Бесит.

Перед глазами все плывёт. Дышится тяжело, и на ногах стоится тоже. Розария идёт за повозкой, еле перебирая маленькими ножками по сырой от крови и дождя земли. По её щекам текут слезы из красных глаз, под которыми виднеются синяки, а в пересохшем горле застрял ком. — Ма-кха-ма… — Малышка осматривается по сторонам, её тело знобит. Так тяжело, плохо, больно… — Заткнись, шавка! Ещё ныть тут удумала! — мужчина на лошади, что едет рядом с повозкой, дёргает верёвку, которая привязана к шее Розарии, и снова смотрит вперёд, подгоняя лошадь. Малышка не в силах устоять, падает на землю, её продолжают тащить по камням и траве, не давая подняться. Бледные щеки обдирают камни. Всё, что чувствует Розария, — это холод и боль.

***

— Розария… — обеспокоенный голос прорезает тьму. Монахиня жмурится и, тяжело вздыхая, открывает глаза. Мутный взгляд рассредоточенно рассматривает коморку и проясняется, лишь натолкнувшись на обеспокоенность лицо любимой. — Бар-кха-ра?.. — монахиня тянет руку к лицу малышки, но её перехватывают. Барбара подхватывает ослабевшую кисть и ладонью тянет к своей щеке, поглаживая рукой запястье, где бьётся артерия. — Да, это я, — Барбара нежно улыбается и ластится к открытой ладони, целуя её в середину. — Мне… снился… кх-кха… сон… Ты… — Розария скользит взглядом по слабой улыбке своей маленькой девочки. Барбара не отходила от Розарии ни на мгновенье после того, как девушка заболела. Это странно, но организм Розарии сопративлялся магии Барбары, не позволяя окончательно снять лихарадку. Возможно, эта была психосоматика. У привыкшей быть одной девушке организм просто отказывался воспринимать помощь. — Да, я знаю, всё в порядке. Я здесь, я рядом, — Барбара снимает ботиночки и забирается прямо в платье, не волнуясь о том, помнётся ли оно у любимой под одеялом. Идола тут же сжимают холодные руки и слабо тянут ближе. Барбара продвигается ближе сама, кладёт руку на горячую щеку Розарии и осторожно поглаживает. — Я знаю, как тебе было больно. Но больше не будет, тебя больше не тронут. Я рядом, — Барбара целует лоб Розарии и смотрит щемяще нежно на девушку, что словно вновь стала беззащитным ребёнком. — Кха… какие смелые слова. Ты меня балуешь, из-за тебя я так рас-слабилась… даже заболела… — Розария улыбается, прикрывая слезящиеся глаза. Её дыхание медленно выравнивается, а краснота спадает с бедного лица. Барбара рядом. И Розарии достаточно чувствовать свой ручей, свою реку, чтобы успокоиться и расстаять в её тёплых водах. Барбара водит пальцами по лицу Розарии, проходится по бровям, скулам, губам, подбородку. Другой рукой она гладит по спине и слегка похлопывает. Идол прижимается ближе к любимой и начинает напевать песню, когда чувствует дрожь Розарии. Река, что растопить лёд, слилась с ним в одно целое, нежно греет в себе оставшиеся льдинки в своём мелодичный потоке. Розария впервые улыбается во сне.