~
За пролетевшие две недели на фронте Грейнджер всё было спокойно. Её кольцо Драко откалибровал так, чтобы оно предупреждало об экстремальных физиологических или эмоциональных показателях, указывающих на внезапно возникшую опасность: значительные изменения уровней страха, паники, боли или подозрительно высокий сердечный ритм. В целом, Грейнджер казалась удивительно уравновешенным человеком. Только однажды на протяжении всего утра кольцо Драко покалывало, информируя его о высоких значениях её пульса. Однако те не превышали критических пределов, и лишь с сильной натяжкой такое состояние можно было назвать дикой паникой. Выкинув эту информацию из головы, он присоединился к Гоггину и группе младших авроров на тренировке по рукопашному бою. Тонкс настаивала на том, чтобы её подопечные не только постоянно практиковали дуэльные навыки путём суровых тренировок, но и улучшали свои физические показатели в качестве бойцов. Многие выражали недовольство тем, что им приходится учиться драться совсем как магглам. Тем не менее, их начальница чётко объяснила: даже обезоруженный аврор, имея за плечами навыки рукопашного боя, по-прежнему может провести опережающий манёвр, обезоружить или даже покалечить противника, если только он не потеряет самообладание. А вот аврор без палочки и не владеющий подобными навыками — это фактически мёртвый аврор. Резкое учащение пульса Грейнджер — это был уже четвёртый подобный случай за утро — прервало спарринг Драко. Из-за своего мимолётного промедления он схлопотал крепкий апперкот от Гоггина. Схватившись за челюсть, Малфой попросил паузу и воспользовался Бармаглотом, чтобы отправить Грейнджер коротенькую, полную недовольства записку, собранную из одних только знаков препинания:???
Её ответ был лаконичен:Потеряла пациента.
Драко ничего не ответил, в основном потому, что не знал, что написать, а ещё потому, что Гоггин вновь пытался надрать ему зад. Некоторое время спустя он получил от Грейнджер ещё одно сообщение: Кстати, завтра утром я уеду из города буквально на день. Знаю, что по нашим договорённостям об отъезде нужно предупреждать за сутки, а тут, получается, где-то за двенадцать часов… Извини, день выдался просто адский.Куда? — отреагировал Малфой.
В Сомерсет, — ответила ведьма.
Зачем? — спросил он.
У меня выходной.
Один из тех дней со звёздочками? — продолжал свой опрос Малфой.
Грейнджер так и не ответила. Что ж, это означало одно — так оно и было. Тем же вечером во время ужина кольцо Драко отозвалось болью. Это была боль не физическая. Скорее боль в сердце от горя, тянущаяся откуда-то из Кембриджшира. Острота этого чувства удивила его. Искренность страдания. Грейнджер, и вправду, до мозга костей была человеком добродетельным, без всяких оговорок. Он предположил, что она только вернулась домой и сейчас с горечью переживает потерю своего пациента. — Драко? Всё в порядке? Драко почувствовал на себе задумчивый взгляд голубых глаз Нарциссы Малфой. Он не сразу понял, что прекратил есть, едва его чувства захлестнула призрачная тоска. — Я в порядке, мама, — произнёс он. — Просто задумался о работе. Драко не сказал матери, что конфисковал семейную реликвию. Не было сомнений в том, что она бы не одобрила ни его решение по переделке колец, ни выбор получательницы. В поисках безопасной темы для разговора он переключил внимание на более красивую, чем обычно цветочную композицию в центре стола. Флористика была одним из увлечений его матери — и, по мнению Драко, подсознательной формой преодоления трудностей, но, во всяком случае, ничего опасного в этой деятельности не было. — Тебе нравится? — участливо спросила его мать, слегка наклонившись, чтобы прикоснуться к нескольким нежным лепесткам. Похоже, она пребывала в задумчивом настроении. — Завтра празднуется Имболк. — Имболк? — это древнее слово было смутно знакомо Драко. Какой-то языческий праздник. Взяв и без того идеально поставленный цветок, Нарцисса поместила его на другое место, ещё более идеально вписав в букет. — Да… Он знаменует конец зимы. Твоя бабушка соблюдала все эти старинные традиции, когда я была маленькой девочкой. Дома всё было украшено подснежниками и нарциссами, и мы, устраивая праздничный пир, ощущали надежду и чувствовали, что весна уже совсем близко. Драко одобрительно промычал в ответ. При этом мать продолжала наблюдать за тем, как он ест, удерживая собственные руки на коленях. Она точно была намерена сказать что-то ещё. — В чём дело? — спросил он, решив упростить задачу своей матери. — Ты собираешься быть завтра дома? Ко мне на чай придут гости. Подсчитав кое-что в уме, Драко быстро сориентировался в ситуации. Несомненно, у этих гостей должны быть очаровательные и выдающиеся дочери, и они, естественно, тоже придут. С тех пор как ему исполнилось тридцать лет, мать стала менее деликатной в своём сватовстве. К величайшему огорчению Нарциссы (и всех подходящих юных леди), заинтересованность Малфоя в чём-то более долгоиграющем, чем развратные похождения в Париже на выходных, стремилась к нулю. Как-то раз он попытался завязать более длительные отношения — помолвка с Асторией, продлившаяся два года, — и ему стало ясно, что, сколь бы чистокровна и благовоспитанна ни была ведьма, он не был готов к браку. Послание Грейнджер, оставленное ему ранее в тот же день, послужило для него удобным спасательным кругом. — Я должен быть на работе. Завтра есть дела в Сомерсете, — скривившись, сказал Драко. Грейнджер ещё не подозревала, что у неё будет компания — что ж, ей не повезло. Пожалуй, он бы назвал это выборочной проверкой. Его главным приоритетом, несмотря ни на что, была её защита от реальных — или надуманных Бруствером — угроз. Нарцисса, казалось, не была удивлена готовому оправданию. — Как жаль. Что ж, тогда в следующий раз. Ужин подошёл к концу. Малфой удалился в свои покои, где долго принимал ванну и залечивал раны, полученные во время тренировок. С того места, где он бросил на пол свою мантию, послышалось трещание Бармаглота. Призвав его, он обнаружил послание от Грейнджер с запоздалым ответом на вопрос:Да, один из дней со звёздочкой. Просто экскурсия по достопримечательностям. Я поверну кольцо, если ты мне понадобишься.
В переводе с грейнджерского последняя фраза означала: «В твоих услугах я не нуждаюсь. Можешь не приходить. Тебя никто не звал». Без сомнения, она будет в ярости, когда он появится. Эта мысль отозвалась в нём приятным предвкушением веселья. Затем в глубине сознания Драко то, что не давало покоя с самого ужина, встало на место. Выбравшись из ванны, несколькими взмахами палочки он высушил себя и подозвал расписание Грейнджер. Завтра был… Как там сказала его мать? Имболк? И он совпал с одним из особенных дней со звёздочкой. Может быть, были и другие интересные совпадения? Он бегло изучил все даты. Ближайшая звёздочка — выходные в конце марта. Ещё одна — в начале мая. Затем в июне. И наконец, в начале августа. Весь пылая от предвкушения триумфа, Драко спустился в библиотеку поместья, где нашёл несколько томов о кельтских и германских языческих традициях. Он был прав. Даты Грейнджер совпадали со старыми календарями. Он покатал старые слова у себя на языке. Имболк. Остара. Бельтайн. Лита. Лугнасад. Мабон. Самайн. Что, чёрт возьми, задумала эта женщина? Драко был по-настоящему заинтригован.~
Утром Драко предоставил Грейнджер возможность отправиться в сомерсетское приключение в одиночестве, прежде чем присоединиться к ней. Он, в свою очередь, смог как следует поваляться в постели, взбодриться в полёте на февральском ветру и насладиться роскошным поздним завтраком. На прощание он поцеловал мать в щёку — в знак неискреннего сожаления о том, что пропустит чайную церемонию. Сомерсет находился на приличном расстоянии от Уилтшира, так что Драко использовал каминную сеть, чтобы попасть в магический паб в Каннингтоне и лишь оттуда аппарировать по следу кольца Грейнджер. Аппарация длилась на мгновение дольше, чем обычно, причём в последние полсекунды ощущалось странное натяжение, будто он пытался догнать пункт назначения. Как только Драко очутился на месте, всё стало предельно ясно. Всё это время Грейнджер на приличной скорости мчалась по просёлочной дороге на своей машине. Она пронзительно завизжала, когда Драко материализовался на соседнем сиденье. При этом его голова оказалась в углублении для ног пассажира, а ботинки, если верить ощущениям, — прямо перед лицом Грейнджер. В общем, это было далеко не самое изящное его появление. Грейнджер съехала на обочину и остановила машину. С большим трудом Драко смог принять удобную позу, и на него незамедлительно обрушился шквал вопросов: какого чёрта он творит? Кем это он себя возомнил? Как он вообще посмел? И не спятил ли он, в самом деле? Оказывается, голос Грейнджер мог быть довольно пронзительным. Правда, донельзя проникновенным. — Ты только что аппарировал к движущейся цели! Ты совсем чокнулся? Тебя могло расщепить на сотню мелких частей, которые разлетелись бы по всему A37! — Я не ожидал, что это будет передвигающийся объект, — сказал Драко, ощущая себя слегка взъерошенным и немного больным. — Почему ты за рулём? — Потому что ты сказал мне, что аппарацию и каминную сеть можно отследить! — Не всё ли равно, отслеживаются они или нет? Тебя же отпустили на выходные. Приятное утро для отдыха, кстати, — добавил Драко, когда дождь захлестал по лобовому стеклу. — Если только этот мини-отпуск не имеет никакого отношения к твоему исследовательскому проекту? Грейнджер свирепо посмотрела на него. — Ага, — сказал Малфой. Почувствовав, что ссора поутихла, он, заприметив зеркало прямо над головой Грейнджер, повернул его к себе. Это была идеальная высота, чтобы проверить причёску. Славные ребята, эти магглы, в самом деле: с приоритетами у них всё в порядке. Как только он это сделал, Грейнджер взорвалась. — Ты только что присвоил моё зеркало заднего вида, чтобы поправить причёску? — Ты получишь его обратно через мгновение, — спокойно отозвался Драко. Ведьма уставилась на него с выражением неприязни достаточно сильной, чтобы испугать более слабого человека. Она повернула зеркало обратно к себе. — Мне оно нужнее. И убери свои огромные ноги с моей приборной панели! — Я не виноват, что в твоей машине так тесно, — пропыхтел Малфой, силясь пристроить свои ноги в салоне. — Я не виновата, что ты — долговязая марионетка мужика, решившая аппарировать в мой «Мини»! — не дав Драко времени сформулировать свою обиду на это незаслуженное сравнение, она перешла к главному вопросу: — И для чего ты здесь? — Я провожу выборочную проверку, — невозмутимо ответил Драко. — Проверку, — повторила Грейнджер, не выглядя ни на йоту убеждённой. — Да. — И? Ты убедился, что я в здравом уме и теле? Малфой подверг её критическому осмотру. Если судить по тому, что он видел под шапкой, ветровкой, шарфом и маггловскими ботинками для походов, внешне она была в полном порядке. О душевном здоровье он судить не мог — в её глазах то и дело мелькали опасные искорки. — Ну и как? — настаивала она. — Я в порядке, как видишь. Теперь ты точно можешь уйти. Драко решил встать на путь истинный и попытался быть честным. — Ладно. Всё это служит мне маленьким прикрытием. — Прикрытием для чего? — Чтобы избежать некоторых домашних неприятностей. — И каких же именно неприятностей? Мерлин, до чего же эта ведьма беспощадна. — Моя мать пригласила на чай милых леди. Чего бы Грейнджер ни ожидала услышать, но точно не это. По её лицу проскользнуло странноватое выражение, будто она едва сдерживала смех. — Леди, приглашённые на чай? — уточнила она. — Да. Что смешного? — Я ожидала, что это будет что-то более… гораздо более страшное. — От сдерживаемого смеха не осталось и следа. — Во всяком случае, я вовсе не намерена страдать из-за твоей боязни неких дамочек. И мне ни к чему, да и не хочется, чтобы ты болтался поблизости сегодня. У меня есть дела. — Сегодня Имболк, — непринуждённо сказал Драко. — Ты знала? Грейнджер ничего не ответила, но вновь стала выглядеть раздражённой. — Что ты собираешься делать в Сомерсете на Имболк? — с интересом осведомился Малфой. — Я и не знал, что ты свято чтишь старые традиции. По-моему, ты не из тех, кто собирает цветы и водит хороводы вокруг столбов. Снова не дождавшись от неё ответа, Драко понимающе ухмыльнулся и поудобнее устроился в кресле. — Я провёл анализ ситуации и, в силу очевидности её связи с твоим рискованным экспериментом, собираюсь понаблюдать за тобой сегодня. Для твоей же безопасности, в точности следуя пункту 11 моих рекомендаций. И лучше не спорь. — Я выпихну тебя отсюда! — сквозь зубы прошипела Грейнджер. — Ты не можешь этого сделать. — Вообще-то могу. Вот этой кнопкой, прямо здесь, — с этими словами она указала на большую круглую штуку на приборной панели. — Это средство безопасности, которое изобрели магглы. По салону машины прокатился жуткий свист, и Грейнджер испуганно подпрыгнула. — Что это?! — Ах, это, — повёл плечами Малфой. — Это средство безопасности, которое изобрели волшебники. Я положил в бардачок вредноскоп, как ты и советовала. Но ты солгала мне насчёт кнопки выброса и этим глубоко ранила меня… Перегнувшись через него, Грейнджер приоткрыла бардачок («А-ай, мои колени!») и убедилась, что внутри действительно лежал вредноскоп. Тот подсвистывал и сверкал ещё пару мгновений, а затем, посчитав, что с враньём покончено, умолк. Воцарилось длительное молчание. Грейнджер выпрямилась на своëм сиденье, а затем прислонилась лбом к рулю. Казалось, что она пытается собраться с мыслями. — Чудесно, — сказала она в конце концов. — Ты можешь побыть здесь, пока не закончится это злосчастное чаепитие твоей матери. Просто не мешайся у меня под ногами. Она повернула ключ зажигания, и двигатель машины сразу ожил. — Пристегнись. Хотя лучше не делай этого. Мне ведь наплевать, даже если ты умрёшь чудовищной смертью. Вредноскоп вновь завопил. Грейнджер довольно красочно выругалась. — Для чего на самом деле нужна эта кнопка? — спросил Драко, когда шум утих. Несмотря на невинность вопроса, Грейнджер, похоже, снова не на шутку завелась. — Когда-то это была стереосистема — пока чьи-то защитные чары не повредили её. Теперь она играет только австрийскую народную музыку. Драко с силой нажал на кнопку. В салоне зазвучали австрийские народные мотивы. Крепко вцепившись руками в руль, Грейнджер вывела машину на дорогу. Было совершенно очевидно, что она считала Драко настоящей занозой в заднице.~
Маггловские указатели были превосходны. Следуя по всё более продуваемым ветрами просёлочным дорогам, Драко смог с некоторой долей уверенности предугадать финальную точку их маршрута. — Гластонбери, — утвердительно проговорил он. — Любопытно. Грейнджер ничего не ответила. Её недовольство его присутствием не исчезло, и она совершенно не скрывала этого. Вот только для Малфоя такой расклад не имел особого значения: поездка по английской сельской местности в дождливую погоду с рассерженной Грейнджер была гораздо более приятным занятием, чем посиделки за канапе с кокетливыми охотницами за его гринготтским состоянием. Честно говоря, извилистая дорога, австрийская музыка, разъярённая ведьма — всё это было совершенно абсурдно, но в то же время забавно и весело. Испытывая чисто научный интерес, он решил надавить ещё на какую-нибудь кнопку на центральной панели автомобиля. Грейнджер шлёпнула его по руке. «А у неё недурные рефлексы», — поразился про себя Драко, посасывая саднящий сустав. Однако вместо того, чтобы вырулить на улицу, по которой можно было попасть в Гластонбери, Грейнджер свернула к парковке на опушке леса. Оттуда начиналась тропинка, уходившая в глубь лесной чащи, довольно мокрой и морозной в это время года. — Куда мы приехали? — спросил Малфой. — Путь Мендипа, — сказала Грейнджер в свойственной ей манере отвечать на его вопросы, фактически не отвечая на них. После чего вышла из машины. — Пойду прогуляюсь. Ты можешь подождать меня здесь. Что, правда можно? До чего же великодушно. Драко — после недолгого боя с дверной ручкой — сумел самостоятельно выбраться из машины. Он едва сдержал стон, почувствовав, как к его ногам вновь возвращается чувствительность. Грейнджер внимательно следила за его появлением из «Мини», уперев руки в бока. Он кожей чувствовал, насколько тщательно она оценивала его выбор одежды (аврорская мантия поверх неизменного костюма) и обуви (идеально функционирующие ботинки из драконьей кожи). Вероятно, она пришла к выводу, что его наряд подходит, либо не подходит для похода и лишь подставит его под удар, — в любом случае, это как раз то, что нужно. Как бы то ни было — она решительно повернулась и зашагала в сторону леса. Драко заметил, как Грейнджер наложила на себя согревающие и отталкивающие дождь чары. Мысль показалась ему дельной, и потому он повторил её движения палочкой. Ступив на Мендипов путь, Малфой бросил несколько заклинаний обнаружения, выискивая следы присутствия других существ: как магических, так и маггловских. Впрочем, очевидно, только он и Грейнджер оказались достаточно безумны, чтобы в такой «погожий» денёк отправиться на прогулку. Если не считать нескольких косуль на соседней поляне, они были одни. Полностью уверившись, что рядом нет психов, желающих выскочить из кустов и наброситься на Грейнджер, Драко настиг ведьму в несколько длинных шагов. Довольно скоро выяснилось, что эта прогулка — не просто оздоровительная акция для Грейнджер. Она определённо что-то искала. Возможно, не одно, а несколько наименований. Она то и дело заглядывала в гущу подлеска, осторожно касалась стволов деревьев, а потом бережно брала в ладони листья папоротников и тщательно изучала их. Однако, Грейнджер ничего не забирала с собой, чем напрочь перечёркивала все теории о сборе ингредиентов, которыми развлекался Драко. Таким образом они продвигались добрых полчаса, время от времени останавливаясь, чтобы обновить ослабевающие чары Импервиуса. В конце концов, Грейнджер остановилась и достала какой-то список. Малфой без тени всякого стеснения на лице заглянул ей через плечо.Осока певчая
Пузырчатка обыкновенная
Чистоуст величавый
Ужовник обыкновенный
Кислица обыкновенная
Петрушечник сладкозвучный
Солнцецвет апеннинский
Солнцецвет монетолистный
Стальник колючий
Мох кисточковидный
Воспользовавшись своей палочкой, Грейнджер вычеркнула большую часть пунктов из списка. Остался лишь мох. — Что ещё за мох такой — кисточковидный? — спросил Драко. Грейнджер вздрогнула и отпрянула от него. Очевидно, она до такой степени увязла в своих мыслях, что попросту забыла о существовании Драко и не заметила, что он навис над её плечом. Её ладонь легла на ту область груди, где в стремительном темпе билось сердце (Драко через кольцо чувствовал его слабые отголоски). Он рассчитывал, что получит за это взбучку. Но на смену её скверному настрою, судя по всему, пришёл едва уловимый трепет, связанный с этим списком. — Один из самых редких мхов в этой части Англии. — И зачем он тебе? Грейнджер возобновила движение, и на этот раз фокус её внимания был сосредоточен на трухлявых брёвнах, старых пнях и прочих пригодных для произрастания мха локациях. — Мох подтвердит, что я нахожусь в правильном месте. — В правильном месте для чего? Грейнджер увильнула от вопроса. — Я просто подтверждаю теорию. — И какую же теорию? (Драко и сам мог быть беспощадным). — Кое-что, связанное с моим проектом, — с раздражающей неоднозначностью заявила Грейнджер. — Какое отношение мох имеет к твоим клеткам-химерам или как их там? — Никакого, по крайней мере, прямого, — она повернулась и посмотрела на него сквозь дождь, словно пыталась понять, что же именно можно ему рассказать. — Я следую по стопам одной давным-давно забытой старой ведьмы, которая, среди прочего, составила описание нескольких священных мест на Британских островах. — Значит, Долина Авалона? — Если точнее, то Колодец Чаши Гластонбери. Ну, по крайней мере, это моя догадка. Её труды практически не сохранились до наших дней: всё, что нам досталось — это лишь небольшие отрывки. Она любила вдохновенно рассказывать о флоре, и это очень помогает мне сузить диапазон потенциальных локаций через сопоставление данных о редких растениях. Естественно, это было сотни лет назад — наверняка сейчас многое изменилось. Но на островах существует только несколько мест, где могут произрастать и Осока певчая, и Петрушечник сладкозвучный. Они встречаются в кардинально противоположных экосистемах, как тебе, безусловно, известно… О, вообще-то, Малфою ничего такого не было известно. Он даже никогда не слышал об этих растениях, но одобрительно кивнул вместо того, чтобы признаться в этом. Когда в следующее мгновение Драко поднял взгляд, его сердце пропустило удар: Грейнджер куда-то исчезла. Он успел резко вскинуть палочку, как вдруг заметил её зад, торчащий у края тропинки. Она стояла на четвереньках, исследуя каменистый край довольно мокрой канавы. Что бы ни привлекло её внимание — это было не то, что ей нужно. Она поднялась на ноги. Выглядела ведьма при этом не разочарованной, а наоборот — решительной. И грязной. — Кисточковидный мох выглядит так, как можно представить из названия, — сказала Грейнджер. — По всей поверхности располагаются крошечные кисточки. Это спорангии — чрезвычайно крупные для этого рода. Они приобретают розовую окраску летом — сейчас, конечно, ещё рановато… Оказывается, помимо всего прочего, эта женщина была гением в Гербологии?! Драко задался вопросом, как много среди ограниченных академических успехов Поттера и Уизли было получено за счёт впитывания еë знаний путём интеллектуального осмоса. Откровенно говоря, она была просто ошеломляющей. Грейнджер по-прежнему брела по тропинке, изредка присаживаясь на корточки, чтобы поразглядывать что-нибудь эдакое. В общем-то, вся прогулка оказалась в высшей степени безмятежной, особенно с чарами, которые сохраняли его в сухости, с шумом дождя и редкими переливами отважных певчих птиц, а также с речами Грейнджер, в которых различные мхи подвергались упрёкам из-за того, что ей не подходили. Впервые с тех пор, как он взял из рук Тонкс досье на это дело, Драко почувствовал, что рад своему решению. Для начала, это было куда более приятное занятие, чем большая часть его работы аврором — сниженное число сглазов и выпотрошенных внутренностей на его долю. И в качестве бонуса — эта работа избавила его от чаепития с дамами и манила похожими перспективами в будущем. Та компания наверняка бы стала подтрунивать над Грейнджер, прикрывшись своими фарфоровыми чашками: Грейнджер в её шапке набекрень, с перепачканным в земле лицом, ползающая по грязным канавам вместо того, чтобы подыскивать себе состоятельного мужа… Вот только она, очевидно, занималась чем-то весьма значимым для всего волшебного сообщества, а чего, скажите на милость, добились они? — Кажется, я нашла! — воскликнула ведьма. Драко пролез сквозь густые кусты ежевики, чтобы в очередной раз его взору предстал (впечатляющий) вид на задницу Грейнджер. Близкое знакомство порождает привязанность. И он всё глубже осознавал смысл этой фразы. По понятным только ей самой причинам, она практически уткнулась лицом в мох и глубоко вдыхала его аромат. — Грейнджер, какого?.. — Он должен пахнуть как сахарная вата. И это действительно так! — воскликнула Грейнджер, мгновенно вскочив на ноги. На кончике её носа виднелась грязь. Под кронами окружавших их огромных дубов её тёмные глаза сияли от восторга. К губам прилип влажный завиток волос, а щёки порозовели от февральского ветра. Нечто очень редкое и мимолётное — её улыбка — промелькнуло перед ним. Пребывая в лёгкой степени шока Драко осознал, что Грейнджер была симпатичной. Хлопнув в ладоши, она с визгом бросилась к комочку мха, словно тот был настоящим сокровищем стоимостью в несколько сотен тысяч галеонов. До того, как Драко смог обдумать свою мысль, из далёкого уголка леса донёсся истошный хриплый крик. К его немалому изумлению, Грейнджер тотчас же подскочила к нему, выставив вперёд палочку. Странные вопли не затихали. Грейнджер, заметив, что Малфой на них не реагирует и даже не подаёт виду, будто встревожен, всё же спросила: — Что это за чудовищный рёв? — Это лиса, — спокойно ответил Драко. — Ой… — Просто какая-то лисица-блудница очень хочет размять поясницу. — Ясно, — задумчиво сказала Грейнджер. Послышался ещё один крик. Малфою захотелось рассмеяться — выражение лица Грейнджер сделалось откровенно чопорным. Вытащив свой списочек с растениями, она вычеркнула последнюю строчку. — Это прекрасный поворот событий. В смысле, со мхом, а не с гулящей лисицей. Пойдём обратно к машине. — И это всё? — удивлённо спросил Драко. Ему показалось, что всë получилось слишком просто. — О, конечно, нет, — ответила Грейнджер. — Если бы. У меня не меньше трёх тысяч дел, которые нужно переделать за выходной. Зная её, пожалуй, это количество даже не было преувеличением. Они направились к автомобилю. В отсутствие постоянных поползновений Грейнджер в сторону растительности, обратный путь занял гораздо меньше времени. — Зачем тебе понадобилось делать всё это на Имболк? — продолжал расспрашивать Драко. В его представлении, такие дела следовало бы устраивать на Бельтайн, чтобы погода была более располагающей. Грейнджер проигнорировала его вопрос и предпочла задать свой собственный: — Как ты думаешь, гости твоей матери уже ушли? Малфой наколдовал карманные часы. — Нет, — солгал он. — Уверен? Довольно продолжительное чаепитие, не находишь? — Светские посиделки — это многочасовые мероприятия. А вот фаворитки моей матери, похоже, останутся на ужин и напитки. Время улыбок Грейнджер среди дубов прошло и уступило место раздражению, ставшему уже хроническим её состоянием в присутствии Драко. — Почему бы тебе не пойти куда-нибудь ещё? Она ведь не догадается, что ты не работаешь. — Я не собираюсь уходить, — возразил Драко. — Если на тебя нападут, пока ты будешь работать над проектом, Бруствер сдерёт с меня шкуру. — От чего же ты меня защищаешь?! — требовательно спросила Грейнджер, широким жестом указывая на пустоту вокруг них. — От похотливых лисиц?! — Если бы ты объяснила, чем именно занимаешься, мне было бы легче вычислить потенциальные угрозы. — Если я чему-то и научилась благодаря чудовищной ошибке, когда поведала обо всём Кингсли, так только тому, что теперь ни слова не пророню насчёт своей работы, — Грейнджер скрестила руки. Её строптивый вид изрядно подрывал один-единственный листок, застрявший в шапке и колеблющийся на ветру. — Блестяще. Значит, я так и буду водить своей палочкой по округе и поджидать анонимных злодеев, да? — Нет. Ты можешь аппарировать в ближайший паб, выпить чего-нибудь покрепче и отправиться домой, как только окажешься в полной безопасности от общества милых дам. — Это не мне следует оставаться в безопасности, — сказал Драко. В словах Грейнджер сквозило глубокое отчаяние. — Ты не можешь ходить за мной. Ты всё усложняешь. — Как усложняю? — спросил Малфой. — Я могу не мешать — разве я только что не держался в стороне?! — Дальше я собираюсь заглянуть в Колодец Чаши. Для этого придётся выдать себя за маггла — ты на это не способен. — Я вполне успешно справляюсь с ролью маггла, — возмутился Драко. — В программу подготовки авроров включён обширный блок по искусству скрытности и маскировки, который я с блеском прошёл, спасибо. Он что, в самом деле только что предполагал, будто присматривать за Грейнджер было неплохим решением? Почему она должна спорить с ним по любому поводу? Грейнджер помассировала виски. — Мы впустую теряем время — время, которого у меня нет. — Тогда пойдём, — сказал Драко. — Покажи мне свою лучшую попытку маггловской маскировки, — потребовала Грейнджер. В её взгляде читалась такая отчаянная надежда, словно заранее было понятно, что это будет полнейшая лажа, но ей всё же хотелось посмотреть — просто, чтобы убедиться в этом. Для начала Драко уменьшил свою аврорскую мантию до платка, который тут же отправил в карман. Затем он доработал свой костюм в соответствии с последней маггловской модой, сделав его фасон немного более свободным. Из своих ботинок он смастерил сверкающие парадные мужские туфли и спрятал волшебную палочку в кобуру на запястье. А вот волосы он трогать не стал — это был верх совершенства: хоть магического, хоть маггловского, будьте любезны. — Ну и? — поинтересовался Малфой, неторопливо поворачиваясь под оценивающим взглядом Грейнджер. — Это был бы прекрасный вариант, будь мы на ужине в «Дорчестере», — сказала Грейнджер. Она вздохнула. — И всё же… Я займусь этим. Вполне возможно, что нам получится выдать тебя за элегантного молодого профессора, а вовсе не за банкира, который сбился с пути… Подойдя ближе, она внесла свои изменения — сняла с него галстук и трансфигурировала его туфли в маггловские кроссовки. Затем она потянулась своими пальчиками вверх и расстегнула первую пуговицу рубашки (странное ощущение, когда это делает Грейнджер. Драко отложил его для дальнейшего анализа). — Это должно сработать, — выдохнула она, хотя выглядела при этом как истинный циник. — Если уж мы критикуем внешний вид друг друга, то тебе срочно требуется не хилый Скоргифай, — сказал Малфой. Трансфигурировав автомобильное окно в зеркало, Грейнджер с воплем «о, господи» обнаружила, как основательно перепачкалась. Быстренько избавившись от шального листочка и грязи, она одарила Драко странным взглядом. — Что? — спросил он. — Ничего, — ответила Грейнджер. — Говори, — сказал Драко. — Нет. — Да. — Да просто… наверное, я ожидала от тебя какой-нибудь шутки про грязь, — призналась Грейнджер. Драко остолбенел. — Те дни уже давно позади. Пожав плечами, Грейнджер поправила шапку. Драко нахмурился. Для этого разговора был не самый подходящий момент, но в один прекрасный день ей придётся всё узнать. И то, как он на личном опыте познал весь ужас этих омерзительных воззрений, и то, как они продолжают звучать в его мыслях среди глубокой ночи, и, конечно, о том, как сильно он жалеет, что не может вернуть всё назад… — Я больше не тот человек, — сказал Драко. Уловив в его словах особую искренность, Грейнджер посерьëзнела. — Ладно. Мне не следовало поднимать эту тему. — А я не должен был настаивать, — согласился он. — В том числе. — По взмаху палочки Грейнджер превратила своё зеркало обратно в окно автомобиля. Она стала более резвой в своих движениях. — Ну что, поехали? — Вперёд, — скомандовал Малфой. Впрочем, серьёзный момент был испорчен — ему понадобилась помощь, чтобы открыть дверь машины. С поистине ангельским терпением Грейнджер подошла и помогла ему. И, к её чести, она даже не усомнилась в его умении вести себя как маггл.