***
– Максимилиан Рыжицки… Восемнадцать лет… Студент первого курса подготовки учителя физической подготовки. Что же, вы гражданин, обучаетесь на педагога, а творите такие ужасные вещи...? На вас столько жалоб со стороны иностранного гражданина Российской Федерации. – И что же пишет эта омега обо мне? – Сдаваться так быстро он не хотел, ему нужно убедиться в правдивости. – Избиение. – Наобум сказал тот, а после быстро добавил. – И изнасилование. – Даже если не правда, тот начнёт опираться и выдаст себя с поличным. В ближайшее время они отправят своего психотерапевта и выяснят состояние русского, а также то, что происходило с ним все эти годы. – Не было избиения! Клевета! – Резко отреагировал он, понимая, что это ещё одна статья. – А изнасилование было. –Не спросил, а утвердил. Психологический ход, после которого, Макс начал сыпаться и выдавать себя. – Чего же ты молчишь? Педагог-насильник. – Уже с осуждением проговорил мужчина, стараясь заглушить свою и при этом раскрыть субъективную сторону Максимилиана. – Я… Он сам нас спровоцировал на близость. Всё было обоюдно. Он торговал телом. – Если будут всех спрашивать, а всех точно спросят, то все начнут себя обелять, тем самым очерняя Россию. Здесь главное, чтобы они врали одинаково. Отпираться, что не было никакого полового акта – бессмысленно. Стоит только провести судебную экспертизу и выявят, что в парне сохранилась сперма каждого из парней. – Парень, омега, который вынашивал ребёнка, при этом находясь в свадебном путешествии, будет ходить и предлагать интим за деньги? Я вас правильно понял? – Пересказав его же историю, следователь быстро записывал слова и поставил точку. – Чёрт знает, что у омег на уме… – А вы белый и пушистый? – В голосе прозвучала ирония. – Мой грех только в том, что я повёлся на проститутку замужнюю. Я ведь педагог в будущем. Я не могу так рисковать карьерой и будущим. – Рассудило проговорил Рыжицки. – Это навряд ли. Вы проходите по уголовному делу. Будущее вам другое обеспечено. – Мужчина стал поднимать на ноги, показывая, что диалог окончен. – Хэй! Я не буду снова страдать из-за этого парня! – Снова? Что значит снова? Между поляками прошёл тяжёлый разговор с психологическим давлением от следователя, из юноши выпытывали всю информацию, стало известно об укусе, что они насильно принудили подростка им отдаться. Пришлось рассказывать всё, ведь в кабинет заглядывали другие следователи и приносили повинные от других членов группового изнасилования. Они ходили по кабинетам и демонстрировали бумаги, что их команда рассказала всё и скрывать правду нет больше смысла. Сдался самый младший в команде – Давид Грубер. Он же и заложил всех остальных. Мужчины несколько часов словесно допытывали от них полной картины событий, пока на ум не пришла идея, объединить их и дать куклу для показа, что и как они делали. Конечно, всё происходило под запись, им нужно чётко составить все правонарушения, все не законные деяния парней. К вечеру, их отправили в камеры, по три и два человека. Нико, Ян и Давид в одну камеру, Алекс и Макс в другую. Разговаривать им запретили и посадили по разным углам камеры. Сашке было стыдно и боязно сидеть с главарём шайки, учитывая, что он так некрасиво их подставил, пока сам с мамой сбегал куда подальше. Во взгляде Максимилиана читалась ненависть с раздражением.***
– Александро Коваль… Семнадцать лет. Ты ведь пасынок Адама Новака? – Спросил следователь спокойно, никак не упрекая этим. – И чё? – Не охотно отозвался подросток, которого задержали по дороге в аэропорт. – Ну отчим он мне. И чё дальше? – А дальше только усугубление вашего положения. Вы ведь тесно связаны с законами, знаете, что такие действия приводят к последствиям и требуют ответственности. Что же вы нарушаете, тем более так. – Акцент пал на слово «так», отчего глаза Сашки забегали, и он стал искать удобное положение, да вот только он словно на иголках сидел. – Страшно стало? Боишься суда? Тюрьмы? Правильно, вот только это твоё будущее. Его нужно принять. – Жалеть малолетнего преступника он не стремился, а учитывая связь с правоохранительным лицом, то никакого смягчения не будет. Не по их делу, как окажется позже. – Я ничего не делал и ничего не знаю. – Отрицая причастность, он отвернул голову. После чего резко дёрнулся от громкого удара по столу. – Вы чё? – В вашем доме. В твоей комнате. Твои друзья. И ты не причастен? – Полиции из-за малой информации приходилось импровизировать и дёргать за самые уязвимые ниточки. – Я… Я… Ох, чёрт! Этот ублюдок поплатиться! – Сорвался Сашка, он понимает, что из-за непослушания россиянина им всем предстоит оказаться за решёткой. – Я его..! – Тц! Угомонить мститель. Вы его довели до полусмерти. Он на грани жизни и смерти. За это тоже предстоит ответить. – Строго оборвал младшего, постукивая подушечками пальцев по столешнице. – До смерти? Чего он такой невезучий… Я его не трогал! Меня не было в доме. Мы уходили. Пусть отвечают другие. – Если даже не трогал, то мы переквалифицируем дело на предоставление места преступления, в преступление, ставящее в опасность жизнь, доведение до смерти и в этом духе. Тебе всё равно не отвертеться. – Я… Хочу сотрудничать со следствием. – Хочешь смягчения? – Вы обещали перед допросом. – Будет тебе всё. Говори. К ним тоже заглядывали другие следователи, повинную Алекса приняли с другими, потихоньку у них накапливались бумаги с разъяснением почему они так поступили, что они понимают всю серьёзность и готовы нести ответственность. Дела пополнились новым документом, следователи понимали, что с таким ходом дела, папка наполниться очень быстро, папка не будет тонкой это точно. Каждый подросток вёл себя провокационно, пока не начинали давить на слабое место.