Миллион лет вдвоём

если бы ты был городом, я бы остался в тебе навечно

Ваня носился по кухне как ужаленный в одно место вот уже который час. От волнения всё валилось из рук, но эйфория не позволяла забить после первой попытки. Он устало опустился на стул и хмуро оглядел засратый пол и столешницу. Убираться ведь ещё. Из потока мыслей его выдернул запах горелого. — Ебучий фондан, — простонал Ваня, пнув ножку стола. Нервно убрав чёлку со лба характерным движением, он подошёл к духовке и вытащил три скукожившихся бисквита, от которых дико воняло дымом. Янковский поморщился, открыл настежь окно и снова сел. Хотя бы паста получилась, а на сладкое придумает что-нибудь другое. Через полчаса кухня уже была начищена до блеска. Салат стоял в центре стола, паста ждала в сковородке. Ваня посмотрел на часы. Ещё полчаса у него точно было. Сначала душ. После душа он ещё чёрт знает сколько стоял, гипнотизировал себя в зеркале в попытках решить, что же всё-таки надеть. Он выдохнул и решил остановиться на своей мешковатой рубашке и привычных чёрных штанах. Что толку наряжаться, всё равно всё снимать придётся. Ваня улыбнулся своим мыслям, закусив губу. Телефон завибрировал, оповещая о новом сообщении. Сердце забилось чуть быстрее от короткого «Ваньк, уже еду с вокзала, целую». Через минуту пришло ещё одно: «и отойди уже от зеркала». Ваня тихо рассмеялся. Знает его, чёрт кудрявый, как свои пять пальцев. Он отложил расчёску, растрепал волосы и снова пошёл на кухню. Оглядел мельком всё ли по красоте, потом осмотрел спальню и остановился в коридоре. Глянул в глазок — пока никого. Ждать невыносимо. Они не виделись около двух месяцев, соскучились страшно. Ваня заправил волосы за уши, вытер влажные ладони о штаны и снова обошёл квартиру — спокойно сидеть он не мог. Долгожданный звонок в дверь заставил его подпрыгнуть на месте. Дверь открылась, и он на секунду даже замер. Вот перед ним стоял Тихон, самый настоящий и самый любимый. Жизневский вынырнул из омута родных глаз чуть быстрее и кинулся обниматься. Ваня уткнулся ему в шею, вдыхая родной запах. Дождался. Одну руку запустил в короткие кудри, другой гладил лопатки. — Ванечка, солнце… — шепнул Тиша. Ваня чуть отстранился, чтобы зацеловать линию челюсти, подбородок, шею. Чтобы продвинуться чуть выше, пришлось встать на носочки. Он дотянулся до щёк, носа и остановился на губах. Тиша облегчённо выдохнул и обхватил ладонями ванькины скулы, крепко целуя. Воздух закончился довольно быстро, они нехотя расцепились и прижались лбами друг к другу. — Тиш, я так скучал, просто пиздец, — Ваня замер, гладя чужие плечи. — Ты голодный, наверное, с дороги, я тут приготовил… — потянул Тишу за руку в кухню. — Ужасно голодный, — хрипло отозвался Жизневский, прижимаясь со спины. Руки поползли вверх от живота к груди, горячее дыхание обожгло Ване висок. — Я думал, ты поешь сначала, а десерт потом, — тихо пробормотал Ваня, легонько подаваясь бёдрами назад. Заигрывает, засранец. Только строит из себя невинного, а на самом деле чарами своими цыганскими околдовывает, да так, что не спастись. Вот Тиша и околдовался. Безвозвратно. — Основное блюдо подождёт, — ответил Тихон, расстёгивая пуговицы Ваниной рубашки. Ваня вымученно засмеялся, но тут же притих, когда большие пальцы Тиши погладили его твёрдые соски. Ладони спустились на поджавшийся живот. Ваня вздрогнул, тяжело задышал, откинув голову назад, подставляя бледную шею под влажные долгие поцелуи. Внутри расплывалось горячее возбуждение. На кровать приземлились уже голые, разгорячённые, разбросав одежду по всей квартире. К чёрту, они наконец-то дорвались. Тихон лёг сверху, вжимаясь всем телом. Кожа к коже. Так близко, будто вплавляясь, будто желая забрать себе и спрятать частичку друг друга. Тиша покрывал мелкими поцелуями губы, скулы, брови, мягко коснулся губами переломанной трижды переносицы, носом провёл по виску. И всё мало, мало, но достаточно никогда не будет. Наперёд не нацелуешься, не надышишься, в Питер эту нежность и трепет, увы, не заберёшь. Тихон уложил их на бок и просунул член между мягких бёдер. — Вань, Ванюш, сожмись, вот так, да, мой хороший, — Жизневский шумно выдохнул Ване в затылок и медленно качнул бёдрами. Ладони гуляли по груди, поднимались выше, легонько сжимали тонкую шею. Тихон почувствовал, как Ваня нервно сглотнул — под ладонью задвигался острый кадык. Свободной рукой он сжал ягодицу, которая так правильно укладывалась в ладонь почти целиком. Ваня обхватил рукой свой член и начал двигаться в том же темпе, что и Тиша, легонько задевая костяшками чужую головку. Жизневский просунул одну руку под Ванину шею, прижимая к себе покрепче. — Блять, Вань, я сейчас… — прохрипел Тихон, ускоряясь. — Давай, солнце, — ответил Ваня, перехватывая его ладонь и переплетая пальцы. Кончили одновременно, пачкая свежие простыни. Ваня тут же развернулся лицом и уткнулся Тише в грудь, всё ещё тяжело дыша. Жизневский поцеловал его в лоб, одной рукой приобнимая за плечи, а второй выводя витиеватые узоры на спине. Так и застыли молча, наслаждаясь друг другом. — Тиш, опоздаешь ведь, — пробубнил Ваня, нарушив тишину. — Не напоминай, не хочу уходить от тебя. — Вставай, тебе ещё покушать надо, я зря корячился что ли? Вечером продолжим. — Ненавижу, когда ты прав, — буркнул Тихон, нехотя отлипая от тёплого тела рядом. Сегодня премьера «Первого Оскара», но это всё суета и лишний повод-оправдание для всех остальных приехать в Москву.