Драко Малфой и мучительное испытание любовью

      Оставшаяся часть понедельника прошла преимущественно в охоте за едва волочащими ноги мертвецами, поднятыми из могил некромантом в Слоу. Иной раз Драко с трудом мог отличить трупы от добропорядочных жителей Слоу, но это уже совсем другая история.              Ровно в четыре часа он прибыл в Хогсмид, чтобы встретиться с Грейнджер. Улицы деревушки показались ему необычайно тихими. Большинство владельцев магазинов ушли на каникулы, а остальные жители сидели по домам, спасаясь от жары.              Драко торопливо расправил переднюю часть мантии, так, чтобы она эффектно облегала его торс, подчёркивая развитые грудные мышцы. Он провёл рукой по волосам, убеждаясь, что они выглядят лихо взъерошенными, как и подобает аврору, совершающему грубые, мужественные поступки.              Затем он прислонился к фонарному столбу, намереваясь таким образом излучать холодную, непринуждённую, незаинтересованную ауру, и стал ждать Грейнджер.              Весь план пошёл насмарку, поскольку ведьма аппарировала практически в него самого.              Они упали на землю и тут же отпрянули друг от друга, тяжело дыша.              — Неужели ты не могла выбрать любой другой кусок земли, чтобы аппарировать? — проворчал Драко, отряхивая с мантии пыль.              — А ты сам не мог найти другое место для безделья, кроме главной улицы?! Серьёзно? — вскинулась в ответ Грейнджер, но тут же взяла себя в руки. — Кажется, моя пятка побывала в твоей селезёнке.              — Я почувствовал.              Они поднялись и оценивающе посмотрели друг на друга. Прошёл почти месяц с их последней встречи. У Грейнджер снова был измождённый вид: под глазами залегли глубокие тени, а лицо осунулось.              Она надела жёлтый сарафан, как будто его тошнотворная жизнерадостность могла скрыть её усталость.              Не могла.              — Выглядишь хреново, — сообщил ей Драко.              — Спасибо. Могу я поинтересоваться насчёт глазного яблока, перекинутого через твоë плечо?              Драко опустил взгляд. От трупа, с которым он разобрался аккурат перед встречей с ведьмой, остались глаз и длинный зрительный нерв, обвивающий тыльную сторону его запястья и полностью разрушающий холодную и непринуждённую ауру.              — Точно, — убрав ошмётки, сказал он. — Сувенир с утреннего задания.              — А его владелец не станет по нему скучать?              — Он был мёртв, так что нет.              Взгляд Грейнджер пробежался по телу Драко. Не обнаружив больше никаких инородных органов, она махнула рукой в сторону дороги.              — Ну что, идём? Ирма договорилась встретиться со мной в пятнадцать минут пятого.              — Ирма?              — Мадам Пинс.              — Она всё ещё жива? Мерлин, я и позабыл об этой старой пташке.              Они направились в сторону замка. Драко прислушался к внутреннему «я» и порадовался отсутствию того слащавого дерьма, которое его так сильно напугало. Он просто оценил вид ног Грейнджер, что было вполне естественно. А что такого? В конце концов, у неё действительно красивые ноги.              Он заметил отсутствие обычно обрушивающегося на него потока информации. Ни разу не прозвучало «О, смотри, Малфой!». Не было никаких блужданий по подлеску, чтобы указать на листок неизвестного ему растения. Вероятно, Грейнджер просто устала. По самым скромным подсчётам, это был её первый выходной после праздника Солнцестояния. Да и тот «отпуск» едва ли можно назвать спокойным: количество смертоносных монашек превышало все допустимые пределы.              Однако за усталостью девушки скрывалось нечто большее: в ней чувствовалась какая-то скованность. Грейнджер держала дистанцию. Ему отчаянно захотелось, чтобы и она заметила промелькнувшее между ними «Что-то» и испугалась не меньше его самого.              А может, и Грейнджер подавляла чувства?              Идея была глупой и основывалась лишь на дурацких предположениях, но вместе с тем приносила успокоение.              Как только они подошли к воротам Хогвартса, те незамедлительно распахнулись. Старые кованые решётки и крылатые вепри казались гораздо менее массивными, чем помнил Драко.              — Ты возвращался сюда после наших Ж.А.Б.А.? — спросила Грейнджер, наблюдая за ним краем глаза.              — Нет, — ответил он. — А ты?              — Несколько раз. В основном, для встречи с профессорами или занятий в библиотеке.              Прогулка до школы из Хогсмида оказалась смехотворно короткой.              — Неужели мы и вправду пользовались каретами, чтобы преодолеть такое расстояние? Весь путь не занял даже десяти минут.              — Полагаю, что для крошечных двенадцатилетних ножек это далековато, — сказала Грейнджер.              — А теперь всё кажется маленьким.              — И не говори.              Когда из-за поворота появился сам замок, Драко с удовлетворением отметил, что Хогвартс сохранил свою ауру волшебства и таинственности, хоть и выглядел не таким внушительным, как прежде.              — Запах тот же, — резюмировал он, когда они вошли в Вестибюль. Дерево, старый камень, школьники.              — Намного лучше, — отметила Грейнджер, сделав глубокий вдох. — Летом нет полчищ чумазых детей. Во время моего последнего визита прошлой зимой воздух был пропитан неповторимым амбре мальчишек-подростков.              Они продолжили путь по внутренним переходам замка. Драко не отличался особенной тягой к ностальгии, но, проведя в этих стенах множество счастливых лет (и пару — ужасных), он был рад возможности побродить по старым коридорам. Правда, и они тоже казались ему более узкими, чем в дни юности. Память услужливо подкинула возвышающиеся когда-то над ним доспехи; теперь же он смотрел на них сверху вниз.              Они заглянули в Большой зал, где в ожидании первого сентября пустовали обшарпанные столы всех четырёх факультетов. В детстве Зал всегда казался величественным, а столы — почти бесконечными. Однако сейчас Драко сомневался, что сможет протиснуться хотя бы на одну из скамеек Слизерина, не расшибив колени.              В разгар лета заколдованный потолок отливал глубокой синевой.              Они миновали старые учебные классы, пахнущие мелом и пролитыми в них чернилами. Сквозь пыльные окна струился солнечный свет.              Чем ближе они подходили к библиотеке, тем заметнее становилось волнение Грейнджер, хотя она изо всех сил старалась казаться невозмутимой. На подходе к тяжёлым дверям, ведьма замерла, прежде чем провела ладонью по истёртой ручке.              Затем девушка распахнула дверь, и на них хлынул запах библиотеки: старые книги, пергамент, потёртая кожа и пыль.              Аромат сбивал с ног. Драко снова почувствовал себя четырнадцатилетним мальчишкой.              — У меня такое ощущение, будто я должен написать эссе по Зельеварению, — признался он.              На лице Грейнджер расцвела улыбка.              — А я — по Трансфигурации.              Мадам Пинс наблюдала за их приближением со своего рабочего места. Драко был абсолютно уверен, что она носила всё те же шляпу и остроносые туфли, как и много лет назад. Создавалось впечатление, будто Пинс вот-вот отчитает их за болтовню.              Хотя теперь женщина не казалась такой грозной.              Мадам Пинс приветствовала Грейнджер с чем-то похожим на радушие — щепетильной, сердечной теплотой. Драко же она одарила удивлённым взглядом. Дважды. А всё потому, что он пришёл с Грейнджер.              — Весьма неожиданный партнёр, — фыркнула женщина.              — Коллега, — коротко разъяснила Грейнджер.              Пинс передала девушке учётную карточку.              — «Ипрская рукопись». Мисс Грейнджер, хоть вы и умеете обращаться с редкими книгами, но будьте особенно осторожны с этим экземпляром. Я сняла для вас все обереги.              Грейнджер поблагодарила женщину и направилась в Запретную Секцию, где хранилась основная часть коллекции Снейпа.              Чем дальше они продвигались вглубь библиотеки, тем более душным становился воздух и тем сильнее ощущалось его давление на уши. Примитивная система вентиляции, охлаждающая замок, не проникала в библиотечные залы. В помещении стояла жара. И кстати, всегда ли расстояние между стеллажами было таким узким?              — Первоклассные места для поцелуев, — раздался в тишине голос Драко. — Отсюда до Пинс не доносилось ни звука.              — Я помню, — кивнула Грейнджер.              — Неужели?              Она испытующе взглянула на него.              — Не надо так удивляться.              — Скорее мне любопытно, — пояснил Драко. — Он наверняка был храбрым парнем. Если только речь не об Уизли. Он не в счёт. Обычно он так себя не ведëт.              — Не вредничай, — проворчала Грейнджер. — Но… первый поцелуй действительно достался не Рону. Эта честь выпала Виктору.              — Виктору?              — Краму.              Драко тихонько присвистнул.              — Виктор времени зря не терял…              Грейнджер притормозила в затемнённом месте между стеллажами.              — Вот эти полки служили отличной точкой опоры.              — Какие истории они могли бы нам поведать…              — Уверена, они бы и о тебе рассказали не менее пикантные истории, — иронично добавила девушка.              Он ничего ей не ответил, лишь хитро ухмыльнулся.              Грейнджер отвела взгляд.              Конечно, она была права. Среди этих полок произошло множество подростковых открытий. «Первый минет, — подумал Драко, — если только… он не случился в гостиной?» Вспоминалось с трудом. Но он точно развлекался здесь с девчонками в коротких юбках, прижимая их к книгам, неловко лаская языком и пальцами.              И вот он снова очутился в том же месте, но единственная юбка, за которой он мог бы приударить, — принадлежала Грейнджер. Девушка шла впереди, а его внимание было приковано к её заднице и ногам. Ровно до тех пор, пока он не поймал себя на том, что представляет, как мог бы прижимать её к полкам. Нет. Он не поддавался слащавым порывам. Он их Подавлял.              У него выступил пот. Малфой наложил охлаждающее заклинание на себя, а затем направил ещё одно в спину Грейнджер. Она удивлённо пискнула, когда по её рукам побежали мурашки.              — Всегда пожалуйста, — произнëс он в ответ на её мрачный взгляд.              Запретная секция была увеличена, чтобы вместить коллекцию Снейпа, но в остальном всё было так же, как и раньше. Взмахнув из любопытства палочкой, Драко различил множество самых разнообразных мерзких заклятий и сглазов, раскиданных по полкам, и ухмыльнулся.              — У Пинс есть талант, надо отдать ей должное, — заметил он. — Она бы органично вписалась в компанию монашек.              — А ты предложи ей переквалифицироваться. Вот смеху-то будет.              — Думаешь, это будет смешно? Да она врежет мне по яйцам своими остроносыми туфельками!              — Ну… я же не уточнила, кто именно будет смеяться.              Грейнджер присела на корточки, чтобы найти свою книгу. Отыскав её, она отнесла объёмный манускрипт на ближайший стол.              Девушка остановилась, убирая со лба прядь влажных волос. Драко ждал, что она погрузится в чтение, но она просто достала свой мобильный и начала, если он правильно понял, фотографировать интересующие её страницы.              В этом-то и крылась вся проблема с Грейнджер: ей всегда удавалось его удивить. Она никогда не надоедала ему. Почему она не могла взять и наскучить? Всем было бы намного проще, если бы она перестала его постоянно стимулировать (в интеллектуальном плане, разумеется).              — Как, скажи на милость, эта вещица работает в проклятом Хогвартсе? — недоумённо выпалил Драко.              — Хм? О-о-о, — протянула Грейнджер, переворачивая телефон.              К задней стороне устройства была прикреплена одна из её антимагических шайб.              — Я и забыл об этих штуках.              — Чертовски полезные. Не могу жить без своего мобильника.              Девушка склонилась над столом, чтобы сделать фотографии. Драко не смотрел на неё. Более того, он отвернулся, и, наколдовав зеркало, попытался спасти свою причëску.              — Мне было бы гораздо удобнее изучить этот манускрипт дома, — пояснила она, — но мадам Пинс никогда не позволит вынести его из библиотеки. Приходится довольствоваться лучшим из доступных вариантов — цифровыми фото. Только не рассказывай ей! Ещё подумает, что я краду душу книги или того хуже…              — Как скажешь. Вообще, я очень рад, что ты не устроилась за чтением. Я мокрый как мышь, — простонал Драко, снимая мантию и расстёгивая воротник.              Грейнджер направила на него очередное охлаждающее заклинание, а затем и на себя. Собрав волосы в пучок на макушке, она воткнула в них волшебную палочку.              Приложив максимум усилий для приведения в порядок своей причёски, Драко подошёл к девушке, чтобы рассмотреть манускрипт. На страницах располагались схемы медицинских процедур и средневековые пациенты, переживающие разные по своей силе страдания.              Малфой заметил, что, хотя её движения и казались небрежными, Грейнджер старательно держалась от него подальше. Стоило ему приблизиться, как она находила повод перейти на другой конец стола. А когда он присоединялся к ней и там, она отодвигалась в сторону, чтобы сделать снимки под другим углом.              Стоило ли ему обидеться? Или лучше порадоваться? Он не знал. В какой-то мере он чувствовал себя оскорблённым, но это всё потому, что ведьмы обычно не убегали от него.              — От меня пахнет трупом? — спросил Драко.              — Что?              — От меня. Смердит. Как от разлагающегося трупа. Да или нет?              — Нет, — бросив на него быстрый взгляд, ответила Грейнджер. Она вновь занялась своими фотографиями.              — Тогда ладно, — вздохнул он.              Когда он снова подошёл к ней — якобы для того, чтобы рассмотреть иллюстрацию, — ведьма не шелохнулась. Что ж, он добился своего. Правда, не был до конца уверен зачем.              Сделав ещё несколько снимков и некоторое время просматривая их на своём устройстве, она объявила, что удовлетворена результатом. С особой осторожностью закрыв манускрипт, девушка направилась к полкам и вернула его на место.              — И это всё? — изумился Драко.              — Да. Я же предупреждала, что будет скучно, — ответила она, выходя из-за стеллажей. — Тебе было не обязательно приходить.              Он пожал плечами.              — Компания живых — это приятная перемена, знаешь ли. В тебе чуть больше жизненных сил, чем у едва волочащего ноги трупа.              — Ты просто виртуоз по художественной брехне, — прозвучал её сухой ответ. — Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не…       Однако продолжить столь интересный поворот беседы Драко не удалось, поскольку из-за полок неожиданно выскочила Пинс.              — Закончили? Так скоро?              — Да, — кивнула Грейнджер. — Я как раз убрала манускрипт на место; теперь вы можете поставить все охранные чары. Ещё раз спасибо, что пришли сюда во время своего отпуска только ради меня. Я вам безмерно благодарна.              — Всегда рада, — пробормотала Пинс, окинув их подозрительным взглядом. — Я полагала, что вы проведёте здесь, по крайней мере, несколько часов.              — Да, видите ли… мне нужно было просмотреть конкретную главу, не более того.              — Вы выглядите… весьма вспотевшей.              — Да, в секции довольно жарко.              — О, я поняла. Вы очень быстро справились. С манускриптом, естественно.              — Да. Как я уже сказала, у моего визита была вполне конкретная цель.              — Хм-м… — протянула Пинс, сощурив глаза, отчего они стали похожи на узкие щёлочки. Её пристальный взор пробежался по их лицам, покрытым капельками пота, а затем по относительно раздетому Драко: его расстёгнутому воротнику и перекинутой через руку мантии. — Как вам известно, библиотека предназначена для чтения.              — Само собой, — растерянно произнесла Грейнджер.              — Для чтения и научных исследований. Не для других видов деятельности.              Судя по выражению лица Грейнджер, она начала подозревать наличие лёгкого помутнения рассудка у Пинс.              — Совершенно верно. Ну… эм-м, я полагаю, нам лучше уйти.              — Да, полагаю, так будет лучше всего, — отрезала Пинс, осматривая сначала лицо, затем волосы, воротник, и — в конечном итоге — ширинку Драко.              Они покинули библиотеку под тяжестью испепеляющего взгляда пожилой ведьмы.              — Что, чёрт возьми, сейчас произошло? — прошептала Грейнджер, когда за ними благополучно закрылись двери.              — Может, она немного не в себе? — усмехнулся Драко. — Она ведь смотрела на мой бугорок?              — Да.              — Я встревожен.              — Я тоже. Интересно, о чём…              И в это самое мгновение их обоих осенило. Они одновременно развернулись лицом друг к другу.              — Она… намекала на то, что мы... там с тобой кое-чем занимались? — ахнула потрясённая Грейнджер.              Обернувшись, Драко посмотрел на двери библиотеки.              — Боюсь, она решила, будто мы заскочили сюда перепихнуться.              Грейнджер развернулась так резко, что подол сарафана взвихрился вокруг её бёдер.              — Я сейчас же пойду к ней и проясню ситуацию.              — А если мы ошибаемся?              Она помедлила с ответом.              — Мы ошибаемся?..              — А я знаю? Может, ей просто захотелось посмотреть на мой бугорок?              Девушка подняла руку в предупредительном жесте.              — Довольно о твоём бугорке. У нас есть дела поважнее.              — Что может быть важнее?              — А если мы правы, и она… она кому-нибудь расскажет? — спросила Грейнджер, судорожно выдохнув.              — Вот смеху-то будет.              — Думаешь, это будет смешно? Нет. Только представь, если она всё расскажет МакГонагалл!              — Ну… я же не уточнил, кто именно будет смеяться.              — Если ты и впредь собираешься подражать мне, соизволь убавить голос на октаву; слишком уж пронзительно. — Грейнджер зашагала обратно в библиотеку. — И почему, собственно, она не вспотела? — бросила девушка через плечо.              Удивлённый таким поворотом событий, Драко ждал, пока она «прояснит ситуацию». Он расположился возле сгорбленных доспехов, прижавшись спиной к прохладному камню. Несколько Осушающих чар избавили его от влажности в области подмышек. Видимо, от него воняло не трупом, скорее всего это был обыкновенный пот.              Грейнджер вернулась. В её походке, пока она шла по коридору, чувствовалось яростное возмущение. Доспехи рядом с Драко непроизвольно выпрямились и отдали ей честь.              — Ну что? — спросил он.              — Она ушла, — вздохнула Грейнджер. — Я не смогла её найти. Видимо, покинула библиотеку через восточный вход.              — Напиши ей письмо, — пожал плечами Драко.              Грейнджер повернулась к нему.              — Письмо?! Правда что ли? Ты хочешь, чтобы я изложила этот абсурд в письменной форме? Дорогая мадам Пинс, поскольку вы обратили свой взор на бугорок Малфоя, мы не были уверены, не сделали ли вы каких поспешных выводов. Пожалуйста, имейте в виду, что я не кончала с ним в библиотеке. Искренне ваша, Гермиона.              Драко не смог удержаться от смеха. Он шёл впереди неё, чувствуя, что будет намного безопаснее находиться вне досягаемости для удара.              — Рада, что хотя бы одному из нас весело, — прошипела Грейнджер, догоняя его с огнём в глазах.              Он резко остановился, и Грейнджер со всего маху впечаталась ему в спину.              — Ай… что…              — Гостиная Слизерина, — пояснил Драко, указывая на пролёт каменной лестницы справа. — Вон туда. Идём.              — Нет. Я пришла сюда с конкретным разрешением воспользоваться библиотекой, и уж точно не для того, чтобы устраивать Драко Малфою ностальгическую экскурсию по замку. Что, если Филч нас поймает?              — Что, если Филч нас поймает? — снова передразнил её Драко, уже спускаясь по лестнице. — О, я уверен, он сразу же назначит нам наказание.               Обернувшись, он увидел, что Грейнджер положила руку на бедро. Как будто ей снова было четырнадцать. Создавалось впечатление, словно она ждёт не дождётся, что сейчас появится староста, которому она доложит о Малфое, и тот снимет со Слизерина несколько баллов.              Драко невозмутимо продолжил спускаться по лестнице. Он расслышал её раздражённое фырканье, а затем, наконец, и звук шагов позади себя.              На нижних этажах замка было заметно прохладнее. Пока они двигались по коридору, знакомые обитатели портретов то и дело вздрагивали, махали им руками или приглушённо шептали комментарии.       — Гермиона Грейнджер и Драко Малфой! Уже по-настоящему взрослые, — воскликнула средневековая колдунья, последовавшая за ними через несколько картин. — Вы только посмотрите на них!       — Кто-то сказал «Драко»? — произнёс пренебрежительный голос. На краю одного из полотен появилась голова черноволосого мужчины с козлиной бородкой.       — Привет, Финеас, — поздоровался Драко.       — Почему ты здесь с ней? — спросил Финеас, кивнув головой в сторону Грейнджер.       — Работа, — пояснил Драко.       В этот момент на фоне широкого морского пейзажа появился скачущий галопом рыцарь.       — Ах! Гермиона Грейнджер! Какая приятная встреча, миледи! Весьма, весьма приятная!       Грейнджер, которая то и дело оглядывалась через плечо, будто опасаясь, что МакГонагалл может материализоваться и отчитать её, улыбнулась при виде рыцаря.       — Сэр Кэдоган!              — Неужто ты прибыла с этим негодяем? — воскликнул он, указывая на Драко своим мечом. — Находишься ли ты здесь по принуждению?!              Она посмотрела на Драко, словно размышляя, стоит ли согласиться с этим утверждением и навлечь на аврора гнев одиннадцатидюймовой картины, написанной маслом.       — Нет, я здесь по доброй воле. Оказывается, он не так плох.       — Да неужели? — удостоверился сэр Кадоган, поднимая забрало и внимательно оглядывая Драко. — Он отважный парень?       — Он аврор, безмозглый ты хрыч, — фыркнул Финеас. — Конечно, он отважен. Держу пари, он ежедневно рискует своей шеей из-за идиотов.       — Я? Безмозглый хрыч? Да как вы смеете?! Вы, сэр, сварливый старикашка, и я собираюсь отрезать вам язык! — Сэр Кэдоган опустил забрало и с лязгом кинулся к Финеасу, который весьма стремительно покинул картину.       — Прощайте, миледи! — снова прозвучал голос сэра Кэдогана, прежде чем и он тоже исчез.       Они подошли к кабинету Зельеварения. Дверь была приоткрыта, и Драко вошёл внутрь. Всё здесь выглядело без изменений, только меньше: чистые, но потёртые столешницы, ряд потрескавшихся раковин и громоздящиеся вдоль задней стены котлы.       Он направился к тому месту, которое на протяжении семи лет служило ему рабочим столом.              Грейнджер нерешительно замерла у двери, а затем последовала за ним.       — Интересно, кто этот новый профессор, — пробормотала она, рассматривая книжную полку рядом со входом. — Кем бы он ни был, книги здесь довольно современные, судя по работам Бакстона и Кейнса. Снейп предпочитал мастеров девятнадцатого века. Приверженец традиций. — Она повернулась, чтобы посмотреть на Драко, но обнаружила, что он исчез. — Э-э, а ты где?       Драко присел на корточки под своим старым рабочим столом и направил под него Люмос.       — Ха! — воскликнул он.              Сначала в поле его зрения появились колени Грейнджер, а затем и её лицо, когда она присела рядом с ним.              Драко указал на примитивную резьбу в виде пениса с яичками, находившуюся на обратной стороне столешницы.              — Вот это да-а, — скептически протянула Грейнджер.              — Оставил свой след, — усмехнулся Драко.              — Бессмертное наследие, не сомневайся, — заявила девушка. Она проскользнула на коленях под стол и осмотрела остальные художества Драко, представленные, в основном, его собственными инициалами.       — Что это? — спросила она, указывая на продолговатую кляксу с заострëнными краями. — Ёжик?              Он придвинулся ближе, чтобы лучше рассмотреть загадочный иероглиф.              — Каштан? — предположила Грейнджер, но Драко отрицательно замотал головой.              — Думаю, двенадцатилетний я считал, что именно так выглядят женские прелести, — серьёзно произнёс он.              Грейнджер расхохоталась.              — Ёжик, — притворно обиженным тоном повторил Драко.       — И у него есть глаз, — объявила Грейнджер, указывая на маленькую точку.       — Охота на каштаны теперь приобретёт новый захватывающий смысл, — задумчиво изрёк Драко.              — Надеюсь, твои познания в женской анатомии немного улучшились?       — С тех пор я устранил пробелы в своëм образовании.       — У меня есть несколько книг по анатомии, и, если тебе нужно, могу их одолжить. Будешь знать, куда тыкать ежей.       — В этом нет необходимости, но спасибо за щедрое предложение.       Грейнджер посмотрела на «ёжика» и прижала руки ко рту, чтобы снова не рассмеяться.       Момент казался сюрреалистичным. Драко сидел, скрючившись под столом для варки зелий в подземельях Хогвартса вместе с Гермионой Грейнджер. Он провёл семь лет в этом кабинете, уставившись на её затылок и ненавидя её. И теперь, почти два десятилетия спустя, они оба вновь оказались здесь — респектабельный аврор и уважаемая целительница — опустившись на корточки и хихикая над йоническими каштанами.       Странное чувство сожаления охватило его из-за того, что это заняло так много времени… что они потратили столько лет впустую, ненавидя друг друга.       А следом у него возникла столь же странная надежда, что, возможно, ещё не слишком поздно.              (Слишком поздно для чего? Ему и самому было не до конца понятно.)              Их колени соприкоснулись.       Грейнджер отстранилась. Поднявшись, она энергичными движениями стряхнула с себя пыль.       — Так. Закончили с твоими абстрактными вульвами. Идём уже в вашу гостиную.              Драко выбрался из-под стола и направился за ней.       Грейнджер попыталась вести его за собой, но вскоре стало очевидно, что она имела весьма туманное представление о том, как добраться до гостиной Слизерина.       — Сюда, — позвал Драко, когда она направилась не в ту сторону. — Разве ты никогда там не была?       Девушка развернулась и догнала его.       — У меня было не так уж много друзей со Слизерина, так что нет.       Они остановились у неприметной стены.       Грейнджер с любопытством огляделась.       — Здесь?       — Да. Теперь, правда, нам ещё нужно угадать пароль, — пробормотал Драко.              — Ты серьёзно хочешь, чтобы мы стояли здесь и гадали?              — Давай попробуем. Всего пять минут, Грейнджер. Я же не прошу тебя всю оставшуюся неделю перечислять слова, связанные со Слизерином.              На её лице отразилось сомнение.              — И какие такие слизеринские словечки мы должны упомянуть?              — Имена знаменитых слизеринцев. Ингредиенты для зелий. Морально сомнительные заклинания. Всё, что придёт тебе в голову.              Они начали выкрикивать догадки: растения, зелья, проклятия, существа. Раффлезия. Вермикулюс. Банши. Императа цилиндрическая. Плотоядные слизни. Гебридский чёрный дракон. Повилика. Горный тролль. Ножное заклятье. Белладонна. Нарглы. Кровавый Барон. Фестралы. Василиск.       Но каменная кладка даже не дрогнула. Грейнджер, казалось, приняла это на свой счёт и по-настоящему заинтересовалось игрой.       — Такка Шантрье, — воскликнула она, уперев руку в бедро. — Энтоморфис!       — Мелофорс, — предложил Драко. — Эрклинг? Парселтанг. Яйца Салазара.              Грейнджер изменила стратегию и начала перечислять действительно шикарные вещи.              — Охота на лис. Твид. Сабраж.       Чтобы внести разнообразие, Драко решил попробовать немного латыни.              — Oderint dum metuant. Non ducor, duco. Carpe noctem.              — Жилеты, — сказала она. — Регаты! «Пиммс»?.. Мужские брюки горчичного цвета. Чёрный рынок органов.              — Карликовый пушистик? Кровососущий медвеклоп!              — Содомит, — крикнула Грейнджер.       — Годрик Гриффиндор — пустозвон, — заявил Драко как можно более авторитетно.              По стене пробежала дрожь.              Грейнджер перевела дыхание.              — Годрик — мудак и пьяница!              — Годрик ни на что не годен. Годрик — бесполезный пиздюк!              — Годрик — настоящий идиот.              — Придурок!              — Инфантильный придурок.              — У Годрика отвисшие яйца.              — Годрик — слабоумный слюнтяй.              — Годрик просто болван.              — Дубина!              — Годрик Безмозглый!              — Вот именно, — раздался гнусавый смешок за их спинами.              Финеас расположился в картине с изображением горного пейзажа.              — Чертовски занимательно.              Грейнджер подпрыгнула от удивления, и на её лице появилось выражение стыда.              — Эм-м… ещё раз здравствуйте, — обратилась она к бывшему директору. Её щëки раскраснелись. — Ваш… ваш язык по-прежнему на месте?              — Очевидно, — фыркнул Финеас.              — О, хорошо. Мы как раз…              — …Собирались проникнуть в гостиную, — закончил за неё Драко.              — И зачем же, скажите на милость? — спросил Финеас, вздёрнув бровь.              Драко пожал плечами.              — Вспомнить старые добрые времена.              — Ты? Ты хочешь вспомнить старые добрые времена? С Гермионой Грейнджер?              — Вообще-то, я хо… — подняв в воздух указательный палец, начала Грейнджер.              — О, да, — вмешался Драко. — Мы заново переживаем наши чрезвычайно приятные воспоминания друг о друге.              — А мне всегда казалось, что вы ненавидите друг друга, — заметил Финеас.              — Так и есть, — ответили Драко и Грейнджер в унисон.              Малфой почувствовал, что если бы Финеас не застукал их стоящими перед стеной, хихикающими и выкрикивающими что-то о яйцах Годрика, это утверждение прозвучало бы куда как более правдоподобно.              Блэк сначала посмотрел на жутко покрасневшую Грейнджер, а затем на Драко, который встретил его взгляд с ухмылкой.              — В ваших действиях ещë меньше смысла, чем когда вы были вонючими подростками. Поздравляю.              — Спасибо, — кивнул Драко.              — Пароль — «Лирный корень», — сказал Финеас, удаляясь из картины. — Только потому, что вам удалось позабавить меня. Не допускайте попадания телесных жидкостей на обивку!              Пока Грейнджер возмущённо сопела и бормотала что-то невнятное в ответ на такое нахальство, Драко отвернулся к стене.              — Лирный корень.              Каменная кладка обнажилась, открыв им тёмную полированную дверь в гостиную Слизерина. Драко толкнул её.              Складывалось такое впечатление, будто школа постаралась сделать помещение светлее. Вместо зелёных светильников-шаров, использовавшихся во времена обучения Драко, в комнате горели газовые лампы, создавая приятное тëплое свечение. Мебель выглядела так же, как и в дни его юности: кожаные диваны с каретной стяжкой и кресла с высокими спинками, столы и шкафы, украшенные витиеватой резьбой. Позолоченные зеркала сияли в полумраке.              Искусно вырезанный каменный камин не горел. Стены вокруг него были увешаны портретами знаменитых Слизеринцев. Мерлин читал, отвлёкшись только для того, чтобы удостоить Драко приподнятой брови. Кресло Салазара пустовало, а Финеас решил не появляться. Коллекция пополнилась двумя новыми портретами: Слизнорта и Снейпа. Слизнорт дремал в обнимку с бутылкой «Старого огненного виски Огдена». Силуэт Снейпа в чёрной мантии притаился в глубине картины и что-то варил.              Драко провёл рукой по спинке дивана. Семь лет он строил тут планы и плëл интриги. Как настоящий маленький лорд, он руководил группой друзей, многие из которых уже были мертвы. Здесь он чувствовал себя ужасно важным, ужасно находчивым, мудрым и взрослым.              А теперь всё вокруг напоминало детскую игровую комнату. Столы, за которыми они выполняли домашнюю работу. Правила внутреннего распорядка, приколотые к доске объявлений. Выцветшие плакаты, прославляющие прошлые победы Слизерина в Кубке Хогвартса. Полки с потрёпанными учебниками. Всё было таким маленьким…              — Им стоило бы заменить ковры, — фыркнула Грейнджер. — От этих пахнет ногами.              Если вам нужно избавиться от излишней сентиментальности, вы всегда можете рассчитывать на Грейнджер.              Она направилась к дальнему краю подземелья, к той части, которая располагалась под озером.              — Вот это интересно, — отметила ведьма, приближаясь к окнам, выходящим на дно водоёма.              — Из спален вид лучше, — прокомментировал Драко. — Пойдём.              Она последовала за ним по коридору в спальню для мальчиков, в которой он прожил семь лет. Окно с видом на глубины озера занимало всю западную стену.              — Потрясающе, — выдохнула Грейнджер, прижимаясь к стеклу вплотную.              — Время от времени здесь проплывает Гигантский кальмар. И мерфолки тоже.              Драко оставил девушку наблюдать за водным пейзажем, а сам вошёл в круг из пяти кроватей с зелёными балдахинами, занимавший большую часть комнаты: Гойл, Крэбб, Забини, Нотт — мёртвый, мёртвый, живой, живой…              Наконец он добрался до кровати, некогда принадлежавшей ему. Невозможно, невозможно поверить, что она была такой крошечной. Раньше она казалась невероятно огромной.              Он растянулся на ней и засмеялся: его ноги свесились через край.              Услышав смех Драко, Грейнджер подошла к нему.              — Гигантского кальмара я не заметила, зато обнаружила одного гигантского Малфоя, завладевшего кроватью.              — В голове не укладывается, что это та же самая постель.              — Ты вырезал на ней какие-нибудь гениталии, чтобы мы могли подтвердить еë подлинность?              Драко перевернулся на живот, осматривая столбик кровати.              — Знаешь, мне кажется, я никогда этого не делал.              Грейнджер присела на край кровати Нотта и провела ладонями по своим обнажённым рукам.              — Тебе не было здесь тоскливо? Не могу представить, насколько холодно тут бывало зимой.              — Атмосфера не слишком отличалась от поместья, — пожал плечами Драко. — У нас в распоряжении были камин, Согревающие чары, горячий тодди и огневиски.              За окном проплыла группа гриндилоу. Грейнджер повернулась, чтобы посмотреть на них.              Драко вновь поразился абсурдности момента: Гермиона Грейнджер, одетая в яркий сарафан, сидит с ним в его хогвартской спальне. Он отчаянно хотел знать, что обо всём этом подумал бы юный Драко. Что он ответил бы, если его взрослая версия сообщила бы о том, какой красивой, остроумной и ужасно умной вырастет Грейнджер? Что порой она будет командовать им, а он — получать от этого удовольствие? Или что он будет намеренно смешить её только ради того, чтобы услышать, как она смеётся?              Скорее всего, он сказал бы себе, что превратился в сраную размазню.              Трудно не согласиться.              — Ну что, ты достаточно поностальгировал? — спросила Грейнджер.              — Да, — тихо ответил Драко.              Лучше двигаться дальше, чем крутить в голове дурацкие мысли.              Грейнджер поднялась. Он наблюдал, как мимо кровати проплыл нижний край сарафана. Вслед за ним до Драко донёсся запах её мыла.              Он подавил не до конца оформившуюся идею с участием Грейнджер и старой кроватью прежде, чем она успела обрести ясность и — самое ужасное, — навсегда укорениться в его сознании.              Они вернулись из спален в гостиную той же дорогой.              Напоследок Драко огляделся по сторонам. Вполне вероятно он не вернётся сюда в течение следующих десяти лет. Будет ли всё вокруг казаться ещё ничтожнее, чем сейчас? Неужели в то время как его жизнь продолжит нестись вперёд, воспоминания из детства продолжат неумолимо сжиматься, превращаясь в удаляющийся блик света за спиной?       Грейнджер посмотрела на него с улыбкой.              — В чём дело? — спросил он.              — Ты действительно пришёл сюда, чтобы вспомнить прошлое, — заметила она. — Ты вдруг стал таким… таким задумчивым.              Драко пожал плечами.              — Думаю, это довольно мило, — пробормотала Грейнджер, о чём-то размышляя.              Затем она сделала такое лицо, как будто её поймали с поличным, посерьёзнела и зашагала прочь.              — Хочешь сходить в свою гостиную? — крикнул ей вслед Драко.              Она отрицательно покачала головой.              — Я бываю здесь чаще, чем ты. В другой раз.              Грейнджер направилась в коридор, по которому они пришли из класса Зельеварения. Драко поймал её за локоть и указал более быстрый путь: по узкой лестнице, ведущей прямо в Вестибюль.       Почему он схватил еë за локоть? У него ведь не было никаких причин хватать еë за локоть. Он мог бы просто сказать что-нибудь. Самая настоящая глупость и полный провал операции «Подавление».       Позволив ей первой подниматься по узкой лестнице, он был вынужден всю дорогу смотреть себе под ноги, поскольку её задница оказалась прямо перед его глазами.       Перед тем как покинуть школу Грейнджер снова заглянула в Большой зал, в надежде отыскать мадам Пинс. Однако её там не оказалось. Девушка раздражённо пробормотала что-то себе под нос.       Выйдя из замка, они спустились по ступенькам на гравийную дорожку, ведущую обратно в Хогсмид. Пахло душистой травой и нежным ароматом ив, которые росли вдоль берега озера.       До чего же приятно снова оказаться на свежем воздухе.              Когда они пересекли границу деревни, Грейнджер направилась к «Трём мётлам».              — Я умираю от голода. Ты что-нибудь ел?       — Нет, — честно ответил Драко. — Даже без обеда остался; трупы изрядно портят аппетит.       Она сморщила нос.       — Что ж, можешь присоединиться ко мне, но вряд ли здесь будет столь recherché, как обеды в поместье.       Попытавшись открыть дверь «Трёх мётел», девушка обнаружила объявление, сообщавшее, что заведение не будет работать до сентября.       Они направились к кафе мадам Паддифут, но и оно оказалось закрыто.              Добравшись до «Кабаньей головы», Грейнджер в нерешительности замерла у двери.              — Не уверена, что настолько отчаялась. Говорят, всë пошло под откос, когда Аберфорт ушëл на пенсию.       — Ну и? Не могут же пиво и закуски быть такими плохими?              Оказалось, что могут.              Драко и Грейнджер поприветствовал (если здесь уместно использовать столь жизнерадостный термин) человек, который был похож на соплохвоста больше, чем сами соплохвосты. Он выглядел раздражённым тем, что они посмели оформить у него заказ. Это был первый тревожный звоночек о том, что им предстоит исключительно ужасное испытание.       Они попросили по пинте, на что им было объявлено, что эль закончился — тревожный звоночек номер два. Более мудрая пара на их месте, скорее всего, уже встала бы и покинула заведение, но в них вдруг взыграл охотничий азарт и они решили посмотреть, к чему всё это может привести.       — Тогда мы возьмём то, что у тебя есть, приятель, — сказал Драко. — И что-нибудь из закусок на кухне.       Они расположились за немытым столиком возле того, что, вероятно, когда-то являлось окном, а теперь полностью скрылось под слоем грязи.       Соплохвост швырнул на стол два испачканных стакана, налил в них прозрачную жидкость и преспокойно потопал на кухню.       Над столом поплыл сильный запах скипидара.              Грейнджер принюхалась к содержимому и её глаза наполнились слезами.              — О боже… да это просто идеальное средство для очищения пазух носа.              — Вряд ли оно будет хуже, чем абсент «Аффпадл», правда? — спросил Драко. — Твоë здоровье.              Девушка с обеспокоенным видом поднесла стакан к стакану Драко, а затем сделала большой глоток; он опрокинул в себя сразу половину своего. Оба поперхнулись и закашлялись.              — Жжёт, — выпалила Грейнджер.              — Нап-питок б-богов, — запинаясь, произнёс Драко.              — Я никогда не чувствовала себя такой живой, — фыркнула она.              Они снова сделали по глотку, чтобы убедиться, что всё действительно настолько плохо. Ещë как! Из глаз Грейнджер текли слёзы, она плакала и смеялась одновременно. Драко остался почти без голоса.              — Что это за пойло? — хрипло спросил он.              — Его перегоняли в туалете? — поморщилась она.              Соплохвост оставил бутылку на полке за барной стойкой. Драко левитацией перенёс её к ним.              Это была троллья водка.              На этикетке имелось предупреждение о том, что напиток нельзя употреблять в чистом виде и, так сказать, пробуйте только на свой страх и риск.              Это был тревожный звоночек номер три, но что ж поделаешь: потратил кнат, готовь и галеон.              — Крепость восемьдесят восемь процентов, — застонала Грейнджер. — Блестяще. Я как раз планировала начать неделю с лёгкого алкогольного отравления.              — Всё в порядке, — успокоил еë Драко своим надломленным голосом. — Скоро нам принесут поесть.              Оглядываясь назад, становилось ясно, что эта мысль была на редкость оптимистичной.              Из кухни с их заказом появился Соплохвост.              — Стейк, — пробурчал он, шлёпнув тарелку на стол перед Драко.              — Салат, — добавил бармен, опустив его перед Грейнджер. — Сосиски с пюре, — подытожил он, швырнув последнее блюдо между ними, прежде чем реактивно, будто настоящий соплохвост, рвануться к стойке.              Драко и Грейнджер с любопытством осмотрели подношения.              — Этот стейк готовили на батарее? — скептически бросил Драко.              — Ему нужно было ещё как минимум пять минут провести под феном, — сказала она, оценивающе взглянув на серую массу.              Они переключили своё внимание на салат Грейнджер, который состоял из половинки сырой луковицы, да и только.              — Шокирующе, — прокомментировал он.              Грейнджер сохраняла хладнокровие. С каким-то мрачным оптимизмом она придвинула к ним тарелку с сосисками и пюре.              — Но почему сосиски такие… сморщенные? — спросил Драко.              — Может, им слишком холодно… — любезно предположила Грейнджер.              — Или у них нервный срыв, — кивнул он.              Она прикусила губу.              — Смахивает на пролапс.              Драко рассмеялся. У него заболело горло.              — А это что? — спросила Грейнджер, тыкая пальцем в бесформенный кусок жира.              — Лярд Волдеморт.              — Мой Бог…              — Пюре выглядит… нормально?              — Оно пахнет как горячая кошачья блевотина, — принюхалась Грейнджер и шлёпнула Драко по руке, в которую он уже взял вилку. — Лучше не пробуй. Кроме катастрофической диареи, тебе ничего не светит.              Драко, не желая пугать унитаз всю ночь напролёт, отложил прибор подальше.              Они посмотрели друг на друга.              — Думаю, это может быть крик о помощи, — мрачно предположила она. — Может, стоит спросить бармена, всё ли у него в порядке?              Он был менее склонен к сочувствию.              — Вероятно, мы только что раскрыли вопиюще очевидное прикрытие.              — Тоже верно, — согласилась девушка. — Ты собираешься провести расследование?              — Скину дело на одного из новичков.              Грейнджер начала неуверенно ёрзать на стуле. Затем покосилась на свой почти пустой стакан.              — Есть какие-нибудь предположения об уровне алкоголя в нашей крови?              — Два… двести процентов, плюс-минус, — ответил Драко, почти не запинаясь. Выпивка сказывалась и на нём.              — Давай отправимся на поиски чего-нибудь действительно съедобного, — решила Грейнджер, поднимаясь. Она покачнулась. — О, чёрт возьми. Я не могу аппарировать.              — Платить за нечто подобное просто оскорбительно, — фыркнул он, жестом указывая на их нетронутую трапезу. Тем не менее, бросил сикль на стол.              — Я могу… — потянувшись к карману, начала она.              — Нет, — отмахнулся Драко. — Я настоял на том, чтобы заглянуть сюда. Ты оплатишь следующий счёт.              — Ладно.              — В конце концов, ты была права. Обслуживание оказалось совершенно не таким recherché, как в поместье.              Они вышли из паба и, выписывая ногами кренделя, побрели по улице, натыкаясь то друг на друга, то на различные предметы. Сразу за углом располагалась маленькая бакалейная лавка, которая вот-вот должна была закрыться. Они сгребли остатки хлебной корзины и прихватили небольшую головку сыра. Грейнджер нашла немного вишни, а Драко обнаружил огромный, слегка примятый пирог с ежевикой. Она поинтересовалась: не купить ли им по кусочку? Драко ответил, что лично он предпочёл бы два. Они уставились на пирог, а затем, пока их разум и сила воли были нейтрализованы двумя дюймами водки, купили его целиком. Дополнением ко всему стала бутылка сидра, и на этом приготовление ужина завершилось.              Они поплелись за пределы Хогсмида в поисках места, где можно было бы присесть. Грейнджер заявила, что хотела бы полюбоваться видом на деревню, а Драко — что желает смотреть на замок. Им удалось найти приемлемый компромисс, поднявшись по небольшой тропинке к заросшему травой мысу, откуда были видны как Хогсмид, так и Хогвартс.              Попросив у Драко носовой платок, она трансфигурировала его в плед и расстелила на траве. Он получился скорее треугольным, чем квадратным, но, опять же, Грейнджер была скорее пьяна, чем трезва.              Девушка, безвольно покачнувшись, стекла на плед. Драко плюхнулся рядом с ней. Сначала они разделили слегка зачерствевший хлеб — в надежде, что он, хоть и с запозданием, но впитает в себя немного тролльей водки.              — Я совершенно пьяна, — объявила Грейнджер с набитым ртом.              От неё веяло спокойствием и невозмутимым принятием своего захмелевшего состояния. Она явно смирилась с судьбой.              Ведьма испытывала большие трудности с тем, чтобы положить кусочек сыра на хлеб. Малфой попытался помочь, но количество ломтиков сначала увеличилось в два, а затем в четыре раза, пока Драко не моргнул, и все ломтики снова не стали мягко покачивающимся единым целым.              — Не двигайся, — проворчал он, перехватывая её запястье.              — А я и не двигаюсь, — парировала Грейнджер. — Это ты шатаешься.              Тщательно сосредоточившись, аврор умудрился положить кусочек сыра на хлеб.              Грейнджер икнула. Сыр упал, отскочил от её колена и покатился в траву. Она наблюдала за происходящим с лёгкой грустью.              Драко отказался от попыток помочь ей и сосредоточился на своих кусках хлеба и сыра, которые ему удалось кое-как собрать вместе. Его единственная трудность заключалась в том, чтобы найти собственный рот.              — Оче… Очра… Очаровательно, — выдохнула Грейнджер, наблюдая, как он размазывает бутерброд по подбородку. — Обычно ты такой элегантный.              — Я?              — Да, — кивнула она. — Кажется, будто всё у тебя выходит легко и непир… непринуждённо, понимаешь?       — Ты достаточно пьяна, чтобы делать мне комплименты. Это возмущает. Возбуждает.              — Просто наблюдение, — прожевав, пояснила Грейнджер. — Можешь снова начать дерзить, когда тебе удастся донести бутерброд до рта. Не раньше.       Справившись с этой задачей, Драко вздохнул, чтобы что-то сказать, но поперхнулся хлебной крошкой.       Когда он закашлялся, Грейнджер пришла на помощь, попытавшись отлевитировать к нему сидр. Действия еë палочки были гораздо менее изящны и точны, чем обычно. По-видимому, она целилась в его руку, но вместо этого бутылка угодила ему в пах.       — Полегче, — сказал Драко.              — П-прости, — выдавила Грейнджер, непроизвольно позволяя бутылке пронестись над его плечом и задеть висок, после чего уронила её на плед рядом с собой.       — Ого, — вздохнул он.       Грейнджер отложила палочку в сторону, будто та представляла опасность. Затем девушка прижала пальцы ко рту, словно сдерживая приступ смеха.       — Мне так жаль… так жаль… это не входило в мои намерения…       — Всё в п-порядке, — отмахнулся он. — Немного фроттажа с бутылкой сидра — новый опыт…       После тролльей водки сидр показался божественным: свежий, терпкий, игристый и с медовым послевкусием. Драко сделал глоток и передал бутылку Грейнджер. Он собирался красноречиво прокомментировать аромат и ноты, но вместо этого невнятно заметил, что напиток не обжигает горло.       В любом случае, для Грейнджер этой информации оказалось более чем достаточно. Она тоже сделала глоток и вернула ему бутылку.       Не было ничего примечательного в том, чтобы разделить одну бутылку с Грейнджер. Попробовать на вкус то место, которого мгновение назад касались её губы. Вообще ничего, ведь о таких вещах он даже не задумывался. И на её рот он тоже не смотрел.       — Перестань на меня пялиться, — велела Грейнджер, прикрыв рот ладонью. Только после этого Драко осознал, что он всё-таки смотрел на её губы. — Я не в состоянии съесть даже кусочек сыра.       — Я не смотрю на тебя, — фыркнул он, как то и подобало лжецу. — Я наслаждаюсь видом.       — …Вид, между прочим, у тебя за спиной, — заметила она.       — О, — воскликнул Драко, оборачиваясь. — Действительно.       — Ты не шутил насчёт двухсот процентов, — сказала Грейнджер, придвигаясь ближе к нему на пледе, чтобы тоже полюбоваться открывающимся видом.       Причудливые изгибающиеся улочки Хогсмида скрывались в сгущающихся сумерках. Вдалеке высился силуэт Хогвартса, окна которого отражали последние отблески красного заката.       — Ты должен нарисовать это, — потребовала Грейнджер.              — Что? Я не рисую.       — Лжец. Я знаю, в тебе есть артистические наклонности; я видела твой великолепный пенис.       Драко попытался сопротивляться своему желанию, но всё равно захохотал.              — Я не могу решить, прозвучало это очаровательно или ужасающе… — Девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами.              — И то, и другое. Прямо как я.              — Ты ни тот, ни другой, — фыркнула она. — Успокойся.              — Но я хотя бы элегантен…       — Если принимать бред пьяной идиотки за чистую монету, — вздохнула Грейнджер, стараясь выглядеть максимально чопорно.       — Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, — назидательно пояснил Драко. Он попытался пошевелить бровями, но не был уверен, что ему это удалось; Грейнджер лишь недоумённо посмотрела на него.       — Может, попробуем пирог? — наконец спросила она.       — Безыскусная смена темы, но давай, — согласился Драко, взмахнув палочкой в направлении пирога, который затем поплыл к ним. — Как насчёт лёгкого фроттажа?       — Это был несчастный случай, — быстро скрестив ноги, проворчала Грейнджер.       — Ну конечно. Сотвори нам какие-нибудь столовые приборы, ладно?              — Я себе не доверяю.       Сорвав несколько листьев одуванчика, она превратила их в две очень правдоподобные ложки. Ну и что, что они имели слегка зеленоватый оттенок. Другое дело — вилки: грозное творение, неевклидово, неземное. От одного только взгляда на них становилось не по себе. Испугавшись, Драко и Грейнджер сбросили их с обрыва.              Во всяком случае, в их распоряжении имелись ложки. Драко зачаровал пирог парить между ними, и они ели, осыпая себя крошками.              Троллья водка выветрилась, оставив их в состоянии лёгкого опьянения.              Глядя на Хогвартс, Грейнджер погрузилась в раздумья.              — Знаешь, сегодняшний день оказался интереснее, чем я предполагала.              — М-м?       — Я и представить себе не могла, что когда-нибудь увижу гостиную Слизерина, и уж тем более твою спальню.       — Было довольно странно видеть тебя в ней.              — Словно нарушен естественный порядок вещей?              Драко задумался.       — Можем ли мы действительно назвать это естественным порядком?              — Что ты имеешь в виду?              — Ну, это довольно искусственная сортировка, тебе не кажется? Слизерин, Гриффиндор…       — Ну и дела, — вздохнула Грейнджер, подтягивая колени к подбородку. — Мы что, начинаем философствовать?       — Да, — ответил Драко. — Я пьян. Побалуй меня.       — Конечно, мы не можем упустить такую возможность. И ты прав. Абсолютно искусственная. Но школы же должны как-то разделять массы детей, чтобы держать их в узде.       — Полагаю, что так ими чуть легче управлять.       — Наверняка можно найти более здоровый способ решения этой задачи, чем псевдогороскопическое разделение, основанное на не до конца сформированных чертах характера и помощи говорящей шляпы, — рассуждала Грейнджер. — В моей начальной школе распределение проводили случайным образом… но, опять же, она была маггловской, и они не пользовались говорящей шляпой.              Доев последний кусок пирога, Драко бросил воробьям оставшиеся корочки.              Грейнджер, явно не доверяя своей палочке, встала, чтобы достать вишню.              — Если мы собираемся подвергнуть систему критике… После сегодняшнего дня я думаю, что у всей этой межфакультетской секретности имелась и обратная сторона.       — Ты о чём?              — О спрятанных входах в гостиные, изоляции между факультетами. А на самом деле… на самом деле возможность увидеть кого-то, лежащим в постели, — невероятно очеловечивает.              — Хочешь сказать, что не считала бы меня таким кошмарным созданием, если бы увидела подушку, на которую я пускал слюни по ночам?       — Вот именно, — рассмеялась она. — Нет, правда. Я серьёзно. Ты был существом, которое появлялось из ниоткуда, говорило ужасные вещи, а потом исчезало до следующей стычки.       — Мне пришлось прибегнуть к партизанской тактике, чтобы избежать пощёчин, — объяснил Драко.       — Это случилось однажды, — фыркнула Грейнджер и съела вишенку. — Секретность способствовала возникновению раскола, выходящего за рамки конфликтов, которые уже полыхали между факультетами. Такова моя позиция. Чему ты ухмыляешься?       — Просто подумал: многие ведьмы видели меня в постели и им в голову приходили самые разные идеи… Но вот создание трактата о системе факультетов Хогвартса — это что-то новенькое.       — Ты просто жуть как самоуверен, знаешь ли, — заметила она и отвернулась, чтобы скрыть своё веселье.       — Конечно, самоуверен. Ты меня вообще видела?       — Не-а, твои ноги всегда мешают.       Драко, сидевший достаточно близко к скалистому краю мыса, слегка повернулся и свесил ноги вниз.       — Вот.       Грейнджер ему подыграла. Она придвинулась ближе, якобы для того, чтобы понаблюдать за ним. Драко заметил, что от её прежней сдержанности не осталось и следа. Из-за выпивки? Разговора? Его самого?       Он и сам вдруг осознал, что система Подавления больше не работала. Теперь, когда девушка сидела рядом с ним, всё началось по новой: в венах зарождалась та самая сладость, учащался пульс.       Ему нужно было отодвинуться. Воздвигнуть окклюменционные стены и отделить своё рациональное «я» от смутных мыслей и чувств.              Так и надо было поступить.              — Что ж. Раз я теперь могу нормально рассмотреть тебя, давай поглядим, — решительно заявила Грейнджер.       Её аналитический взгляд скользнул по его лицу.              — Я чувствую себя учебником, — поделился Драко.       — Моим глазам теперь ничто не мешает, так что, возможно, я сумею тебя прочесть.       — Ты не читаешь, а поглощаешь. Мне страшно.       — Так и должно быть.              — Есть ли на мне какие-нибудь маргиналии?              — Время от времени ты всё же слушаешь меня, — произнесла Грейнджер, улыбнувшись. — Каков человеческий эквивалент маргиналий? Может быть, вот это? — спросила она, проводя тыльной стороной пальца по дневной щетине.       Это было самое лёгкое и непринуждённое прикосновение пальца к линии его подбородка.              Ответный бешеный стук его сердца был совершенно непропорционален.       — В таком случае, да, — продолжила она. — Однако по моим прикидкам этим маргиналиям не больше суток. И вполовину не так увлекательно, как в «Откровениях», знаешь ли.       Каким-то образом Драко одновременно и прирос к земле, и воспарил. Он был слаб. И в то же время — полон сил. Пульс участился. Хреново. Ему следовало закрыть свой разум и отстраниться от девушки, а ещё лучше — прыгнуть со скалы.              Вместо этого он, как самый настоящий безвольный кретин, продолжил:              — А что насчёт иллюминаций? — спросил он. — Они у меня есть? — Если голос и срывался, то только из-за водки.              — О, это интересный вопрос, — пробормотала Грейнджер. Она задумалась, изучая его лицо.              От неё пахло медовыми нотками сидра.       — Я бы сказала, что твои глаза, — произнесла она в конце концов. — Ужасно банальный ответ?              — Совершенно, — кивнул Драко. — Но это простительно; в тебе ведь нет поэтической жилки... Так что, иллюминации заслуживают внимания?       — О, да. Они превосходные. Сверкают подобно сусальному серебру и всё такое.       — Тогда мне следует преподнести себя в подарок главному библиотекарю.       — Она нашла бы тебе хорошее применение.       — Хотя… пожалуй, я бы предпочёл остаться в частной коллекции Грейнджер.       Ведьма театрально ахнула.       — Смело. Она фанатично курирует еë. Я бы на твоём месте не была так уверена насчëт попадания в число избранных.       — Но мои иллюминации!..              — М-м, да, пожалуй, весьма заманчивы…       Их взгляды встретились. И снова в её тёмных глазах появилась некая сила — притягивающая к себе, манящая, приглашающая влюбиться. В нём проснулось тихое желание. Потребность протянуть руку и сорваться в пропасть чувств. Он ощущал странное, нежное головокружение.              Он знал, что она поступала так не нарочно. Знал, что она не имела такого рода намерений. Никакого расчёта. Девушка вряд ли догадывалась о силе своего влияния.       И всё же, здесь и сейчас, он влюблялся всё сильнее и сильнее…              Она моргнула и отвела взгляд.              Он продолжал, не отрываясь, смотреть на неё.              — Итак, к какому выводу вы пришли, профессор? — спросил Драко, специально упомянув проверенный Раздражитель Грейнджер, чтобы убедиться в ровном звучании собственного голоса. — Вы закончили свою экспертизу?       Даже если Грейнджер и испытывала раздражение, то оно было разбавлено весельем.              — У тебя, часом, нет родственников в Хогсмиде? — спросила она как бы между прочим.              Драко сообразил, к чему она клонит.              — Если ты намекаешь, будто я похож на нашего бармена…              — М-м. Мерзкий прыщ, жаждущий самовыражения.              — Эй.       — Спасибо, что убрал ноги из поля зрения. Теперь-то мне всё стало ясно. — Затем, заметив его раздражение, она закатила глаза к небу. — Перестань напрашиваться на комплименты. Ты и сам знаешь, что чертовски хорош собой.       — Никогда не устану это слышать, — ухмыльнулся он.              — Ты больше не маленький скользкий хорёк. Вот тебе комплимент. Счастлив?              — Да. Мне ещё один, пожалуйста.              — Нет. Ты невыносим.              — Похвали теперь мои волосы.              — Ни за что.              — Смелее же.              Она критически прищурилась, а потом, её пальцы пробежались по кончикам его волос, задержавшись в них лишь на мгновение.       Драко никому не позволял прикасаться к своим волосам. Тот, кто по глупости пытался провернуть подобное, обычно превращался в дрожащую кучку фарша. Но Грейнджер…              Её короткое прикосновение пьянило гораздо сильнее, чем весь выпитый за сегодня алкоголь.              Пульс снова участился, подскочив в очередном непропорциональном всплеске возбуждения.       — Посредственно, — объявила она.       Драко фыркнул с показной невозмутимостью, словно пропустил замечание мимо ушей.       По правде говоря, он всё ещё чувствовал себя слишком увлечённым, чтобы даже беспокоиться о таком комментарии.       Поджав губы, Грейнджер снова провела пальцами по его волосам и перекинула одну прядь на другую сторону.       — Вполне прилично, но ничего особенного. Однажды ты найдёшь кого-то, кто увидит за ними тебя самого, — произнесла она, едва сдерживая улыбку.       Его веки отяжелели, а тело, наоборот, обрело небывалую лёгкость.       Он хотел ответить ей каким–нибудь поддразнивающим комплиментом, но… ему не следовало этого делать. Он хотел сказать ей, что она, как водка — опьяняет даже в самых малых дозах и приводит к ошибкам в суждениях. Желал подколоть её насчёт того, как она ест вишню — ну кто разламывает вишню пополам? Наверное, это из-за её крошечного рта. Он хотел сказать ей, что уж если он перерос стадию скользкого хорька, то она и подавно миновала те времена, когда была похожа на испуганную белку. Он хотел высказать предположение, почему её палочка направляла вещи ему в пах.       Но всё это лишь сильнее бы размыло и без того нечёткую грань между поддразниванием и флиртом, а флирт выходил за рамки любых правил. Драко должен был продолжить операцию «Подавление». Оставаться холодно-нейтральным, невозмутимым, отстранённым. Профессионалом. Ведь она являлась его принципалом.       Он украдкой взглянул на неё. Девушка отвернулась, чтобы возобновить свою извечную битву с волосами. Она распустила их — он услышал запах шампуня — и собрала в хвост. Конечно же, он не смотрел на её затылок, где мелкие завитки выбивались из причёски, а кожа была наиболее чувствительной и желанной для поцелуев. Не смотрел на фестончатый край её сарафана там, где ткань опускалась между лопаток. Не смотрел на застёжку-молнию.       Всё так… но что, если он просто… просто придвинулся бы к ней сзади, стянул с плеча сарафан и прижался губами к этому месту?       Драко сложил руки на коленях. Он больше не мог им доверять.       Она была его принципалом.       Постепенно он стал осознавать, что движется навстречу катастрофе.       Грейнджер, совершенно не замечая смятения, вызванного её затылком, закрепила последнюю заколку.       Поставив маленькую упаковку с вишней между собой и Драко, она присела рядом с ним на краю мыса так, что её ноги свисали по-соседству от его ног.       Они болтали. Он старался не смотреть на её вишнëво-алые губы. Старался не думать о мокром горлышке бутылки из-под сидра, которую они передавали друг другу. Время от времени их плечи мягко соприкасались. Он чувствовал прикосновение её кудрей к своей щеке, когда потоки воздуха задували их в его сторону. Ветерок доносил до него запах еë тела и солëной от летней жары кожи, ароматы сидра и шампуня.              Неужели он не мог забыть о Подавлении хотя бы сейчас? В конце концов, он держал свой разум в узде уже довольно долгое время. И знал, что вновь сможет заглушить все «неправильные» мысли. Он мог бы просто насладиться настоящим, а потом вернуться в режим Подавления, да? И никаких проблем, ведь так? У него всё было под контролем.       Они бросали ягодные косточки в кусты под мысом. Грейнджер сказала, что однажды на их месте вырастет прекрасная вишнёвая роща. Драко провожал их с помощью чар Гербивикуса. В результате то тут, то там земля разверзалась, и из неё прорастали маленькие, нежные листочки. Грейнджер, обрадовавшись, добавила к его заклинаниям несколько собственных Агуаменти.       Вечерний свет становился тонким и едва уловимым.       Девушка откинулась на локти и вздохнула. Всем своим видом она излучала довольство. Даже счастье.       Драко почувствовал на себе её пристальный взгляд.       — Что? — спросил он.              — Ничего, — ответила она.              — Расскажи мне.              — Просто сентиментальность, подпитываемая водкой.       — Тем лучше.       Какое-то время Грейнджер тщательно подбирала слова, но в конце концов произнесла:       — Я рада, что ты сохранил за собой задание по защите.       Теперь она не дразнилась — её речь звучала искренне.       Драко почувствовал, как на его лице промелькнула непрошенная улыбка. Новая, незнакомая радость разлилась по груди.       — Знаешь… я тоже, — признался он.       Она искоса взглянула на него, и на её щеках проступил румянец, а может, это был последний отблеск красного заката.       — Расчувствовались…       — Ужасно.       Его сердце начало отбивать какой-то невероятный ритм.       Они оба одновременно потянулись за вишенкой. Их пальцы спутались.              Контакт был мимолётным и весьма стремительным. Нечто бо́льшее было бы слишком сладостно.              Вечерний воздух пах летом, пойманным в ловушку ветреных объятий, — примятой травой и клевером. Неподалёку пел кроншнеп.       И было восхитительно прекрасно сидеть рядом с Грейнджер, касаясь её руки. Здесь, на вершине мыса, который в этот момент казался вершиной мира.