~
На следующий день Драко и Гоггин вбили друг в друга столько здравого смысла, что могли смело претендовать на звание почтенных философов. Правда, сие достижение омрачалось одной маленькой загвоздкой: никто не мог понять авроров из-за разбитых губ. Так что мир остался без их невыразимой мудрости. Прошло несколько дней, в течение которых Драко успешно справлялся с Подавлением. На фоне разнообразных чрезвычайных ситуаций, заданий и жестоких тренировок Грейнджер благополучно отошла на второй план. Он снова был доволен собой. Жизнь налаживалась. Их первый контакт после поездки в Хогвартс инициировала Грейнджер, начав с многообещающего оскорбления.Ты сумасшедший, — вместо приветствия написала она.
Драко, старательно демонстрируя своё хладнокровие, выждал два часа, прежде чем ответить:?
Я только что разговаривала с Гиппократом, — продолжила она.
С кем? — уточнил он.
С Гиппократом Сметвиком, главой больницы Святого Мунго. Он показал мне твоë письмо. Ты уверен, что хотел поставить столько нулей?
Драко обнаружил, что ему сложно демонстрировать спокойствие и самообладание, когда по лицу расползается ухмылка.Оправдало ли моë определение понятию «большой» твои ожидания?
В — «Выше ожидаемого». У меня нет слов.
Ты хотела бассейн, — напомнил он. — Для этого и нужен ещë один ноль.
Это была лишь нелепая мечта! — воскликнула Грейнджер. Драко почти слышал, как еë голос стал более пронзительным. — Ты никак не прокомментировал своё сумасшествие.
Он не ответил, потому что в первую очередь хотелось выложить всю правду: что ему доставляло истинное удовольствие воплощать в жизнь еë нелепые мечты, но это звучало… слишком э-э-э… Правда была приторно-сладкой. Бармаглот снова затрещал.Я сижу на работе и пытаюсь не заплакать.
Не вешай нос, — поддержал её Драко.
Спасибо за то, что ты делаешь, — написала Грейнджер. — Это изменит к лучшему жизнь многих людей.
Драко показалось, что её заключительное замечание поставило решительную точку в беседе, и ничего не ответил. Пробежавшись взглядом по переписке, он остался доволен собой: в основном, он сохранял нейтральность в выражениях. За исключением, разве что, «определения понятию «большой», но это был всего лишь лёгкий флирт — просто ради спортивного интереса. Он даже не отпустил вопиюще очевидную шутку, когда она сказала, что из-за него лишилась дара речи. Видите? Всë шло хорошо. Всë было под контролем. Не было никакой влюблённости. Тем же вечером Грейнджер оставила ещё одно сообщение, на этот раз в знак признательности пригласив его на ужин: если он захочет, то у неё на примете есть хороший французский ресторан. Драко прочёл послание, испытывая головокружительное волнение. Личная благодарность, однако, создала бы определённые трудности для Подавления и, несомненно, послужила поводом для очередного объятия. Чем меньше таких объятий он получал, тем меньшим кретином себя чувствовал.У меня другие планы, — написал он. — Тебе не нужно благодарить меня. Пожертвование больнице — моя благодарность тебе.
Грейнджер ответила через несколько минут:Хорошо. Дай мне знать, если передумаешь.
Нет. Он не собирался менять своё решение относительно ужина с ней. Но всю ночь напролёт будет мечтать об этом, спасибо. Дни шли своим чередом. Сметвик прислал Драко план полномасштабной реконструкции палаты Януса Толстого, составленный согласно его указаниям. План был удивительно подробно и скрупулёзно проработан. Прошедшие предварительный отбор архитекторы и инженеры-консультанты ожидали его одобрения для дальнейшего перепроектирования палаты, чтобы создать ультрасовременные условия для пациентов, находящихся на длительном лечении. И процессы консультирования, и планы специализированного обучения целителей и медсестёр были тщательнейшим образом прописаны. Кроме того, была предложена новая структура для междисциплинарного сотрудничества и исследований, направленных на изучение хронических заболеваний. От бумаг за милю разило компетентностью, что было весьма нехарактерно для администрации Святого Мунго. Пахло Грейнджер. На секунду он позволил себе мысль, что мог бы спросить её об этом, но не стал — гораздо безопаснее было свести общение к минимуму. Одобрив план, Драко распорядился о переводе средств. Он отклонил приглашение на официальное объявление-иначе говоря-fête в честь пожертвования больнице, потому что она собиралась на нём присутствовать. Поэтому он просто подчеркнул, что хочет остаться в тени, так как в центре внимания должна быть обновлённая палата, а не он сам. Пожалуйста, выпейте шампанское в его честь. После мероприятия Грейнджер написала в Бармаглоте, что надеялась увидеть его, вместе с тем уточнив, почему же он не пришёл? Драко доложил, что погряз в делах: знаешь ли, в Касл Комб завёлся чернокнижник-каннибал, пожирающий туристов. Грейнджер ответила, что, конечно, она всё понимает. Как только настало время обновить защиту коттеджа, он намеренно выбрал момент, когда девушка была по локоть в чьих-то кишках в отделении неотложной помощи. В последующие недели Драко, испытывая всё большее отчаяние, даже назначил несколько свиданий. Они проходили вполне удачно, потому что быстро заканчивались. Ведьмы не приводили в действие ту первобытную часть его мозга, которую активировали раньше. В результате Драко вёл себя как истинный джентльмен, не предпринимая абсолютно никаких попыток трахнуть или хотя бы поцеловать кого-либо из них. Зато очень часто отодвигал стулья и галантно открывал двери (чтобы они наконец-то могли уйти). Он так и не кончил ни на чьи сиськи. Тео поведал, что их общие знакомые истолковали его добродетельное поведение как проявление Зрелости. Отныне все без исключения были убеждены, что Драко Малфой всерьёз начал искать себе жену. И это, по мнению самого Драко, звучало всё же лучше, чем история с импотенцией. Он постепенно смирился с монашеским существованием (дрочка не в счёт), поскольку, по-видимому, ни одна ведьма в мире не была достаточно хороша для его члена, — за исключением, может быть, той — о которой он не думал. Она существовала лишь в роли Принципала под дистанционным наблюдением, чьё сердце изредка давало о себе знать через кольцо. Но всё было под контролем. Всё шло хорошо. Даже если Грейнджер заметила отстранённость с его стороны, то никак это не прокомментировала. Сообщения от неё приходили краткие и по существу — зеркально отражающие манеру Драко. Август, наполненный длинными безгрейнджеровскими днями, перетёк в сентябрь. После одной особенно холодной ночи неожиданно наступила осень, превратив утопающие в зелени сады поместья в великолепную феерию красок. Офис Авроров гудел словно растревоженный улей. В Нортгемптоншире ведьма призвала чужеродное чудовище. А за три ночи сентябрьского полнолуния произошла серия нападений оборотней, единственной целью которых, скорее всего, являлось увеличение числа заражённых среди волшебного населения. Тонкс сформировала оперативную группу под кодовым названием «Вонючки-Оборотни, Трепещите: Будем Ловить Яростно!» (сокращённо: «ВОТБЛЯ»). Поттер, руководивший опергруппой, пояснил Драко, что название выбрано крайне подходящее, поскольку все их совещания сопровождались выкриками «Вот бля!..» всякий раз, когда поступали сообщения о новых нападениях. Короче говоря, жизнь шла своим чередом. По мере того как месяц близился к завершению, Драко начал следить за блокнотом. С окончанием сентября наступал и Мабон, день осеннего равноденствия. Грейнджер была пунктуальна. За несколько дней до праздника у него затрещал Бармаглот. Увидев, что письмо пришло от неё, он был чрезвычайно собран — даже испытывал скуку, — а его сердцебиение ничуть не ускорилось. С отрешённым, безразличным видом он прочёл послание:Я не успела сделать до Мабона ничего из запланированного. Весь день буду мотаться по Великобритании в поисках грибов. Вопрос с твоим участием оставляю на твоё усмотрение.
Шансы напороться на парочку хаг или монахинь? — спросил Драко.
От низкого до нулевого, — написала она. — Хочу посетить мегалитические гробницы, но только снаружи, чтобы исследовать грибы.
Учитывая твою склонность притягивать опасность, я ожидаю целый поток тёмных существ.
Единственный поток ожидается только в виде пары капель дождя, которые вряд ли заслуживают такое название, — парировала Грейнджер.
Хорошо, — ответил он. — Я не поеду, но пришли мне копию маршрута, когда сформируешь его.
И до поры до времени так оно и было. Пока, конечно, всё не полетело к чертям и Грейнджер не потеряла любые привилегии на одиночные вылазки ещё до того, как успела ими воспользоваться.~
А полетело всë к чертям поздним вечером в среду. Драко находился на квиддичном поле поместья, преследуя снитч под проливным дождём, когда его палочка свистом подала сигнал тревоги в лаборатории Грейнджер. В ту же секунду его Бармаглот затрещал, получив сообщение от девушки:Здесь кто-то есть.
Так он понял, что не просто кто-то пытался проникнуть в лабораторию Грейнджер, но и сама Грейнджер торчала в этой чёртовой лаборатории. В полночь. Совсем одна. Кольцо на его пальце отражало её страх. Драко не стал ничего объяснять своим недоумевающим товарищам по команде, которые в грубой форме спрашивали, какого хрена он проверяет свой чёртов блокнот вместо того, чтобы ловить снитч? Как только он вытащил палочку, чтобы аппарировать, кольцо раскалилось. Грейнджер активировала аварийный маячок. Раньше она никогда не активировала аварийный маячок. Просто пиздец. По телу Драко пронеслась волна адреналина и ужаса, сравнимая с той, что он ощутил через кольцо. С поля он дезаппарировал в поместье и отправился в Кембридж по каминной сети. Королевский зал был закрыт для свободной аппарации, поэтому он переместился прямо к его дверям и забарабанил палочкой по бронзовой табличке, пока скрытое магией помещение, наконец, не стало видимым. Кольцо жгло всё настойчивее. Сердце Грейнджер бешено колотилось. Метла Драко по-прежнему была в его руке и послужила удобным средством для подъёма на третий этаж в лабораторию Грейнджер. Огибая последний поворот на головокружительной скорости, чувствуя, как страх разливался по венам, он набросил на себя Дезиллюминационные чары и целый ворох защитных заклинаний. Сначала ему показалось, что он вновь упустил нарушителя. В поле зрения появилась невыразительная табличка: «ГРЕЙНДЖЕР. Звонок для привлечения внимания». Но затем ему почудились едва уловимые звуки и какое-то копошение прямо у двери. Драко выровнял метлу и дыхание и применил невербальное заклинание обнаружения. Под Дезиллюминационными чарами пряталось три человека. Двое, сидя на корточках, возились с оберегами, которые без проблем выдерживали их натиск, а ещё один стоял на страже. Он не заметил бесшумного, невидимого приближения Драко на метле. Внутри Грейнджер была в безопасности — вот что главное. Страх Драко сменился облегчением и желанием планомерно расчленить каждого из этих мужчин. В стенах Королевского зала нельзя было аппарировать. Что ж, в данный момент это работало ему на руку. Драко молча выстрелил Цэли прэзидиум через плечо, и тот разросся в геодезическую клетку, запечатав коридор за его спиной. Эти люди не уйдут отсюда по своей воле. Три злодея против одного Драко. Им стоило немного посочувствовать. Он успел оглушить того, кто изображал Дозорного, а затем использовал Фините, чтобы лишить остальных преимущества невидимости. И тогда игра началась всерьёз. Судя по шквалу заклинаний, выпущенных в его сторону, из двух оставшихся волшебников Высокий был более опытным дуэлянтом, а лысый парень — дёрганым и непредсказуемым паникёром. Всё ещё скрытый под чарами, Драко прижался к стене и направил два Оглушающих, которые Высокий успешно отразил. С Лысым ему удалось установить достаточный для применения легилименции зрительный контакт, позволивший узнать, что на него мчится убивающее заклятие. Рывком развернув метлу, он взмыл к потолку. Проклятие вспыхнуло зелёным светом там, где он был всего мгновение назад. Авада Кедавра в самом начале игры выглядела необычным и, кроме того, ужасно неспортивным ходом. Зато повышала ставки. Никаких больше правил, никаких Оглушающих. В наказание за дерзость Малфой отрубил Лысому ведущую руку с палочкой. Пока тот кричал, заливая всё вокруг кровью, аврор прощупал сознание высокого волшебника. Попытка применить Легилименцию была блокирована Окклюменцией начального уровня — на таком расстоянии достаточной только для того, чтобы помешать Драко уловить мысли злоумышленника относительно его дальнейших действий. Высокий направил в коридор настолько мощное Конфринго, что Драко не сумел от него увернуться. Ему пришлось бросить Протего и раскрыть своё примерное местоположение. — Вот ты где, ублюдок, — прошипел Высокий и послал ещё одно проклятье. Оно взорвалось в конце коридора, ударившись о защиту Драко. — Он, чёрт возьми, запер нас здесь, — выдохнул Высокий при виде этого зрелища. Лысый, прижав к груди окровавленный обрубок, перехватил палочку другой рукой и поднялся на ноги. Заглянув в его сознание, Драко узнал об очередной приближающейся Авада Кедавре. Поспешное режущее проклятие, которое выпустил Драко, лишило Лысого и второй руки. — Знаешь, на твоём месте я бы бросил отрубленные конечности под Охлаждающие чары. Чтобы прикрепить их потом обратно, — заговорил Малфой, когда крики возобновились. Высокого охватила паника, но он нашёл в себе толику мужества, чтобы вновь скрыться под Дезиллюминационными чарами. Не обращая внимания на рыдания Лысого, он и Драко обменивались проклятиями разной степени жестокости и законности, каждый искал слабое место в щите другого. Высокий волшебник умело использовал защитные заклинания и ловко парировал удары. Драко подобрался поближе, надеясь таким образом застать противника врасплох. Направив очередное Фините Инкантатем, он снял с противника Дезиллюминационные чары, обеспечив себе удобный зрительный контакт для ещё одной попытки легилименции. Теперь, оказавшись в нескольких шагах, Драко погрузился в сознание волшебника чуть глубже и увидел приближающуюся Бомбарду. Он отлевитировал оглушённое тело Дозорного перед собой, чтобы оно приняло удар на себя. Благородные дуэлянты были мёртвыми дуэлянтами, а Драко не собирался становиться ни тем, ни другим. Высокий волшебник выругался, наблюдая за кремацией собственного коллеги. Тем временем крики боли Лысого эхом разносились по коридору и, признаться, немного отвлекали. — Ш-ш-ш, — произнёс Драко. Он спрыгнул с метлы и встал за спиной мужчины, в упор послав заглушающее заклинание ему в гортань. Лысый рухнул, обхватив сжавшееся горло тем, что осталось от рук. В Драко попало контрзаклинание. И его это вполне устраивало — он не возражал, чтобы преступники знали, кто собирается их прикончить. Высокий промчался мимо Малфоя к выходу, но защитный купол оттолкнул его, отбросив назад, к ногам аврора. Теперь, в панике обратившись к Непростительным, он возвёл палочку, собираясь применить убивающее заклятие. Это легко считывалось по его глазам. Драко выплюнул Иммобилус, заморозив ведущую руку мужчины с древком на траектории подъёма. Авада разлетелась зелёными искрами по потолку. — Ты, пи… — успел выдохнуть волшебник, но удушающее проклятие аврора ударило его в шею. Схватившись за горло, он упал на колени. Малфой поправил мантию. Обереги остались целыми, а значит, и Грейнджер была в безопасности, так что у него появилась долгожданная возможность получить кое-какие грёбаные ответы. Обычно Драко более-менее следовал стандартным протоколам допросов, принятых в Аврорате, но сегодня он не собирался тратить на них время. Оттянув голову задыхающегося волшебника за волосы, он насильно открыл ему глаза и погрузился в его разум. В полубессознательном состоянии мужчина не мог оказывать ментального сопротивления. Драко перебирал воспоминания, следуя за потоком мыслей, которые привели злоумышленника к двери Грейнджер сегодня вечером. Этот человек, кем бы он ни был, являлся пешкой, получившей приказ от смутного силуэта в тёмной комнате, и не знал ничего сверх инструкций. Его задача состояла в том, чтобы проникнуть в лабораторию Грейнджер и «подтвердить, чем занимается девушка». Драко надолго задержался на этом отрезке памяти, пытаясь разобраться, кому принадлежит хриплый голос. Лысый же получал инструкции только от Высокого, что делало его ещё более бесполезным. А Дозорный, будучи совершенно мëртвым и источая запах подгоревшей свинины, являлся самым бесполезным членом команды. Все они были чертовски бесполезны! С излишним усердием Драко оглушил двоих выживших прямыми ударами в грудь. На отрубленные конечности Лысого аврор наложил чары Стазиса. Он послал по Патронусу Гоггину, Тонкс и Службе медиведьм. Три аристократические борзые, высокие и серебристые, вырвались из его палочки и умчались прочь. Драко повернулся ко входу в лабораторию и снял Защитные обереги. Через несколько шагов он оказался перед дверью в кабинет Грейнджер, в которую немедленно заколотил. — Ты там? Отвечай, или я вышибу дверь. — Какой кекс ты ел в Тинтесфилде? — послышался дрожащий голос Грейнджер. То, что она была в состоянии убедиться, что Драко — это действительно Драко, несколько обнадёживало. — Маковый. Девушка открыла дверь, держа в руке палочку на кончике которой сияла белая искорка ожидающего Протего. Грейнджер выглядела бледной, но в остальном невредимой. Её глаза были огромными и потемневшими от напряжения. Он с трудом поборол необъяснимое и безумное желание подхватить её на руки и прижать к себе. Адреналин, конечно. — Там были… — начал Драко. — Знаю, — перебила его Грейнджер, продемонстрировав свой мобильный телефон. — Я всё видела. Запланированный Драко разбор полётов закончился, даже не начавшись. — Что? — У меня есть камера в дверном звонке, — объяснила она. Перед ним вспыхнул экран её мобильного, где был виден теперь уже тихий коридор, дуга крови, разбрызганная по стене, а также обгоревший труп, привалившийся к плинтусу. Грейнджер смотрела на Драко широко раскрытыми глазами. — М-м, — сказал он. — Они… они все мертвы? — Только один. Поймал Бомбарду. — Что они от меня хотели? — едва слышно произнесла она. Её потряхивало. На фоне своего перегруженного стола Грейнджер выглядела очень хрупкой, руки плотно обхватывали живот, а губы были ужасно бледными. Ему снова захотелось обнять её. — Им велели подтвердить, чем ты здесь занимаешься, — пояснил Драко. Девушка встретилась с ним взглядом. В её глазах плескались тревога, шок и беспокойство. В его, вероятно, тоже. — Чёрт возьми, — выдохнула она. — Да, — кивнул Драко. — О чём бы ни беспокоился Бруствер — теперь это действительно происходит. Пойдём. — Но как?! — Грейнджер распихала по карманам кое-какие вещи, в том числе и детальки компьютеров. — И куда мы пойдём? — Для начала — подальше отсюда. Обереги выдержали. Но ты больше никогда не будешь находиться здесь одна. Нам нужно поговорить. — Ко мне домой? — Хорошо, но только на сегодня. Им известно, где ты живëшь. Гоггин, Тонкс и медиведьмы появились с разницей в несколько мгновений. Сначала их шаги гулко раздавались на трёх лестничных пролётах по пути в лабораторию Грейнджер, а затем они сами ворвались в коридор. — Привет, привет, привет, — присвистнула Тонкс, осматривая место побоища. — Небольшая полуночная дуэль после квиддича, а? — спросила она, взглянув на форму Драко. — Так вот почему я учуял запах бекона, — усмехнулся Гоггин, подтолкнув ботинком тело Дозорного. Главная медиведьма поморщилась, заявив, что мало чем может помочь этому человеку, но она заберёт его на вскрытие. Двух других вынесли на носилках после того, как Гоггин закрепил на них довольно жёсткие ремни, на случай, если они очнутся. Аврор последовал за ними к выходу. Заметив Грейнджер, Тонкс подлетела к ней и, схватив за плечи, спросила, всё ли с ней в порядке. — А… да… я в порядке… Малфой прибыл всего за минуту, — запинаясь, пробормотала Грейнджер, пока Тонкс поочередно хватала и сжимала то её лицо, то руки. — Ты уверена? В тебя не попали? Никто не проник внутрь? — Нет… защита держалась великолепно… правда, я в порядке, Тонкс… — Хорошо. Блестяще. Превосходно. — Напоследок похлопав Грейнджер по щекам, Тонкс повернулась к Драко. — У тебя была возможность взглянуть? Собственно, авроры не должны проводить допросы без соблюдения определённых процедур в отношении задержанных подозреваемых. Однако практикующим Легилименцию позволяли использовать её во время боя. Если при этом удавалось извлечь что-то полезное, что ж, это считалось приятным бонусом. — Краем глаза, — произнёс Драко. — Им поручили подтвердить, над чем работает Грейнджер. Стоит копнуть поглубже. Тот, что повыше, с кем-то разговаривал… в голосе было что-то такое… чертовски знакомое, но я не могу понять что именно… — Я допрошу их лично, — заявила Тонкс, её волосы превратились в зловещий кроваво-красный ирокез. — И дам знать вам обоим, как только что-нибудь выясню. Гермиона, бог мой, ты выглядишь так, будто вот-вот потеряешь сознание. — Малфой собирался проводить меня домой, — выдохнула Грейнджер. — Домой? — сморщила нос Тонкс. — Не нравится мне эта идея. В конце концов, мы же подозревали, что они шарились неподалëку, так? — Я останусь с ней на ночь, — сказал Драко. — А утром примем все необходимые меры. — Необходимые меры? — переспросила Грейнджер, когда он вместе с Тонкс помогал ей спуститься по лестнице. — Подумываю о конспиративной квартире. Пока мы не разберёмся, что происходит, и не посадим виновных, — пояснила Тонкс. — Но у меня… — Мы постараемся минимизировать вмешательство в твою работу и жизнь, — перебила её Тонкс дружелюбным, но не терпящим возражений тоном. Грейнджер выглядела смирившейся. Да и трудно возражать, когда доказательства того, что какие-то злодеи пытались навредить ей, были размазаны по стенам кровавыми разводами. Тонкс повернулась к Драко. — Теперь, когда они сделали первый шаг, я хочу, чтобы она находилась под круглосуточной аврорской защитой, с личным присутствием. Договорись о замене, когда не можешь сам. Я могу выделить Уизли, если необходимо. Гоггин и Хамфриз тоже. — Понял. Они покинули Королевский зал. Под убывающей сентябрьской луной блестела роса, покрывающая Дворик Тринити. — Наконец-то они начали раскрывать свои карты, — размышляла Тонкс, постукивая пальцем по губам. — Посмотрим, что я смогу вытянуть из Безрукого и его дружка сегодня вечером. Гермиона, выпей чашку чая или чего-нибудь покрепче, будь добра. Ну, ты же целительница, и полагаю, знаешь, как лечить шок. С этими словами Тонкс вскинула палочку, крутанулась на каблуках и дезаппарировала. Драко предложил локоть Грейнджер. — Пойдëм. Еë глаза были по-прежнему широко раскрыты. Она замешкалась на мгновение, затем взяла его под руку. Они столкнулись, закружившись в вихре аппарации. Ему показалось, что в этот момент девушка вздрогнула. Они появились в тёмной кухне Грейнджер. Она запустила в камин Инсендио и включила несколько маггловских лампочек. Потом они замерли посреди кухни, подняв друг на друга глаза. В воздухе витало напряжение. Множество мыслей бурлило в голове Драко, желая быть высказанными: что он чертовски рад видеть еë целой и невредимой, что она никогда больше не будет работать одна, что если допрос Тонкс ничего не даст, то он сам выжмет душу из выживших мужчин, чтобы выудить даже самую каплю новой информации… Грейнджер сцепила руки — верный признак того, что ей тоже было, что сказать. — Спаси… — начала она как раз в тот момент, когда Драко тоже собрался произнести: — Я… Они оба замолчали, ожидая, что другой заговорит первым. — А ты… — хотела спросить Грейнджер. — Ты… — вторил ей Драко. Снова перебив друг друга, они погрузились в молчание. Грейнджер опять заломила руки, на этот раз в раздражении. — Ради бога, скажи уже! — Каков твой протокол лечения шока? — Э-э-э… ну… существует несколько видов шока, так что… — Психологический. — У магического или маггловского объекта? — Магического. На одном дыхании девушка выпалила список, загибая пальцы: — В первую очередь: устранить раздражитель, вызвавший шок. Настой Опимум Транквиллитас — отлично помогает при эмоциональных и панических расстройствах, психомоторном возбуждении. И, конечно, утешение. — Хорошо, — кивнул Драко. — Давай с этого и начнëм, а потом поговорим. У тебя в доме есть Опимум Транквиллитас? — Для меня? — Да, — сказал он, ковыряясь в разросшихся на подоконнике растениях. — Вон тот, широколистный. Но со мной всё в порядке. — Ничего подобного. Ты снова похожа на труп Вейлы, не считая цвета волос. Она уставилась в блестящую кастрюлю и ахнула, разглядев своё отражение. — О, Боже. Я… я поставлю чайник, да? Её руки дрожали. — Будешь? — спросила Грейнджер, когда вода закипела. Она пробежалась взглядом по его лицу: — Ты, как мне кажется, совершенно не впечатлён… такого рода инциденты тебе до лампочки? Стягивая перчатки для квиддича, Драко пожал плечами с притворным безразличием. Не в его интересах было сообщать девушке, что, на самом деле, безумная гонка к ней сопровождалась глубоким страхом и даже паникой. — Им не удалось задеть меня ничем, кроме Финиты. Бывало и похуже. Он протянул ей несколько листьев для заваривания. Попав в горячую воду, они сильно запахли перечной мятой. — Может, всё-таки предложить тебе чашку? — спросила Грейнджер. — Ладно, давай, — решил Драко, вдохнув пряный аромат. Грейнджер разлила травяной отвар по кружкам, и они сели за кухонный стол. Она по-прежнему смотрела на него широко раскрытыми глазами. Из всех вещей, о которых Драко хотелось обмолвиться, спросить еë об этом взгляде казалось наименее рискованным. — Почему ты так странно на меня смотришь? Похоже, теперь девушка не знала, куда спрятать глаза. — Я… э-э-э… думаю, я просто немного взволнована после того, как наблюдала за твоим боем с теми людьми. Ты был… — она задумалась на мгновение, подыскивая подходящее слово, — довольно безжалостным. — Когда кто-то использует неблокируемое убивающее проклятье в качестве увертюры, не стоит отвечать на него Оглушающими. — О, конечно, — пробормотала Грейнджер, выпрямившись и кивнув. Она пустилась в путанные сбивчивые объяснения. — Наверное, я просто хотела сказать, что я… Что я никогда не видела тебя таким. В основном я знала тебя как… занозу в заднице, появляющуюся, когда не надо, и делающую какие-то глупые замечания. Хотя концептуально я понимала, что ты отличный дуэлянт, но увидеть тебя в деле — всё равно что открыть глаза. Понимаешь? Выглядело… выглядело очень убедительно. Впечатляюще. Ты был ужасающим. Но я… так благодарна. Я повернула кольцо и не имела ни малейшего представления, появишься ли ты вообще. А потом ты оказался там. И повсюду была кровь. А я была в безопасности. Так что… спасибо тебе. Пожалуй, я лучше замолчу. Хочешь ещё Опимума? Думаю, нам нужно больше Опимума. Я заварю нам ещё порцию, хорошо? Не дожидаясь его ответа, Грейнджер встала и начала суетиться вокруг растения и чайника. Она была взволнована и растеряна и в конечном итоге опрокинула ситечко. Последним пунктом в протоколе Грейнджер было утешение. Драко предположил, что может попытаться. Он подошёл, встал рядом с ней у столешницы и накрыл её руки своими. Грейнджер вздрогнула от прикосновения и в замешательстве подняла на него глаза. — Сейчас я попытаюсь тебя Утешить, — серьёзно заявил он. Он правильно подобрал слова. Из Грейнджер вырвался тихий, неожиданный смех. Наверное, это было ужасно банально, но Драко скучал по его звучанию. Неуютное напряжение и сковывающая отстранённость ослабли. — Что ж, давай, — сказала Грейнджер, и в уголках её рта заиграла смущённая улыбка. — Головы злодеев, попавшие в наши руки сегодня ночью, будут вывернуты наизнанку в поисках каждой крупицы информации, которую они сознательно или бессознательно хранят. Девушка кивнула. — А потом мы выясним, кто их подослал, и поймаем зачинщиков. И ты сможешь беспрепятственно продолжать свои исследования. — Спасибо. — Охранные чары выдержали, и ты в безопасности. Она снова кивнула. Тут бы ему и закончить. Но он хотел сказать кое-что ещё. Он судорожно сжал её руки. — И… ты должна кое-что знать. — Да? — Я всегда приду к тебе, когда ты повернёшь кольцо. Голос выдал его, став немного хриплым. Грейнджер не ожидала такой искренности — более того, казалось, что это откровение её добило. Улыбка исчезла. Теперь она выглядела так, словно вот-вот разрыдается. Высвободившись из его хватки, девушка прижала тыльную сторону ладони ко рту. — Извини, я… просто… Воцарилась тишина. Потом раздался громкий всхлип. Грейнджер подняла глаза к потолку. А затем она повернулась к Драко и растворилась в его объятиях. О, он хотел этого. Какая-то отдалённая часть его мозга кричала: «Наконец-то, блять!». На этот раз никакой неловкости не было; руки точно знали, что нужно делать. Подхватив её, он заключил девушку в объятия и прижал к своей груди. Он слышал и чувствовал её прерывистое дыхание, пока она боролась со слезами. Он бормотал что-то невнятное: что она имеет полное право плакать, ведь её лаборатория подверглась насильственному вторжению, и что это могло бы расстроить и ужаснуть кого угодно, а шок и страх — совершенно нормальные реакции. Слышала ли она оглушительный стук его сердца? На нём по-прежнему была квиддичная экипировка. И от него, наверняка, воняло. Почему Грейнджер казалась такой хрупкой? Её дыхание было тёплым, руки приятно сжимали его рёбра. Ощущать её голову, прижатую к его телу, было невыразимо драгоценно. Ощущать её грудь, сокращающуюся при вдохе и выдохе, было редкостью, которой следовало дорожить. Держать Грейнджер в объятиях было и радостно, и горько одновременно. Они, подобно кристаллическому осколку, прорвали все его защитные укрепления, выстроенные за последний месяц. Ему захотелось признаться, выплеснуть наружу, сказать, что он скучал по ней и хотел… хотел быть с нею ближе, что бы это ни значило. Что он подавлял чувства, не желая возиться с ними, но они упрямо продолжали существовать — клокочущий, бурлящий, неописуемый беспорядок. Что все эти размышления терзали его глубокой ночью, когда мир затихал, а он оставался наедине с собою. Он не хотел говорить об этом, боясь, что поставит под удар то, что существовало между ними прямо сейчас — этот танец на острие клинка, это хрупкое равновесие… Он не мог сказать ей. Момент не подходящий. К тому же, он бы не стал так рисковать. Потому что это изменило бы всё. Но что бы ни происходило здесь и сейчас, оно нравилось ему куда сильнее, чем то раздражающее ощущение неопределённости, которое между ними было. Наслаждение и страдание. Наслаждение и страдание. Их чередование отражало биение его пульса: один удар — радость, другой — печаль, ещё один — радость и вновь — печаль. Дыхание Грейнджер замедлилось, а тело расслабилось. Глубоко вздохнув она разжала сцепленные за его спиной руки и уткнулась ими ему в грудь. Он испытывал боль, но в то же время хотел взмыть в небо и воспарить. Драко с радостью простоял бы так целый эон, обнимая её. Но Грейнджер, будь она благословенна и проклята, положила этому конец. Девушка больше не плакала. — Мне нужна минутка, — сдавленным голосом произнесла она, и, не глядя на Драко, вышла из кухни. Драко услышал, как из крана потекла вода. Он прошёлся по комнате, чтобы проветрить голову, и рассеянно провёл руками по волосам. Он выпил уже едва тёплый отвар, жалея, что в него не добавлено несколько порций виски. По крайней мере, по горлу и конечностям разлилось приятное онемение. Почти похоже. Он взял себя в руки. Всё было нормально. Девушка вернулась. На её лице осталось несколько капель воды после посещения ванной. Она обновила пучок на голове, сделав его выше и плотнее. — Порядок, — бодро объявила Грейнджер, усаживаясь на своём месте. Она выглядела так, будто исчерпала дневную норму эмоций, и вряд ли могла выжать из себя ещё хотя бы каплю. Кроме того, им нужно было кое-что обсудить. Выпив полпорции отвара, она со стуком поставила кружку на стол, а затем спросила: — Как эти люди узнали обо мне? Почему именно моя лаборатория? Я никому не рассказывала и ничего не публиковала. Для всех наблюдателей я — ужасно скучный академик, по уши увязший в заумных исследованиях. Так, как же? — У меня нет ответа, — признался Драко. — Лично я хочу знать — кто это. О ком так беспокоился Бруствер? Потому что те, кто стояли перед твоей дверью, определённо принадлежат к их числу. — Это не должно иметь значения, — пробормотала Грейнджер. Она выглядела раздражённой, что ярче любых слов свидетельствовало об улучшении её самочувствия. — Они не должны знать. Как им вообще это стало известно? — Неважно, как. Они знают. Дай мне свою руку! — Поверь, мне больше не требуется Утешение, — сказала Грейнджер, отводя руку подальше. — Обет Секретности, — потребовал Драко. — Но… — Я предупреждал тебя, что если произойдёт ещë один инцидент, мне нужно будет знать. То, что случилось — уже не просто инцидент — это грёбаное наглое вторжение! Дело уже не просто в чрезмерно раздутой реакции Бруствера. Теперь это реальность. Во взгляде Грейнджер смешались беспокойство и гнев, бессилие и разочарование. Он снова протянул руку. — Ладно. Ладно, — вздохнула она. — Но… но ты должен пообещать мне, что сделаешь так, как сказала Тонкс. Насчёт минимального вмешательства. Меня не будут держать взаперти и отвлекать от работы. Проект слишком важен. — Я обещаю. — Я знаю, что ты легко становишься таким… таким… — Каким? — поднял бровь Малфой, когда она запнулась в конце предложения. — Не знаю, — Грейнджер выглядела встревоженной. — Слишком увлечённым. Перегибающим палку… — Ерунда. У меня есть чувство меры. Дай руку! — …Ты только что сжёг человека заживо. — Я его не сжигал. Грейнджер раздражённо булькнула. — Руку, — повторил он. Она с волнением протянула ему руку. Ту, на которой было кольцо. Он сжал её в своей. Её ладонь оказалась нежной и тёплой. Драко направил палочку на их соединённые руки и прошептал заклинание Обета. Из древка вырвались золотые нити, гипнотическими спиралями закрутившись вокруг их предплечий. Он почувствовал, как магия овладевает им: давит на горло и ладони, обещая магическое подавление, если он попытается раскрыть тайну миру. Он встретился взглядом с Грейнджер: время пришло. Она вздохнула. И, к своему удивлению, среди беспокойства в её глазах Драко увидел тихое, непоколебимое доверие. — Ты готов? — спросила Грейнджер. — Да. Она сделала глубокий вдох. — Я собираюсь вылечить ликантропию.