***
С самого утра Идея была как на иголках. Она ходила по коридорам, по стайной, сидела на кровати с видом жутко тревожным. И дело было не только в том, что Лорду угрожала страшнейшая для любого Домовца опасность. В целом, всё вокруг последние несколько дней начинало угнетать только сильнее. Прошлым днём Идея заметила странности в поведении их Вожака, и ничего хорошего это не сулило. Ей казалось всё это страшным вирусом, гуляющим по стенам, отравляющим разум детей, заставляющим действовать так, как в трезвом уме никто не стал. Недавно по этому поводу говорили Сфинкс и Слепой, и, не дай Дом, эта штука добралась до неё… Но если размышлять чисто теоретически. Как тогда сказал Бледный? «Многие живут словно в порядке эксперимента». Если это так, могла ли Идея позволить себе совершить настоящий безрассудный эксперимент? «Определённо, значит», — решила через время Идея и в ту же минуту отправилась к Четвёртой. Таким был первый шаг: разузнать обстановку. Уже кончился обед. В спальне Четвёртой собрались почти все её жители, в том числе Курильщик, приехавший после экскурсии в Клетку. Он безуспешно пытался выяснить причину всеобщей суеты (сегодня никто не знает, что тебе ответить, друг). Когда Идея зацепила взглядом Сфинкса, он смотрел на неё по-птичьи, одним глазом, но повернулся вновь к Слепому и продолжил переговоры, показывая явное недовольство. О чём они разговаривали? Времени на выяснение не было совсем, но любопытство одолевало. Когда Хозяин Дома отошёл от общей кровати, туда тут же присела Идея. — Сфинкс, — не успел тот закрыть усталых глаз, как его позвала жительница Седьмой, — что тебе сказал Слепой? — Хватит с меня этих разговоров про Лорда, ясно? — он шипел так, словно собирался уже наброситься на кого-нибудь. Идея подняла руки, капитулируя, и нехотя оставила Сфинкса в покое. На всех занятиях она думала над сомнительной авантюрой. Казалось, в детально продуманном плане было слишком много дыр и недочётов, но Идея уже решила ни при каких обстоятельствах не останавливаться. Медлить было нельзя, поэтому посреди учебного дня Идея ушла с занятий (второй шаг: бросить уроки), и, переборов неприязнь, направилась к страшному месту — Могильнику (третий шаг: обратиться к Паукам). Идея часто бывала там и не считала это чем-то настолько неправильным, пока не стала тесно общаться с Четвёртой. С тех пор каждый поход туда приравнивался к эдакому виду селфхарма. Только вот в этот раз всё было немного иначе. Белые стены, застеленные белоснежными простынями койки, плитка на полу тоже, чёрт возьми, белая. От избытка белизны глаза начинали болеть, а атмосфера ещё сильнее давила. Чем глубже уходила Идея, тем бледнее сама себе казалась то ли из-за сильных переживаний, то ли из-за странного света. Дверь в кабинет Паука пугающе заскрипела. — Здравствуйте, — учтиво начала Идея, — я могу зайти? — Конечно, проходи. Кабинет совсем не изменился с последнего посещения, как и добродушный Янус, как и рисунки Леопарда, что так не вписывались в общую атмосферу Могильника. Идею вдруг передёрнуло от осознания того, как долго она их рассматривает. Она замотала головой, вспомнив о плане, подошла поближе к столу, посмотрела в глаза Пауку. Ни в коем случае нельзя было оплошать. Лицо её было полно разочарования и сожаления. Самое естественное выражение, какое могла из себя выдавить Идея. — Это по поводу Лорда, — тихо начала она, но её перебил Ян по ту сторону стола. — Мы не можем устроить встречу. Ни при каких обстоятельствах. Его дружелюбность резко пропала. Очень плохой знак. Идея глубоко вздохнула, а про себя твердила «не выходи из образа, ни в коем случае». — Что вы! Я здесь не за этим. Должна была сказать, что… — она медлила несколько секунд, собиралась с мыслями, — что это я предложила Лорду Лунную Дорогу (шаг четыре: скинь вину на себя). Понимаете, это был спор, который затеяла я. Проигравший пробует «Шестьдесят четвёртый номер». Никто не знал, что эффект будет таким. Не трогайте Лорда, он не виноват. Ей хотелось добавить «Прошу». Брови Януса поползли вверх от удивления. Не мудрено, среди учеников (помимо Фазанов), Идея числилась в списках самых прилежных. И даже при этом совершала безрассудные поступки, такие, как эта попытка вытащить Лорда из беды. — От тебя я такого не ожидал, юная леди. Боюсь, мы не в силах повлиять на решение директора, — на этих словах Идея жалобно всхлипнула, уже не зная: играет она или нет. — Может, пару-тройку суток, проведённые вами в Изоляторе, смогут смягчить его. Всё-таки, выходит, не только Лорд виноват в этой ситуации, — то, с каким задумчивым видом Янус рассуждал, говорило: какие-то шансы на успех есть. — И теперь Лорд не будет нести тяжёлый крест моей вины. По крайней мере, не он один.***
Неделя тянулась мучительно долго. И пусть Идею давно выпустили из Клетки, она не давала себе права ходить в Четвёртую, думать о том, что где-то там сидит Лорд, с обычным своим видом выбивает кому-то зубы и играет в карты. Времени, что она провела в одиночестве, хватило с головой, чтобы отмести всякие мысли об этом человеке. Изначально, ей хотелось, чтобы Лорд понял, что есть ещё люди, которым он дорог. Но, послушайте, это же Лорд. Разве мог он увидеть столь простую истину в этом до жути простом, но отважном поступке? Выстраивая стену и отгораживаясь, Идея вовсе не сочла странным то, с какими поникшими головами ходили состайники, или почему за это время кличка Лорда ни разу не упоминалась никем. Ей это было на руку, по крайней мере, не появлялось лишних поводов для болезненных мыслей. — Ну не можешь же ты до выпуска сидеть на своей кровати и ждать, что обед принесём мы, — Феникс присела на край кровати крестницы. — Прогуляйся разок хотя бы до Стервятника, возьми чего-нибудь успокаивающего. Мы все переживаем. — Извини, давай в другой раз? И так ушла ещё неделя календаря… Некий птицелог сообщил, что состайники вовсе выселили несчастную из комнаты. И пусть все мы знаем, что это не так, тайной останутся настоящие причины, по которым Идея выползла из своего кокона. Из комнаты Четвёртой доносились то недовольные возгласы, то победные свистки. — Кто не понял: у него два туза, один из них козырной, а он всё равно вмазал, — взгляд Шакала вдруг задел проходящую мимо жительницу Седьмой. — Идейка! Тысячу лет тебя не видел! Ну чего ты, давай сюда скорее. Идея остановилась в дверном проёме и краем глаза осмотрела комнату. Похоже, недавно прошла карточная игра. — У кого два туза? — рассеянно уточнила идея, но Табаки всё не унимался. — Знаешь, я всё думал, за что ты так надолго в Клетку попала, а потом мне Феник сообщает, что ты депрессивно отсиживаешься в стайной. Я уж хотел приехать к вам с набором «Для излечения чего только не», но вот ты, красавица, с нами! Да и потеряшка снова здесь. — Какая потеряшка? О чём ты? — О Лорде, конечно! … Идея вдруг замечает того, кто всё же «с двумя тузами вмазал». Нет, это не мог быть Лорд. Он другой, совсем другой. Да, всё ещё блондин, пусть и криво остриженный, смотрящий холодным серебром вместо глаз. Но не было места тому Лорду, о котором Идея думала мучительные две недели. И что-то ей подсказывало, что дело было вовсе не в причёске. Когда Идея уселась на участок общей кровати поближе к Табаки, тот сразу же продолжил свою шарманку, бросая косые взгляды на белого дракона. — Этого идиота после Лунной Дороги увезли в О-Чём-Мы-Не-Говорим, но вернули в скором времени, что странно. Но он не раскалывается, молчит о причинах. Может, ты спросишь? Он ведь тебя не шлёт куда подальше каждый раз. — Может, хватит уже, а? — подал голос Лорд. — Ты видел что эти скоты со мной сделали? Не хочу об этом говорить ни с тобой, ни с Идеей.***
— Это история о самопожертвовании, Лорд. О том, как кто-то готов отдать всё, чтобы другой был счастлив. И если ты не можешь это ощутить в силу своего непроглядного эгоизма, то можешь понять, ведь ты бы здесь не стоял, если бы не маленькое чудо, безумная идея одного человека, на которого ты так нагло наплевал. Подумай об этом, и, коль уж ты повидал кучу страшных вещей в Наружности, пойми, что открыться человеку — не испытание на жизнь или смерть, а способ почувствовать себя живым.