***
Они никогда не вспоминали осень с нежностью. Чередующийся период между летом и осенью, жарким солнцем и раздражающей неприятной слякотью. Раньше во время их прогулок было также промозгло. Светлые волосы всегда служили тонкой, но эффектной защитой от холода. Поэтому, когда ветер пронесся по округе, шелестя сочно-багряными листьями, по голой коже пробежал озноб. Осень уже полностью окутала прохладными туманными объятиями город, хотя день был солнечный; на пожелтевшей траве лежали яркие влажные желто-красные листья, которые никто не спешил убирать. Деревья стояли в ржавых одеждах, а впрочем, голые ветки уже виднелись; холод кружился в свежем воздухе, но солнце все же иногда выглядывало из-за тяжелых серых облаков. Джуди даже не обратила внимания сперва, задумчиво шагая к присыпанной листвой лавке по цветным плиткам, но раньше Ванесса бежала вперед намного активнее и бодрее, пока ветер трепал ее разноцветные пряди. Во всяком случае, она, кажется, впала в небольшую депрессию — не более чем сломанный фонарь, но время от времени внутри все же иногда мелькают слабые огоньки. Сейчас Джуди бы отдала за них жизнь. — Пойдем, пожалуйста! — снова настойчиво повторила Ванесса, утягивая женщину в поворот и не спеша застегивать свою куртку. — Несси, куда мы идем? — окликнул ее такой родной, знакомый голос матери. — Это глупо, но мне нравится. Пойдем! Джуди раздосадовано смотрела, как в пустом сквере на Ванессу давили уныние и отчаяние, а вот холодный воздух улицы прогонял мысли прочь, освобождая разум от большинства переживаний, — так было просто проще заснуть ночью, всего лишь изменчивое настроение. — Как думаешь, — пиная разноцветные скопища листьев под ногами, задумчиво начала говорить Ванесса, пока Джуди сидела на прохладных досках скамейки, укутавшись в куртку, — что будет дальше? Джуди перевела тяжелый взгляд на дочь, размышляя, стоит ли спрашивать о причинах вопроса. Морщины проступили на ее лице, однако женщина больше волновалась именно за Ванессу и ее душевное спокойствие. — Не волнуйся, — она тепло улыбнулась, из-за сильного ветра пытаясь спрятать мешающие волосы под капюшоном. — Я в любом случае верю, что в будущем ты будешь чувствовать счастливой. — Думаешь? — в голосе Ванессы чувствовалась детская наивность, а ее глаза, казалось, стали даже больше, когда она подняла голову и с надеждой взглянула на мать. — Уверена. Ванесса предпочла не говорить, что разговаривает не с ней. Она буквально могла ощущать, как все ее тело переполнено этой невыносимой нежностью и какой-то зависимостью — странной, пугающей, но такой приятной. Она, возможно, хотела бы сказать матери что-то внятное, достаточно убедительное и правильное. — Представляешь, если мой запрос на должность охранника одобрят? — закатив глаза, мечтательно предположила Ванесса. — В таком случае… Возьми себе напарника. — Почему сразу с напарниками? Вроде бы, боты придут мне на помощь, но я буду настаивать хотя бы на фонарике, — она хихикнула, а может, не была уверена, должно ли существование Фазбер Интертеймент заставлять чувствовать подростковую ностальгию. — Работать в компании, которую я любила с детства — разве это не рай? — Если они с уважением относятся к своим сотрудникам, то да, самый настоящий, Несс, — слегка усмехнувшись и воображая, как Ванесса в одиночку будет обходить огромный центр, Джуди смотрела мягко. — Они пустят тебя с этими прядями? — Наверное, я буду носить на заколках по выходным, — криво усмехнулась Ванесса и сразу же крепко сжала Джуди в объятиях. — Спасибо, что выслушиваешь меня. В следующее мгновение девушка перегнулась через скамью и привычно, доброжелательно вложила в ладонь Джуди ярко-желтый лист, из-за чего женщина не скрыла улыбку и даже засмеялась, машинально пытаясь отстраниться и потрепав волосы дочери свободной рукой. Однако стоило Ванессе осесть у выпирающих корней одного из деревьев, как ее лицо медленно сменило выражение с веселого на снова задумчивое, и от Джуди это не скрылось. «Почему, Несс? Почему ты спряталась от меня? Почему грустишь? Я здесь, я здесь ради тебя, ты можешь рассказать мне что угодно». «Я люблю тебя, горжусь больше всего на свете». Она не нашла в себе смелости не задумываться и не уходить глубоко в себя, и все ее внутренности сжались в один тугой комок, когда Ванесса говорила о том, о чем не скажут ни одни слова, и от этого становилось практически дурно так, что какое-то невероятно мерзкое чувство тянулось под ее кожей. Якобы все любящие улыбки и монологи, адресованные друг другу, были пустой, никчемной тратой времени. Сосредоточенно наблюдая, как крошились хрупкие сухие листья под пальцами, Ванесса лишь думала о кролике, скачущем от приказу к подозрительным, ветренным мыслям. Голос, другой и подозрительно непохожий на ее, говорил ей, что она уже проиграла. Разумеется, родители и друзья же не знали, что единственное, кто всегда рядом, в любую минуту печали, — то самое проклятие, которое вечно преследует.***
Стоя в нескольких футаж от двери гримерной, Грегори и Ванесса молчали какое-то время, не зная, с чего стоит начать, ведь они оба — вполне очевидно — пересекли эту точку невозврата, и как бы они ни хотели вернуться куда-то назад, они оба понимали, что это невозможно. — Что ж, Грегори, теперь тебе весело? Неприятные мурашки прошлись вдоль позвоночника, прежде чем Грегори внутренне сжался, мгновенно почувствовав, как его сердце сделало рывок в груди и упало вниз. В горле моментально стало слишком мало место для вздоха. «Дежавю. хочешь раскрыть чужую личность, раскрой сначала свою», — пронеслось в голове Грегори, и он всеми силами постарался не думать об этом. — Нет, постой, извини… — охранница быстро пробормотала, пригладив волосы. — Эта фраза была лишней. Столько мыслей роилось в голове по поводу чужого поведения, но сказать он мог только одно, в последний момент догадавшись, что лучше бы обратился в уважительной форме: — Слышать это от… тебя немного жутко, прости. — Я понимаю. Ванесса сложила руки на груди, пытаясь успокоиться. Неужели она действительно думала, что ребенок будет опасаться и осуждать с оправданным гневом за все, что она сделала когда-то? Ванессу скорее задело то, что Грегори не скрыл это, с одной стороны, много не значащее прошлое и вернулся, но в то же время в тайне понимала, что все стало заходить слишком далеко. Грегори уже не тот беззащитный, перепуганный нарушитель спокойствия, которого она встретила впервые. Нет, он сохранил манеру речи, насмешливую стихийность в решениях, показывал когти и клыки и особенно делал попытки предложить помощь, делая скрытое напоминание о собственных навыках. Ванесса до сих пор пребывала в шоке от того, что Грегори пришел к Фредди у всех на виду, очевидно, желая добиться какой-то реакции и каким-то образом отпросившись у своей семьи. Твой шрам еще не зажил, не так ли? Грегори повернул голову через правое плечо, вдаль коридора, боковым зрением увидев, как Ванесса снова приложила пальцы к виску. Мальчишка заметил, как дрогнули веки, когда она зажмурилась на секунды. — О-о чем ты хотела поговорить? — проронил Грегори, устав предполагать в мыслях. Он все-таки отмел размышления и сосредоточился на довольно интересной загадке, ответу на которую необходимо было лишь косвенное подтверждение. Но, конечно, он понимал, что причиной будет эта встреча. Облокотившаяся о противоположную стену Ванесса саркастично хмыкнула, быстро окидывая его взглядом: холодным и аналитическим, как будто его сканировала машина. — Скажи честно, — в голосе вместе с хрипотцой скользила нескрываемая обида, и сердце на секунду дрогнуло, насколько болезненным был тон девушки. — Ты нарушил свое обещание, в отличие от меня. Ты не умеешь держать слово. — Я сделал все возможное, — закивал головой Грегори, не отрицая ее правоту. — но после воспользовался своим шансом. — Почему тебе не было страшно, что снова я попытаюсь убить тебя? — явно не задумываясь, она прошептала самый нужный, самый вопрос. Ванесса не сводила взгляда. Тем не менее, Грегори сам себе не позволял вглядеться в ее глаза, блестящие в полутьме, на своем опыте зная, что затея ни к чему хорошему не приведет. Что, если она… нет, она достаточно сильна и стабильна, чтобы мирно жить. «Каково это — получить, пускай и на время, то, что тебе по праву не принадлежит?» — Все только начало налаживаться, я успела привыкнуть, что больше не прыгаю на ночных сменах, ничего не ломается, никто не пропадает, — Ванесса недовольно нахмурилась и поморщилась. — И тут ты… Все испортил. — Здесь нет ничьей вины, я должен был вернуться! — Грегори вытянул одну руку и указал на коридор, ведущий обратно к Глэмрок Фредди. — По-другому нельзя: я должен был убедить себя, что все в комплексе хорошо! Ванесса сокрушенно покачала головой. — Но ты мог хотя бы не втягивать свою сестру! — Мы не родственники! — перебив, заверил он. — Лорейль никому бы не сказала и к тому же, она ничего не знает. Я… Я бы не рискнул идти сюда один. — А раньше ты не хотел вернуться? Извини, но я не сомневаюсь, что ты все спланировал через несколько часов после ухода, — Ванесса вскинула высоко подбородок. — Признайся, Ванни не дает тебе покоя точно так же, как и мне. Грегори удивленно посмотрел на охранницу и склонил голову набок, делая маленький шаг в сторону. — Ванесса? — он неуверенно потянул руку, решаясь прикоснуться. Но Ванесса мгновенно вздрогнула и мягко оттолкнула его ладонь — прикосновение кольнуло, резонируя, будто при электрическом разряде. Тебе не впервой играть и бояться. — Только Ванни виновата во всем, — сжав губы, резко заявил он. В глазах Ванессы мелькнуло удивление. Только на мгновение. — Я не знаю, как и кто она как часть тебя, и что было с тобой, когда ты гонялась за мной. Грегори был растерян от подобного положения вещей и интуитивно сжался под пристальным взглядом охранницы. Смелость придавала мальчику сил на борьбу; он чувствовал, что пока может дотянуться до помощи, он имеет право быть более уверенным, чем обычно. Хотя бы попробовать. Он не знал, что ей сказать, что ответить, и, может, именно поэтому девушка перед ним сердилась только больше. — Мне снятся кошмары. О том, для чего я притворялась веселой крольчихой в частности, — скривилась она. — Неужели ты не заметил, что я сумасшедшая? Сердце Грегори пропустило удар. Крольчиха убила, убила, убила, уничтожила, ножевые ранения, острая сталь, изумрудные засохшие капли на корпусах аниматроников и собранная в кучу детская одежда в бюро находок. — Ты не выглядела сумасшедшей, в отличие о леди в костюме, — опрокинул подросток почти шепотом. Снова они замолчали, сверля друг друга недовольными взглядами. Ванесса плотно сжала губы, словно решаясь, отвечать на это или нет, колеблясь, заглядывая практически в душу, выискивая там что-нибудь, понятное только ей. И на секунду на ее лице расцвела улыбка, но вот глаза были по-прежнему пустыми. Улыбка через силу, лишь бы не дать волю своим настоящим эмоциям. И ему от этого стало не по себе. — Но… но… Ванесса, я боюсь, что кто-то точно так же застрянет в этом дурацком центре, и ни тебе, ни кому-то никто не сможет помочь! — продолжил настаивать на возражениях Грегори, наконец куда более несдержанно. — Я теперь не могу просто так все повернуть вспять… — голос ее дрогнул. И мальчишке показалось, что она вот-вот расплачется, отчего какое-то вязкое чувство страха и стыда скопилось у самого горла, прежде чем Ванесса начисто холодно прошипела: — Ты лжешь. — Зачем мне лгать? — возмущенно повысил голос Грегори, разводя руки в стороны. Она была бледна и серьезна. Слишком серьезная. — Может, чтобы наконец завоевать мое доверие? — Ванесса до скрипа стиснула зубы, до хруста сжала пальцы. — Заманить меня ложным чувством безопасности? В конце концов, убедить меня в неправде? — Для чего?! Чувствовалось, будто бы атмосфера накалялась, и злость не переставала витать над Ванессой грозовым облаком. Грегори принимал ее гнев с жалостью во взгляде, обняв себя руками — делал это так легко, будучи столь же пассивным, как и совершенно чертовски проницательным. В грудной клетке стало необъяснимо горячо, словно все чувства неожиданно всколыхнулись, и теперь острыми шипами врезались во внутренности. — Я действительно не хочу никому навредить, — Ванесса оттолкнулась от стены, приближаясь ближе, может, злясь на саму себя, отыскивая взглядом знакомый силуэт. — И хочу исправить свои ошибки. Это достаточно веская причина тебе не пытаться быть здесь? В серо-синем молчаливом полумраке, сотня одинаковых дверей, ведущих в тысячу одинаковых мест, Грегори выдохнул и, окончательно проснувшись от волнения, попытался звучать искренне: ведь что-то с охранницей было не так, будь то пассивная враждебность или ни следа увиденного безумия; растрепанная, беспорядочная. Он убедил себя, что ее не существует, что маска с проводами и жуткими алыми светодиодами в глазницах просто бессмысленная форменная иллюзия из неокрепшего разума, которой на самом деле не было. — Ты не она. Их взгляды встретились. Потому и ее ответ прозвучал очень громко. — Откуда ты можешь знаешь? — Она была не тобой. Конечно, он всего лишь хотел, чтобы все было хорошо, несмотря на то, что Мега Пиццаплекс был хаотичной частью адского пейзажа. Она уже не раз убеждалась, что этот ребенок далеко не глуп, пусть и скрывается под защитной маской из сверкающего позитива, сочится безграничной попыткой закрыть все проблемы и переживания, которые так сильно угнетают хрупкую душу. Как ни крути, Ванесса никогда бы не подумала, что сейчас, как никогда раньше, ей не хотелось его слушать, в то время как Грегори частью естества желал, чтобы она его услышала. Конечно, его безрассудное рвение в один прекрасный день могло бы их очень подвести, однако это произойдет точно не завтра и не послезавтра, и тогда… Ванни никогда не существовало. Ванни не была настоящей угрозой. Ничего из этого не было по-настоящему. Поэтому, рискуя и протягивая Ванессе раскрытую ладонь, Грегори экстренно предположил, что лучше наслаждаться всем, пока они живы, и надеяться, что ничто не потревожит покой небезызвестного Пиццаплекса. Симметрично повторив его жест и пальцами невесомо скользнув вдоль маленькой ладони, Ванесса, стиснув зубы и поборов в себе предательскую дрожь, нехотя пожала его руку. — Она была не тобой, — наигранно-ласково повторила Ванесса, обдумывая сказанное. — Ох, Грегори… Ты ошибаешься. Тут же Грегори, правда, слегка покачав головой, огляделся по сторонам и пошел обратно к двери со звездой, не зная, какой лучше сделать шаг. Ванесса осталась наедине с самой собой, вот только вряд ли чувствовала себя гораздо лучше, сложа руки на груди. Однако, этот никудышный мальчишка стоял перед ней, готовый понять и поддержать в любом из случаев (и это выглядело как сон), отчего ей нестерпимо хотелось выдать все как на духу, честно рассказать, что творилось последнее время. Грегори понятия не имел, что значит их встреча, может быть, это ее спасение, а может быть, она правильно осуждала его. Она не должна была пожимать его руку, она не должна была. — Грегори. Остановившись и уловив отражение в дверной ручке, мальчик снова услышал ее голос и вдруг почувствовал, как облегчение приятной волной обхватило плечи и руки. — Ты здесь на свой страх и риск, понимаешь? Он, неожиданно, сделал шаг назад, смотря на Ванессу с изумлением и почти ликованием. — Кажется, иногда выбора нет. «Перестань», — всплыло в голове у нее, — «у тебя вообще есть чувство самосохранения?» — Эй, ты знаешь зачем кролик прыгает за тобой? — нелепо обернувшись, как бы невзначай вымолвил Грегори, беззвучно рассмеявшись. — Чтобы совершить убийство! — Эта шутка ужасна! — хмуро ответила Ванесса. Охранница, закатив глаза упрямству, медленно пошла за ним следом, стараясь не придавать значение мыслям, кричащим об убийстве. У них обоих были душевные проблемы, но она точно была в порядке. О Грегори, герой, рыцарь и технический гений, не менее раненный, чем она. Лицемерная память была сколь услужлива, столь и безупречно-коварна, нестирающийся голос, злорадно смеющийся в разуме, повсюду преследующий и гноившийся в обузданном сердце, когда принципы, что они оба отрицали, разошлись с желаниями, и угрожающе затрещали парадоксами по швам. Надежда — лишь принятие желаемого за действительность, и единственная общая тайна была символом всей надежды в мире Мега Пиццаплекса. В самом деле,***
К счастью, нельзя спорить ни в коем случае, что с изнанки Мега Пиццаплекса куда спокойнее и уютнее, чем в ограниченных, промышленных зонах без признаков жизни. Грегори вернулся обратно на территорию Глэмрок Фредди размеренным, неторопливым шагом, где слепили глаза огни, а также слышался звонкий смех. — Нет, нет, ни за что! — упрямо сказала Лорейль, глядя на то, как открывается в люк в животе аниматроника. — О боже мой, что вы делаете? — выдохнула Ванесса, совершенно ошеломленная. — Только не это, — с хитрой улыбкой прокомментировал увиденное Грегори, на что Лорейль отвлеклась и отошла от робота на несколько шагов. Фредди сосредоточенно выпрямился и закрыл люк. — Вот же! Почти! — Почти не считается! — Лорейль весело рассмеялась. — А если у меня клаустрофобия? — Мне жаль, — извиняющимся тоном воскликнул Фредди, приопуская уши. — Нет, не извиняйся, все в порядке! Грегори смотрел на все это с улыбкой и в известной степени осознавал, что он впервые чувствует, насколько это прекрасно — видеть, как аниматроник и его теплая знакомая вроде бы нашли общий язык. Ванессу в этот момент преследовало чувство дежавю, будто это тот же день, что и несколько месяцев назад, будто она все еще использует алгоритм, чтобы взломать систему, а в свободное время приказывает Глэмроку вернуться на подзарядку, смотрит, как ребенок принимал огромного робота за личность. Вот только сейчас вместо Грегори была Лорейль, а мальчик был наблюдателем. Я в порядке. Я в порядке. Я