Антона не приходится будить, потому что он встаёт сам. Утром, раньше будильника, и выглядит так, словно и не спал, не отдыхал вовсе. В груди, кажется, теперь уже нет той ужасной сковывающей боли, но вместо неё образовалась беспросветная пустота, которая вроде бы не хуже, но... Антон в какой-то момент даже успевает подумать, что он ничего не чувствует, как будто весь мир обходит его стороной, не прикасаясь и не взаимодействуя с ним абсолютно никак. Планета не остановилась, нет, но продолжила своё движение без него, выкинув парня за свои пределы, словно поломанную игрушку.
Но когда вдруг сзади подходит Арсений и крепко обнимает, что-то тёплое и очень приятное проносится по телу мальчишки.
Он не один. Даже сейчас, когда всё хуже некуда, когда островок внутри него с коротким, но таким ёмким названием «Семья» разлетелся вдребезги окончательно, его не бросил самый лучший человечек на планете. Не только не бросил, он ещё и, оставляя на шее мягкие поцелуи-касания, с полной уверенностью утверждает, что
всё будет хорошо и они со всем обязательно справятся.
Это даёт надежду.
Они вместе едут в школу, но на своих уроках Антон так и не появляется, предпочитая всё время до похорон сидеть в небольшом кабинете брюнета, согревая ладошки (читать, как «лапки») о горячие края кружки с ароматным чаем. Ну а сам Арсений проводит первые четыре урока (незамедлительно каждую перемену спеша к Антону и заключая его в крепкие объятия до звонка на следующий урок) и вместе с парнем едет на кладбище.
Антон боится, что отчим выкинет что-нибудь нехорошее, но, как ни странно, тот даже не смотрит в их сторону, а после самого процесса погребения быстро разворачивается и, мрачным взглядом окинув Попова с головы до ног и обратно, уходит, так и не произнеся даже слова.
Арсений думает, что это странно. Конечно, отчим мог смириться с выбором Антона, ведь, по сути, парнишка ему теперь (да и всегда был) никто. Тогда зачем были все эти концерты с избиением? Зачем было так настаивать на их расставании и отравлять жизнь? Арсений не понимает, но предпочитает не думать об этом сейчас, когда Антон вдруг сплетает их пальцы между собой и тянет к могиле, около которой уже нет никого.
Антон смотрит на фотографию своей улыбающейся мамы, а затем стучит кулачком по деревянному кресту, как обычно стучат в дверь при входе, и вдруг начинает говорить.
– Прив-вет, мам, – он давит из себя улыбку, чувствуя, как голос дрожит, как скапливается внутри неприятный горький ком, мешая говорить. – Я уже скучаю по тебе. Но я буду сильным, я обещаю тебе, – Антон улыбается, рассматривая лицо женщины на фотографии, думая, что она очень красивая на ней. – Ты там тоже… Ну, это… Отдохни хорошенько, договорились? – он тихо шмыгает носом, сильнее сжимая руку мужчины, и медлит, словно решаясь на что-то. – Мам… Это... Это Арсений, п-познакомься, – шея и спина Арсения от этих слов в секунду покрываются холодными мурашками, а Антон вдруг зажимает себе рот рукой, поворачиваясь лицом к брюнету, и падает к нему в объятия, теряя всю свою решительность и силу, о которой говорил только что.
Арсений тут же крепко обнимает его, давая опору, и начинает поглаживать мальчика по спине, стараясь успокоить, чувствуя, как тот дрожит в беззвучных рыданиях, он шепчет что-то приятное, подбадривает и опять утверждает, что
всё. будет. хо-ро-шо. А Антону хочется закричать, объясняя, что нет, ничерта не будет хорошо. Не будет, потому что человека нет! Раз, и всё. Нет! И никогда больше не будет. В какой-то момент парень даже поймал себя на мысли, что хочет ударить учителя за эти тупые слова, которые всё равно не имеют никакого значения, потому что они – ложь! Чистая ложь.
Он плачет взахлёб, отчаянно хватая приоткрытыми губами воздух и оставляя на плече мужчины влажные пятна от слёз. Арсению тоже больно, но единственный выход – быть рядом и помочь пережить эту трагедию.
Антон успокаивается не сразу, но, когда вновь хотя бы немного может говорить, он продолжает.
– Арсений, он... он хороший, мам. Ну я рассказывал, ты помнишь, да? Я так боялся своих чувств и его самого, когда мы только познакомились... А сейчас вот стою и держу его за руку, – парень грустно усмехается и чуть крепче сжимает руку мужчины, заглядывая в его пронзительные синие глаза, которые также наполняются слезами. И Антон не понимает, почему. Ведь она незнакомый для него человек и, следовательно, ничего не значит.
Но всё гораздо проще: Арсений, как и всегда, чувствует всё то, что чувствует сам парень. Он слышит дрожь в голосе Антона, слышит эти слова, адресованные тому, кто прямо сейчас лежит в холодной земле, чувствует эту тупую боль в груди и сам готов расплакаться от всего этого. Он готов забрать всю его боль себе, готов под пули броситься, лишь бы помочь, лишь бы спасти, но, увы, он может лишь сильнее сжимать ладошку мальчика и шептать ободряющие слова.
Арсений думает, что у них с Антоном всегда была какая-то связь на более высоком уровне. Они не просто видят то, что происходит с их второй половинкой, они
по-настоящему это
чувствуют на себе.
– Но теперь ты можешь его и увидеть, – Антон улыбается уже искренне и по-детски шмыгает носом, всё ещё не отрываясь от глаз мужчины. – Он красивый, правда? Эти синие-синие глаза, ямочки на щеках, россыпь родинок, – он смущённо усмехается, скользя взглядом по лицу Арсения. – Мне они иногда кажутся похожими на звёздочки в ночном небе. И у него смешной нос, а губы и... Вообще важна душа. В первую очередь она, да, мам? Так ты меня учила, – он возвращает взгляд на фотографию на кресте, то и дело кусая уже покрасневшую нижнюю губу. – И у него она замечательная. Самая лучшая. Ну что я тебе тут рассказываю? Теперь ты и сама всё увидишь. С неба увидишь, – Антон поднимает голову наверх, в небо, с которого в этот момент начинают падать снежинки, и парень вспоминает легенду о том, что снег или дождь идут тогда, когда там, на небесах, кто-то плачет, и сразу продолжает, чувствуя, как снежинки приземляются на его щёки и таят на них. – Ну-ну, тише, не плачь. Я счастлив с ним. И всё будет хорошо. Будет ведь, Арс, да?
– Конечно, – хрипло произносит мужчина и чуть прокашливается. – Конечно будет, солнце. Я позабочусь об этом.
Когда спустя время они уходят с кладбища, Антону легче. Он чувствует себя так, словно большой камень забрали с его плеч и теперь он свободен и идёт налегке.
***
Антон больше не возвращается домой – там не держит его ничего. Он живёт с Арсением, правда, отчим успевает напомнить о себе через директора.
В один день Попова вызывает к себе Павел Алексеевич, устраивая допрос с пристрастием – отчим не поленился и пришёл в школу, рассказав об отношениях учителя с учеником, обвинив Арсения в педофилии и представив всё в самом, что ни на есть, ужасном свете.
– По-хорошему тебя нужно уволить. Но, Арс, по старой дружбе, только потому, что я знаю тебя, знаю, что ты не способен на это, – вздыхает Павел Алексеевич. – Разрешаю доработать год. А потом пишешь по собственному. Идёт? – Арсений, конечно соглашается, активно кивая головой и пожимая руку директора, несколько раз благодаря его. – Но если он пойдёт и напишет заявление в полицию, я ничего не смогу сделать.
Время после этого разговора начинает лететь так быстро, что мужчина не успевает замечать дни. Антон всё больше готовится к экзаменам, бывает, оставаясь в школе на дополнительных занятиях до самого вечера, да и сам Арсений готовит своих учеников к жуткому и страшному испытанию под названием ЕГЭ.
Школа, конечно, школой и там нужно держать марку – Арсений Сергеевич всё так же ходит в своём синем пиджаке или той самой
чертовски-сексуальной чёрной водолазке, и в такие дни Антон едва ли держится, чтобы не спалить их отношения со всеми потрохами. Хотя, конечно, слухи расползаются быстро, и, кажется, вся школа уже в курсе, но в открытую об этом никто не говорит. Да и Антон слишком сильно любит Арсения, чтобы перестать на переменах бегать в его кабинет, осыпая шею и губы брюнета лёгкими поцелуями, давая такими постоянными походами новые поводы для разговоров.
Дома они смотрят фильмы и отдыхают, играют в крокодила или какие-нибудь настолки, потому что за день оба устают слишком сильно, и заниматься уроками ещё и здесь – непростительно жестоко. В конце концов, дом для того, чтобы комфортиться и любить друг друга, набираясь сил на новый день, а не изматывать себя ещё больше.
В один из дней у них появляется мечта-план. Переехать в Питер. Антон уже присмотрел несколько ВУЗов, в которые можно будет подать заявление, а Арсений активно ищет там подходящие вакансии, ближе к маю начиная проходить онлайн-собеседования, чтобы по приезде туда сразу начать работать.
Эта мечта выглядит для Антона какой-то невероятной, несбыточной, далёкой, но такой желанной, что он готов трудиться, не покладая рук.
И сейчас у него действительно всё хорошо. Арсений не обманул, и
они справились. Справились со всем, что подкинула им жизнь.
Вместе.
Когда снег растаял, а солнышко стало припекать, жизнь стала налаживаться намного стремительнее, а настроение поднималось на раз-два. С весной так бывает часто – оживает весь мир, распускаются цветы и озеленяются деревья, а вместе с ними и люди начинают чувствовать себя лучше, словно также просыпаются от холодной и суровой зимы, вдыхая полной грудью приятный весенний воздух. Антон обожает весну именно из-за воздуха, а когда Арсений в один из вечеров вдруг приносит ему веточку сирени, он зарывается в неё носом и дышит, дышит, дышит. Полной грудью, так, словно не может надышаться тем приятным ароматом, что исходит от неё. После, конечно, Антон стал искать цветочки с пятью лепестками, чтобы съесть и загадать желание
«Быть вместе навсегда».
Арсений поражается, как в 18 лет можно быть таким маленьким ребёнком, умиляется на Антона, хотя и сам с удовольствием готов встречать весну во всех её проявлениях, готов есть цветки и валяться в пригретой солнышком траве, как бы наивно и глупо это не звучало.
Антон всё чаще ассоциирует брюнета с цветами. Такой же красивый и завораживающий, вкусно пахнет и порой от него не оторвать взгляд. О нём нужно бережно заботиться (хотя раньше он и казался парнишке сильным, недоступным и независимым) и
просто любить. Как оказалось, в тактильности Арсений совсем не уступает своему мальчику, и обниматься они могут часами напролёт.
– Солнце, а поехали в конный поход? – вдруг за завтраком между делом произносит мужчина, делая глоток любимого кофе и заглядывая в зелёные глаза, которые за последнее время стали даже чуточку ярче и лучезарнее, и смотреть в них сейчас – истинное счастье.
– Арс, через неделю начинаются экзамены и я, если честно, трясусь пиздец как, – устало заявляет парнишка, ставя на стол чашку со сладким чаем.
– Да всё ты сможешь! Тебе расслабиться нужно, вон как загнал себя! – он оглядывает парня с ног до головы взглядом а-ля «Посмотри сам, ужас какой!».
Антон тяжело вздыхает.
– А ты, ну, помнишь, например, какие у меня отношения с твоими коняшками!?
– Подру-у-ужишься! Ну ты представь... Лес, озеро, свежий воздух, мы с тобой… – и начинается увлекательный, по мнению Арсения, рассказ о том, что он вычитал в интернете о конных походах.
Антон, как и Арсений (удивительно, как много у них общего!), безумно обожает всё, связанное с деревней и летом, а потому с лёгкостью и приятной радостью представляет этот поход, который продлится не так уж и долго – часа три, не больше. Парень прикрывает глаза, шумно вдыхая носом аромат чая, и ему кажется, что прямо сейчас он переносится в своё детство – он в небольшом деревянном домике и сейчас раннее-раннее утро. В его руках блюдце, которое заполнили горячим чаем для того, чтобы он немного подостыл, а прямо перед ним стоит баночка со сгущёнкой и тарелка с сырниками, приготовленных заботливой бабушкой. Везде зелёная-зелёная трава, белые берёзки, ясное голубое небо – и ни намёка на грязные машины и пыльный город. Что может быть лучше?
Разве только Арсений рядышком, попивающий чашку ароматного кофе.
На поход Антон всё же соглашается, с замиранием сердца смотря на то, как в синих глазах самого лучшего человечка на свете загораются счастливые огоньки.
***
– Смотри, смотри, я даже могу ровно на нём сидеть! – кричит Антон, сильно сжимая повод в руках и выпрямляя спину. – Я даже за шею не хватаюсь, как раньше!
– А я думал, что ты это его так специально обнимал, – неловко смеётся Арсений, улыбчиво смотря на мальчишку из-под опущенных пушистых ресниц, удерживает уздечку одной рукой, а вторую заводит за голову, чтобы привычным движением взъерошить угольно-чёрные волосы, и без того довольно растрёпанные тёплым ветерком.
В конце концов, они сейчас не на параде, а потому выглядеть красиво не так уж и обязательно
(по скромному мнению Антона, Арсений и сейчас как с обложки журнала), хотя и утром брюнет провёл перед зеркалом уйму времени, остановив всё же свой выбор на старенькой синей клетчатой рубашке, накинутой поверх черной футболки. Антон же просто натянул на себя серую толстовку учителя, подаренную ещё осенью в их первую прогулку по парку. Парень с особой ностальгией вспоминает ту прогулку и совсем не случайно сейчас надевает эту вещицу на себя. Просто… это так символично... Они опять вместе, опять гуляют, опять есть кони и он опять в его толстовке. Стабильность и счастье.
Май в этом году выдаётся очень солнечным и тёплым. Даже холодного ветра, какой случается обычно в этом месяце, не было. Ну или они просто не заметили его, находясь всегда вместе. А вместе ведь теплее – это факт. И не важно – снег, зной, дождь или холода.
Когда группа доезжает до небольшого озера, все медленно спешиваются, потягиваясь и передавая уздечку инструкторам, которые всегда шли рядом, чтобы контролировать иногда таких своенравных коней. Им выделяют час на то, чтобы посмотреть окрестности, пофотографироваться, попить приготовленный заранее организаторами похода чай со сладостями, да и просто отдохнуть и поваляться в траве.
Арсений с Антоном сразу уходят чуть глубже в лес, подальше от посторонних глаз, и, расстелив покрывало на траве, разваливаются на нём, смотря на голубое небо, проглядывающее сквозь крону стройных берёзок.
– Ка-а-айф, – тянет мальчишка, первым нарушая тишину и устраиваясь поудобнее на плече учителя. – Здесь даже воздух охуеннее!
– Ты неисправим, – беззлобно смеётся Арсений, срывает свободной рукой травинку и отправляет её кончик себе в рот, после возвращая руку за голову, чтобы было удобнее лежать. – Но, кстати, хочу похвалить. Ты держался молодцом сегодня! Горжусь! – произносит он торжественно, всё ещё удерживая травинку зубами.
Антон самодовольно хмыкает, начиная вырисовывать самыми кончиками пальцев на груди мужчины одному ему известные узоры. Знал бы он, как тяжело ему это далось… Но надо же с чего-то начинать учиться новому, верно? Так почему бы не с езды на лошадях?! Хорошее умение, а главное в жизни пригодится, м-м-м…
(Нет)
(Но ему всё равно приятно, как Арсений хвалит его. Он и чего похлеще делать готов научиться, лишь бы только слышать такой приятный слуху бархатный голос брюнета)
– А мы что, правда поедем в Питер!? – спустя минут пять вскрикивает парнишка, садясь на покрывале, не без удовольствия рассматривая такого безмятежного и расслабленного мужчину.
– Э, чш! Не гони лошадей! – шикает Арсений, нехотя открывая глаза и откидывая травинку куда-то в сторону.
Антон чуть слышно смеётся с этой фразы, находя её замечательной в том месте, где они оказались сейчас. Такой, забавный каламбурчик, знаете ли.
– То есть не едем?
– То есть я хотел сказать это через пару минут, – выдыхает мужчина, тоже принимая сидячую позу и начиная отыскивать что-то в рюкзаке. – После того, как отдам тебе вот это, – Арсений достаёт чёрный браслет с замком-коробочкой, демонстрируя его парню, видя, как зелёные глаза вспыхивают удивлением, смешанным с радостью. – Это тебе. На удачу.
Антон протягивает свою руку, и брюнет, чуть отодвинув рукав толстовки, ловко защёлкивает механизм на стройном запястье.
– У тебя всё обязательно получится. Ты же у меня вон какой умненький, – Арсений касается поцелуем запястья, но, когда поднимает голову, его сразу же поваливают на спину, приземляя руки по обе стороны от головы брюнета. – Эй, я сверху вообще-то! – шутливо смеётся он, смотря на нависающего над ним мальчишку.
Антон улыбается и, прикрывая глаза, целует мужчину. Нежно и ласково, тягуче. Он медленно толкается кончиком языка чуть дальше, слегка мажет им по языку Арсения, углубляя поцелуй, льнёт телом ближе, словно маленький котёнок, желающий чуть больше ласки.
Арсений хрипло усмехается в поцелуй и собственнически исследует тело мальчишки своими руками. Оглаживает и, поддевая кончиками пальцев край толстовки, проникает под неё и касается уже нежной кожи, иногда сжимая в районе талии и прижимая к себе сильнее. Мужчина сгибает одну ногу в колене и сразу же чувствует, как парень ёрзает, трётся о неё пахом и закусывает нижнюю губу, чтобы не проронить ни звука, потому что сейчас даже своё собственное дыхание кажется ему чересчур и до неприличия шумным и горячим.
Антон поспешно отстраняется, отводя смущённый взгляд, а Арсений не может сдержать улыбку от вида этого немного растрёпанного, разморённого ласками и забавно покрасневшего чуда.
Если быть честным, то Арсений готов смотреть на него всегда. 24 на 7. Даже без перерыва на обед.
– Спасибо, – на выдохе шепчет Антон и мажет языком по раскрасневшимся от поцелуев губам. – Правда спасибо. Я теперь его вообще снимать не буду, – смущённо улыбается он, устраиваясь на своём законном месте – на плече брюнета.
– Во-о-от. А теперь о Питере. Я уже связался с хозяйкой квартиры, она нас ждёт двадцать второго июня, – спокойно произносит мужчина, не видя, как глаза Антона расширяются с каждым словом всё больше.
– ЧЁ?! ТЫ УЖЕ ВСЁ РЕШИЛ И МОЛЧАЛ ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ!? – Антону аж воздуха не хватило на это возмущение, поэтому сейчас он так шумно вбирает его в себя.
– Сюрпри-и-из, – тянет брюнет, расплываясь в улыбке. – Скорее всего поедем на следующий день после твоего выпускного. Там не так долго на поезде.
– То есть… Мы всё равно поедем, даже если я не поступлю?
– Ага. Из школы же меня всё равно увольняют, – беззаботно напоминает мужчина. – Новая жизнь, новый город.
Антон ещё несколько минут переваривает сказанное, мысленно прокручивая у себя в голове все сайты, на которых он читал о Санкт-Петербурге, о достопримечательностях и интересных фактах, о людях и особенностях в целом. Он не может поверить. Они мечтали… так долго мечтали об этом, и сейчас это оказывается реальностью. Квартира есть, всё распланировано и они действительно поедут туда и останутся там жить!
– А-А-А-А!!! МЫ ПОЕДЕМ В ПИТЕР! – он вдруг вскакивает на ноги и прыгает на месте несколько раз подряд, а затем вообще наворачивает лёгким бегом пару кругов вокруг покрывала, не зная, как ещё выплеснуть эмоции, которые сейчас так и валяться из всех щелей.
Арсений заливисто смеётся и ерошит волосы мальчишки своей пятернёй, когда тот всё же немного успокаивается и вновь приземляется рядышком.
– Ребё-ёнок, – тянет он улыбчиво.
– Арс, а можно попросить? – Антон вдруг притихает, сбивчиво хватая руку мужчины и сжимая её своими двумя.
– Что такое? – брюнет поднимает немного взволнованный взгляд.
– Я читал… Там такая штука есть… – он машинально поглаживает руку Арсения, не отводя от неё взгляд. – Экскурсия с высоты птичьего полёта. Там… Ну, с крыш можно посмотреть на город. Говорят, очень-очень красиво, – он поднимает свои ярко зелёные глаза и смущённо улыбается. – И, ну… Я тоже очень-очень хочу посмотреть, – говорит так, словно мурлыкает. – И там ещё пофоткаться можно! Очень красивый вид! – в качестве последнего аргумента добавляет Антон, зная слабость Арсения к фотосессиям.
Мужчина заливается смехом, поддаётся вперёд и целует
своего мальчика в губы.
– Дурашка, конечно сходим. И не только туда! Я до ужаса хочу посетить все музеи и вообще всё-всё-всё, что там есть!
– Правда? – Антон смотрит такими преданными глазами, с такой надеждой и любовью, что брюнет просто не может не поцеловать его вновь. И вновь. И ещё разочек. Что б наверняка.
– Ну конечно, Тош.
Антон от этого «Тош» просто тает, расплываясь в лучезарной улыбке.
Теперь всё точно-точно будет хорошо!
Как в самой настоящей сказке!
