дальше сам, – просит он, когда мужчины выходят из машины, и Антон неосознанно медлит, стараясь оттянуть момент, которого так ждал. Кроме того, ему действительно не хочется, чтобы брюнет пошёл с ним туда, хотя бы потому, что скоро приедет отчим, а пересекаться им уж точно не стоит. – Тош, я не брошу тебя здесь одного, – Арсений подходит ближе, внимательно наблюдая за реакцией его мальчика, за малейшими изменениями эмоций, читая его, как открытую книгу, и понимая, что ехать домой сейчас – не вариант. – Нет, правда. Мало ли сколько времени я проведу здесь... – всё ещё отпирается Антон, хотя глубоко в душе и хочет, чтобы с ним кто-то был рядом. Кто-то, с кем не страшно, с кем можно и в огонь, и в воду. С тем, кто понимает и любит. – Я могу не ходить внутрь. Но я дождусь тебя здесь. Это не обсуждается, – заявляет мужчина, опираясь на капот машины, и парень рад этому. В данной ситуации это, наверное, и будет самым лучшим решением.       Антон тяжело вздыхает, кивает и, обняв учителя, убегает внутрь.       Арсений чуть поводит плечами, потому что, хоть на улице и весна, холодный ветер никто не отменял. Солнце ярко слепит и даже немножко пригревает тёмные поверхности. Мужчина заглядывает в бардачок машины, сразу выуживая оттуда чёрные солнцезащитные очки и чуть дрожащими руками надевая их на нос.       Арсений волнуется. И жутко боится. Старается не показывать, держаться сильным, но на душе кошки скребутся от одного только вопроса – «что будет дальше?». По его скромному мнению, Антону, эмоциональное состояние которого мотается в разные стороны каждый чёртов день, будет невероятно тяжело справиться со случившимся. Да, конечно, брюнет будет рядом и сделает всё, что в его силах, но что-то подсказывает ему – это так быстро не закончится. Попов старается не думать, но его собственные мысли холодными и жестокими тисками связывают и красной бегущей строкой кричат, чем всё это кончится. Как бы Антон не утверждал, что любит жизнь, как бы не клялся больше не брать в руки лезвие, в его подсознании уже сформировался план действий в таких ситуациях…       Поэтому, да, брюнет боится за Антона. И имеет на это полное право.       Мимо Арсения проходит полноватый мужчина с полулысой седоватой головой, презрительно осматривая его и сразу после скрываясь за дверью больницы. Попов невольно хмурится, смотря ему вслед и искренне не понимая причину такой мгновенной ненависти к себе. Только если это не... – Блять, Олег, – шипит Арсений, оттолкнувшись от машины и сделав пару шагов в сторону больницы, но тут же остановившись.       Нельзя. Он только всё испортит, если пойдёт сейчас за ним. А если отчим навредит Антону? Он ведь думал, что их отношения прекратились, что они больше не общаются...       Арсения начинает потряхивать, а минуты, летевшие сначала так быстро, теперь тянутся, словно резина. Он еле удерживает себя на месте, начиная сновать туда-сюда вдоль своей машины, то и дело поднимая рукав куртки, чтобы посмотреть на наручные часы. – Тош, пожалуйста... Давай быстрее... Ну же, выходи, – просит мужчина, надеясь, что парень каким-то магическим образом сможет его услышать и тут же вернётся сюда, в безопасность. Потому что рядом с Арсением ему точно безопаснее, чем где-то там, рядом с мёртвой мамой и, очевидно, злым отчимом.       Минуты тянутся, а Антона всё нет. Ветер становится холодным, он сковывает, словно обжигает, своими мерзкими щупальцами забираясь под куртку. Арсений уже успел продумать все возможные (и невозможные тоже) варианты дальнейших событий, успел придумать и оценить свои действия в них, а потому сейчас, взвесив все «за» и «против», он решительно направляется в сторону входной двери в больницу.       Именно в тот момент, когда он прошёл уже пол пути, из двери выходит Антон и быстрым шагом идёт к машине. – Уезжаем, – быстро бросает он Арсению, проходя мимо него и прерывая его попытку начать разговор.       Мужчина быстро догоняет мальчишку, садясь на своё сиденье и трогаясь с места. Читать Антона не получается, но, чёрт возьми, это же Антон. Тот самый, который не умеет скрывать свои чувства и эмоции, тот самый, который может просто взять и расплакаться или громко рассмеяться посреди улицы. И тот самый, лицо которого сейчас не выражает абсолютно ничего. Это невозможно!       Арсений молчит, боясь нарушить тишину.       А Антон чувствует себя рыбой-ёж – стоит кому-то неаккуратно коснуться его, и он тут же раздуется и выпустит иголки, ненарочно раня всех вокруг, он напряжён до предела, настолько, что эмоции почему-то блокируются. Сейчас он даже не дрожит, плохо осознавая реальность и наблюдая всё как будто бы сверху. – Я к себе домой, – произносит он чуть грубее, чем ему самому хотелось. – Тош, может… – осторожно начинает Арсений, но тут же прерывается. – Я всё решил. Мне нужно быть дома, Арс.       Мужчина кивает, стараясь сдержать тяжёлый вздох и только приоткрывая покусанные губы, выпуская тёплый воздух. Почему-то ему становится очень больно от этих слов, хотя ничего такого Антон и не сказал.       Вся поездка проходит в тишине. Арсений внимательно следит за дорогой, иногда поглядывая на мальчишку рядом, но не решаясь докучать его вопросами – всё и так понятно. Антон же просто неотрывно смотрит в окно, не думая, в целом, ни о чём.       Начнёт вспоминать – и сразу погибнет. Утонет. Станет слабым. Нужно дождаться дома. А там – всё, что угодно.       Когда они доезжают до дома Антона, то всё так же, в тишине, доходят до квартиры. Парень почему-то не чувствует необходимости говорить. Хочется молчать… А ещё закурить. И кричать. И лезвие взять тоже очень хочется. Но Антон просто молчит.       В больницу действительно приехал отчим, но самое интересное в том, что он не сказал парню о встрече с Арсением ни слова, хотя, по логике, он должен был ругаться и всё вытекающее отсюда. Может быть делать в больнице это было бы слишком и дома его ждёт… Впрочем, не важно. Сейчас в голове Антона пульсирует невероятной болью лишь одна мысль: «Она умерла». Правда, умерла, по-настоящему. Это не шутка. И от этой мысли кожа покрывается мурашками, а тело сводит неприятная дрожь.       Антон достаёт ключ и пытается вставить его в замочную скважину, но у него всё никак не получается. Руки сильно дрожат, но он упрямо толкает ключ внутрь, с каждым разом применяя всё больше силы.       Арсений бережно накрывает его руку своей и забирает ключ себе как раз в тот момент, когда парень уже готов его сломать и выбросить к чёртям.       Антон дёргается, поворачивается спиной к входной двери и закрывает лицо руками, тяжело дыша. – Солнце, тише-тише… – Арсений обнимает его, позволяя уткнуться носом в шею, осторожно поглаживает по спине. – Всё наладится… Тош, поехали ко мне домой, пожалуйста… Я хочу тебе помочь, – шепчет он тихо-тихо на ушко, но не навязывается, лишь пытаясь успокоить. – Я боюсь за тебя…       Антон отвечает не сразу, тихо всхлипывая и отчаянно цепляясь пальцами за куртку мужчины. Он не в порядке. Абсолютно точно нет. Но он должен быть дома. Должен пережить это и справиться сам. – Я буду в порядке, – шмыгает он, когда к нему вновь возвращается способность говорить.       Арсений тяжело вздыхает, заглядывая в заплаканные зелёные глаза, в которых отражается лишь невероятная боль, справиться с которой одному практически невозможно. – Я без тебя не смогу… – севшим голосом произносит брюнет, боясь сейчас отпускать мальчика от себя даже на секунду, не то, что на целую ночь. – Я знаю. Всё будет хорошо, – Антон пробует улыбнуться, но от этой улыбки у мужчины мурашки бегут под кожей. – Пожалуйста… Если что, сразу звони, пиши мне. Я приеду. Я помогу. Хорошо?       Антон немного запоздало кивает и вновь пробует улыбнуться. О нём так заботятся, так боятся потерять, а он сейчас даже поблагодарить не может.       «Слабак» – подкидывает комментарий подсознание. – Обещаешь? – с надеждой спрашивает Арсений. Да, брюнет ненавидит обещания. Да, он практически перестал верить в них, но это – единственное, что поможет ему сейчас согласиться с Антоном и уехать к себе домой. Может быть и правда всё обойдётся и будет хорошо? Так ведь бывает… – Обещаю.       И Арсений верит. По-другому просто не может.       Он тоже давит из себя улыбку, невесомо касается виска мальчишка своими губами, задерживаясь в таком положении на пару секунд, и сам открывает дверь чужими ключами. Как ни странно, замок поддаётся легко, и Антон искренне не может понять, почему несколько минут назад у него не получилось открыть чёртову дверь. – Пожалуйста, приходи завтра в школу... – просит Арсений шёпотом. – Можешь не учиться, посидишь в моём кабинете, но... Пожалуйста... Я заеду за тобой завтра утром, можно?       Антон кивает. – Спасибо, – облегчённо выдыхает мужчина и пропускает парня вперёд.       Антон проходит внутрь и закрывает за собой дверь, после прислоняясь к стене и скатываясь по ней вниз. И всё, что у него остаётся сейчас – лишь чёрная бездонная дыра в самой середине груди.