Невеста для Германии

      — Привет, Россия. — В палату вместе с адвокатом и следователем вошла позитивный психолог-психотерапевт, заряжая атмосферу положительной энергетикой. Её предупредили, что пациент может быть неразговорчивым, потому это стало первой целью — разговорить его. — Как твоё самочувствие? — Женщина начала с построения дружественных отношений, однако в их сторону полетели баночки с таблетками и раздался крик, требующий, чтобы они не подходили. Увернуться они успели, никого сильно не удивило такое поведение, ведь предупреждали. Рудская попросила всех выйти и оставить их наедине. — Я Анна, можешь обращаться ко мне так, как тебе удобно.       Россия встретил поляков тусклым взглядом, с беспокойством в душе и начинающейся истерикой из-за их присутствия. Потому он схватил первые попавшиеся предметы под рукой и швырнул их в потенциальные угрозы. Женщину подпускать к себе тоже не хотелось, хотя Анна спокойно объясняла, что она тоже омега, она пришла поговорить и помочь, что она не навредит. Психотерапевта предупредили, что мужчины с трудом заходят в палату, в них обязательно что-то летит, либо во время работы, северянин норовит больно укусит, лишь бы его не трогали. Из этого она сделала вывод, что у парня плохое прошлое, связанное с мужчинами, с альфами и/или бетами. Поэтому, сейчас она выпроводила сотрудников и осталась одна. Во-вторых, её предупредили, что парень может быть вялым из-за принятия сильных препаратов, что подавляют его нервную систему. Действия препаратов можно было наблюдать невооружённым взглядом: реакция заторможена, взгляд не сфокусирован, мышцы лица расслаблены. От постоянных сопротивлений медперсоналу на руках России остались синяки: они были оставлены в попытках удержать буйного пациента на месте, а также из-за того, что тот не слушал врачей, когда ему делали уколы. Это психотерапевт так же заметила и черканула у себя в блокноте.       — Давай поговорим? Тебя что-то беспокоит? Тебе нужно высказаться? — Подросток от неё отвернулся и слегка сжал одеяло. — Если ты кому-то что-то уже говорил, пожалуйста, повтори для меня. Твой папа беспокоится, ему нужна твоя помощь. — При упоминании отца Фёдор взглянул на Анну. Брови потихоньку задрожали, глаза заслезились и стали краснеть, нижняя губа затряслась. Он не заплакал, то ли оттого, что себя держит в руках, то ли оттого, что препараты сдерживали его.       — П… Папа? Он, правда, здесь? Он приехал за мной? — Голова его откинулась назад на подушку, в прищуренных глазах виднелись сожаление, обида и радость. Малец замолк, прикладывая ладонь к горлу. Он несколько часов не разговаривал ни с кем, после крика горло болело, а когда он затараторил, пересохшее гордо новой острой болью отозвалось.       — Выпей воды, малыш. — Женщина добродушно улыбнулась ему, протягивая стакан с водой. На такой жест омега замотал головой, и рукой медленно отодвинул протянутый стакан. — Что такое, Россия?       — Нельзя. — Брови его успокоились и спустились к переносице. — Плохо будет. — Мышонок вновь стал говорить монотонно, безжизненно, с паузами. Краткая эмоция пропала очень быстро, парнишка вновь закрывался, уходя в мысли, с ним становилось сложнее говорить.       Следователь с адвокатом, оставшись за дверью, лишний раз никого не запускали в палату. Они созванивались с коллегами и узнавали новые данные по делу Российской Федерации. Адвокат, переспрашивая тонкости дела, напоминал товарищу следователю, какими статьями пополняется дело. Оба мужчин смотрели на белую дверь в палату с жалостью, им было жаль этого ребёнка. Они не слышали, что именно рассказывает парень, но признания преступников им уже озвучили. Анна Рудская после общения с парнем вышла к коллегам и стала интересоваться, можно ли доставить сюда отца или деда России. Точно сказать они не могли, им нужно связаться с шефом и получить на это разрешение. Пока одни разбирались с русской семьёй, другие страдали с немцами по новому уголовному делу ФРГ.

***

      — Федеративная Республика Германия… Верно? — Мужчина зачитал имя немца с первого листа в скоросшивателе и поднял глаза на него. — Вы знакомы с Фиала Сюзанной? С гражданкой Чешской Республики.       С уточнениями следователя молодой альфа испуганно вздрогнул. Конечно, он знал эту девушку, ближе, чем следовало. Активно мотая головой в разные стороны, немчик отпирался и отнекивался. В его глазах мелькал сильный страх, можно даже сказать — ужас. Было страшно не столько за себя, сколько вспоминать то утро, когда он проснулся в постели с трупом девушки, которую сначала изнасиловал, а после придушил. Это он запомнил на всю жизнь. Руки парня дрожали, работник следственного отдела, улавливая все мельчащие средства невербального общения, начинал потихоньку добавлять информацию о чешке, чем добивал Геру. Рассказ об изнасиловании, удушье, краже, и обвинениях Федерация воспринимал частично. Правда, на моменте с кражей, слушал внимательно старшего. Он точно ничего из квартиры не выносил. Просто бы не успел собраться. Ему было настолько страшно, что он впопыхах сорвался с места и побежал в отель. Но говорить об этом не стал. В его лжи — он не знаком с девушкой, его не должно это касаться.       — Гражданин, Германия. Вы так и будете молчать и отнекиваться? Мы ведь вчера провели процедуру по изъятию образцов для генетической экспертизы. По делу Российской Федерации разбираются уже, но вот что ещё выяснилось… Вы были два дня назад в квартире Сюзанны. Вы с ней вступили в половой контакт. Но я вам напомню. Она изнасилована и убита. Ваша сперма обнаруж… — Не успел он закончить предложение, как подросток ударил по столу, звеня цепочкой наручников.       — Я её не хотел убивать! Я её не убивал! Секс был, но я её не убивал! Утром она уже была мертва! — Парень сорвался на крик, он никак не признавал, что совершил такое преступление. Про изнасилование он ещё мог что-то сказать, гон, гормоны, стиль секса.       — Это не я…       — Так не хотели или не убивали? В уголовном деле это разные понятия. Говорите чётче. Что произошло той ночью? Я знаю, вы принимаете таблетки от гона. У вас уже третий день гон? Значит аффект.       — Не хотел… не убивал… — Голос Геры становился всё тише и тише. В голове все мысли были о той ночи, о девушке, о гоне, о ярой злости на неё. Однако он не помнит, за что именно он был зол на девушку. Чувство помнилось в груди, но вот причина… — Она меня сама позвала в квартиру… — Выдавил он из себя.       — У вас у всех омеги сами привлекают внимание и предлагают интим. — Федерация посмотрел на мужчину с недопониманием.       — Но я, правда…       — Ваша жена тоже сама предлагала интим? — Немец подскочил с места, будто его оскорбили сравнением с проституткой. Выразил свой гнев он по «проверенной схеме», схватил следователя за горло, а тот не промах оказался. Специально зацепил молодого альфу, дабы посмотреть на его гнев. Перехватив руки, мужчина больно давил на них, отстраняя от своей шеи, после и вовсе, вставая на ноги, больно выламывал кисть. — Что и требовалось доказать. Вы пойдёте по новой статье, гражданин Германия.       Германия, осознавая как глупо поступил, пытался вырвать свою руку из захвата, объясниться и рассказать то, что помнит. Но, за его агрессивное поведение, грубо посадили на место, пристёгивая дополнительно руки к столу. Допрос был жёстким, парень уже большой, потому и разговаривали как с взрослым, но в присутствии психолога. Для младшего немца рассматривали смягчение наказания из-за аффекта, но чаша с обвинением по всей строгости судить перевешивала. ФРГ мог предотвратить данный аффект, если бы соблюдал предписание врача и пил таблетки как положено. По всей строгости он не мог проходить из-за юного возраста, но за совершённое, ему не могли дать меньше положенного.

***

      Союз сидел без настроения, по краям скамьи от него расположись сын и отец. Он затянул своих родных в такое дело, и сам засядет на круглую дату это уж точно. Совесть его грызла изнутри, нет бы самому, идти на преступления, он прихватил за собой ещё двоих. Хватаясь за голову, он тихо и быстро шептал что-то неразборчивое.       — Па,. Мне тут следователь вопрос задал, я с ним запутался… — Беларусь развеял тишину.       — Какой вопрос? — С тревогой поинтересовался Союз. Как бы им за этот вопрос ещё статей не накинули.       — Почему вы просто не поехали в Германию с другим гражданством? Я отлично помню, вы ездили с нашими гражданствами, но вас не пропускали.       — Я ездил и с европейским паспортом. Эта немецкая сучара запретил не по определённому паспарту въезжать, а на моё имя… Додумался же переводы на имя сделать. Закрыл все возможно заезжать. А на переименование в количестве законодательство не огранивает, но вот время и сумма услуги… Создают помеху. Вот спасибо тому человеку, кто работал на выдаче документов. Сказал, отлично помню, он сказал: «Сколько имён не меняй, какие паспорта не получай, на ваше лицо запрет пришёл. Вы в чёрном списке ФРГ». — СССР тяжело вздохнул, отец положил ему на плечо ладонь и дополнил.       — На моё лицо тоже запрет пришёл. Мы не стали мне имя менять, затратное дело, все силы и бюджет на продвижения Совета. Вас, кого они запомнили, тоже обложили запретом.       — Украина. Она ведь смогла поехать в Германию. Я помню, она хвасталась. Она ведь смогла попасть. — Белорус смотрел на отца и тот качнул головой.       — Так-то верно. Она смогла. С итальянцем связалась и смогла попасть в Германию.       — Так… — Белу не дали сказать, сразу продолжая историю.       — Мы через неё хотели поехать. Попробовать поехать. Вас бы заслали, лица ваши изменились, да и имён могли не запомнить. Детей отправлять глупо, план Б, тот, что по вам, мы откладывали до вашего совершеннолетия. Так, чтобы вы компанией съездили. А тут удачно сложилось, что они в Польшу попали. — Союз посмотрел на отца, тот виновато отвёл взгляд.       — Бел, прости, до тебя информация не дошла. Кого успевал поймать из парней, того и предупреждал. Вас-то много, видно пропустил… — По голосу деда было слышно, что тому стыдно.       — Всё нормально, дедуль. Главное, что мы его нашли. — Юноша прикрыл глаза и прислонился головой к стене.       — Осталось забрать его из больницы…       К ним стремительно двигались людей пять-шесть, их количество никто не считал. Остановившись у дверцы, полицейский искал подходящий ключ. Славян они заинтересовали, и женщина поздоровалась, обращая больше внимания СССРу. Они преставилась Анной Рудской, оповестила, что у неё есть разрешение забрать мужчину и организовать встречу с Россией. Но не для телячьих нежностей, а для того, чтобы омега рассказала больше информации, более раскрепостилась и расслабилась в присутствии родителя. Сегодня, на ночь глядя, они не куда не поедут, но вот с утра, он должен уже быть готовым. Сейчас они двигались в пустой кабинет, чтобы обговорить все нюансы, составить план, придумать стоп-слово, чтобы не довести подростка до нового срыва. Так же у отца клиента узнавали новую информацию, составляли психологический портрет и разбирали подходы к России.