***
За пару дней судорожной подготовки к путешествию в столицу чемоданная ненависть Антона успела улетучиться и в аэропорту он даже практически не плевался бранью и проклятьями в сторону Попова. Ну, разве что самую малость. В очередь на регистрацию Антон специально встал прямо за Арсом, чтобы было удобнее говорить ему всякие гадости и отпускать мерзкие шуточки. Однако, затем последовала расплата за грешки: мальчикам достались соседние кресла в самолете. Узнав, что его сосед с местом в проходе — сам Шастун, Арсений не смог удержаться и попросил его поменяться местами: Арс много пьет в полете и потому ему чаще других придется пользоваться туалетом. Антон, которому было все равно, с какого бока от него будет сидеть зануда, с легкостью согласился. Усадив свою пятую точку между Поповым и каким-то мужиком у окна, Шастун принялся листать журнал, лежавший в кармане впереди стоящего кресла и перестал реагировать на какие-то вялые подъебы Арсения. Едва самолет взлетел, Арсений пулей сорвался с места и понёсся в сторону туалета. Парень вернулся спустя минут 15, весь красный и лохматый, и попросил у стюардессы водички. Антон лишь посмеивался про себя и мысленно переименовывал Арсения в контактах как «ссыкун». Но когда за последние полчаса Попов вернулся из туалета уже третий раз, даже Антон не смог удержаться от расспросов: — Ты что, дрочить бегаешь? Ну не может человек так много ссать. Арсений покраснел еще больше. — Нет, я просто… Наверное, не стоило есть тот сэндвич из автомата в зале ожидания… Шастун расхохотался так громко, что на него обернулось несколько ближайших рядов и все зашикали. — А че таблетку не попросишь у стюардессы? Или срать раз в десять минут тебе нравится больше? — Антон уже рыдал от смеха, все сильнее вгоняя сокомандника в краску. — Мне… ну стыдно что ли… Щас, прости, я скоро вернусь… — пунцовый от стыда Арсений вскочил и снова полетел в сторону заветной комнатки. Буквально через пару минут к их ряду подошла улыбающаяся бортпроводница, вежливо предлагая обед с мясом или рыбой. Себе Антон взял мясное рагу, потому что рыба была с гарниром в виде риса, на который у парня была тяжелейшая аллергия. После того, как его же выбору последовал и мужчина у окна, Антон вдруг подумал, что нужно что-то взять и Арсению, ведь тот вряд ли скоро вернется из туалета. Шастун осознал, что в душе не ебет, что ест Попов. Вспоминая их совместные завтраки в Питере, он решил, что раз рисовую кашу Арсений ест с удовольствием, то и рисовый гарнир ему зайдет на ура. А потому наугад попросил порцию риса с рыбой. Принимая в руки касалетку с едой, парень шепотом спросил у стюардессы что-нибудь от поноса. Девушка попросила напомнить ей еще раз, когда она разнесет еду, и они обязательно посмотрит в аптечке. Антону, в целом, было все равно, но, если Арсений выйдет из строя на пару дней, будет очень не очень. Едва вкусно пахнущая тележка отъехала от них на пару рядов, вернулся Попов. Парень очень сильно удивился, увидев на своем столике металлический лоток и пакетик с приборами и вопросительно посмотрел на Антона. Тот уже уплетал свой обед за обе щеки и проигнорировал все вопросы Попова. Делать добрые дела было не трудно, но признаваться в этом другим, а тем более тем, кого ненавидишь, Антон считал кринжем. Арсений тем временем снял тонкую алюминиевую крышку со своей порции и чуть не поперхнулся. — ЭТО ЧТО?! — парень заорал на весь салон, да так, что где-то в хвосте самолета заплакал ребенок. Арс стушевался и повторил театральным громким шепотом: — Шастун, блять, это что?! — Ты глазами срал или очком? — воскликнул Антон, недовольный тем, что его оторвали от поглощения пищи. — Рыба с рисом. Рис, кстати, от поноса помогает. Очень советую. — Ты это специально, блять, сделал? — глаза Арсения из голубых стали ярко-красными, ноздри раздувались, и в целом он был похож скорее на дьявола, чем на подростка. — Эм, ты нормальный? Да, я специально взял тебе еды, потому что иначе ты бы во всех смыслах просрал свой обед! — Антон медленно, как старый чайник, начал закипать. Да Попов ему пятки целовать должен за такое, а он еще и возмущается! — Я о другом. Ты специально взял мне рыбу?! — Арсений продолжал жестко беситься, а невозмутимость Шастуна только распаляла его ярость. — Блять, Попов, я в душе не ебу, чем ты питаешься! Из всех блюд я уверен только в дошираке! Так что, извините, дорогой граф, что вам не подали трюфеля в сливочном соусе! — Антон окончательно разозлился. Ебать какой недовольный! — Шастун, алло! Вас вызывает Таймыр! — Арсений навис над Антоном и пощелкал пальцами у того перед носом. — У меня на рыбу ужасная АЛ-ЛЕР-ГИ-Я! И не говори, что ты об этом не знал! Антон охуел сильнее, чем когда узнал свои баллы за ОГЭ по русскому. Каким образом он должен это знать? Он что, мамочка что ли своей команде? Антон сделал три медленных вдоха и выдоха. Еще чуть-чуть и они дойдут до драки. Самолет — не лучшее место для выяснения отношений, так что все тёрки придется оставить на потом. — Попов, я не знаю, что ты там себе надумал, но я в душе не ебу про твою аллергию. Если ты так хотел, чтобы я о ней знал, нужно было написать это себе на лбу или хотя бы сказать мне об этом раз пятнадцать, чтобы я точно запомнил. Я взял тебе рыбу только потому, что знал, что ты ешь рис. Я рис не ем, у меня аллергия, и вот об этом ты как раз в курсе, потому что был инцидент. Я вообще не должен о тебе заботиться, но у нас практически сразу по прилете тренировка, и, если ты скопытишься, мы завтра на игре пососем огромного хуйца. Мне и команде вот нахуй не надо, чтоб ты слег со своим поносом. Антон повернулся к соседу у окна и спросил, может ли тот поменять свое рагу на порцию Арсения. Мужчина пожал плечами, потому что ему было тупо всё равно, что у него будет на обед. Арсений молча краснел. Ему было безбожно стыдно. Он был целиком и полностью неправ, но признать это было нелегко. Поэтому он не нашел ничего лучше, чем снова наехать на Шастуна: — Мог бы, блять, вообще ничего не брать в таком случае! Тоже мне, мать Тереза! Как-нибудь обойдусь без твоей по… — Арсений не договорил, потому что почувствовал, как по правой ноге полилось что-то тёплое. Пунцовый от стыда, Арсений сжал булки и поковылял в сторону уже ставшего родным туалета. Антон так и покатился со смеху, когда до него дошло, в чем дело. Он без зазрения совести хохотал на весь салон, запрокидывая голову, и карма наказала его ударом затылком об подголовник кресла. Это, однако, не помешало Антону еще минут пять ухохатываться в голос. И все-таки, Арсения было даже немного жаль. Самую маленькую капельку. Ради интереса, парень залез в сумку Попова с ручной кладью в поисках запасных штанов, шорт, или может, юбки? А что? Кто его знает, что эти геюги носят?.. Вернувшись, Арсений заметил на своем сиденье аккуратно сложенные собственные шорты из ручной клади, а на столике — пакетик «смекты» и стакан воды. Антон невозмутимо читал пресловутый журнал, хотя на его лице мелькала истеричная улыбка, которую тот старательно прикрывал печатным изделием. Арсу снова стало безумно стыдно. Даже после того как он наорал на Шастуна, тот всё равно где-то достал ему лекарство, так еще и нашел штаны. В том, что это проделки Шастуна, Арсений ни секунды не сомневался. Вряд ли кто-то из персонала понял, почему он бегает в туалет каждые десять минут, а мужик у окна и подавно. — Спасибо. — Арсений потупил взгляд и, подхватив штаны, снова ушел в «любимую» комнатку. Спустя три минуты Попов вернулся чистый, посвежевший, и сел на свое место в надежде, что лекарство сработает быстро и весь остаток полета ему не придется снова вскакивать и бежать. За пятнадцать минут Арс успел развести лекарство и выпить его, съесть свой обед и шлифануть всё горячим чаем. Антон за это время не сдвинулся с места и не подал ни единого признака жизни. Двигались только его пальцы, перелистывавшие страницы журнала. Арс наконец-то собрался с мыслями и принялся извиняться за свой наезд на Антона: — Шастун, ну прости меня. Я неправильно тебя понял. Я думал, ты специально захотел меня отравить. — Попов, я че, на идиота похож? Выводить из строя сильнейшего игрока накануне главного матча сезона. Нахуй ты мне сдался? Иди нахуй! — Антон отвернулся полубоком в сторону спящего соседа. Смотреть на пузатого храпящего мужика было так себе удовольствие, но это лучше, чем смотреть на бесючего засранца Попова. — Ну Шастун! Ну я правда не подумал об этом! — Вот иди на толчке посиди, подумай. Может надумаешь что интересное. — буркнул Шаст, не поворачиваясь. Арсений пораскинул мозгами и решил зайти с козырей: — Ну Антон! На Антона козыри не подействовали: — Я шестнадцать лет Антон, что нового ты пытаешься мне сообщить? — Ну Антон, ну…прости меня…пожалуйста! Вся команда в курсе моей сильнейшей аллергии, и я был уверен, что ты тоже. Я виноват, я дурак, я делаю поспешные выводы, прости меня… Антону было, конечно, приятно слушать исповедь Арса, но прощать его он не хотел из гордости. Он тут вообще-то снизошел до хороших поступков по отношению к давнейшему врагу, а ему отплатили говном — в прямом и переносном смысле. Поэтому последнее, что сказал Антон Арсу, было: — Держись подальше от моей задницы, засранец. Шастун окончательно уткнулся в журнал и перестал обращать какое-либо внимание на всевозможные потуги Арсения. Весь остаток полета Попов провел в многочисленных извинениях, не зная, на какой козе уже подъехать к Антону. Антон был невозмутим и игнорировал все тщетные попытки. Наконец, когда самолет уже приземлялся на столичную землю, крепость пала. — Блять, какая же ты заноза в заднице, Попов! — ответил тот на очередной поток извинений. — Заебал хуже горькой редьки. Прощаю я тебя, только отъебись ради бога! Арсений просиял. — Мир? — задал он вопрос, протягивая мизинец для традиционного ритуала. — Мир. — выдохнул Шастун, сдерживая смех при виде его мизинца, но свой протянул в ответ и скрепил мир на официальном уровне. Арс произнес какую-то детскую присказку в духе «мирись-мирись и больше не дерись» и парни расцепили руки. Арсений ликовал. Все-таки Шастун, он хороший человек. Просто вредный, даже слишком. Но хороший ведь… Спускаясь по трапу и жмурясь от непривычно яркого солнца на улице, Антон размышлял, что Арсений-то, по факту, совсем и не гондон. Гондоны не проводят полтора часа в извинениях, а Арсений провел. Нормальный он чувак, вроде. Ну, голубой, да. Ну с кем не бывает. Все мы не без греха, не так ли?***
По сложившейся традиции, Антон был уверен, что их с Поповым снова поселят вместе в отеле и он будет 24/7 отпускать туалетные шуточки про вопиющий казус Арсения в самолете, да и в целом, мало ли поводов шутить над Поповым? Он же ходячий пиздец. Арсений, в свою очередь, тоже морально готовился к марафону интенсивных подъебов в свою сторону, и даже немного в глубине души разочаровался, когда Сергей Викторович поселил всех парней в четырехместные номера, и Арс с Антоном оказались не только в разных, но даже не в соседних. Антон был безумно рад, что не придется делить номер с Поповым и наблюдать его постиранные обкаканные штанишки на сушилке, но факт того, что некого будет подъебывать аж три дня, Шастуна удручал.***
В общем и целом, было даже как-то неинтересно. Отношения парней были практически идеальными за время пребывания в Москве: они просто не контактировали нигде, кроме тренировок. Правда, один единственный раз они пошли обедать всей командой сразу, и Антон даже сел рядом с Арсением за столом, естественно, не забыв напомнить держаться от него подальше, чисто на всякий случай.***
Как это ни прискорбно, но матч с московской командой парни проиграли. То ли им не хватило ненависти между собой и напряжение было недостаточно сильным, то ли команда москвичей была реально сильнее, но воронежская сборная покидала площадку с позорным счетом 7:3 не в их пользу. Так или иначе, это всё равно было, считай, второе место на чемпионате России, поэтому тренер в любом случае гордился своими «птенцами» и благодарил их за такой прекрасный сезон. Антон, как истинный капитан, воспринял проигрыш команды как свой личный. После игры он еще долго сидел в раздевалке, прокручивая в голове все ключевые моменты этого матча и анализируя свои стратегические ошибки. Затем он еще добрых полчаса варился в кипятке в душевой, тщательно намыливаясь своим любимым шампунем — видимо, пытался смыть с себя проигрыш. Когда Шастун вышел из раздевалки, все свои уже разошлись кто куда: кто-то поехал в бар утешаться, кто-то — в отель, спать или смотреть сериалы под пиццу, кто-то пошел гулять по Москве, наслаждаясь редкой возможностью просто свободно погулять по городу, никуда не спеша. На улице стоял капитан москвичей — Эд, со своим дружком Егором — и смачно курил, выдыхая дым колечками. — Эд, ты же спортсмен! — с веселым упрёком подошел к нему Шастун. Несмотря на то, что парни познакомились буквально вчера, между своими тренировками, Антон чувствовал себя с Эдом, как со старым другом — уютно и спокойно. — У меня жизнь тяжелая! — так же весело отмахнулся Выграновский. — А ты чего так поздно тут? Все твои давно разбежались. — Да задумался что-то… Не бери в голову, чувак. — Как скажешь. Тебя кстати парнишка из твоих искал. Высокий такой, голубоглазенький. По-моему, Попов, но у меня плохо с именами. — пропыхтел Эд. Антон присвистнул. Это зачем его Попов искал? Позлорадствовать, какой он хуёвый капитан? Антон мысленно поставил себе крестик на ладони: обязательно разыскать Попова и узнать, что он там вынюхивал после матча. — Это, Тох… — Эд сделал последнюю затяжку и выкинул бычок в ближайшую мусорку. — Разговор у меня к тебе есть. Не хочешь прогуляться? Эд что-то шепнул Егору, тот кивнул, поспешно обнял парня и смылся. Антон почувствовал, как сильно он проголодался, поэтому предложил Эду совместить полезное с приятным и прогуляться до ближайшей кафешки или Макдональдса.***
— Ну вот не хочешь — не верь, Шастун. А ты правда один из сильнейших игроков, кого я видел в нашей категории. Мне одной игры с тобой было предостаточно, шоб это узнать. — прошуршал Эд, запихивая себе в рот куриный наггетс. — Не, ты серьезно предлагаешь мне перейти в твою команду? — Да, Тох, я серьезно! Я понимаю, это напряжно: школа там, родители, хуё-моё. Я и не требую ответа мгновенно. Ты главное скажи: ты сам хочешь в московскую сборную или нет? — Я… — Антон замялся. Он и сам не понимал, почему не может сказать однозначное «да». Дело было даже не в родителях, которые могли не пустить его в Москву. Что-то другое удерживало его… — Я подумаю, Эд. Давай завтра встретимся, я скажу тебе. — Окей, без проблем. Можем заодно куда-нибудь сходить, Москву пока посмотришь хоть. Че тебе интересно? Музеи, парки, памятники, или, может, бары? — Выграновский рассмеялся на последних словах. Антон и сам плохо понимал, что именно ему было интересно в Москве: скорее всё и сразу. Спустя полчаса обсуждений, парни договорились встретиться в 10 утра на ВДНХ — это было не так далеко и от дома Эда, и от отеля Антона, к тому же, там много чего интересного.***
Вернувшись в гостиницу, Антон обнаружил, что никого из его соседей нет в отеле. Попова в своем номере тоже не оказалось. Антон прилёг на кровать и задрал ноги на стену, как девочки-подростки в ромкомах. Конечно, московская сборная — это новый уровень. Там и в сборную России уже можно попасть, если тебя заметят. Сборная России была хрустальной мечтой Антона с того самого момента, как папа привел маленького Тошу впервые на баскетбол. Он уже тогда видел себя лучшим игроком и соглашаться на меньшее не собирался. Антон — человек слова, и слово свое держал. За буквально полгода выбился в капитаны команды, хотя ему было всего семь. Но новая сборная — это однозначно, переезд в Москву. А значит, новая школа, самостоятельная жизнь, новые друзья и вообще, всё другое. Друзья… А как же Окси? Быть в разных классах, да даже если бы в разных школах — не катастрофа, когда вы живете в соседних домах. А когда между вами полтысячи километров? Антону стало тоскливо. Он понимал, что они с Оксаной будут учиться в разных вузах, возможно, даже в разных городах: они оба собирались поступать в Москву, но что, если один из них не пройдет? Но поступление в вуз было аж через два года, а что такое два года? Считай, целая жизнь. А тут, вот — два месяца и адъёс — новый сезон начинался уже в сентябре. Шастун потянулся к телефону и набрал Суркову по видеозвонку. Улыбающееся лицо подруги почти сразу высветилось на экране. Антон объяснил ей всю ситуацию, в красках рассказав и про проигрыш на матче, и про предложение Эда, и про муки выбора. — Он сказал, что понимает, если родители там не отпустят или со школой проблемы. Но попросил сказать, хочу ли я. Я как бы хочу, но… — Антош, ну я тебе тут не советчик. Я поддержу любое твое решение и останусь твоей лучшей подругой при любом раскладе. Если ты уедешь, мы будем созваниваться, я буду к тебе приезжать на каникулы, или ты ко мне. Если ты переживаешь только из-за этого, то не надо. Наша дружба слишком крепка, чтобы ее разрушили жалкие пятьсот километров. Антон молчал и просто счастливо улыбался, сдерживая подступающий комок слёз. Его подруга слишком хорошая, чтобы быть реальной. Он очень захотел её обнять и безумно обрадовался осознанию, что самолет в Воронеж уже завтра вечером. Окс случайно помогла Антону осознать, что еще мешало принятию сложного решения: — Я всё понимаю, но… Ты не хочешь спросить совета у Попова? Он тоже очень сильный игрок. Как бы он поступил, если бы его позвали в столичную сборную? Антона как будто прошибло током. Точно! Попов, блять! Антон не хотел оставлять его в Воронеже. Как минимум, он реально сильный игрок и терять такой кадр очень грустно и жалко, несмотря на все их тёрки. Как максимум, этот засранец точно займет место капитана, если Антон уедет. А это очень сильно ударит по самолюбию Антона. То есть как это: он — Шастун — обычный рядовой игрок, а бесючий Попов — капитан команды? Антон не знал, что с этим делать, но однозначно понимал: оставлять Попова в Воронеже капитаном он не хочет. — Возьми его с собой. — предложила Окси. Её идеи, как обычно, отличались не только рациональностью, но и безумием. — Ты че, угараешь? Как я его заберу? «Арсюша, собирайся, мы едем в Москву»? — Антон брезгливо сплюнул на пол. — Ну, в первую очередь, стоит поговорить с Эдиком. Если он будет готов принять двоих и вообще считает Арсения достойным его сборной, он может сам позвать его в обход тебя. — Да, но… Если бы Эд хотел, он бы уже позвал его… Наверное… А раз не звал, значит не хотел. Ну, наверное, я хуй знает. А если я соглашусь, а его не возьмут? Или он сам не захочет? Он че, останется капитаном на моем месте? Фу, бля! В голове Оксаны забегали маленькие тараканчики-шипперы. Девушке казалось, что ее ненаглядным Антошей движет вовсе не тщеславие, самолюбие и прочие противные вещи. Им движет симпатия. Он привык к этому Попову, привык к их вражде. Привык настолько, что тот ему начал нравиться и Антон просто не представляет своей жизни без него и вечных подъебов. И он не хочет оставлять его в Воронеже не потому, что боится более низкого статуса, а потому что ему будет скучно и тоскливо без него. Они ведь не будут созваниваться по видеосвязи, как с ней, с Окс. За размышлениями девушка не сразу заметила, что друг отрубился прямо в процессе разговора. Она аккуратно сбросила вызов и завела будильник на восемь утра. Антон не поставил будильник с вечера, а утром, как он сказал, у него встреча с Эдом. Значит, нужно позвонить и разбудить его самой. Антону всю ночь снились кошмары. Арсений в майке капитана воронежской команды. Арсений, насмехающийся над ним, что тот обычный игрок сборной. Арсений, поливающий его шампунем из бутылки из-за проигрыша. Арсений, Арсений, везде этот блядский Арсений. И его ненавистные голубые глаза, так пронзительно смотрящие в самую глубину души.