Зелёные глаза напротив

      Аплодисменты в зале не стихали уже несколько минут, усиливаясь с каждым разом, когда новый выпускник появлялся рядом с директором и принимал из его рук синего и – намного реже – красного цвета корочки. – За аттестатом приглашается Антон Андреевич Шастун, – произносит директор, открывая очередной документ и прочитывая имя внутри него.       Антон чувствует себя так, словно его ноги вот-вот подкосятся и он потеряет сознание. Неужели всё? Неужели с этого момента начнётся его взрослая жизнь? Неужели одиннадцать лет он учился ради этого момента? Антон никак не может поверить, подходя к директору всё ближе и оглядывая зал, полный хлопающих в ладоши людей. Ему на них, если честно, практически всё равно, но он упрямо продолжает вглядываться в зал и выискивать до боли родную и любимую мордашку брюнета, хотя и все люди сливаются в кучку разноцветных пятен.       Парень, радостно улыбаясь, пожимает руку директору и принимает аттестат, даже немного гордясь теми оценками, которые проставлены в документе. Конечно, он далеко не отличник, но закончить школу без единой тройки и даже с преимущественным количеством пятёрок – по его мнению, очень и очень хороший результат, который заслуживает похвалы. – Спасибо, – он робко смотрит на директора и, вернувшись к своему месту, возвращает взгляд в зал. Сердце Антона пропускает удар и замирает, когда он сразу же натыкается на фигурку учителя, сидящего во втором ряду практически в самой середине.       Арсений сейчас совсем не похож на того Арсения, которого парень видел дома ещё утром. Которого он привык видеть дома. Нет больших футболок и растянутых штанов, нет босых ног и растрёпанной причёски. Арсений сейчас – идеал красоты в клетчатом сером пиджачке, и любая девчонка (да и парни, чего уж тут таить) готова пускать слюнки на него, бегая собачкой по пятам. Антон знает, что ему бегать за ним не нужно. А ещё он знает, что учитель любит только его больше всех и на выпускной он пришёл не потому, что всех учителей обязывают к этому, а потому, что хочет присутствовать на таком важном событии своего мальчика.       Антон скользит по его лицу взглядом – по округлой оправе очков, еле-заметным ямочкам на щеках, лучезарной улыбке и синим-синим глазам, которые в эту секунду хитро подмигивают парню. Антон смущается и опускает взгляд в пол, вызывая тем самым самодовольную усмешку учителя, который без предупреждения уже давно начал играть в игру засмущать-Антона-у-всех-на-глазах-любым-удобным-и-неудобным-способом-тоже.       И Антон не против. Ему это даже нравится.       Выпускной прошёл как по маслу и заканчивается, кажется, слишком быстро – Антон даже не успевает сообразить, как оказывается в автобусе, который везёт их в заранее заказанное кафе. Репетиции длились так долго – чуть ли не каждый день они зависали в школе дольше положенного, репетируя танцы, сценки, песни и поздравления для учителей и родителей. Парень успевает проникнуться ностальгией, смотря в окно и видя удаляющийся силуэт школы, в которой Антон хоть и проучился не так долго, но она перевернула его жизнь с ног на голову.       Потому что именно в ней он познакомился с таким невероятным голубоглазым брюнетом с именем – Арсений Сергеевич Попов Арсюша.       Антон вспоминает, как увидел его в квартире в первый раз. Как заявился к нему на урок с явным запахом перегара. Как они ходили вместе в донельзя уютное кафе. Как он остался ночевать у учителя в первый раз и как признавался ему в чувствах. Первый поцелуй. И все последующие. Поцелуи, которых, Антон надеется, будет ещё сотни миллионов. Так много, что не сосчитать.       Когда уже бывшие школьники оказываются в кафе, их вновь предупреждают, что ни о каком алкоголе и речи быть не может. Да, многим уже исполнилось восемнадцать лет (и Антон входил в их число), тем не менее, приехавшие сюда директор, некоторые учителя и родители утверждали, что в любой момент может появиться патруль, который в эту ночь будет контролировать распитие спиртных напитков.       Все заранее знали эту информацию (ну а хуле, каждый год одно и тоже говорят), а потому принесли с собой мно-о-ого коробок из-под сока, внутри которых был далеко не сок. Да и кола с виски, смешанная в бутылках из-под колы, никак не выдавала своего алкогольного содержания. Разве что глаза у одноклассников становились всё веселее, речь слишком растянутой и немного заплетающейся, а походка – шатающейся.       Антон бросает взгляд на Арсения, который сидит за одним столом с учителями, даже не смотря в его сторону и что-то активно обсуждая, и тут же наполняет свой прозрачный стакан виски с колой, зажимая его стройными пальцами и поднося к носу, вдыхая приятный запах. Парень смотрит на танцпол и дёргающихся на нём одноклассников под какую-то современную ритмичную музыку. Антон ещё не настолько пьян, чтобы так же раскованно танцевать, а потому сейчас же и намеревается это исправить.       В тот момент, когда он уже касается губами краешка стакана, на его плечи приземляются тёплые ладони и чуть сжимают. Антон вздрагивает, слыша хриплый шёпот около самого его уха. – Там ведь не кола, верно? – Арсений опаляет горячим дыханием чувствительную кожу и оставляет лёгкий поцелуй за ушком.       У Антона по шее и спине бегут приятные мурашки, и он громко сглатывает, убирая стакан ото рта, так и не сделав глоток. Полумрак комнаты и яркая светомузыка не позволяют различить, кто и что делает, но Антон всё равно пугливо озирается по сторонам, боясь быть замеченным. Впрочем, завтра они всё равно уезжают из этого города, то почему бы и нет? Музыка звучит громко, отдаваясь в груди и заставляя сердце биться чаще… или это не из-за музыки?       Антон разворачивается к мужчине лицом и смотрит в его синие глаза, которые из-за освещения кажутся теперь абсолютно черными. – Как ты узнал? – ошарашенно спрашивает мальчик, отступая на несколько шагов назад к тёмному углу, бережно подталкиваемый Арсением. – Тош, – он низко смеётся, и Антон тонет в этом смехе так, словно действительно его сейчас накрывает огромной волной бушующего моря. – Мне не пять лет. И я знаю все эти ваши приёмчики, – он осторожно касается губами шейки парня, а затем кивает своим мыслям, тут же озвучивая их. – Сам так делал недавно, да.       Антон усмехается, всё ещё сжимая в руках бокал и не зная, что делать дальше. За его спиной оказывается стена, к которой он прислоняется, шумно выдыхая. Может быть Арсений не видел, но это – не первый выпитый парнем стакан, а потому сейчас в его голове окружающий мир уже чуть застилает плёнка опьянения, подталкивая к необдуманным решением. Свободной рукой парень, прикусывая губу, расстёгивает пуговичку пиджака учителя, который внимательным взглядом наблюдает за подобными махинациями. – Я тебя хочу, – вдруг произносит Антон с лёгким придыханием, скользнув кончиками пальцев по пряжке ремня. – Солнце, да ты пьян! – удивлённо вскидывает брови Арсений, расплываясь в лучезарной улыбке. – Когда успел?!       Антон неопределённо пожимает плечами, когда брюнет вдруг вынимает стакан из его рук. – Эй! Это мой праздник! Я могу пить, сколько захочу, – слабо и немного обиженно возмущается он, но не предпринимает никаких действий. – Я и не спорю, – невозмутимо произносит мужчина и делает несколько глотков сам. – М-м-м, – он вдыхает побольше воздуха, берёт немного алкоголя в рот и под охреневающий взгляд школьника касается своими губами его, сразу же проталкивая напиток в рот Антона языком.       Парень обжигается вкусом и послушно сглатывает, широко раскрывая глаза. Арсений целует его вновь, сминает губы в ласках и поддаётся всем телом вперёд, сильнее прижимая выпускника к стенке.       Антон закидывает руки на плечи мужчины и, не удержавшись, кусает нижнюю губу брюнета, чуть оттягивая её. Арсений жмурится, поднимает бровки домиком, под веками закатывая глаза, и сдавленно стонет, отстраняясь на несколько секунд, чтобы прийти в себя.       Антон самодовольно улыбается. – Мальчик, ты ведь доиграешься… – хрипло произносит Арсений, практически рычит, наконец открывая глаза и заглядывая в самую душу, заставляя вздрогнуть всем тело и сжаться.       А Антону этого и надо. Он поддаётся вперёд и целует на этот раз первым, толкается языком дальше, за ровную дорожку зубов, и, одновременно с этим, касается сквозь клетчатые брюки уже ощутимого стояка мужчины. Чуть сжимает его рукой и слышит болезненный стон наслаждения в ответ. – Папочка меня накажет за такие проделки? – с хитрой улыбкой произносит Шастун, и Арсений мысленно охуевает, не понимая, как робкий и вечно смущающийся Антон превратился в того, который сейчас чуть ли не публично совращает его.       Арсений довольно хмыкает, и Антон видит в синих глазах опасный огонёк с уже известными ему танцующими чёртиками. – Не сомневайся, малыш, – он залпом осушает стакан с алкоголем, поставив его на ближайший стол, и, крепко схватив Антона за руку, тащит его в сторону туалета.

***

– Доброе утро, солнце, – звонко едва ли не пропевает Арсений, раздвигая шторы и пуская в комнату яркие дневные лучики. – Вставай, нужно подготовиться и ещё раз свериться по документам!       Антон мычит что-то нечленораздельное и утыкается носом в свою подушку. Арсений заливисто смеётся. – Я сейчас принесу стакан воды-ы-ы и вылью его на тебя-я-я, – тянет мужчина, и Шастун нехотя открывает глаза. – Я влюбился в абьюзера, помогите, – с улыбкой произносит он, сонно садясь в кровати. – У нас есть что-то от похмелья? – в руках сразу же появляется желанная таблетка и стакан прохладной воды, который выпивается сразу и с такой жадностью, словно во рту не было ни капельки уже о-о-очень долгое время. – Беру свои слова обратно, у меня лучший мужчина на свете, не спасайте меня! – воодушевлённо исправляется он, расплываясь в лучезарной улыбке. – Дурашка, – смеётся Арсений и уходит в кухню. – Идём, я приготовил завтрак.       Антон думает, чем заслужил такое счастье, и понимает – ничем. Арсений просто есть, и Антон готов сделать всё, чтобы осчастливить и его тоже.       Они завтракают, проверяют по сто раз собранные вещи, целуются и всё никак не могут поверить, что совсем скоро они будут на вокзале, а на следующий день исполнят свою мечту и переедут в Питер. И будут вместе там навсегда.       Антон не боится этого слова, потому что верит Арсению. И уверен на все сто в нём.

***

      Когда Антон входит в квартиру, он влюбляется в неё сразу и, пока Арсений разбирается с документами, уже успевает наполовину разобрать свой чемодан и занять понравившиеся полочки. Он залезает на подоконник и смотрит во двор, где гуляли несколько мамочек с колясками и иногда сновали туда-сюда люди.       Как прекрасен может быть мир, когда внутри тебя любовь. Антон не понимал этого раньше, но сейчас каждой клеточкой своей кожи чувствует это. Не важно плохо тебе или хорошо, не важно как трудно и сложно, важно лишь одно – чувствовать, что тебя любят и любить в ответ самому. Не даром все писатели восхваляют в своих произведениях это чувство. Оно окрыляет и помогает дышать полной грудью. Оно даёт свободу и желание жить.       Одной любовью можно спасти и залечить даже самые глубокие раны.       И Антон любит Арсения.       А Арсений… он сделал веснушчатого мальчишку смыслом своей жизни и уже не видит себя без него. Он полюбил ещё тогда, стоя в холодном подъезде и ругаясь с отчимом Антона. Он уже любил, когда Антон признавался в чувствах, и любил даже тогда, когда Антон бросал его, обещая больше не появляться в его жизни никогда. И уж тем более любит сейчас, когда вместе с ним осуществляет одну на двоих мечту, оказываясь в Питере.       Мужчина скользит пальцами по своему запястью, натыкаясь на браслет, вспоминая, как мальчишка подарил его на Новый год, боясь, что Арсений не захочет его носить. Сердце приятно сжимается, когда в голове всплывает образ такого же браслета на руке Антона – парные вещи кажутся чем-то до невероятности интимным, безумно милым и уютным.       Арсений хочет семью. Настоящую семью. Но он не дурак и прекрасно понимает, что в их стране никто не признает брак двух мужчин официальным, никто не поверит в их любовь и не будет также умиляться с их поцелуев, как умиляются обычно с традиционных парочек. Арсений знает суровую реальность, а потому не собирается делать Антону предложение публично. Он хочет осуществить мечту парня и показать ему город с высоты птичьего полёта и, когда им дадут личное время для фотографий, отойти чуть дальше от всех, уединиться, опуститься на одно колено и раскрыть маленькую коробочку с кольцом (которые уже, кстати лежат в небольшом отделении его рюкзака), предлагая свою руку и сердце. – Вот моё сердце – давай свою руку!       Арсений вспоминает эту шуточную фразу, выкрикнутую ещё в самом начале этой истории в одном из баров в компании Позова. Тогда он даже и подумать не мог, как быстро всё закрутиться, обращаясь в реальность.       Конечно, кольцо будет лишь символом скрепления их неофициального брака, но почему-то эти мысли так греют душу, что на губах сама расцветает радостная улыбка. Ещё чуть-чуть…совсем немного!       Арсений подходит к подоконнику, на котором устроился юноша и сильно-сильно его обнимает, прижимая к себе и зарываясь носом в его русых кудрявых волосах, вдыхая приятный запах шампуня и… лета. Антон, весь такой солнечный и радостный, что действительно пахнет летом и какими-то нежными цветами. Брюнет думает, что на голове мальчика будет до невероятности мило смотреться венок из полевых цветов – а вот и новая мечта, готовая к исполнению в будущем! Рядом с Питером ведь есть какие-нибудь цветочные поля?

***

      Антон появляется в кухне и чуть не падает, спотыкаясь о свои же ноги, но успевает удержаться о стенку. – Доброе утро, – сонно произносит он, заводя руку за голову и взъерошивая свои волосы.       «Стоп. Это же была привычка Арсения, верно?»       Мальчик усмехается, мысленно умиляясь с этого неосознанного действия и взъерошивает свои волосы ещё сильнее.       «Я – Арсений, хахах», – он поправляет невидимые очки на носу и, выпрямив спину, застёгивает воображаемый пиджак. – Дура-а-ашка, – тянет брюнет, утягивая парня в утренний ленивый поцелуй. – Ты помнишь, что у нас сегодня за экскурсия по плану? – Город на Неве – питерские крыши, сигарета тлеет, я лечу выше, – напевает Антон, кусая нижнюю губу, так и не избавившись от этой привычки. – Не могу поверить, что увижу город с высоты!       Арсений думает, как совсем скоро глаза его мальчика округлятся в удивлении, как он подпрыгнет на месте, а может быть даже вскрикнет, отвечая заветное «Да». Потом Антон, может быть, бросится его обнимать крепко-крепко. Или поцелует. Или всё вместе! А может быть станет пугливо оглядываться по сторонам и невероятно сильно смущаться происходящего. И он будет непременно счастлив. И осчастливит Арсения тоже.       Но об этом Антон даже не догадывается, а брюнет молчит, как партизан, посматривая на мальчишку из-под приопущенных угольно-чёрных пушистых ресниц.       Из раздумий вырывает громкий звук стекла. – Блять! – Антон отпрыгивает от места происшествия, смотря на свою ладошку, на которой уже выступили несколько алых бусинок крови. – Я честно ничего не сделал, Арс! Оно, блять, само! – сразу же оправдывается он, пока мужчина вскакивает и оглядывает образовавшуюся ранку, подставляя после её под струю воды. – Стекла внутри нет? – Вроде нет, – Антон ловит жуткие флешбеки, уже однажды получая гораздо более серьёзную рану от разбитого стекла, но предпочитает не вспоминать об этом вслух.       Арсений обрабатывает перекисью, перебинтовывает и в заключение целует место ранки – это уже традиция. – Чтобы заживало быстрее, – произносят они хором и оба расплываются в улыбках.       Брюнет сам заваривает парню чай в новой кружке и сам убирает осколки. Так надёжнее, а то мало ли этот неуклюжий ребёнок опять чем-нибудь поранится.       После завтрака они успевают немного поваляться на диване, представляя будущую экскурсию, но вскоре начинают собираться. Там, наверху, обычно ветрено, хотя и сейчас за окном светит яркое солнышко, поэтому Антон натягивает поверх футболки светло-розовую толстовку, а Арсений – лёгкую джинсовку, незаметно вкладывая во внутренний карман коробочку с кольцом.       Если честно, мужчина волнуется. Он не сомневается в ответе Антона, нет, но внутри живота что-то приятно тянет, а в груди замирает от того, что он наконец-то сделает это. Господи-боже-дьявол-чёрт-да-кто-угодно, он сделает это!!!       Они почти не держатся за руки на людях, но когда при подъёме по лестницам Антон вновь спотыкается, Арсений хватает его под локоть, удерживая на месте и не давая упасть. – Ты сегодня неуклюжее, чем обычно, – беззлобно произносит мужчина, улыбаясь уголками губ и переплетая их пальцы. – Всё в порядке? – заботливо спрашивает брюнет и видит в ответ уверенный кивок. – Осторожнее, ладно?       Антон кивает вновь и сам не понимает, что с ним такое. Сердце почему-то колотится слишком быстро, а в глазах на несколько секунд происходит какое-то помутнение.       «Всё хорошо. Всё хорошо. Всё хорошо», – произносит парень мысленно, словно старается убедить себя в этом, и неосознанно сильнее сжимает руку Арсения.       В люк пролезает первым брюнет, и Антон не может сдержать улыбку, думая, что это очень по-джентльменски, а-ля он разведывает дорогу, чтобы проверить безопасность дальнейшего пути. Парень идёт следом и замирает, когда ветер сильным порывом накрывает его, взъерошивая чёлку и заставляя чуть зажмуриться. – Вау! – Антон теряет дар речи, оглядывая открывшийся вид. Он чувствует, как радость переполняет его, но на сердце что-то по-прежнему очень неприятно скребётся, немного омрачая такой желанный поход на питерские крыши. Внутри появляется неприятный необоснованный страх, который чуть сковывает движения. – Я люблю тебя, солнце, – Арсений берёт парня за руку, вырывая из мыслей, и чуть тянет его за собой, к более безопасному участку – смотровой площадке, на которой уже скопилась экскурсионная группа. – Держись крепче, – подбадривающе просит он, но Антон вдруг резко отпускает его руку и разворачивает мужчину к себе лицом.       Арсений опасно качается и ловит равновесие, расставляя руки в сторону. – Эй, Тош, тише-тише, ты чего? – он хватает парня за плечи и заглядывает в ярко-зелёные глаза напротив и видит в них… волнение? Страх? Антон пугливо дёргается и смотрит вниз, под ноги. – Я просто… Я хотел сказать, что… Я тоже… – он поднимает на Арсения глаза, которые уже чуть поблёскивают, наполняясь влагой. – Арс, я тоже люблю тебя. Очень-очень сильно. И хочу быть с тобой всегда. – Маленький… – Арсений машинально строит бровки домиком и тут же утягивает мальчишку в объятия. – Эй! Я начну экскурсию без вас! – кричит молодой парень, который и провёл их на эту крышу. – Идите сюда, я просил же не разбредаться! У вас будет личное время для фоток и прочего! – Извините, мы сейчас! – кричит Арсений в ответ, чуть оборачиваясь, а затем шепчет на ушко парню. – И я люблю тебя. И мы будем вместе. Всегда, – обещает он и тянет Антона за собой. – Всегда… – шёпотом вторит Антон, цепляясь за это слово, как за спасательный круг.       Оба погружаются в экскурсию с головой. Несмотря на то, что про город они уже знали достаточно много, некоторыми интересными и малоизвестными фактами молодой экскурсовод всё смог их удивить.       Ну и легенды, да. У каждого города есть легенды, найти и изучить которые через интернет – невозможно. Зато если найти человека, чьи корни уходят далеко вглубь истории, того, кто уже в нескольких поколениях живёт в городе, то он расскажет вам необычайные легенды, которые слышал от бабушки, а она от своей бабушки и так далее. Молодой парень и оказался носителем информации, а потому и знал легенды практически о каждом закутке Санкт-Петербурга. – Что касается именно этой крыши…       Давным-давно, когда в этом месте ещё не возвышалось огромное здание сейчас уже старинного дома, 17-летняя красавица по имени Виринея и 20-летний юноша Никандр признались друг другу в той самой искренней и чистой любви, которой поклонялись и восхваляли все поэты, писатели и художники того времени. Они не отходили друг от друга ни на шаг, понимали с полуслова, полувзгляда и готовы были прийти на помощь в любое время дня и ночи, готовы были в огонь и в воду.       Спустя год началась война, и Никандр обязан был пойти на службу и защитить свою страну. По иронии судьбы, прощались они там же, где и услышали друг от друга первое признание в своих чувствах. Виринея смотрела с надеждой и любовью и плакала, отпуская своего любимого на столь страшную битву. Она пообещала себе во что бы то ни стало быть сильной, помогать своему мужчине своими молитвами и верой в него.       Никандр надел на её шею медальон и пообещал вернуться на их место тогда, когда всё закончится. Вернуться живым и невредимым.       Девушка ждала его, каждое утро прибегала, касалась медальона и всё повторяла: «Я люблю тебя. Мы всё сможем. Ты – самый лучший».       Он не вернулся. Ни через год. Ни через пять. Войны давно не было, а он всё не приходил. Виринея отчаянно верила его словам и всё ждала, не замечая ни дней, ни мужчин вокруг, пытавшихся завоевать её доверие, ни злых насмешек в свою сторону.       Однажды на это место пришли рабочие и вырыли котлован. Построили дом. Виринея выросла и к тому времени уже стала 40-летней женщиной, на которую показывали пальцем невоспитанные дети, крича неприятные обзывательства. – В алых лучах рассветного солнца она оказалась на крыше этого здания, сняла с себя медальон и, по легенде, бросила его в тот дымоход, – парень указал пальцем в сторону возвышающейся трубы. – А потом встала на край и произнесла: «Любимый, я знаю, что обещала, но я сдаюсь. Я не могу больше так жить. Ты тоже не выполнил своё обещание и, кажется, я знаю, где искать тебя. Ты ведь встретишь меня там, правда?». И она шагнула в пропасть.       Экскурсовод замолчал на долгую секунду, а Антон вдруг развернулся к Арсению и уткнулся лицом в его грудь, чтобы скрыть подступившие слёзы. Мужчина осторожно обнял его, нежно поглаживая по спине и зарываясь рукой в пшеничные кудрявые волосы. – Такая вот бывает любовь. Не все истории заканчиваются хорошо, друзья. Ну что ж, пройдёмте дальше, – раздался голос парня-экскурсовода, который пошёл вперёд, показывая дорогу.       Антон шмыгнул носом и заглянул в синие глаза, в который раз утопая в них. – Ты не оставишь меня? – шёпотом произносит он, а Арсений нежно целует его в кончик носа. – Ни за что на свете, – обещает мужчина.       И они опять отстают от группы, пропуская всех вперёд, предпочитая идти немного позади, крепко сплетая между собой пальцы рук. Сердце Арсения тает от мысли, что скоро на их безымянных пальцах правых рук будут виднеться обручальные кольца. – Сначала я. Подожди здесь секунду, – Арсений отпускает руку мальчишки, который согласно кивает, хватается руками за прутья железной лестницы, установленной рядом с возвышающейся кирпичной стеной, делающей соседнее здание ещё на уровень выше, и лезет вверх.       Антон оглядывается по сторонам и ему вдруг до жути хочется посмотреть насколько высоко они забрались. Он осторожно ступает к краю, придерживаясь за вертикальную стену рядом. Метал под кедами непривычно прогибается и чуть скользит, но Антон упрямо движется вперёд, словно его тянет туда каким-то магическим магнитом.       И вот он уже стоит у самого края и наклоняется чуть вперёд, чтобы видеть прохожих, снующих у подножия здания. У его ног небольшой заборчик, который, впрочем, даже не доходит ему до коленей. Сердце захватывает от высоты и Антон ощущает невероятное чувство свободы, наполняющее его сейчас изнутри и заставляющее дышать приоткрытым ртом. – Вау… – шёпотом произносит он, совсем погрузившись в свои мысли.       Арсений залезает вверх и оказывается на пристроенном здании, сразу же оглядываясь в сторону Антона. Его сердце замирает, когда он видит мальчика, так опасно стоящего на самом краю и чуть свешивающегося вниз. Руки сковывает дрожь, а с губ машинально срывается крик. – АНТОН!       Парень резко оборачивается, чтобы найти взглядом источник звука, и чувствует, как его тело неминуемо тянет вниз, а ноги сами скользят по металлическому покрытию.       В глазах отражается страх. Он машет руками, стараясь ухватиться за возвышающуюся стену, но на ней нет даже малейшего выступа, за который можно было бы удержаться. Бортик под ногами играет плохую шутку, оказываясь подножкой, ещё сильнее усугубляя положение мальчишки. – Н-нет… – Антон понимает неизбежное, когда ветер неприятно закладывает уши, а опоры нет ни у одной части тела – и это страшно. Очень страшно. До дикой паники внутри.       Антон отчаянно хватает руками воздух, пытается зацепиться за него, словно за ускользающую ниточку жизни, и не может сделать даже маленький вдох, потому что на грудь давит что-то очень большое. Кричать тоже не выходит.       Нельзя было идти на крышу. С самого начала всё шло не так. Неуклюжесть, разбитая кружка, внутренний дискомфорт... да вообще всё поведение Антона! Оно прямо кричало, что нужно к чертям отменить эту экскурсию и остаться дома!       У Антона не успевает перед глазами даже пробежать вся жизнь, как это часто показывают в фильмах, но одна яркая мысль всплывает в голове болезненной пульсацией «Арсений». Арсений, который остался стоять там. Который любит его сильнее, чем самого себя. Который только что пообещал быть всегда вместе и никогда не бросать.       Смерть нависает чёрной тучей, и Антон чувствует это каждой клеточкой, только сейчас успевая понять, как сильно он любит жизнь и как сильно он хочет, чтобы сейчас всё оказалось грёбанным сном. Кошмаром. Сейчас он проснётся, встанет с кровати, обнимет Арсения, вдохнёт поглубже его запах – кофе, смешанный с приятным одеколоном – и всё будет хо-ро-шо.       Ну пожалуйста... – Арс… – шепчет Антон одними губами в ту секунду, когда его тело ударяется об асфальт. Боль чувствуется лишь маленькую долю секунды.       А дальше звенящая пустота.       И больше ничего.       Антон не слышит, как громко кричит Арсений. Не видит, как брюнет порывается к краю, всё ещё надеясь удержать уже исчезнувшего с горизонта мальчишку. Не видит, как его хватают и оттаскивают от края чужие незнакомые люди. Не чувствует его невыносимой боли, как чувствовал раньше.       Потому что чувствовать больше нечем.