Драко Малфой и мучительное испытание любовью

      Драко чувствовал себя как рыба в воде. Вместе с четырьмя аврорами он установил гигантский антиаппарационный барьер в радиусе полукилометра от центра форта. Магозоологи, сопровождавшие команду, проинструктировали участников об угрозах со стороны нунду: его агрессивном поведении, дьявольской ловкости и смертельном яде, против которого не существует антидота.       В то время как зверь оставался на их попечении, авроры должны были разобраться с непослушными волшебниками.       По сигналу Драко началось бесшумное наступление на форт. Магозоологи были хорошо подготовленной группой, которая (в соответствии с полученными инструкциями) всегда держалась позади скрытых под Дезиллюминационными чарами авроров.       Двух полусонных дозорных вырубили Оглушающими, наложили на них заклятья Немоты и лишили манёвренности, надев наручники. После того как Драко снял охранные чары с двери, а Бакли разобрался с довольно сложным устройством магического замка, авроры ринулись вглубь форта.       — Сделано в Германии, — пробормотал Бакли, извиняясь за то, что отнял слишком много времени от операции.       Они продвигались по тускло освещённому коридору, усеянному халтурно установленными защитными барьерами. Драко как раз расправился с последним, когда Бакли поднял палочку, выпустив Обнаруживающее заклинание. Оно оповестило авроров ещё о двух охранниках прямо по курсу, и Гоггин на пару с юной Хамфриз проскользнули вперёд, чтобы вывести тех из игры.       Затем они наткнулись на караульное помещение, заваленное ветхой мебелью, новыми спальными мешками, остатками еды и кучей баллистических шприцов, оказавшихся критически важными для выслеживания Талфрина.       Оставив двух авроров на стрëме, Драко и его коллеги подозвали магозоологов, чтобы они изучили шприцы и их содержимое. Те пришли к выводу, что внутри был гидрохлорид эторфина — маггловский опиоид.       — Очень мощный, — прокомментировала находку старший магозоолог, ведьма по фамилии Риджуэлл. — Магглы используют его, чтобы завалить носорогов. Одна капля этого вещества остановит человеческое сердце за полминуты.       — Ну и дела, — выдохнул её младший коллега, — здесь хватит на две дюжины носорогов.       — Или на одного очень большого нунду.       В тёмном углу комнаты нашëлся тайник с мини-арбалетами, и после короткого обсуждения два магозоолога вооружились ими.       — У нас есть свои седативные, — объяснила Риджуэлл аврорам, — но, на случай, если они не справятся, мы воспользуемся этими препаратами.       — Ждите здесь, — приказал Драко, открывая дверь в следующий коридор. — Мы пойдём вперёд и расчистим путь. Что за чудовищная вонь? Это?..       Словно английский сеттер, который вот-вот возьмёт след, Риджуэлл принюхалась к воздуху. Отвратительный, резкий запах успел просочиться в комнату.       — Похоже, что это нунду, — рассудила она. — Самец, судя по интенсивности запаха. Если обнаружите его, избегайте контакта глаза в глаза и медленно отступайте к нам. Не уверена, что Дезиллюминационные чары эффективны против представителей семейства магических кошачьих.       Драко, которого Талфрин интересовал гораздо больше, чем нунду, первым выскользнул в коридор, сопровождаемый по бокам Бакли и Хамфриз, а Гоггин замыкал шествие. Фернсби остался охранять магозоологов.       Двигаясь по форту, авроры бросали обнаруживающие заклинания, благодаря которым выявили ещё трёх человек, и это не считая тех, кто мог находиться поблизости: не только за каменными глыбами метровой толщины, но даже под землёй…       — Здесь кое-кто большой… — прошептала Хамфриз. Она опустилась на колени и, поднеся палочку к уху, прижалась к полу. — Он ещё и рычит… Интересно, уже настало время ужина?       — Счастлив позволить спецам по зверушкам самим разобраться с этой жуткой тварью, — с содроганием произнëс Бакли.       Впереди раздался разочарованный крик. Авроры подкрались достаточно близко, чтобы услышать, как кто-то выругался.       — Я не могу дезаппарировать, чёрт возьми, — выпалил грубый голос. — Попробуй ты.       — Тупорылый кретин, — протяжно произнёс второй. Наступило молчание, а затем: — Я тоже не могу.       — Блять, — раздался третий голос… Талфрин. — Это антиаппарационный барьер! Объявляйте грёбаную тревогу, идиоты! Акцио метла!       Невидимые авроры проскользнули в некое подобие внутреннего двора. Пока медлительный волшебник вскидывал палочку, чтобы подать сигнал, Гоггин выпустил в него заряд Оглушающего. В темноте мимо Драко просвистела метла. Он ударил по ней залпом Инсендио, и к тому времени, как она достигла ожидающей руки Талфрина, от неё осталась лишь жалкая дотлевающая щепка.       — Они здесь! — закричал Талфрин, отступая в угол за полуразрушенную колонну. — Фините инкантатем! Фините инкантатем! Гоменум ревелио!       Он хаотично метал заклинания в направлении прохода, из которого вышли авроры, надеясь попасть в кого-нибудь и разрушить чары. Оставшийся на ногах помощник присоединился к нему за колонной и повторил тот же набор заклятий. Атака вынудила авроров занять оборонительные позиции за грудой каменных обломков.       Талфрин взмахнул палочкой в воздухе, включив сигнал тревоги. Из комнаты за его спиной послышались шаги, а затем во двор неожиданно ввалились две дюжины волшебников.       — Дерьмо, — прошипела себе под нос Хамфриз.       Операция только что приняла интересный оборот.       — Гоггин и я зайдём слева, — негромко скомандовал Драко, обращаясь к Хамфриз и Бакли. — Вы двое остаëтесь с этой стороны и отвлекаете их внимание. Продолжайте двигаться, чтобы они не смогли прижать вас.       Теперь, когда противник имел значительное преимущество по силе, с ним можно было не миндальничать. Отличные новости, потому что Драко обожал вести грязную игру, скрывшись под дезиллюминационными чарами и активно применяя Легилименцию. В этом деле Гоггин был идеальным партнёром: отъявленный дебошир в душе, он охотно пользовался любой возможностью напакостить сопернику.       Скрытая под чарами фигура Гоггина следовала за Драко по пятам, пока он пробирался к неровной шеренге дилетантов, сформировавших некое подобие защитного фронта вокруг Талфрина. Наступая, Малфой прореживал их ряды Оглушающими, а Гоггин зачищал тыл.       Когда Драко, наконец, надоело обстреливать людей, используя заурядные «Остолбеней!» и «Петрификус Тоталус!», он добавил в свою тактику немного перчинки. Определяя тех, кто был сильнее в бою, визуально или с помощью Легилименции, он обрушивал на них куда более изощрённые сглазы Перебежчика. Противники, поражённые такого рода заклятиями, в течение короткого времени сражались на стороне авроров, пока истинные коллеги не приводили их в чувство.       Бакли и Хамфриз атаковали линию обороны Талфрина взрывными заклинаниями, сосредоточив внимание врага на передней части двора. Они направляли потоки Агуаменти на горящие предметы (или людей), создавая на поле боя тяжёлый, плотный туман, который позволил Драко и Гоггину стать практически незаметными.       Они продолжали своё наступление на Талфрина. Гоггин оглушал тех, кто всё ещё дëргался после изменяющих сознание атак Малфоя. А затем обезвреживал и надевал наручники с греющим душу аврора щелчком.       Благодаря Легилименции Драко узнал о намерении одного мужчины обрушить колонну на угол, в котором затаились Бакли и Хамфриз. Утомлённый повторяющимися Оглушающими, Малфой пустил в ход свою изобретательность. Взмахом палочки он выбил волшебнику коленные чашечки. Затем ослепил его и перерезал ахилловы сухожилия. Разумеется, всё это были несмертельные приёмы; Драко придерживался правил. По крайней мере, в большинстве случаев.       Пока Бакли и Хамфриз вели обстрел агрессивными заклинаниями, их противники стали замечать нарастающую тишину на своём левом фланге, где хозяйничали Драко и Гоггин.       Вражеское Фините инкантатем, задев Гоггина, раскрыло его местоположение. Он тут же снова замаскировался, а Драко отлевитировал здоровяка на пятнадцать метров в сторону, аккурат перед тем, как на том месте, где он только что стоял, взорвалась Бомбарда.       — Благодарствую, — раздался гортанный шёпот напарника.       Они двинулись дальше. Оглушить, бросить Тёмное заклинание. Быстро проверить легилименцией, уклониться от контрзаклятья и снова оглушить. Бросить сглаз Перебежчика, чары Помех, уклониться и ослепить. Повторить легилименцию и вновь оглушить.       Оставшиеся люди Талфрина, число которых тревожно сокращалось, применили Дезиллюминационные чары и теперь отступали, крича «Протего!» и разбегаясь по двору. Настал черёд авроров палить Фините Инкантатем.       Антиаппарационный барьер был обоюдоострым мечом. Драко страстно желал просто перенестись к Талфрину и арестовать его, но пока что преодолел лишь две трети пути.       По подсчётам Малфоя, осталось всего четыре противника. И сам Томас Талфрин.       Заряд Фините, выпущенный рядом с Драко, угодил прямиком в Бакли. Став лëгкой добычей для неприятелей, он был вынужден прятаться за грудой валунов до тех пор, пока с восточной стороны двора не прилетело дружеское Дезиллюминационное заклинание, скрывшее его из виду. Хамфриз.       С неослабевающим усердием Драко бороздил землю вокруг себя залпами Петрификуса Тоталуса, пока ему не удалось поймать скрытого под чарами Невидимости волшебника, ударившего в Бакли. Теперь осталось трое.       — Твой охотничек собирается что-то сделать с цепью, — задыхаясь, пропыхтел Гоггин.       Обернувшись, Драко увидел, как Талфрин ринулся к болтающейся цепи, соединённой с древним шкивом. Тот был прикреплëн к большой решётке, закрывающей огромное отверстие в земле.       — Твою ж мать, — выругался Драко.       Оба аврора с остервенением выстрелили в бандита Оглушающими заклинаниями дальнего радиуса действия. Каким-то чудом Гоггин попал в ногу, а Драко — в плечо, но Талфрин успел обхватил цепь руками, и тяжесть его обмякшего тела потянула её вниз.       Решётка сдвинулась с места с жутким скрипом, а затем раскатистый рёв сотряс камни под их ногами.       Нунду выпрыгнул из своей подземной тюрьмы и теперь свободно бродил по внутреннему двору. От него исходил смердящий запах — настолько сильный, что мог вызвать приступ тошноты у людей со слабым желудком.       Авроры одновременно закричали об отступлении: их оснащения было недостаточно, чтобы справиться со зверем без подмоги.       Когда они стремительно рванули к проходу, Драко отчётливо услышал рядом с собой тяжёлое дыхание Гоггина.       Нунду повернулся к ним.       Оказалось, Дезиллюминационные чары были совершенно бесполезны при взаимодействии с магическими кошачьими. Малфой сделал мысленную пометку рассказать об этом Риджуэлл, если, конечно, он проживёт достаточно долго, чтобы поговорить с ней вновь. Зверь следил за ними, как и за перемещениями других невидимых (для авроров) фигур во дворе.       Когда глаза нунду скользнули по нему, Драко впервые в жизни почувствовал каково это — быть добычей. Жёлтый взгляд хищника оказывал парализующее действие, а лёгкие и плавные движения гипнотизировали. Его покрытая шрамами, невосприимчивая к магии шкура была усеяна ядовитыми шипами, которые колыхались при ходьбе. Волшебная палочка в руке Драко больше напоминала бесполезный прутик.       Они с Гоггином замерли, уставившись глазами в землю, как и велела Риджуэлл. Для Драко это оказалось одной из самых трудных задач в жизни. Все инстинкты кричали ему, что нужно уносить ноги или хотя бы обстрелять Бомбардой морду твари.       Он слышал, как Гоггин шептал ругательства себе под нос.       У проёма, который вёл к выходу, возникла потасовка. Двое людей Талфрина боролись за право выбраться отсюда раньше остальных. Нунду оттолкнулся и двумя грациозными прыжками пересёк двор. Дезиллюминационные чары мужчин рассеялись вместе с их смертью: один был раздавлен весом зверя, другой — обезглавлен ударом лапы. Голова последнего, словно окровавленный квоффл, покатилась к ногам Драко.       Проход оказался слишком узок для нунду. Он снова обратил свой взор во двор, его ноздри широко раздувались, а из пасти капал яд. Зверь кого-то вынюхивал.       Ещё один из невидимых людей Талфрина бросился наутёк. И был убит без промедления, разделённый на две кровоточащие половины одним укусом.       По подсчётам Драко, это был последний член банды. На поле остались только авроры.       Нунду снова повёл носом по ветру. И обнаружил то, что искал: оглушённое тело Талфрина.       Оно было подхвачено и подброшено в воздух, словно детская игрушка. С музыкальным хрустом тело ударилось о стену. А затем лëгким движением лапы нунду выпотрошил его и принялся есть.       Медленно, под чавкающие звуки пожираемых внутренностей Талфрина, Драко и Гоггин двинулись к проходу. Малфой надеялся, что скрытые чарами Бакли и Хамфриз делают то же самое: никаких резких движений, никакого зрительного контакта — просто бесшумно дрейфуют по направлению к безопасности.       Нунду поднял голову. Его взгляд скользнул по восточной стороне двора.       Хамфриз.       С каким-то ленивым предвкушением существо двинулось в восточный угол.       Драко не мог винить молодого аврора за череду заклинаний, брошенную в чудовище: если бы его загнали в безвыходное положение, он бы сделал то же самое. Хамфриз наколдовала нечто, резанувшее нунду по морде. Он отмахнулся от заклятья, чихнув, и разбрызгал свой яд в радиусе двух метров.       Драко вскинул палочку; это движение тут же повторила невидимая рука Гоггина.       — Конфринго, изо всех сил, — скомандовал Малфой.       Они синхронно рассекли воздух палочками, резко опустив их вниз, отчего оба заклинания слились воедино и, подобно огненному шару, устремились в бок зверя. В момент столкновения произошёл взрыв, оставивший после себя звон в ушах авроров. Хамфриз отбросило ударной волной; она врезалась в стену и вновь стала видимой. Сквозь дым Драко заметил, как она отползает к проёму.       А нунду? Взрывом его швырнуло в сторону, но он уже встал на лапы и потряхивал гривой, словно получил игривый толчок, а не смертельное заклинание.       Зверь переключил всë своë внимание на них.       — Дерьмо, — выругался Гоггин.       Они вновь подняли палочки. Нунду прыгнул. Гоггин ударил в его открытую пасть Бомбардой, подарив аврорам минутную передышку. Зверь приземлился в нескольких метрах от них и зашёлся влажным от яда кашлем. Затем, прицелившись почти в упор, Драко бросил Ослепляющее заклятье.       Их действия практически не дали результата, разве что залепили один глаз нунду, чем по-настоящему разозлили его.       Вдруг пространство руин наполнилось свистом пневматического оружия, и Драко с Гоггином отпрянули назад.       Наконец-то подоспели магозоологи. Выглянув из прохода, они обстреляли зверя баллистическими шприцами и собственными транквилизаторами. Но из-за большого расстояния половина игл отскочила от шкуры.       Бакли захромал прочь, увлекая Хамфриз к безопасному коридору. Фернсби подступил к одному из магозоологов, защитив пространство перед ним с помощью Протего, а затем бросился спасать Бакли.       Риджуэлл наколдовала стайку маленьких прыгающих зверюшек, которые закружились вокруг нунду. Правда отвлекли они его всего на мгновение: зверь исторгнул яд, уничтожив иллюзию. Но Драко и Гоггину хватило этого времени, чтобы спрятаться за валуном.       Нунду вновь сосредоточил внимание на Хамфриз и Бакли.       В его плечо и шею уже вонзилось с дюжину шприцев, увы, пока безрезультатно. Магозоологи отлеветировали к нему полумёртвую лань, начинённую транквилизаторами. Он отшвырнул тушу в сторону, научившись за время своего заточения не доверять никакому мясу, кроме того, что убил сам.       Тогда они выпустили снаряды, наполненные ингаляционными седативными, и те взорвались у лап зверя. Это был их последний отчаянный план, поскольку ингалянты представляли опасность как для авроров, так и для нунду. Драко и Гоггин наложили друг на друга заклинание головного пузыря и, пошатываясь, отошли подальше.       Зверь с шипением шагнул сквозь пурпурное облако и наконец-то проявил первые признаки слабости: одно веко было закрыто, из пасти струилась кровь, а по сосудам и лёгким распространялись седативные вещества. Уцелевший глаз следил за спотыкающимися Хамфриз и Бакли, которых Фернсби почти волоком тащил на себе.       Драко заметил, как взметнулся хвост и поджались задние конечности зверя, сигнализируя о готовящемся прыжке. Он резко перевёл свою палочку на шкив, и в тот миг, когда нунду оттолкнулся от земли, обмотал цепь вокруг задней лапы. Гоггин подоспел на помощь; его палочка потрескивала от прилагаемых усилий, пока они старались натянуть цепь с помощью магии. Нунду был отброшен назад, его когти оставили глубокие следы в каменистой почве.       Раненая троица авроров укрылась в относительной безопасности прохода, а Драко и Гоггин оказались лицом к лицу со зверем. Магозоологи по очереди пытались отвлечь его. Они наколдовали самку нунду (проигнорировано), больше мяса (откинуто в сторону), кормовых животных (проигнорировано), клетку вокруг него (разбита вдребезги), и, наконец, выпустили достаточное количество обездвиживающих средств, чтобы усыпить двенадцать носорогов.       Теперь-то Драко поверил в рассказы о том, как один-единственный нунду стирал с лица земли целые деревни в Восточной Африке.       Зверь едва держался в сознании — успокоительные наконец начали действовать. Его уцелевший глаз помутнел, пасть слегка отвисла, а лапы стали заплетаться. Он оскалил свои клыки на Драко и Гоггина, и на них брызнула горячая струя яда. Авроры увернулись, но были разделены друг от друга шипящим чёрно-лиловым потоком.       Драко оказался в поле зрения здорового глаза. В тот момент, когда он поднял палочку, чтобы выстрелить ещё одним Ослепляющим, нунду повернул к нему отяжелевшую голову и вновь обнажил клыки.       Малфой попал проклятьем точно в глаз зверя. В ответ нунду плюнул своим жгучим ядом прямо ему на горло.       Всë тело Драко пронзила острая боль. Заклинание головного пузыря рассеялось. Он судорожно выдохнул, а затем набрал полную грудь воздуха, наполненного ингалянтами.       Когда нунду обессилено рухнул, Малфой, словно подкошенный, упал вслед за ним.

~

      Драко пришёл в сознание под белым потолком, проносящимся над головой так быстро, как будто один из них мчался на бешеной скорости. До него доносилась громкая и неразборчивая речь, сопровождаемая хаотичным фоновым шумом: топотом бегущих ног, лязгом оборудования, скрежетом колёс.       Затем раздался чёткий командный голос. По какой-то причине Голос вселял надежду. Голос Компетентности и Порядка, удивительно Приятный. Казалось, его тело больше ему не принадлежало; отныне оно полностью состояло из боли. Он не мог кричать.       Его уши улавливали слова и передавали их в оцепеневший мозг. Отравление. Дыхательная недостаточность. Паралич диафрагмы. Летальная доза.       А потом, вдалеке, Драко услышал крик. Но кричал не он, а его мать.       — Уведите её отсюда, — приказал Голос Компетентности. — Я поговорю с ней после того, как спасу ему жизнь.

~

      Вновь очнувшись, Драко увидел перед глазами другой белый потолок. На сей раз не проносящийся мимо с невероятной скоростью. Он счёл этот факт хорошей новостью.       Ещё одна хорошая новость: он не чувствовал боли. На самом деле, он чувствовал себя превосходно. Никогда в жизни он не ощущал себя так хорошо. Полон жизненных сил. Полон радости.       — Полон обезболивающих, — раздался добродушный голос. — Ты набит ими под завязку, дитя. Не пытайся встать. Я приведу твоего целителя.       Ласковый голос принадлежал пожилой ведьме в светло-зелёной мантии больницы Святого Мунго. Медсестра. Драко посмотрел ей вслед, хихикая над странным эффектом «рыбьего глаза» в его зрении, из-за которого её задница казалась уморительно большой. Затем он моргнул, и стены палаты начали сжиматься внутрь. Стоило ему закрыть веки, как под ними запестрели узоры калейдоскопа. Оранжевый кот и нунду кружились в вихре и нападали друг на друга снова и снова, и снова…       Он вновь открыл глаза. Он находился в больнице Святого Мунго. Он был жив. Разве он не должен быть мёртв?       — Должен, — раздался резкий Голос Порядка.       — Я говорю всë, что приходит мне на ум? — с глубоким философским любопытством спросил Драко у потолка над головой.       — Да, и ты будешь продолжать чесать языком ещё несколько часов. Тебе ввели небольшой коктейль препаратов, который влияет на нейротрансмиссию. Это был единственный способ купировать боль во время процедуры. Возможно, у тебя начнутся галлюцинации, если их до сих пор не было, конечно.       Звучало чертовски занудно.       Словно в замедленной съёмке, Драко повернул голову, чтобы посмотреть на целителя. Её тёмно-зелёная мантия попала в поле его зрения. Её рот был сжат в жёсткую линию, но в тёмных глазах плескалась тревога. Она была прекрасна. Свет позади неё превратился в ослепительный ореол. Ему показалось, что он слышит звучание гимнов.       — Как ты себя чувствуешь? — спросила она.       — Потрясающе, — ответил Драко. — Ты ангел?       Ангел-Целительница изо всех сил старалась не рассмеяться, что выглядело очень по-ангельски и ещë больше подтверждало её тайную сущность.       — Ты можешь доверять мне, — объявил Драко. Он попытался постучать по носу, но вместо этого ткнул себе пальцем в глаз. — Я сохраню твой секрет.       Ангел-Целительница не ответила; она изучала диаграммы.       — Мне сделали операцию? — поинтересовался он.       — Мы обсудим это позже. Когда ты немного отоспишься.       Что-то в её властном тоне показалось ему до ужаса знакомым.       — Я знаю, кто ты, — выдохнул Драко.       — Хорошо.       — Ты Гермиона Грейнджер.       — Правильно. — Она поднялась. Края целительской мантии заплясали вокруг неё зелёными волнами. — Твоя мать в ярости, потому что ей до сих пор не разрешили навестить тебя. Она прибыла из Италии, как только мы сообщили ей об инциденте. Но будет лучше, если ты сперва поспишь. Я за то, чтобы к тебе вернулась способность контролировать свою речь, прежде чем вы увидитесь. Согласен?       — Ладно, — сказал он.       — Отлично. Отдыхай. Поговорим, когда ты проснёшься.       Драко с особым усилием похлопал по кровати.       — Присоединяйся ко мне, — предложил он.       — Нет.       — Почему нет? — спросил он с интонацией, напоминающей скулёж щенка.       — Ты не отдаëшь себе отчёта в том, что говоришь, — вздохнула Грейнджер. В её голосе слышалось едва сдерживаемое веселье. — Ради твоего же блага, надеюсь, ты не вспомнишь этой просьбы.       Драко почувствовал, как его накрывает глубокий ужас, когда услышал свои собственные слова:       — Я хочу поцеловать тебя.       — Нет, не хочешь.       — Подойди и сядь ко мне на колени.       — Спи, Малфой.       Теперь Грейнджер была всего лишь далёкой фигурой, то появляющейся, то исчезающей в тени коридора. Она вышла, притворив за собой дверь.       Он закрыл глаза. Нунду и кот продолжали свою битву, кружась и вращаясь, до тех пор, пока он не заснул.

~

      Драко снова проснулся. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь окно, подсказали ему, что наступил следующий день.       Из своего разговора с Грейнджер он, к сожалению, помнил каждое слово.       Где прятался Нунду? Не мог бы он забежать в палату и закончить работу по его убийству?       Вернулась добросердечная медсестра. Она поправила простыни Драко, а затем нанесла ему на шею пасту, сильно пахнущую хвоей.       — Бадьян?       — Валия. Должна помочь с рубцами.       Женщина наложила на него несколько диагностических заклинаний и, похоже, осталась довольна результатами.       — Дела у вас идут на удивление хорошо, мистер Малфой. Ваша мама здесь. Желаете с ней повидаться? Вы не обязаны, если не хотите.       Драко кивнул.       Через несколько минут мать ворвалась в палату и обняла его своими тонкими руками. Она выглядела ужасно потрясённой, бледной и усталой. Нарцисса села рядом с кроватью и долго хлопотала над ним, расспрашивая о самочувствии, о том, как поживает его шея, может ли он дышать, может ли глотать, как он спал и так далее, и тому подобное… пока у Драко не пересохло во рту и ему не пришлось попросить воды.       Он узнал, что команда авроров выбралась из форта с ранениями разной степени тяжести, хотя ни одно из них не было таким серьёзным, как у него. Он лежал в больнице Святого Мунго уже третий день.       Нунду выжил и был перевезён обратно в дикие земли Танзании. А что до плохих парней? Зверь осуществил свою кровавую месть над Талфрином и его бандой. Многие погибли. Те, кто спасся после резни во дворе, ожидали суда.       Нарцисса сжала руку Драко. В её глазах стояли слёзы.       — Ну, хватит о других. Я так… так счастлива видеть тебя живым. Я чуть не потеряла тебя. Не представляю, что бы я делала…       Нарцисса оборвала фразу и сделала глубокий вдох, чтобы подавить всхлип. Она не любила плакать.       — Я буду в порядке, мама, — заверил её Драко.       Она выпрямилась и промокнула глаза платком.       — Не смей так беспечно относиться к своей жизни! Твоё состояние даже близко нельзя назвать «порядком». Ты едва не умер! Эта девица Грейнджер… целительница Грейнджер… она сыграла решающую роль. Никто не знал, что делать. У этого яда не существует противоядия. Большинство целителей понятия не имели, кто такие нунду. Как и я, заметь. Я никогда не пойму, что могло заставить тебя отправиться в погоню за этим существом. Ты был всё равно, что мёртв. Но ей было кое-что известно. Думаю, всё дело в маггловских штучках. Она забрала тебя на четыре часа, в течение которых я мысленно сочиняла надгробную речь, а когда она вернулась, то сказала, что ты будешь жить.       Драко сжал руку матери.       — Ты написала для меня надгробную речь? — попытался отшутиться он. — Мне бы хотелось её прочесть.       Нарцисса фыркнула. Она встала и подошла к окну, повернувшись спиной к Драко. Её хрупкие плечи дрожали.       — Разве ты не можешь найти спокойную работу? — спросила она, тяжело дыша. — И бросить, наконец, это ужасное аврорское дело?       В дверь постучали.       Нарцисса вытерла слëзы. С прямой, как шомпол, спиной и строгим выражением лица, она пошла открывать дверь посетителю.       Им оказалась Грейнджер. Сегодня она не надела мантию целительницы — на ней был её маггловский наряд профессора. Одна из тех юбок с высокой талией и шëлковая блузка.       — О… эм, простите за беспокойство, — извинилась она. — Я могу заглянуть позже.       Драко почти не видел, что произошло дальше: его мать выскочила в коридор с распростёртыми руками, а затем раздалось изумлённое восклицание Грейнджер, которую, надо полагать, Нарцисса заключила в довольно крепкие объятия.       Послышались рыдания. Несколько неловких слов утешения. Наконец, по коридору раздался стук каблуков его матери. Непривычно хриплым голосом она спросила, где находится туалет.       — Э-э-э… по левую руку от вас, — донёсся ответ Грейнджер. — Нет, по другую левую.       Хлопнула дверь. Наступила тишина.       Грейнджер просунула голову в комнату Драко.       — Ну и как у нас дела?       — На порядок лучше, чем у неё, — сообщил он.       — За последние несколько дней на её долю выпало немало потрясений. Она была уверена, что ты умрёшь.       — Я так и понял.       — Одному из моих помощников пришлось применить к ней Оглушающее.       — Вы оглушили мою мать?       — Да. Она совсем обезумела, увидев тебя на носилках, и представляла опасность не только для себя, но и для персонала больницы.       — Мне ужасно жаль, что ты стала свидетельницей этой сцены.       На лице Грейнджер появилось задумчивое выражение.       — Это значит, что она очень сильно тебя любит. Тебе повезло.       — …Точно.       Грейнджер вела себя несколько отстранённо, топчась у двери.       — Ты разве не зайдёшь? — спросил Драко.       — О, я сегодня не на дежурстве. Просто заскочила узнать, как у тебя дела. Через пятнадцать минут мне нужно быть в Тринити.       — Читаешь лекцию?       — Нет, я в составе комиссии на защите диссертации. Устный экзамен.       — Планируешь вести себя любезно?       — Моя доброжелательность будет прямо пропорциональна силе тезисов респондента, — отступив на шаг, Грейнджер выглянула в коридор. — Может, мне послать кого-нибудь проверить твою мать?       — Нет. Позволь ей взять себя в руки. Она терпеть не может лить слёзы и ненавидит публичные проявления привязанности. А с тобой она только что продемонстрировала и то, и другое.       — Возможно, мне следует уйти, пока она не вернулась, — размышляла Грейнджер, — чтобы ей не пришлось так скоро переживать позор объятий.       Драко согласился; однако, прежде чем Грейнджер уйдёт, он хотел обсудить с ней наедине ещё одну вещь: его идиотизм под действием анестезии.       — Могу я одолжить твою палочку? — небрежно спросил он.       — И зачем же?       — Я, к сожалению, помню всё, что сказал вчера.       — О.       — И испытываю острую потребность применить к себе Обливиэйт.       — Никаких самостоятельных Обливиэйтов. Ты можешь использовать огневиски, как и все остальные.       Ну до чего же нахальной иногда бывала Грейнджер!       — Ладно, — фыркнул Драко. — В таком случае я при первой же возможности отправлюсь в паб, чёрт возьми. Когда я, кстати, смогу покинуть эти стены?       Девушка наконец оставила свой пост у двери и вошла в палату. Она изучила документацию, то ли приколотую к кровати, то ли парящую рядом с ней, а затем произнесла серию диагностических заклинаний, результаты которых засияли непонятными зелёными схемами над его грудью.       — Честно говоря, я могу выписать тебя хоть завтра утром, — призналась она. — Но, к сожалению, придётся обойтись без алкоголя по крайней мере в течение двух недель. Ты только что подвергся действию смертельного токсина. Пожалуйста, дай своему организму восстановиться, прежде чем начнёшь вливать в него ещё один яд.       — Даже сливочное пиво нельзя?       — Нельзя.       — Но мне нужно забыть кое-что…       — Мне тоже, — уголки рта Грейнджер дёрнулись.       — Чёрт побери, — пробормотал Драко, проведя рукой по лицу.       — Это происходит постоянно, — пожав плечами, добавила она.       — Всё время?..       — Да.       — И тебя всегда называют ангелом?       — Воистину.       — И приглашают вздремнуть?       — Да.       — И посидеть на коленях?       — Настолько часто, что я перестала обращать внимание.       — Чёрт, — выругался Драко, снова вспоминая вчерашний разговор.       — Ну… я, пожалуй, пойду, — сказала Грейнджер. Судя по дрожи в голосе, она с трудом сдерживала рвущийся наружу смех.       Ведьма вышла. Драко не стал — повторяем, не стал — смотреть на её задницу, пока она уходила. А то, чего доброго, из-за остатков коктейля он мог ляпнуть какую-нибудь глупость.       Ладно… он исподтишка взглянул на неё, когда фигура Грейнджер почти скрылась в коридоре.       Нарцисса вернулась с напудренным носом и глазами, зачарованными так, чтобы они казались яркими, а не красными.       — Гениальная девушка, — сказала она о Грейнджер. — Действительно гениальная. Но ради всего святого, что на ней сегодня было надето?       Драко не стал сообщать матери, что ему такой выбор одежды пришëлся по душе. На долю Нарциссы и без того выпало немало потрясений.       Окончательно убедившись в том, что её единственный сын, её сокровище и свет в окошке, не собирается отойти в мир иной, Нарцисса удалилась в поместье.       Драко присоединился к ней уже на следующий день и был почти задушен совместным вниманием матери и обеспокоенных домовых эльфов. В течение всей недели, несмотря на беспрерывный поток друзей и доброжелателей, каждый его шаг контролировался либо эльфами, либо Нарциссой. Они постоянно приносили мазь с экстрактом валии, укрепляющие силы супы или тёплые компрессы. Первые несколько дней он самозабвенно наслаждался их восхитительной опекой, но вскоре ему это порядком надоело, так что всё оставшееся время выздоровления он прятался в укромных уголках поместья.       Однажды утром Драко почувствовал, что готов присоединиться к матери за завтраком в столовой. Он застал её усердно работающей над действительно великолепной цветочной композицией. Та была полна движения: трепещущие гиацинты-колибри, сияющие рубиново-красные маки, танцующие побеги каприфоли.       — Ты превзошла саму себя, мама, — сказал он.       — Тебе нравится? Хорошо. Надеюсь, она тоже оценит.       — Она? — уточнил Драко.       Нарцисса бросила на него взгляд через плечо, словно проверяя, действительно ли за ней стоит еë сын, а не безмозглый идиот, незаметно прокравшийся в поместье.        — Да, она. Целительница Грейнджер. Кто же ещё?       — Она будет в восторге, я уверен.       — Композиция должна быть доставлена сегодня.       — Кем-нибудь из эльфов? Я бы предложил Генриетту, она…       — Домовым эльфом? — строго перебила его Нарцисса. — Серьëзно? Эта ведьма спасла тебе жизнь. Ты сам преподнесёшь ей цветы с такой искренней признательностью, какую только сможешь выразить.       Она подсунула толстый конверт под ленту у основания композиции.       — Я написала свои слова благодарности. Сомневаюсь, что смогла бы произнести их, не утратив самообладания. Я уже и так достаточно опозорилась на этом фронте.       Нарцисса вытерла руки и отошла от цветов, окидывая их критическим взглядом. После чего позвала Тупи, чтобы тот принёс ещё лент.       — Следом, Драко, ты выяснишь, какое дело близко и дорого сердцу целительницы Грейнджер. А затем убедишься, что наши фамилия и галеоны будут немедленно направлены на его поддержку.       — Я тоже об этом думал, — кивнул Драко.       — Если только это не очередная махинация с домовыми эльфами.       — Верно.       — Или какие-то маггловские делишки. Никаких маггловских делишек. Хотя… пожалуй, существует одно исключение. У магглов есть сироты? Разузнай по возможности.       — Конечно.       В разговоре наступило затишье.       — Кстати, об эльфах, — прочистив горло, с наигранной беспечностью отметила Нарцисса. — Они упомянули о гостях, которых ты принимал по вечерам в моë отсутствие… Я рада, что ты смог найти для них занятие.       — И я рад, — ответил Драко с такой же беспечностью. — Они отлично справились.       — Эльфы также сообщили, en passant, что здесь была целительница Грейнджер, — добавила Нарцисса.       Драко почувствовал, как именно сейчас они добрались до сути разговора.       — Да, она действительно здесь была.       — …Могу я узнать, что вы обсуждали?       Итак, его мать собиралась проявить любопытство в данном вопросе. Ничего удивительного.       — Я должен был загладить свою вину: из-за меня она сожгла пирог, — объяснил он.       — Ты виновен в том, что она сожгла пирог…       — Да. Мы поссорились из-за еë выдры.       — Из-за выдры.       — Да. Признаю, отчасти она была права. Я действительно причастен к сотрясению МакЛаггена.       — Ты причастен к сотрясению МакЛаггена?       — Помимо некоторых других травм, да. Он всё равно обделён мозгами. Теперь мы закончили с допросом?       — Должна признаться, у меня сейчас больше вопросов, чем ответов, — растерянно сообщила Нарцисса. — Генриетта также сообщила мне, что они пополняли запасы целительницы Грейнджер.       — Ах, это… Да, я немного встревожился, обнаружив, что ведьма, которая должна была спасти мне жизнь, питается засохшими продуктами и консервированным тунцом. Поэтому я предоставил эльфам возможность направить свою энергию в нужное русло.       — Конечно, — ответила Нарцисса. Выглядела она при том в высшей степени обескураженной.       — Это был ужин с коллегой, не более того, — постаравшись придать своему тону максимальную беспечность, добавил Драко.       — Коллегой?       — Министерские дела: до ужаса скучные и совершенно секретные. Я не могу их обсуждать.       — Понятно, — пробормотала Нарцисса, — тогда я не буду больше приставать с расспросами.       — Мудрое решение.       Её оценивающий взгляд был прерван хлопком.       В комнате появилась Генриетта и присела в реверансе.       — Pardonnez-moi за вторжение, мадам, месье. Месье Драко, мадам Тонкс вызывает вас по каминной линии.       Драко оставил мать наедине с еë растерянным недовольством.       Голова Тонкс торчала из портала в каминном зале.       Она произнесла что-то, смутно похожее на «а-чё-как-ты», но это вполне могло оказаться и простым «апчхи».       — Ты хочешь пройти? — спросил он.       — Нет, мне некогда. Я просто хотела понаблюдать за тобой своим глазом-бусинкой, — с этими словами еë глаз превратился в бусину, — и убедиться, что ты действительно выжил после яда нунду. Судя по всему, слухи не врут. Покажи-ка мне рану; она должна быть эффектной.       Драко потянул вниз повязку, липкую от обилия мази.       — Вот так штука! И врачи говорят, что она полностью заживëт?       — Вероятно, — поморщившись, ответил Драко, когда возвращал повязку на всё ещё воспалённую шею.       — Жаль, шрам бы выглядел довольно лихо.       — Как дела у остальных?       — Ну… немного потрёпаны, самую малость хромают, слегка покрыты синяками. Гоггин и Бакли всё ещё кашляют из-за ингалянтов. В следующий раз нам придётся придумать что-нибудь получше заклинания головного пузыря.       — А Хамфриз?       — У неё развилась фобия кошек, бедняжка. — Тотчас из камина высунулась рука Тонкс, тряся каким-то свитком. — Ты посмотри сюда: твоей команде удалось арестовать двадцать непослушных волшебников, и это вдобавок к тем, кто отдал концы. Скорее всего, они планировали устроить показательное выступление той ночью, вот почему их было так много.       Драко присел на корточки, чтобы изучить список.       — Чёрт возьми, мы взяли Хоукса? И Керр тоже был там? Я его вообще не узнал.       — И Ройстон. Урожай собрали что надо! Лучший показатель за последние годы. Я бы подписала приказ о прибавке к твоей зарплате, но, сам понимаешь… — Тонкс обвела рукой окружающую Драко великолепную обстановку, — учитывая обстоятельства, думаю, ты бы не заметил разницы. Поэтому я решила предложить кое-что ещё в качестве награды.       — О? — спросил Драко, заинтересовавшись тем, как можно вознаградить человека, у которого есть всё.       — Предоставляю тебе полную возможность выбора следующего задания: возьмëшь любое из моей коробочки с сюрпризами.       — Неплохо.       — И, кстати, освобождаю тебя от работёнки по защите Грейнджер, потому что такая уж я невероятно добросердечная и благодарная кузина. Я знаю, ты никогда не испытывал особого восторга по поводу этой миссии.       Драко почувствовал, как внутри него нарастает неподдающееся объяснению беспокойство.       — Что?       Уверенная в грандиозности и щедрости своего предложения, Тонкс многозначительно подвигала бровями.       — Да, я знаю-знаю. Думаю назначить вместо тебя Хамфриз. Они быстро поладят, верно? Во всяком случае, лучше, чем вы двое.       — Хамфриз не сможет… у Грейнджер есть кот, — быстро сказал Драко. Слабость прозвучавшего в гостиной аргумента была очевидна, даже для его ушей.       Тонкс усмехнулась.       — Ой, я тебя умоляю, малышка Хамф справится с ним. Ну или, может, я подкину эту работёнку Гоггину, чтобы хоть на этот раз он не расквасил себе нос; ни одно задание у него не обходится без мордобоя…       Внезапно голова Тонкс исчезла из пламени. Драко услышал её вопль:       — Кто-нибудь, убейте уже чёртову тварь!       Тонкс снова появилась в поле зрения.       — Извини. У Уизли кризис: там паук.       Драко воспользовался паузой, чтобы придумать иное оправдание.       — Гоггин не подходит для работы с Грейнджер, — сказал он, придав голосу максимальную незаинтересованность и нейтральность. — Как и никто другой, на самом деле. Мои фамильные кольца — ключевой компонент игры. Думаю, будет лучше, если я останусь на задании.       — Правда? Ты уверен? — изогнув бровь, уточнила Тонкс.       — Да. Нам удалось найти… баланс, — сказал Драко.       — Баланс, — повторила Тонкс с излишней претенциозностью. Она не сводила с него своего проницательного взгляда, скрытого за насмешкой. — Отлично. Предложение остаётся в силе, если ты вдруг передумаешь. Увидимся на следующей неделе?       — Раньше, без сомнения. Я уже задыхаюсь.       — Бедняжка, — фыркнула Тонкс. — Наслаждайся оставшейся частью больничного. Передавай привет Нарциссе.       После чего её голова с хлопком исчезла из камина.       Пока пламя возвращалось к обычному красно-оранжевому цвету, Драко размышлял о неожиданной реакции, настигшей его при одной только мысли о потере задания с Грейнджер. Нечто на грани между инстинктом и ревностью. Он очень надеялся, что Тонкс этого не заметила.       В то же время он ломал голову над неудобным вопросом, почему он не отказался от работы с Грейнджер. На ум сразу же пришло несколько очевидных причин. Ну, не совсем причин, скорее воспоминаний о конкретных моментах: окрашенный золотом вечер на пляже; то, как она прикусывала губу, стараясь не рассмеяться; розы и их околдовывающее воздействие; ощущение еë радостных поцелуев. Но поскольку это были не настоящие причины, то он с лёгкостью отбросил их, как бессмысленные сантименты.       Поиск более весомых аргументов занял слишком много времени. В конце концов Драко пришёл к следующему выводу: он был уважающим себя аврором, который хотел, чтобы работа была выполнена правильно и непременно была доведена до конца.       Вот. Так гораздо лучше. Всё обретало смысл. И если какая-то мизерная часть его души наслаждалась нелепыми «выходными» Грейнджер, получала удовольствие от еë общества, или даже с нетерпением ждала встречи с ней (или чего-то ещё в этом роде), то она была в значительной степени подавлена этим мощным обоснованием.       Мать позвала его в столовую, где объявила, что цветочная композиция готова, а значит, он может осуществить доставку в самое ближайшее время.       Драко отправил Грейнджер сообщение, спросив, свободна ли она в этот вечер.       Оказалось, что у неё запланирована встреча в пабе с Поттером и Ко, но она вернётся домой к девяти. Его это устроит?       Драко ответил, что вполне.       Домой к девяти. Та ещё тусовщица.       Вечером он удалился в свои покои, чтобы принять душ и побриться. Пока Драко наносил одеколон на запястья, его накрыло странное ощущение, будто он готовится к свиданию. Тот ещë идиотизм! Ведь он всего-навсего исполнял роль мальчика на побегушках у своей матери.       Одевшись, он не стал полностью застёгивать воротник, чтобы продемонстрировать лихой шрам. Но только потому, что ранение смотрелось очень эффектно. Вовсе не из-за того, что он надеялся вызвать беспокойство, привлечь внимание Грейнджер или добиться чего-то ещё в этом духе…