Воронята учатся летать

— Знаешь, Гарри, — однажды сказал Невилл, — мне кажется, что нашего преподавателя по защите сейчас нужно самого защищать. Не знаю, что с ним случилось во время каникул, но точно что-то плохое. Не помнишь, куда он ездил на Рождество? Квиринус Квиррелл, довольно известный охотник на вампиров, вёл уроки в Хогвартсе всего полгода. Весёлый, загорелый, со странной манерой одеваться, с десятком невероятных историй на каждую тему. Кто-то считал его клоуном, кто-то — лучшим преподавателем в мире. Гарри любил Квиррелла, хоть и подозревал, что половина его рассказов сильно приукрашена. — Никуда, вроде, — ответил Гарри, не глядя на Невилла. Он был занят тем, что осторожно стирал разлитые на почти готовое эссе по трансфигурации чернила. Задача была непростой, нужно было заставить исчезнуть только лужицу, не затронув буквы. — Да у него и каникул-то не было. Проверял закоулки Хогвартса, искал яйца василиска и прочую гадость. После моих приключений в Тайной Комнате Дамблдор потребовал даже мышей из школы выгнать. Сам Гарри пока не заметил никаких странностей. Занятий с Квирреллом у них в этом семестре пока не было, а понять что-то по коротким приветствиям в коридоре было сложно. Но Невилл был гораздо чутче Гарри. И ему стоило доверять. *** — Учебники можете убрать. Сегодня будет только практика. Гарри внимательно слушал профессора и рассматривал его лицо, ища признаки болезни, нервного истощения или проклятия, и не видя ни первого, ни второго, ни третьего. Но Невилл был прав: с Квирреллом явно что-то было не так. Когда-то давно Алистер вызвал на бой демона, который оказался ему не по силам. Душу, к счастью, отстоять удалось, хоть и с огромным трудом. Но демон выпил почти все его силы. После битвы некромант пролежал в постели почти неделю, изредка просыпаясь, чтобы попить воды и съесть половинку яблока. Колдовать он смог только через месяц. Так вот, Квиррелл казался облегчённой версией того, что Гарри видел тогда. Словно его тоже потрепала какая-то потусторонняя тварь. Вернее, не потрепала, а просто и тихо села на шею и с аппетитом присосалась. Без резких движений, чтобы не ослабить «кормушку» сверх необходимого, без жестокости и злобы, не трогая душу. Последнее, впрочем, всего лишь вопрос времени... Это довольно легко отличить от обычной усталости или депрессии, если знать, куда смотреть. Совсем не похожая на обычные синяки сетка голубых венок под глазами, почти незаметная на загорелом лице. Серые крапинки в зелёных радужках… И обычная азартная улыбка, звонкий молодой голос и какой-то невообразимый костюм — ядрёная мексиканско-индийская мешанина, которая бы любого другого человека превратила в неуклюжее посмешище. Квирреллу же такая одежда шла — и пончо в психоделическую полоску, и фиолетовый тюрбан, и красные башмаки. — В шкафу сидит боггарт. Я нашёл его, когда на каникулах зачищал коридоры Хогвартса. Вы не представляете, сколько нечисти здесь пряталось по углам. Наглядных пособий нам хватит до конца года. А может быть, и подольше… Гарри показалось, что последнее предложение Квиррелл произнёс как-то неохотно, словно предполагал, что никакого «подольше» не будет. А может быть, не будет даже конца года. Отчего-то было неуютно. Как будто кто-то наблюдал за Гарри недобрым взглядом. К боггарту, относительно безобидной зверушке, питающейся чужими страхами, это отношения не имело. — Знакомиться с ним будете по очереди. Если попытаемся подойти все вместе, он попытается напугать нас всех одновременно и превратится во что-то странное и ужасно смешное. Я однажды видел, как боггарт превратился в гибрид слизня, обезьяны и бутылочки с ядом… Короче, будем милосердными к бедняге. Дадим ему поразвлечься напоследок. Мисс Аббот, вы первая! Ханна с опаской подошла к шкафу и протянула руку к дверце, не решаясь её открыть. Боггарт в шкафу завозился, застучал — судя по звуку, хвостом. — Не надо торопиться. Сначала подготовимся. Что, скорее всего, захочет показать вам боггарт? Чего вы больше всего боитесь? Из вещественного мира, я имею в виду. Ханна задумалась. — Птенцов, наверное. Вот когда они в яйце, такие прозрачные, с жуткими глазами. Если им рано вылупляться, а яйцо разбилось. — Отлично! — сказал Квиррелл, — Честно говоря, мне самому от такого не по себе. Меня на Филиппинах друзья как-то попытались накормить балутом, уверяли, что это полезно для по... здоровья… Ладно. Теперь подумайте, как можно сделать этот ужас смешным или милым? — Ну... Чтобы он стал нормальным цыплёнком. Пушистым. Квиррелл кивнул. — Так. Когда вы увидите боггарта в боевом обличии, вам, скорее всего, станет очень страшно. Постоянно напоминайте себе, что то, что вы видите — это всего лишь призрак, который с вами играет. Сосредоточьтесь на образе, который вызовет у вас смех и умиление, направьте на боггарта палочку и скажите: «Ридикулюс!» — Ладно… — прошептала Ханна. И Квиррелл открыл шкаф. На пол выкатилось большое яйцо, напоминающее страусиное. Несколько секунд ничего не происходило, и Ханна, внутренне было подготовившаяся увидеть что-то страшное, расслабилась. Боггарт, похоже, был либо сыт, либо ленив, либо просто плохо понял, чего именно боится его жертва… И тут яйцо почернело. Плотная скорлупа начала истончаться, плавиться, будто «Киндер-сюрприз» поливали горячей водой. Неестественным, кошмарным образом из яйца начало вылупляться что-то настолько жуткое и бесчеловечное, что хотелось умереть, лишь бы не видеть этого, не чувствовать невыносимого, невыразимого ужаса. Нет, это был зародыш, голый, едва сформированный, покрытый лопнувшим желтком. Всего лишь зародыш… Полуживое существо громадных размеров, насильно пробуждённое раньше времени и ненавидящее прервавшую его покой. Ханна взвизгнула, отскочила, чуть не упав. Птенец разинул зачаточный клюв в белесых ошметках; беззвучный крик впился в мозг тысячами скользких когтей; клюв был воронкой, водоворотом ледяной тьмы, он высасывал разум, чувства, душу… «Он ненастоящий, он ненастоящий, он ненастоящий!» — повторяла про себя Ханна. — Ри…ри… ридикулюс! Жуткий призрак мгновенно сдулся. Рядом с разбитым яйцом — самым обычным белым яйцом — стоял самый обычный маленький страусёнок. Птичка, похожая на ёжика с длинными ногами и шеей. Страусёнок пискнул и, забавно топая, побежал к Ханне. Ханна рассмеялась — больше от облегчения, чем от потешного вида птенца. Потянулась было погладить мягкий пух, но боггарт больно ущипнул её за палец и обиженно залез в шкаф. — Кажется, я теперь год не смогу есть яйца… — пробормотал Квиррел, закрывая за призраком дверцу. — Мисс Аббот, пятнадцать баллов Пуффендую. Я всерьёз восхищаюсь вашим самообладанием. Так, кто следующий? Мистер Эванс, хотите попробовать? *** В Большом зале было достаточно шумно, чтобы обсуждать что угодно и не бояться, что разговор услышат посторонние. — Он одержим, — сказал Гарри, наливая себе в стакан тыквенный сок, — не знаю, чем именно, но это что-то умное и довольно могущественное. У меня весь урок было ощущение, что на меня кто-то смотрит. Кто-то, кто меня ненавидит, и чего-то от меня хочет. Вот и сейчас… — Гарри закрыл глаза и безошибочно указал на Квиррелла, проходящего мимо стола Когтеврана. — Одержим? — с сомнением произнёс Невилл, — Но его волю точно никто не захватывал, я бы почувствовал. — Квиррелл сильный. Тварь это понимает и не пытается управлять им напрямую. Гарри отпил немного из стакана, поморщился, и невербальным заклинанием превратил тыквенный сок в морковный. — Макгонагалл тебе «Превосходно» должна за экзамен автоматом поставить, — фыркнул Невилл. — Не поставит. У нас с ней неразрешимые разногласия методического характера… — Гарри вздохнул. — Лучше про Квиррелла. Я вот не пойму, знает ли он, что с ним происходит. — Знает. Я чувствую, что ему очень страшно. Демоны ведь могут угрожать? — Демоны всё могут… Но это не демон. Демоны грубее. Может быть, это существо когда-то было человеком. Отголосок, воспоминание, обретшее вот такую форму. Невилл отложил вилку, выпрямился, посмотрел Гарри прямо в глаза. — Пряталось в закоулках школы. Ненавидит тебя. Что-то от тебя хочет. Воспоминание. Ты уверен, что даже не подозреваешь, что это такое?