~
Драко не ожидал (а скорее даже страстно надеялся) получить от Грейнджер ничего, кроме раздражённого молчания с того момента, как он, будто одержимый маньяк, вломился к ней в дом. Однако на следующий день он был сильно удивлён, обнаружив в Бармаглоте послание от неё — не просто сообщение, а вполне себе искренние извинения.Малфой, я сожалею о своём вчерашнем поведении.
Мне следовало быть более благодарной за то, что ты так быстро среагировал, стоило тебе только подумать, что что-то не так. В следующий раз, когда буду пробовать тараксвасану, я предупрежу тебя.
Гермиона.
Извинения не были частью привычного лексикона Драко. Его воспитание, как домашнее, так и полученное в Хогвартсе, отнюдь не поощряло такую практику. Сожаление было равнозначно признанию собственной ошибки, свидетельством вины, проявлением откровенной слабости. Хотя было что-то приятное в том, чтобы получить таковые в свой адрес. Они согревали душу, честно говоря. Он не был уверен, какая часть сего события пришлась ему по душе больше других: то, что в течение дня Грейнджер мучилась от терзающих её мыслей, а потом принесла извинения; то, что она признала свою ошибку, или же то, что Грейнджер по достоинству оценила его. Вместо того, чтобы смахнуть её сообщение со страницы, он закрепил его на одном из задних листов блокнота. Пожалуй, стоит поинтересоваться у Поттера, сколь редки были извинения от Грейнджер, и не следует ли ему заключить такой эксклюзив в рамочку. — Драко, дорогой, ты отвлёкся. В голосе его матери сквозили нотки упрёка, и это вернуло его к реальности. Реальность оказалась удручающей: чаепитие в самом душном салоне поместья в обществе его матери, её приятельницы мадам Дельфины Делакруа и дочери мадам Делакруа. Сегодняшней дебютанткой стала Розали Делакруа: воспитанница Шармбатона, чистокровная и объективно симпатичная. Драко отложил свой блокнот. — Pardonnez-moi, mesdames. Que disiez-vous? — Oh, vous avez un Бармаглот! — на своём очаровательном французском воскликнула Розали. — Их только начали поставлять к нам во Францию через Ла-Манш, и мы никак не можем от них оторваться! Даже моя мама, придерживающаяся самых традиционных взглядов, горячо обожает свой собственный блокнотик. — В самом деле, — понимающе кивнула мадам Делакруа. — Я не могла заставить своего супруга ответить на сову ни за какие сокровища мира, но благодаря этим штучкам это стало так просто! Поистине новаторская идея. Англия должна гордиться ими — Уизли, кажется? Этими Frères Belette? Когда с Драко сместился фокус внимания в разговоре, он послал ответ Грейнджер:Да уж, предупреждай заранее о позе скорпиона.
P.S. Извинения от тебя могут стать моим любимым наркотиком.
Д.
С рассеянной улыбкой на лице Драко поднял взгляд на Розали, без умолку щебечущую о скором приёме, который устраивал её отец. Малфой прослушал начало монолога. Вероятно, мероприятие в поддержку сирот или чего-то в этом роде. — Мы будем рады увидеть вас обоих на празднике, — сказала девушка, сложив руки в молитвенном жесте. — Это прекрасный повод. Вы же знаете, они оказали отцу неоценимую помощь. Сироты помогли Огюстену Делакруа? Драко был не настолько встревожен сим событием, чтобы просить разъяснений. Его блокнот жалобно звякнул. Сунув его под стол, он обнаружил сообщение от Грейнджер:Ты же понимаешь, что тогда мне придётся совершать плохие дела, чтобы было за что извиняться.
Ты и так проделываешь уйму аморальных вещей. Я составил целый список твоих противозаконных деяний, — отреагировал Драко.
— …qu’en pensez-vous, Драко? Это тебя устроит? Он вскинул голову. Мадам Делакруа задала ему вопрос, который Драко расслышал лишь частично: что-то о его планах на март. Ответ был утвердительным — само собой, что да; он будет счастлив разгрузить свой график ради такого благородного дела. Его мать светилась от скоропалительного и лёгкого согласия сына и тут же уведомила гостью, что и сама, конечно же, будет рада посетить это мероприятие.Если бы только противозаконные расширяющие чары были худшим из моих грехов, — ответила Грейнджер.
Ну что ты, — откликнулся Драко, — мне хорошо известна вся глубина твоей порочности.
Она предугадала его намерения:Я уже поняла, что визит в библиотеку станет моим ночным кошмаром.
Драко спрятал ухмылку за чашкой чая. Нарцисса приметила это движение и, воодушевлённая, как ей показалось, его приподнятым настроением, в свою очередь спросила у дам, не хотят ли они полюбоваться садами. Розали отказалась, сославшись на простуду. В сад удалились лишь мадам Делакруа и хозяйка дома. Драко резко пришёл в чувство, обнаружив себя в вынужденном тет-а-тете с Розали. Хорошенькая ведьма чарующе говорила обо всём, что, по её мнению, могло бы заинтересовать его: о квиддиче, о его работе, о погоде. Драко слушал вполуха, ибо темы разговора вовсе не касались Хранителей источника, мечтающих заполучить его черепушку на роль чашки-непроливайки, и потому были довольно занудными. У него возникло непреодолимое желание продолжить диалог с другой ведьмой, чьё новое послание только-только прогудело в его кармане. Речь зашла об общих друзьях, грядущих званых ужинах и других легкомысленных вещах. На все его выпады, невзирая на то, сколь ничтожными они были в своём основании, Розали реагировала с воодушевлением, вместо того чтобы ловко парировать их контраргументами. Она смеялась над его самыми слабыми шутками вместо того, чтобы язвительно ответить на них. Она ловила каждое его слово — без всякой критики, с жадным восторгом — вместо того, чтобы оспорить сказанное и бросить ему вызов. Она осы́пала его всевозможными комплиментами. В общем, беседа получилась довольно безыскусной. Когда Драко сообразил, кого он бессознательно назначил оппонентом Розали, он застыл в крайнем изумлении. С каких это пор Грейнджер стала мерилом, по которому он оценивал женское общество? Их разговор — в том виде, в каком он был — растянулся на двадцать бесцельно потраченных минут. В конце концов, Розали сумела убедить Драко закрепить за ней страничку в его Бармаглоте под благовидным предлогом выслать более подробную информацию о торжественном приёме. В знак рассеянного согласия он только пожал плечами. (Об этом неосмотрительном решении Малфой впоследствии пожалел, так как Розали была искусной бармаглотчицей и с тех пор, не переставая, засыпала его письмами). Дамы вернулись после своего турне по садам поместья. Все улыбнулись, затем попрощались, и Драко вздохнул с небывалым облегчением, когда домашний эльф Генриетта, наконец, проводила гостей в гостиную к подключённому камину. Тем же вечером Нарцисса заглянула к нему в кабинет, чтобы прощупать почву. — Розали — прелестная девушка, не так ли? Кажется, вы неплохо поладили. В её голосе звучал столь тонкий оптимизм, что Драко даже подумал, а не проще ли будет солгать ей. Но так он бы вселил в свою мать излишнюю надежду, разрушить которую впоследствии было бы куда более жестоким поступком. — В принципе, мы нашли общий язык, — сказал он. Его мать сразу же уловила отсутствие энтузиазма. — Но?.. — Она, знаешь, ни рыба ни мясо. Нарцисса разочарованно сжала изящные руки. — Ох. Ссориться с побледневшей, опечаленной матерью никогда не входило в список неотложных дел Драко. Поэтому он изо всех сил постарался быть деликатным, пока увещевал её: — Мы уже обсуждали это. Я в равной степени не нуждаюсь и не хочу, чтобы ты занималась подбором ведьм для меня. — Я лишь пытаюсь помочь тебе, — её тонкие пальцы судорожно переплелись друг с другом. — Пойми, я хочу, чтобы ты наконец встретил кого-то, кто будет сколь образован, столь и очарователен. Ту, которая станет верной спутницей жизни, подарит тебе детей и вдохнёт жизнь в этот огромный пустой дом, снова наполнив его смехом. Всё это может дать Розали. Любая из тех ведьм, кому я тебя представляла, могла бы воплотить всё это, — выдержав небольшую паузу, она добавила: — Я хочу, чтобы ты был счастлив, Драко. — Я счастлив. Последовал ещё один еле слышный вздох Нарциссы. — В твоём возрасте твой отец был женат, как ты знаешь — и ты был — тебе было четыре или пять лет к тому времени… — Я — не мой отец. Почувствовав, что ей не удастся добиться успеха, она направилась к двери. — Не думаю, что она действительно существует, — бросила его мать на прощание, обернувшись через плечо. — Кто? — Та идеальная ведьма, которую ты, очевидно, ждёшь.~
Примерно через неделю Грейнджер написала Драко, сообщив о своём предстоящем выступлении на маггловской конференции в этот четверг.Место? — спросил он.
Оксфордский колледж Магдалены, — доложила она, — в четверг с 14 до 17 часов. Выступаю в 14:30. Сильно сомневаюсь, что меня убьют, однако оставляю необходимость твоего присутствия на твоё экспертное усмотрение.
Да, Грейнджер, спасибо за нахальство: он воспользуется своим экспертным мнением.Публика? — спросил Драко, собирая по частям картину будущего события.
Маггловские врачи, — ответила Грейнджер.
Сколько их? — продолжал расспросы аврор.
150, — сообщила она.
Брови Драко удивлённо взлетели вверх. Подчас он и вовсе забывал, насколько мал мир волшебников: на всю Великобританию насчитывалось, наверное, меньше сотни полноценных целителей. Ну в лучшем случае — около четырёх сотен, если учитывать ещё медиведьм и других медицинских работников.Я загляну, — сказал Драко.
Не забудь про свой элегантный проф. лук, — велела Грейнджер. — Не ставь меня в неловкое положение.
Малфой не удостоил её ответом. Наступил день конференции. Он аппарировал недалеко от колледжа Магдалены и проследовал в ту аудиторию, которую назвала Грейнджер, в то время, которое она указала, и в той одежде, которую она одобрила. Властная ведьма — вот кем была Грейнджер. Волонтёр у регистрационного стола был деликатно заверен (дружелюбным Конфундусом) в том, что Драко — зарегистрированный участник, поэтому его и пропустили внутрь, выдав именной бейдж и программу конференции. Он оценил обстановку в здании, незаметно применив обнаруживающие заклинания, пока магглы на него не смотрели. Вестибюль, гардеробная и туалеты были свободны от коварных ловушек, равно как и подсобные помещения. Горстка людей, на которых он неприметно использовал легилименцию, соответствовала заявленному статусу — умники-магглы, собравшиеся здесь, чтобы стать ещё умнее. Драко заметил в передней части аудитории укромную нишу, из которой можно было легко обозревать всё помещение. Сейчас же он стоял примерно в двадцати метрах от сцены, откуда хорошо видел Грейнджер, восседающую за длинным столом вместе с тремя её коллегами-специалистами. Они переговаривались между собой, пока публика заполняла зрительный зал. Что касается оценки риска, то Грейнджер не могла быть ещё более незащищённой, ибо её место располагалось буквально в центре всеобщего внимания. Драко пошарил в сознании людей из первых рядов и не выявил ничего существенного, кроме желания побыстрее начать и глубокого восхищения, адресованного докторам на сцене. Затем покопался в умах людей, которые, как и он, праздно стояли на ступенях по краю аудитории, и обнаружил среди них только волонтёров и студентов, пытавшихся тайком проникнуть внутрь, а также бородатого джентльмена в больших наушниках, чья главная роль, похоже, сводилась к управлению мигающими коробками с выходящими из них проводами. Насколько Малфой мог судить, в зале не было ни одной другой ведьмы или волшебника. Удовлетворённый тем, что непосредственные угрозы отсутствовали, Драко установил защитные чары перед сценой и скрылся в своей нише. Когда конференция началась, он пролистал программку. Из неё Малфой узнал, что в сегодняшнем мероприятии будут участвовать всемирно признанные специалисты в области иммунной клеточной инженерии и иммунотерапии. Конечно, это мало что сказало Драко. Рак был преимущественно маггловским заболеванием. Среди волшебников он наблюдался редко, а если и возникал, то быстро проходил. С магглами же дело обстояло иначе: для них это было серьёзным заболеванием, а некоторые его формы и вовсе не поддавались лечению. В дело вступили Грейнджер и её отряд коллег-умников. Тематика их сегодняшних выступлений касалась таких захватывающих тем, как «ФЛ и ХЛЛ: новые парадигмы лечения и Лимфома Ходжкина: снижение степени токсичности при обеспечении эффективного лечения». Драко счёл, что оставить Грейнджер в обществе этой ХЛЛ — совершенно безопасно. Ведь единственная угроза в стенах этого помещения — смерть от непонятной аббревиатуры. Как раз в тот момент, когда он уже собрался уходить — уж больно ему хотелось вздремнуть — председатель конференции объявил, что на очереди выступление доктора Грейнджер. Глядя на то, как она идёт по сцене, Драко решил задержаться. Фигурка Грейнджер казалась совсем крошечной на сцене и самой невысокой среди участников дискуссии. Приблизившись к маггловскому устройству для усиления голоса на подиуме, она лучезарно улыбнулась собравшейся публике. Её движения были уверенными и отточенными. В руках у неё не было заготовленных текстов, но на больших экранах за её спиной проецировались диаграммы и основные тезисы её доклада. Грейнджер произнесла вступительную речь, включавшую шутку, смысл которой полностью ускользнул от Драко, но аудитория в ответ на неё разразилась смехом. Презентация была сосредоточена на достижениях того, что называлось CAR-T клеточной терапией при В-клеточных злокачественных опухолях. Она поддерживала зрительный контакт со всеми слушателями, неоднократно отвечала на вопросы, а когда ей бросали вызов — противостояла оппонентам и стойко отстаивала свою позицию, не допуская ни единого промаха. Грейнджер была уверена в себе. Она была умна, и в этом помещении она была действительно значима. В своей стихии Грейнджер являла собой весьма впечатляющее зрелище. Закончив своё выступление, она вернулась за стол, и коллеги по дискуссионной группе продолжили обсуждение её темы. В какой-то момент Драко потерял уверенность в том, что Грейнджер со своими собеседниками вообще говорит по-английски: они вели своеобразный междусобойчик на темы ВЭБ и TNK-клеточных лимфом, о сложностях их диагностики, а также об особенностях исследования жидкостной биопсии. Грейнджер придумала каламбур о расщеплении MALT-1, который, судя по всему, показался всем весьма удачным. Драко же развлекал себя тем, что применял легилименцию к участникам конференции. И ни один из них не счёл Грейнджер невыносимой занудой: напротив, он раз за разом выявлял лишь всеобщее уважение, восхищение и даже наткнулся на сюрприз в виде влюблённости со стороны сидящего слева от неё доктора-мужчины. Затем Драко узнал, что в мире существует нечто, называемое количественным радиомическим анализом. Участники конференции подробно обсудили прогностические значения этого метода. Эти маггловские врачи оказались совершенно особенными созданиями. Они блистали своим мастерством, добиваясь невозможного и посвящая этому всю свою жизнь. Как он вообще мог считать магглов примитивными и невежественными? Драко сокрушённо покачал головой. Грейнджер, должно быть, уловила мелькнувшее в тени движение белоснежных волос. Увидев, что это был Драко, она коротко улыбнулась ему в знак приветствия — отчего в его груди зародилось какое-то странное чувство — и сосредоточилась на текущем рассуждении, попеременно разводя руки в стороны, явно пытаясь что-то объяснить публике. Наконец были сделаны глубокие выводы, высказаны заключительные комментарии и конференция завершилась бурными аплодисментами. Все участники сгрудились в общей толпе, центром которой стали Грейнджер и члены комиссии. Почувствовав, как от всех новых слов и совершённой им массовой легилименции мозги стали напоминать некую кашицеобразную субстанцию (возможно, той Хранительнице и не понадобится слишком толстая трубочка), Драко решил, что здесь он больше не нужен. Он направился к выходу, но Грейнджер поймала его, когда он проходил мимо сцены. По традиции, светскую беседу обошли стороной. Взамен этого она оценила пристальным взглядом его маггловскую маскировку, выразительно приподняв бровь. — Годится, — таково было официальное заключение о его прикиде. — Тогда откуда этот вопросительный взгляд? — в свою очередь поинтересовался Драко. Грейнджер кивком головы указала на прикреплённый на лацкане пиджака бейджик с именем, доставшийся Малфою от слегка контуженного Конфундусом волонтёра. — Здравствуйте, профессор Такахаши. — А, — сказал Драко. — Да. Это я. — Как сейчас дела в Токио? — Весьма неплохо, — небрежно бросил он. — Профессор Такахаши, вообще-то, из города Киото, — заявила Грейнджер, скрестив руки на груди, но в её глазах плескалось веселье. — Выдать себя за одного из самых известных японских клинических онкологов — дерзкий манёвр. — Кто я, если не дерзкий аврор? — парировал Драко, откинув волосы с лица. — Скажи лучше, ты в курсе, что славный доктор Дриссен по уши влюблён в тебя? И вот уже вторая бровь Грейнджер примкнула к первой, практически достигнув линии роста волос. — Что?! — Он собирается пригласить тебя выпить сегодня вечером. — Нет. — Да. И ещё ему понравилась твоя юбка, — сказал Драко, жестом указав на обтягивающее изделие с высокой талией. (Между прочим, ему она тоже пришлась по душе; маггловская мода с её акцентом на задницу всё больше укрепляла свои позиции среди его фаворитов). — Фу… Ну, то есть, он очень милый, но… погоди… как ты это выяснил? — Грейнджер инстинктивно поднесла руку ко рту. — Ты ведь не применял легилименцию к невинным магглам?.. — Это входит в перечень моих обязанностей по оценке рисков. — Неужели это разрешено? — вздохнула она. — Это же нарушение неприкосновенности частной жизни, не так ли? — У авроров есть свои привилегии, — пожал плечами Драко. — В любом случае, Бруствер дал мне карт-бланш на применение любых средств, необходимых для обеспечения твоей безопасности. За исключением убийства: мне придётся получить разрешение. Для него существует специальная форма и ещё куча бюрократических штук. Грейнджер, казалось, была на девяносто процентов уверена, что он просто блефует, но, тем не менее, смотрела на него так, будто он — самый безнравственный и распущенный аврор из числа всех, когда-либо выпускавшихся Авроратом, и ей просто несказанно повезло оказаться под бременем его защиты. Неожиданно к ним подошёл доктор Дриссен и, к явному ужасу Грейнджер, спросил, не присоединится ли она к нему за выпивкой этим вечером. Драко оценил его смелость, но не тонкость подхода. Несколько событий произошли очень быстро: Грейнджер придвинулась к Драко, её ладонь в интимном жесте привязанности очутилась на его груди, что весьма кстати скрыло его нелепый бейджик, и она объявила, что на этот вечер, к превеликому сожалению, уже занята, но, может быть, получится как-нибудь в другой раз? Доктор Дриссен оценивающе оглядел своего соперника с головы до пят: его волосы (идеальные), линию подбородка (тоже идеальную), глаза (идеальные, полные искрящегося холода, просто совершенные) — и решил, что сильно уступает Драко по всем фронтам. Умный человек. — Конечно, — сказал мужчина и тотчас же отступил, выглядя крайне взволнованным. — Извините… Я не сразу понял. Так куда вы вдвоём пойдёте? — Ну… — начала Грейнджер. — В таверну «Турф», — подсказал Драко. — Классика! — одобрил доктор Дриссен. Затем, многозначительно приподняв брови в адрес Драко, произнёс: — Это как раз напротив Бодли. Тебе придётся держать Гермиону на коротком поводке. — А как же, — отозвался Драко, крепко обхватив Грейнджер за талию. — Это у меня хорошо получается. Он почувствовал, как дрогнула её рука на его груди. — Что ж… как всегда, рад видеть тебя, Гермиона, — заметил доктор Дриссен. — До свидания, Иоганн, — натянуто улыбнулась Грейнджер. По мере того, как мужчина отдалялся от них, она всё сильнее напрягалась и сжималась, как пружина, готовая в любой момент отскочить от Драко. — Не надо отпрыгивать будто тебя ужалили, — пробормотал Малфой. — Он наблюдает. Веди себя естественно. Грейнджер негромко прочистила горло и позволила своей руке скользнуть вниз по груди Драко, попутно прихватив с собой бейджик. Она медленно отстранилась от него, изо всех сил стараясь, чтобы это выглядело естественно (попытка провалилась). В то же время сам Драко балансировал между удовольствием от её ошеломлённого состояния и тревогой от мысли о том, как приятно ощущался изгиб её бедра, её прикосновение к его телу, и от того, как восхитительно она пахла (снова). Грейнджер убрала с ладони бейджик японского профессора. Внешне она казалась сбитой с толку, что как нельзя точно отражало чувства Драко. — Извини, — сказала она, — мне просто нужно было что-то придумать, а ты оказался рядом очень кстати. — Конечно, можешь использовать меня в качестве реквизита в любое время, — заверил Драко, сосредоточенно сканируя толпу, лишь бы не смотреть на ведьму. К Грейнджер начали обращаться и другие коллеги, которые услышали, что она идёт в «Турф». По счастливой случайности они тоже собирались туда, а значит, встретятся с ней вечером, и её первый джин-тоник будет за их счёт… бла-бла-бла и всё в таком духе. — Похоже, это была ошибка, — таков был её мрачный вывод. — Ты уже можешь идти. Я придумаю оправдание. Это было прекрасное предложение, но с одной маленькой проблемой: после тщательного размышления, затянувшегося на восемь секунд, Драко решил, что он, пожалуй, не прочь туда заглянуть. — Как же без глотка джин-тоника? — напомнил он. — Скажу им, что ты почувствовал себя плохо… ну, или придумаю что-нибудь ещë, — пробормотала Грейнджер себе под нос, пропустив его слова мимо ушей. — Плохо?! Да я само воплощение здоровья! — Можно сказать им, что ты съел что-нибудь подозрительное… — продолжала бубнить Грейнджер. — Я так не думаю. Здесь сотни маггловских врачей — стоит мне сказать, что я чем-то болен, они тут же накинутся на меня и попытаются вылечить. А я не хочу, чтобы хоть кто-нибудь запихивал в мой зад стетоскоп. — Никто никому не засовывает стетоскопы в задницу! — в явном возмущении произнесла она. Двое участников конференции, проходившие мимо, устремили на неё шокированные взгляды. Грейнджер в ужасе смотрела им вслед. — Упс, — брякнул Драко. Грейнджер крепко стиснула челюсть. — Ты хуже собаки! Она развернулась и стремительно зашагала прочь. Драко обнаружил, что ухмылка расползается по его лицу. И, к слову о задницах. Позвольте заметить: Драко совершенно точно не присматривался к пятой точке Грейнджер. Он вообще не находил открывающийся взору вид хоть сколь-нибудь приятным, и вовсе намеренно не притормаживал, лишь бы поглазеть на неё. Абсолютно независимо, безо всякой привязки к заднице Грейнджер, Драко пришёл к выводу, что мантии — крайне переоценённые предметы магического гардероба. В пабе «Турф» посетителей оказалось до одури много, учитывая, что после конференции сотни её участников заполонили улицы Оксфорда. В то время, как Драко подыскал для них пару мест за столиком, Грейнджер принесла напитки (джин-тоник лился рекой). Так они оказались зажатыми на скамейке среди доброй дюжины лучших иммунологов и онкологов в мире, постепенно напиваясь всё больше и больше. У Драко кто-то неожиданно спросил, чем он зарабатывает на жизнь. Грейнджер насторожилась, услышав подобную постановку вопроса (тц-тц… неужели она так и не доверилась ему?), но у него имелась в запасе основательно продуманная легенда. По требованию Тонкс каждый аврор был обязан разработать несколько маггловских биографий и ещё парочку волшебных. Кроме того, она частенько экзаменовала своих подчинённых на знание прикрытий, дабы держать их в тонусе. Драко поделился своим личным фаворитом — этим вечером он был пилотом. О технических тонкостях полёта знали считанные единицы магглов, так что, до тех пор, пока он не столкнётся лицом к лицу с настоящим асом — что маловероятно в окружении подвыпивших врачей — его прикрытию ничто не угрожало. И, конечно, он искренне увлекался волшебным пилотажем, что придавало определённую правдивость его рассказам о героических полётах. — Летать не так уж и сложно, знаете ли, — обратился он к столу, — просто держи синий сверху. Раздался смех. Сидевший рядом с ним доктор заметил, что для медицины такие простые правила тоже подходят: держи кишки внутри. Ещё больше хохота послышалось со всех сторон. Драко перехватил полный изумления взгляд Грейнджер — сочетание приятного удивления и серьёзных размышлений на тему: «кто ты, блять, вообще такой?». Он вскинул в её сторону бровь. Она отвела взгляд и застыла в задумчивости. На вопрос, когда он прибыл в Оксфорд, Драко лаконично ответил: — Сегодня утром. И на следующий, касающийся причины его появления в Оксфорде, он выдал удивительно немногословный ответ: — Доктор Грейнджер. Та самая Грейнджер поперхнулась своим коктейлем. Последовал новый взрыв смеха. Когда Драко в следующий раз украдкой взглянул на неё, Грейнджер выглядела так, словно собиралась заманить его в какой-нибудь захолустный переулок и там, под покровом ночи, просто задушить. Ну кто бы мог подумать, что дразнить всезнайку — столь увлекательное занятие! Под бурные возгласы приветствия к их столу присоединился ещё один участник — настоящий профессор Такахаши. Грейнджер придвинулась по скамейке ближе к Драко, освобождая место рядом с собой. — Узнай у профессора, были ли у него проблемы с регистрацией, — прошептал Малфой, слегка наклонившись к ней. Грейнджер пнула его в ответ. Она была очень вежлива с японским коллегой — Драко краем уха слышал отрывки их разговора о Киото, но в основном фокусировался на ощущении прижимающегося к его руке плеча Грейнджер и её ноги, касающейся его под столом. Подоспел официант с новой порцией закусок и напитков. Кто-то заказал внушительное ассорти сырных тостов: маслянистых, солёных и сервированных луковым чатни. Одного только взгляда на эти жирные штуки, начинённые сразу тремя видами сыра, было бы достаточно, чтобы у Нарциссы Малфой случился сердечный приступ. Грейнджер протянула Драко тарелку с таким двусмысленным видом, будто ожидала, что он скривит нос от кухни маггловского паба. Драко взял одну порцию. Лучшая дрянь, которую он когда-либо ел. Вдруг кто-то, непонятно откуда конкретно, позвонил в треугольный инструмент и обратился к желающим поучаствовать в сегодняшнем квизе с просьбой сформировать команды. Некоторые из сидящих за столом медиков восприняли происходящее как сигнал к бегству, остальные, наоборот, повеселели от такого поворота событий и были готовы объединиться. — Обожаю вечер викторин в пабе, — призналась седая женщина справа от Драко. — Половина удовольствия — это узнать, что ты невообразимый идиот. — Ставлю на то, что нас разгромят какие-нибудь новички, — заявил доктор, сидящий напротив Малфоя. — Чушь! — возразил третий врач. — Учитывая, что Гермиона здесь, мы сделаем их без особых хлопот. Ты ведь остаёшься, не так ли, Гермиона? Грейнджер перевела взгляд на Драко: — Что скажешь? Если ты устал, то можешь вернуться… вернуться в наш отель. Он по достоинству оценил её попытку обеспечить ему побег, но не воспользовался этим предложением. Драко слегка захмелел и был не прочь попробовать свои силы в пабном квизе. К тому же его согревала близость женщины; словом, довольно приятная обстановка. — Чушь собачья. Конечно, я остаюсь. В ответ раздались выкрики «блестяще!», а затем началась суматоха, поскольку все принялись искать листы бумаги и ручки. Драко оказался совершенно бесполезен в первом блоке викторины, касающемся маггловской политики и спорта. Однако он знал сколько клавиш у кабинетного рояля (88), в каком году была основана компания «Цессна» (1927) и в гимне какой страны 158 куплетов (Греция: все 158 были исполнены на последнем чемпионате мира по квиддичу). Среди вопросов было несколько из области биологии и других естественных наук, и врачи, конечно же, перестарались с детализацией ответов на них. Так Драко узнал, что «Пиколакс» применяют для чего-то, что называется подготовкой к колоноскопии; кто-то из врачей с мрачной миной на лице кивнул и произнёс: — Ночь тысячи водопадов… Драко был слишком напуган, чтобы уточнить суть этой фразы. Затем их команда поспорила с ведущим по поводу формулировки термина «подкожный», хорошенько застращав бедного парня, пока он не засчитал им очко. В категории истории и искусства вся команда была бы разбита в пух и прах, если бы не Грейнджер, буквально вытащившая раунд на себе. Затем — к их всеобщему недовольству — они нарвались на задания по математике, и группа юнцов рядом с ними вихрем проскочила каждый вопрос, оставив докторов далеко позади. — Инженеры, — всё, что сказал один из врачей, — у нас не было ни малейшего шанса. Грейнджер выглядела раздосадованной. Следом потянулись вопросы по географии, потом по музыке, а потом и по зоологии, с которыми она уверенно справлялась, эпизодически прибегая к помощи своих коллег. Драко даже не пытался помочь: он допивал уже четвёртый коктейль и выяснение значения слова «монотрема» было для него слишком глубокой философской проблемой, чтобы заниматься ею в настоящий момент. В конце концов, их сборная победила — во многом благодаря Грейнджер. — Нам необходимо зарегистрировать Гермиону в «Английском наследии» как национальное достояние, — сказал один из докторов, похлопывая звезду вечера по плечу. Грейнджер слегка улыбнулась, но тут же переключила своё внимание на нацарапанную на салфетке математическую задачу, которая поставила её в тупик. Команда-победитель получила нечто, именуемое «подарочными сертификатами», явно имевшими материальную ценность. Врачи раздали их тем молодым инженерам, оказавшимся на втором месте. Они сослались на тот факт, что битва была неравной, ведь совокупное время их пребывания в университете было больше, чем продолжительность жизни этих несчастных технарей. Вечер близился к своему завершению. В заведении становилось всё тише: большая часть публики расходилась после квиза; за вычетом Драко, который вовсю наслаждался выпивкой, и Грейнджер, которая всё ещё корпела над своей математической проблемой. В конце концов она ткнула пальцем в одного из парней за соседним столиком и запросила объяснений. — Это парадокс Бореля, — подсказал мальчик. — О! — воскликнула Грейнджер. — Очевидно же… Загадка была раскрыта, и она набросала её решение на своей салфетке. После чего ведьма решительно отбросила ручку и поднялась со стула. — Уходим, — сказала она. Драко аккуратно встал на ноги, ожидая, как скоро выпитый алкоголь накроет его. Всё оказалось не так уж и плохо. Сырные тосты на поверку вышли вполне себе абсорбирующими. — Приятного вечера, вам двоим, — пожелал официант, хитро подмигнув Грейнджер. Она выдавила из себя тошнотворную улыбку и чуть ли не бегом бросилась к двери. На улице ни один из них не держался на ногах с присущей им безалкогольной уверенностью, хотя Грейнджер, бесспорно, была на порядок бодрее Драко. В какой-то момент она резко притянула его к себе, прямо перед тем, как он собирался врезаться в фонарный столб. — Предполагается, что ты должен приглядывать за мной, — прозвучало от неё, — а не наоборот. — Этот шест выскочил чёрт знает откуда, — промолвил Драко, уткнувшись в волосы Грейнджер. Она отпрянула от него, но продолжала удерживать на расстоянии вытянутой руки. — И как ты доберёшься домой? Даже не смей упоминать об аппарации: если ты предпримешь попытку, я просто оглушу тебя. Драко не сомневался, что даже в своём задорном настрое он окажется расторопнее, но, как бы там ни было… — Камином, п-полагаю. — В моей гостинице есть один подключённый. Пойдём, нам в ту сторону. Драко следовал за ней по историческим улочкам Оксфорда. Алкоголь надёжно оседал в организме, и в нём начинала бурлить философия. Малфой ощущал себя великодушным и смиренным по отношению ко всему миру. — Все эти магглы сегодня. Они все достаточно умные. — Да, — ответила Грейнджер. — Ты достаточно умна. Со своими этими… графиками, мальтами, картами и прочими штуками, — сказал Драко. Ему показалось очень важным, чтобы она узнала об этом. Ведьма искоса взглянула на него в темноте. — Спасибо. И пожалуйста, заканчивай с этим, а то ты пугаешь, когда такой приветливый. — Я пугаю? — Просто продолжай измываться над моими волосами. — Чудесно: они просто кошмарны. Тебе надо их сбрить. — Уже лучше, — сказала Грейнджер. — Хотя вообще-то нет, — заявил Драко. — Ты в этом уверен? — Да. — Вот мы и пришли, — сказала Грейнджер, толкнув дверь небольшого отеля для волшебников. За стойкой администратора никого не было, а огонь в камине едва заметно теплился. Взмахом палочки Грейнджер раздула угли, и они вновь запылали, словно она применила полновесное Инсендио. — Ты что, спец ещё и по огненным, помимо расширяющих чар? — с интересом спросил Драко. — Самую малость, — ответила ведьма с неубедительно ложной скромностью. — Слышал, на первом курсе ты подожгла Снейпа, — сообщил он, — но я не поверил. — Вот и хорошо: ведь это сущая брехня, — произнесла она, не встречаясь с ним взглядом. — Ты ужасная лгунья. — Проваливай отсюда, — велела Грейнджер, игнорируя его замечание и жестом указывая на камин. — Я разбита, и мне нужна моя постель. — Но мне хочется послушать историю о поджоге Снейпа, — настаивал Драко. — Отправляйся домой, Малфой. Осознав, что ему ничего не светит, он бросил порох в камин. — С тобой совсем невесело. Поместье Малфоев. Пламя вспыхнуло зелёным. Последнее, что заметил Драко, оглянувшись назад, это Грейнджер co скрещенными на груди руками и отведённым в сторону бедром. Её тёмные глаза неотрывно смотрели на него, так, словно он был новой загадкой, нуждающейся в дешифровке. Конечно, с одной стороны, его эго льстил тот факт, что он заинтриговал Великий Мозг. С другой же, с учётом тяги Грейнджер к поиску решений — он скорее пугал его. Аврор не хотел, чтобы его разгадали. — Спокойной ночи, Малфой. Драко шагнул в огонь.