Невеста для Германии

      – Рейх. – В комнате раздался голос Германской Империи, который только-только проснулся. – Германия так и не возвращался в номер? – Говорил он с хрипотой, сонливость в звучании хорошо чувствовалась, так же, как и сильное беспокойство. Герман старший выглядел несчастно.       – Нет… – Альфа ограничился односложным ответом.       Взгляды родственников не пересекались: Империя сидел в тёплой постели, он смотрел на сына, Рейх же напряжённо сидел в кресле и смотрел в одну точку. По виду немцев уже не скажешь, что они принадлежат представителям высшего привилегированного слоя, скорее это обычные работяги, которые вернулись с ночной смены. Оба плохо спали этой ночью – дожидались загулявшего ФРГ. Третий Рейх маялся по всему номеру, большими шагами меря длину, да ширину комнаты. Телефон сына, лежащий на тумбе, его сильно раздражал. Единственное средство связи с подростком, и то без возможности им воспользоваться.       Ночью не присаживаясь хоть на минутку, Рейх смог дотерпеть до глубокой ночи, дальше победу одержал организм утомившегося мужчины. Голубоглазый германец сел в кресло, прикрыл глаза и погрузился в царство Морфея. Но, сон его не был спокойным, он часто просыпался и оглядывался в поисках сына. Германская Империя после курения вернулся к сыну и накидывал идеи, как им действовать дальше. В силу своего возраста, так долго дожидаться внука он не мог, да и сын настаивал, чтобы отец лёг спать. Некий план о посменном ожидании имел смысл, отчего старик не мог долго сопротивляться. Он так же спал плохо, часто просыпался и повторял слова «У Германа беда. С Германией что-то случилось. Нам нужна помощь, чтобы быстрее найти его».       Чутьё кровников их не подвело, к девяти часам утра в номер влетел перепуганный Федерация. Чуть ли не сорвав дверь с петель, парень захлопнул её и забежал в ванную, закрываясь там. Германцы подскочили с мест и быстро сбежались к двери в ванную комнату. Краем глаз они могли уловить силуэт вбежавшего, перешёптываясь у двери, мужчины постучали по дверце, и Третий Рейх задал вопросы:       – Германия, это ты? Что случилось? Ты где был? – В ответ раздался шум воды и тихие всхлипы парня. Это растревожило старших сильнее. – Герман! Открывай дверь! Выходи и рассказывай, где шлялся всю ночь!       Нервы отца сдали, тот обрушил весь свой гнев на почве волнения и плохой ночи на сына. Третий Рейх, не получая ответы от ФРГ, бил по дверце и грозно призывал парня к действиям. Германская Империя постарался успокоить возбуждённого альфу, оттягивая того от двери и уводя в основную комнату. Такими методами выйти на контакт с внуком не сулит успех, здесь нужно спокойствие и умение убеждения. Дедушка направился сам общаться с внуком, заверив своего сына, что у него всё получиться. Вернувшись к деревянной преграде в ванную комнату, он спокойно постучал и заговорил.       – Германия… – Позвав младшего по имени, он немного подождал. Шум воды прекратился, были слышны шаги и бормотание, но бормочет не Федерация, а Рейх в основной комнате. – Открой мне дверь, пожалуйста. – Отказ прозвучал сразу, с той стороны раздался ещё и сильный удар. – Германия…       Заканчивать предложение он не стал, из умывальни доносился неприятный запах. Если быть точнее, он для других альф неприятный, даже отвратительный, отталкивающий. Исходил он от Германа младшего в связи с текущим гоном. Старик, морща нос, прикрывая рот ладонью и зажимая ноздри подушечками пальцев, отошёл от двери и тише произнёс: «Потерпи, Гер». Германская Империя направился в комнату к доминантному альфе и покосился на него, пока искал свой кошелёк. Родственные узы узами, но природа беспощадна. Двое пылких альф не смогут находиться в одном помещение долго, если у одного из них гон, и уж тем более, если есть доминирующая особь.       – Рейх, пойди, купи лекарство. Германия своё дома оставил. Он не принимал таблетки, у него гон. – Империя говорил уверенно, ведь заезжал в квартиру молодых и на тумбе видел таблетки своего внука. Германия должен был сдерживать свой организм на время беременности русского, но в круиз их почему-то не взял. Каков побочный эффект прерывания курса сильных средств не известен, но рисовать он не хотел. Достав пару крупных купюр, он протянул в сторону сына. – Желательно и нам прикупить.       – Сукин сын. – Выругался средний немец, поднимаясь на ноги. – Выйдет из ванной, выпорю по первое число. – Ожесточено проговаривая слова, Третий Рейх выхватил деньги из кулака отца и направился к двери.       – Заниматься воспитанием нужно было ещё тогда, когда русского приручал к своей ласке. – Произнеся это в след уходящему, старик замер, он не слышал удаляющихся шагов, но очень хорошо чувствовал недобрый взгляд наследника. – Твоему сыну плохо, поспеши. – Герман старший повернул голову назад и испуганно опешил на пару шагов – перед ним уже стоял Рейх.       – Не лезь не в своё дело, отец. – Выделяя слово «отец», оный фыркнул. – Ты с ним сам спал, ещё меня чему-то учишь. Видишь, как твоя пассия мстит? Хах! Шлюха и извра- – По комнате раздался хлёсткий удар по щеке Рейха.       – Никогда. Слышишь? Никогда не смей проявлять ко мне неуважение. – Терпение закончилось, они все были на взводе, никто не следил ни за языком, ни за руками. – Я твой отец, и очень сильно жалею, что вырастил такого монстра.

***

      Советский Союз провернул ключ в замочной скважине, отворил дверь и вошёл внутрь в квартиру. Царила гробовая тишины, жизнь здесь замерла, не слышно даже соседей через стены. Тяжело выдыхая, мужчина сжимает кулаки и стремительно направляется в сторону самой дальней комнаты – в спальню. Честно говоря, он устал и не прочь был бы прилечь немного отдохнуть, но, пока его сыночек не будет рядом с ним, пока виновные за его состояние не будут наказаны, пока он не отомстит немцам, Союз не присядет для отдыха. Миновав не интересующие комнаты, оный открыл дверь и сверху вниз посмотрел на связанного и измученного Адама. Какова же будет цена за этот поступок? Обойдётся всё только наказанием в виде общественных работ, или всё же сроком?       – Открой глаза, сука. Это твоих рук дело?! Ты загубил жизнь не только моему сыну, но и будущего внука?! – На эмоциях Совет пнул поляка по ногам. Тело трясло от вновь накатившейся злости, ненависти, не веры, что его младшего сына подвергли таким страданиям. – Я кому сказал?! Ты, ублюдок!       Наклонившись вниз, тот схватил ворот рубаки обеими руками и хорошенько тряханул тело. Новак никак не реагировал на его действия, это дало повод задуматься СССРу. Отпустив ворот рубашки, тем самым уронив сержанта, мужчина присел на корточки и подставил два пальца к вене на шее. Возиться с трупом совсем не хотелось, а сдохнуть, тот вполне мог. Однако, для Совета белая полоса жизни ещё не закончилась. Пульс у бедолаги был. Коммунист встал на ноги и направился на кухню, он хотел набрать воды и вылить на пшека, дабы тот пришёл в чувства. На часах пробили десять часов, ещё весь день впереди, но тянуть время он не желает. В его планах «разбудить» следователя, получить информацию, где прячется последний подросток, а после пойти на его поиски.       Достав с верхней полочки кружку, советский человек поднёс её к крану, включил поток воды, как по двери постучали. Блондин отреагировал сразу, нажав на рычаг смесителя, оный отставил кружку на стол и направился к двери. Первая мысль была о сыне. Республика за ним так рано заехал? Тогда мог бы предупредить по звонку.        – Беларусь, это ты? Неужто, ключи оставил? – У старшего сына был запасной ключ от дверей, сын мог в любое время к ним прийти.       – Открывайте, это полиция! – На этих словах, Союз остановился. Открывать дверь желание отпало, учитывая, что в комнате находится тело сотрудника полиции. – Мы же знаем, что вы дома! Если сейчас не отроете, мы войдём сами. – Поднимать шумиху на лестничной площадке утром не лучшая идея, соседи явно не обрадуются такому.       – Сейчас открою. – Настроение совсем упало. Сын в больнице, отец тоже, к нему пришли, и вероятнее всего, к белорусу тоже уже пришли. На совести мужчины только Новак, а вот Бел оставил в своей квартире четверых подростков.       Открыв дверь, иностранный гражданин осмотрел восемь-десять человек в форме. Молчание не продлилось долго, показав ордер на осмотр помещения, они отодвинули СССР и прошли внутрь, один из них остался зачитывать цель их визита. В комнате польские полицаи нашли своего коллегу, возни стало больше, что собственно не нравилось хозяину квартиры. Закрыв дверь за ними, он в сопровождении прошёл в спальню, где уже развязывали Адама и приводили его в чувства. Шансы на то, что он выйдет сухим из воды, рассеялись как утренний туман. Оказывать сопротивление нельзя, засудят так, что одной статьёй не закончиться дело. Интернационалу пришлось прикусить язык за зубами и быть смирным. Объясняться за содеянное он отказался, спокойно сказав, что будет беседовать только со своим адвокатом. Ему предоставили такое право, закон есть закон. Так же Союз позволил заковать свои кисти наручниками и вышел вместе с полицейскими, которые выносили тело Адама, и сопровождали его до автобуса. Спокойствие первого объяснялось тем, что он был к этому готов, он знал, на что идёт, какими последствиями это закончиться. Оставалось только передать сигнал белорусу, чтобы он смог найти последнего парня и не признал своей вины. Отец решительно настроен, чтобы взять на себя всю вину.

***

      К половине десятого в двери номера требовательно застучали. Старшие немцы, сидя по разные стороны комнаты, не обращали друг на друга внимания, как и на стук в дверь. Германии нездоровилось, из-за срыва приёма сильных лекарств его организм резко отреагировал и сильно сказался на его психическом здоровье. Гера лежал возле своего деда, уложив голову ему на колени и закрыв глаза. Хоть гон у него продолжался, парня напичкали снотворным и тот крепко уснул. Старик его медленно поглаживал по голове, перебирая прятки непослушных волос. Между старшими летала напряжённая атмосфера, кровники, не сдержав своих эмоций, переругались, и чуть дело не дошло до драки. Сейчас они упрямо игнорировали друг друга и ожидали, что кто-нибудь, только не он, встанет и откроет дверь.       – Иди, открой дверь. – Первым подал голос Германская Империя.       – Тебе нужно, ты и иди. – Несколько хамски отреагировал Третий Рейх. Он всё ещё был обижен на отца, ведь тот задел его самооценку.       – Рейх, ради Бог… – Параллельно голосу Германа старшего, прозвучал голос за дверью.       – Открывайте полиция! – После этой фразы всё стихло, ни шорохов, ни шёпота, ничего.       Немцы за время игнорирования друг друга впервые переглянулись и застыли на месте. Тревоги особо не было, они до сих пор верили, что закон на их стороне. Отозвавшись представителям власти, Рейх встаёт с места и направляется в сторону дверей. В его голове крутилась навязчивая мысль о том, что им привезли Русланда, или хотя бы сообщат, где его найти. Так сильно он ещё не ошибался. Открыв дверь и посмотрев на группу из десяти полицейский, семя сомнения стало созревать. Явно, все они пришли не сообщать радостную новость, а с иной целью. При виде ордера на осмотр помещения, они все вошли в номер и разошлись по комнатам. Возле Третьего Рейха остановился молодой парнишка и громко зачитал их цель визита. Немцы, не понимая, почему именно к ним заглянули искать сержанта, стали возмущаться и пытаться выпроводить польских полицаев. За сопротивление Рейха пришлось силой подчинять, его повалили на пол и заковали кисти в наручники. Германская Империя, не желания повторить судьбу сына, сохранял спокойствие и оставался возле беззащитного внука. Однако его спокойствие не уберегло их от участи последовать за полицейскими. На немцы поступали жалобы, на их будут заводить дело, и оставлять их в номере, тем самым давая возможность убежать, поляки не могли позволить.

***

      Российская Империя к утру чувствовал себя хорошо, утром он смог узнать, что его внучок удачно перенёс операцию, а также его оповести о том, что будут сложности с подростковым организмом. Это не могло не огорчить старика, он сильно расстроился, но быстро взял в себя в руки и напрашивался в палату к своему солнышку, чтобы навестить его, убедиться самому, что самое страшное уже позади. Российской Империи отказали в данной просьбе, парнишка ещё не пришёл в сознание и ему нужно крепиться. Старшему русскому пришлось признать поражение и уйти в свою палату, дожидаться сына и старшего внука. Однако, ни к двенадцати, ни к часу, ни к двум, за ним так и не приехали. На звонки тоже никто не отвечал. Ни СССР, ни Беларусь, ни Польша. Это ещё сильнее волновало старика и ему снова стало плохо.       За ним тоже пришли, хоть никто из родственников не говорил его место нахождения, по базе данных удалось найти мужчину, но сильно удивило полицейских, так это то, что они ни как не мог найти Российскую Федерацию. Немцы сидели ещё тише, они долго не говорили, что поняли документы мальчишке, потому под настоящим именем его не могут найти, как и не могли отследить полёт Фёдора в Республику Польша, или в Австрийскую Республику. Союз был очень зол на бывшего напарника, у них вновь чуть не произошла драка, благо наручники и полицейские не дали им дойти до крайности.       Российскую Империю забрали в участок за предложение в соучастии в похищении сотрудника полиции, да и с записи видеокамер приписали пару проступков. Чем дольше они сидели в кабинете и спорили между собой, тем больше папка дела на каждого из них пополнялась новой информацией, новыми статьями, новыми грехами. Беларусь старался закрыть рот обеим сторонам, ведь они рыли друг другу могилы, и в них же окажутся после того, как клевета закончиться. Сам он попал не задолго после отца. На него тоже быстро вышли, ведь он был соавтором жалобы на Адама Новака. Это был тот случай, когда за свою жалобу ты в дважды быстрее приблизился к своему наказанию. Из-за оставленных данных в жалобе, Беларусь выдал себя с потрохами, а когда за ним приехали и обнаружили четыре связанных тела на полу, то отнекиваться было уже бессмысленно. Семью русского ждало наказание за самосуд и незаконные действия. Вместе с тем, семью германцев тоже не отпускали и собирали о них информацию. Масштаб действий от двух этих семей был таким большим, что за него взялись три следователя. Им предстояло разделить их всех по разным комнатам и разговорить для получения информации.