Невеста для Германии

      В доме немцев раздался телефонный звонок. Германцы, которые до этого спокойно сидели в гостиной, смотрели телевизор, вели светскую беседу и попивали кофе, переглянулись и движениями глаз и мимикой обменялись информацией. В этой немой мимической битве победил Герман старший, а Третий Рейх, как проигравший, направился к телефону. На домашний телефон им редко кто звонит, потому некий азарт «кто же всё-таки звонит» присутствует. Сняв трубку с базы, Третий Рейх начал диалог:       – Слушаю. – Немец, облокотившись на комод, на котором и стояла база с трубкой, стал слушать информацию.       –Германская Империя, я правильно обратился? Или вы Третий Рейх? Могу я с кем-нибудь из перечисленных поговорить? – Человек на том конце, по просьбе несовершеннолетнего Германии, был осторожен в словах. ФРГ пришлось задержать в полицейском участке, ведь его личность никто не подтвердил. Документы он, конечно, показал, когда они с ним прошли в отель, но выяснилась другая проблема. Родителей подростка нужно было вызвать в Республику Польшу для разбирательства отношений Германии и России.       – Третий Рейх с вами говорит. Кто вы и что вам нужно? – Разговаривать с посторонними он не горел желанием, хотелось поскорее закончить диалог и вернуться к отдыху.       – Федеративная Республика Германия – ваш сын? Можете прибыть в Республику Польшу? – Слова дежурного обеспокоили мужчину, что эти двое дурачков учудили в Польше, что их вызывают?       – Да. Завтра будем. А, собственно, что произошло? – Решил он сразу уточнить, чтобы быть готовым.       – Ваш несовершеннолетний сын сейчас за границей с его несовершеннолетней беременной женой. – Дежурного попросили при звонке сделать акцент на возрасте молодой пары и положение русского. Германия, сидя рядом, опустил голову. Его отец убьёт, а дед не сможет заступиться. – Вам нужно быть рядом с сыном, ведь есть заявка о хищении вашей невестки непосредственно вашей семьёй. Но этим заниматься будет суд. По нашей части..       – Где Германия? – Грозный голос оборвал дежурного, не давая ему закончить фразу. Третий Рейх понял, чем пахнет и что может случиться. Встречаться на нейтральной стороне с русскими не хотелось, а они там точно уже есть. Он ведь предупреждал не соваться в славянские страны, чтобы ни с одним из сородичей россиянина не столкнуться.       – Ваш сын у нас. – Назвав адрес полицейского участка, бета поспешил закончить беседу и быстро протараторил, что с ФРГ всё в порядке, и они их ждут.       Спокойствие в доме оборвалось с агрессией альфы, голубоглазый с силой ударил по комоду, удара хватило, чтобы сломать одну из ножек. Германская Империя спокойно встал и выглянул в комнату с сыном. Лезть к нему сейчас равноценно, что бежать на КамАЗ с верой, что тебя заметят. Третий Рейх сам через полчаса уведомил отца о происходящем. Недолго думая, они стали собирать вещи и выехали в Варшаву. Европейские страны маленькие, они быстро прибудут в Польшу.

***

      Россия, оставшись наедине со своими мыслями, обнял себя и тихо зашипел. Боль никуда не уходила. У него всё так же болело всё тело, как снаружи, так и изнутри. Дрожащими руками он попытался схватиться за бортики ванной и попытаться выбраться, но его тело потихоньку парализовало. То ли он себя накручивает своей никчёмность в данной ситуации, то ли эти малолетние уроды ему что-то сделали, что организм так отзывается, то ли он не может отойти от обмороков. Здраво мыслить он не мог, прикрыв глаза, русский свернулся калачиком и тихо заплакал.       Он себя не мог вымыть, ему было больно двигаться, его душа разрывалась от всего пережитого. Тело в ванной задрожало, перед глазами появлялись все альфы, которые хотели его изнасиловать, которые домогались, которые совершили сексуальное насилие. Сдержать в себе крик души он был не в силах. Русский громко закричал на всю комнату. В его крике слышались мольбы о помощи, вся пережитая боль, ненависть к себе, к своей судьбе, к своей неспособности защитить себя. На его крик отреагировал альфа, вот только вместо сострадания, у него был гнев. Быстро завершив беседу по телефону, Алекс направился в ванную комнату, по пути стягивая свой ремень с петель.       – Сука, чё разоралась!? Я тебя, блять, на минуту оставил! – Видя состояние младшего, понимая, что до него не докричаться, парень не стал его бить. Товар должен сохранять свой товарный вид.       Бросая ремень на пол и оставляя плачущего блондина одного, он направился в свою комнату за чудо-таблеткой. Боль в животе не давала покоя омеге, он волновался о своем малыше, но не мог успокоиться. Он не мог не думать об изнасиловании. Его просто использовали для своих похабных утех. От судьбы не убежать… Его, что в доме, где он вырос, хотели изнасиловать, что на вечеринке затащили в постель, что в автобусе облапали, вот и сейчас. Не одни, так вторые смогли. От этого факта Россия с новой силой зарыдал. Он хотел домой, где родители, где братья и сёстры, хотел укрыться от посторонних и спрятаться за спиной отца или деда, как это было в детстве. Он был готов искупить вину и, так уж и быть, вернуться в дом немцев. Получить наказания и угрозы от мужа и свёкра, а после оказаться в объятиях дедушки Германа. На губах мелькнула лёгкая улыбка от таких воспоминаний. Однако, она быстро спала, когда в ванную комнату вернулся поляк. Красными глазами посмотрев на него, он опустил взгляд на его ладонь. Сероглазке дали успокоиться и после произнесли:       – Возьми в рот. Тебе станет лучше. – Чтобы все сработало, он стал спокойнее и не показывать своих намерений.       – З-зачем?.. – Шмыгая носом, он потянул руку за таблеткой.       Ответ « – за щёку» с напором звучал убедительно. Россия открыл рот и ему дали цветную "конфету". Затем ему было велено выпрямиться и дать себя вымыть. Даваться голым в руки парню, который недавно тебя насиловал… Мышонок поспешил принимать с его рук непонятные препараты, и только он хотел было выплюнуть, как ему на уста положили ладонь и пригрозили. Мол: « – Если выплюнешь, то я помогать больше не стану. Мучайся со своей болью сам». Понимая, что терпеть такую боль он долго не сможет, он совсем легонько кивнул. Санёк распрямил его, конечно, не без возни и просьб не трогать его. Стоило только опять нависнуть над ним, как подросток по-новой в слёзы, по-новой истерить и рыдать навзрыд. Рос не мог воспринимать простую помощь тирана, у него это ассоциировалось с внеочередным насилием. Он и так боялся сильный пол, а после того, как над ним надругались, пустив по кругу и избив, он боится их ещё сильнее. Тихо моля о помощи, он пытался свести ноги, прикрыть грудь, не давал себя трогать и рассматривать. Нервы старшего выходили из-под контроля, и он схватил кудрявого за волосы. Еле как вымыв парня, при этом не навредив ему сильно, стал его вытаскивать из ванной, а тот то ли из-за боли, то ли осознал своё положение, уже не сопротивлялся.       – Значит, так. Сейчас поднимешься со мной на второй этаж и будешь паинькой. Ясно? – Накинув на него полотенце, взял его за кисть и повёл за собой. Ходьба была быстрая, Россия не успевал переставлять ноги, ориентироваться в пространстве и поспевать за поляком.       – М-мне… Больно! Отпусти, пожалуйста! – Хныча, как ребёнок, он пытался устоять на ногах и вырвать больную руку. Но его игнорировали и продолжали тащить за собой на второй этаж.       – Запомни: я живу с родителями. Будешь много шуметь, я не посмотрю, что ты на продажу. Изобью так, что твой кабель тебя не признает. И твой выродок не увидит этот свет… Хотя, он и так его не увидит. – Зловеще улыбнувшись перепуганной омеге, зеленоглазый затащил его в комнату и кинул на постель, отчего тот вскрикнул.       Фёдор боялся за своего малыша. Ладно, он чем-то провинился, пусть его накажут. Но вот ребёнок… Сердце больно сжималось и обливалось кровью только о мысли, что его малышу хотят навредить. Да, он не от любимого человека, да, он сам хотел по-началу избавиться от плода, но это его ребёнок, он решил его сохранить и воспитать, без гендерного деления и в любви. Его так же пугало то, что его решили продать. А это как? Как можно продать человека? По частям? Его убьют? Или всё же продадут, как человека? Снова… Его снова продадут в семью. На глазах уже не было слёз, он выплакал всё. Чего ему ожидать от чужих людей, если родной отец его продал. Почему именно сейчас слова Третьего Рейха крутились в голове? Почему он доверяет человеку, который его ненавидел, делал больно и угрожал расправой?