the complexities of love

С окончания шоу проходит месяц, но Сону так и не признается. Продолжает прикрываться званием лучших друзей, старательно скрывая свои чувства, и лишь пялится тайком под чанминовы восклицания о том, какой он придурок. Ким на это дуется обиженно и шлет друга на хуй к Ёнхуну, что тот смеясь каждый раз и делает, сваливая из комнаты и оставляя младшего наедине со своими проблемами, с которыми тот никак не может разобраться. Сону задумывался о признании, правда. Несколько раз даже почти решался, но все в итоге шло наперекосяк: то атмосфера была не той, то им кто-то мешал, а один раз Чанхи вообще уснул прямо тогда, когда Ким хотел произнести заветные три слова. Сону его за это не винил, но про себя злился все равно сильно, надеясь, что с этим хотя бы не спалился. Однако главной причиной его молчания была неуверенность в чувствах самого Чанхи. Сону не умел читать мысли и, увы, никогда не понимал намеков, а соответственно и чувств старшего. Он даже не был уверен понимал ли их сам Чхве, если они и были, потому что последний вел себя как больной биполяркой: то шарахался и орал на него весь день, то на следующий лип как банный лист и Ким понятия не имел как на это реагировать. Он всегда был уверен в себе, своих чувствах и желаниях и шел напролом, но сейчас был совершенно без понятия что ему делать. Ким редко задумывался о последствиях своих решений и действовал на абум и он мог бы поступить точно так же и сейчас, но не стал. Не тогда, когда от подобного его самовольства будущее всей группы могло пойти крахом. Поэтому он лишь в очередной раз обессиленно бьется головой об стол, совершенно не представляя, что делать дальше. Время давно перевалило за полночь, группа скорее всего уже видит десятый сон в своих кроватях в общежитии, а Сону все еще торчит в агентстве, ломая голову совершенно не над тем, чем нужно. Перед носом открытая записная книжка, в которой в ближайшее время должен оказаться текст новой песни, но в голове лишь Чанхи и полное непонимание как ему признаться и стоит ли признаваться вообще. Ким от надоедливых мыслей тяжело вздыхает, отрывает голову от столешницы и смотрит на блокнот. К сожалению, за эти пару минут буквы не появляются в нем волшебным образом, отчего парень вымученно стонет, вертит в руках карандаш, а вместе с ним на кое-чем и решение хотя бы начать писать лирику к новой песне и вместо этого снова возвращается мыслями к Чанхи. Сону никогда не понимал выражения «все или ничего», ведь — по его скромному мнению — из почти любой ситуации всегда можно было найти множество выходов. Но, когда он столкнулся с этой своей насущной проблемой, он понял, что это нихуя не так. Ситуация с признанием и правда представляла собой «все или ничего» в самом противном и жестоком ее проявлении, потому что на кону стоит все и Ким не совсем уверен, что готов это проебать ради призрачной возможности быть с любимым человеком. С другой стороны, есть небольшой шанс, что Чхве чувствует тоже самое и после кимово признания они вроде как будут парой и это несомненно будет для младшего огромной победой. Однако стоит ли это такого риска? Ким скромно думает, что нет, хотя хочется до невозможности. Парень в очередной раз оказывается в тупике. Тяжело вздохнув, откидывается на спинку кресла и впяливается в потолок. Он уже подумывает начать перечислять глупое «за» и «против» начала их с Чанхи отношений в мозолящем глаза ежедневнике, как резко что-то вспоминает. Парень впопыхах хватает телефон, чуть не перевернув стакан с чаем, и, быстро что-то загуглив, оседает в кресле. Отыскав карандаш, резво вписывает найденное в блокнот. Make or break. Сону сам не помнит, где это услышал, но благодарит свою память, потому что фраза идеально описывает происходящее сейчас. А еще звучит как отличная ключевая тема новой песни. Именно этой мыслью его осеняет и Ким с головой уходит в написание текста. Идеи приходят одна за другой. Он пишет в открытую, о чем думает, обращаясь через текст к Чанхи. Приходится, конечно, заменять местоимения, но парню на это все равно, до тех пор, пока понятен основной смысл. Ему не важно для кого якобы будет написана эта песня, главное о ком думает он, пока ее пишет, а фанатам он может сказать что угодно. Ему не привыкать. Меньше чем за час он придумывает припев и первый куплет, а к утру у него уже готов черновой вариант всей песни. Ее еще нужно будет подкорректировать, но Сону уже предельно доволен результатом. Он перечитывает текст и кивает своим же мыслям. Отлично. Намек в песне почти прозрачный, если знать кому она посвящена и Ким решает, что это отличная возможность признаться. Выписывает текст на отдельный листок, снизу коряво подписывает глупое «я писал ее, думая о тебе» и, быстро собрав вещи, уезжает в общежитие, надеясь, что старший уже проснулся. Тот находится на кухне и Сону бежит к нему чуть ли не с порога, путаясь в шнурках кроссовок, но резко останавливается уже в дверях комнаты, где Чанхи вместе с Ёнхуном готовят завтрак о чем-то радостно перешептываясь. Старший, обмакнув палец в муку мажет ее на нос Чхве, отчего тот мило жмурится и улыбается, а Сону не выдержав сваливает к себе, комкая бумажку с злополучным текстом в руках и выкидывая в ближайшую мусорку. … Из-за участия в шоу группа даже не замечает, как наступает лето (а оно наступает еще во время их подготовки к последнему этапу, но кто бы за этим следил). Зато сейчас оно само охотно напоминает о себе адской жарой, от которой не спасают ни кондиционеры ни несколько вентиляторов, расставленных почти в каждой комнате. Сону в полуобморочном состоянии валяется на диване в гостиной, пялясь в потолок и надеясь, что он обвалится и закончит его страдания. Но этого не происходит и Ким злится на самого себя, что даже если бы успел, не смог бы смотаться куда-нибудь севернее. Он вымученно стонет, оттягивает противно липнущую к спине футболку и переворачивается на бок, впяливаясь на читающего в кресле Чанмина. Тот выглядит непривычно серьезно в очках и с книгой в руке, а в другой держит кружку чая и Сону искренне думает, что его хен либо не с этой планеты, либо сбежал из ада. — Скажи честно, хен, ты демон? — неразборчиво бурчит Ким со своего места. Кью поднимает на него непонимающий взгляд. — Если ты тренируешь на мне отстойные подкаты, то ты немного перепутал — там было про ангела, — парирует он и снова впяливается в книгу. — Я не об этом, — отмахивается младший, — Просто я не понимаю, если ты не сбежал из ада, то как тебе не жарко? — Горячие напитки наоборот помогают охлаждать организм из-за того, что повышают потоотделение, — умничает он, но Ким даже не пытается уловить сути сказанного — мозг чуть ли не плавится. — Слишком много слов, из-за жары ничерта не понимаю, — Сону недовольно жмурится, словно умные слова старшего причиняют ему физическую боль. — Ты просто тупой, нечего сваливать на погоду, — парирует Кью и перелистывает страницу своей книги, — Надо хоть иногда читать что-то помимо вебтунов, глядишь поумнеешь. — Душнила, — шепотом ворчит репер, но старший его слышит. — Я щас тебе, — шипит он и замахивается на друга книгой, но карма настигает Сону раньше — на него откуда не возьмись валится Чанхи. — Мы вернулись! — орет тот прямо в ухо младшему от чего парень жмурится. — Хён, отлипни. Итак жарко, — ворчит он, безуспешно пытаясь спихнуть с себя чужое тело. Чхве на это смеется, липнет лишь сильнее и Ким сдается. Улыбается, несмотря на противную липкость кожи и духоту и поворачивается на другой бок, обнимая старшего. Про тот инцидент с песней Сону забыл почти сразу. Отдал текст (без странных подписей, разумеется) на рассмотрение компании и его настолько хорошо приняли, что было решено добавить песню в новый альбом. Музыка не нее тоже была написана довольно быстро, поэтому вскоре ее увидела и сама группа. Чанхи тогда очень странно смотрел на Сону: с непониманием и словно надеждой во взгляде, но Ким в очередной раз решил, что его глючит и, краснея отмахнулся. Эрик за это обозвал его дебилом. Эрик вообще в последнее время часто называл его дебилом. Повторял непонятное «присмотрись» и сам смотрел странно на них двоих, словно действительно знал что-то — Сону почему-то не спрашивал. Его это просто не волновало, не тогда, когда он наконец был с Чанхи. Ёнхун отстал от него окончательно и общался исключительно как с одногруппником, иногда правда все еще забывался, но тут же отваливал стоило Нью попросить. И это не могло не радовать. — У нас охриненные новости, — заявляет довольно Ёнхун, заходя в комнату следом. Надо же, вспомнишь солнце вот лучик. Вижуал оглядывается, кидает быстрый взгляд в сторону Чанмина, но тот на него даже не смотрит. Парень рвется подойти, но неловко помявшись, передумывает, раздраженно цыкнув. Сону попеременно смотрит на обоих. Он понятия не имеет что между этими двумя произошло, но напряжение в воздухе витает такое же, как в ту злополучную неделю после их с Чанхи ссорой. Последние месяца три они были неразлучны, проводили все выходные вместе, ходили на прогулки и часто заказывали еду на двоих, но уже около двух недель едва ли разговаривают друг с другом. Сону не понимает, что происходит. Он пытался поговорить с Чанмином об этом и помочь, но тот лишь бросал свое коронное «со своими отношениями сначала разберись» и желание помогать отпадало сразу же. Они даже несколько раз ссорились из-за этого — мирить друзей приходилось Чанхи. Он тоже беспокоился и беспокоится до сих пор, но не лезет — знает, что Чанмин нихрена не скажет, пока все совсем хреново не станет. Поэтому только смотрит попеременно на них двоих и тяжело вздыхает. В комнату заходит Санён. — Срочное собрание! Все быстро в общую комнату! — оповещает он на всю квартиру громко, так, что Нью сваливается с Сону от неожиданности, и тот смеется. А буквально через пару минут все одиннадцать участников уже готовы слушать лидера. — Итак, у нашего Ёнхуни скоро день рождения и, поскольку следующие два дня после него у нас выходные, а последний день рождения, который мы нормально отмечали был день рождения Ханёна еще в марте, поступило предложение отпраздновать его мини вечеринкой, — сообщает мужчина, — Я поговорил со стаффом и они только за. Даже против алкоголя ничего не сказали. Только этого и ждавшая группа начинает довольно улюлюкать, но лидер жестом заставляет их замолчать. — Но только с условием того, что ничего не всплывет в интернете, нам одного раза с пьяным Чанмином-вампиром хватило, — Кью на это лишь закатывает глаза, а у Сону по спине пробегают мурашки от воспоминаний. — Так что Эрик и Сону у вас я отберу телефоны в первую очередь, — продолжает лидер, тыкая в них двоих пальцами. На этот раз глаза закатывают уже они, но старший не обращает на это никакого внимания, — Всем все ясно? В ответ раздается почти единогласное довольное «да». Все радостно вопят в ожидании пьянки. Эрик с Хёнджэ чуть ли не до потолка скачут, Джуён с Ёнхуном обсуждают что будут пить, а Санён сквозь этот шум пытается сказать что-то еще по поводу трансляции, приуроченной ко дню рождения, но быстро забивает. Затея не нравится только Джейкобу с Кевином, да самому Сону, который словно жопой не ладное чувствует, однако забывает про это уже непосредственно во время пьянки, когда в его руке оказывается первая почти пустая бутылка КГБ. В гостиной шумно и царит хаос, как и всегда, когда все одиннадцать участников собираются в одном помещении. Помимо громкой болтовни и смеха слышится музыка, так называемый «плейлист для бухича», который составил Чанмин и он же врубил через колонки. На столе куча еды и закусок и такая же куча алкоголя разных цветов, видов и крепости. Время одиннадцать вечера, они начали пить где-то в десять и, что-то подсказывает Сону, что завтра они проснуться максимум к обеду. Если вообще проснуться, потому что Эрик, Хёнджэ и Ханён уже достаточно пьяны и не собираются на этом останавливаться. Остальные тоже подвыпившие, кто-то в большей, кто-то в меньшей степени, трезвенников пока изображают только Санён и Джейкоб, но и это — Ким уверен — ненадолго. Себя репер относит к золотой середине. До тех пор, пока у него под ногами не появляется вторая пустая бутылка. Сону устало плюхается на Чанхи под боком и пьяно смеется, когда по неосторожности чуть ли не ударяется затылком о чужое колено, но его спасают. — Осторожнее, — шепотом предупреждает старший и мягко улыбается, а Сону улыбается в ответ. Чхве сморит на него недолго и, убедившись, что все в порядке, возвращается к их оживленному спору с Чанмином тем самым предоставляя Киму чудесную возможность беспалевно залипнуть. Если Чанхи красивый, то подвыпивший Чанхи для уже пьяного Сону это целое произведение искусства. Он беззастенчиво рассматривает уже наизусть выученные черты лица, обводит взглядом красивую линию челюсти, идеальную кожу, большие карие глаза и пухлые губы. Следит за жестами и мимикой, которые под действием алкоголя становятся более резкими и открытыми, и тихо посмеивается. Смотрит на чужую улыбку и сам улыбается в ответ, а когда чанхова маленькая ручка аккуратно ложится на его сплетенные в замок на животе руки, улыбается еще шире. Переводит взгляд на их ладони, словно желая убедится, что это не игра его пьяного сознания и опять растягивает губы в улыбке. Потом смотрит на остальных. Эрик с Джуёном устроили танцевальный батл и сейчас пьяно отжигают под Hard Carry от Got7, пока Ханён снимает их на камеру и хохочет. Хёнджэ сидит рядом, тоже смеется и подбадривает друзей, изредка подливая соджу в рюмку Кевина, которого итак уже порядком развезло. Парень с трудом координирует движения и липнет к все еще более ли менее трезвому Джейкобу, пытающемуся перекричать весь этот балаган и что-то сказать такому же почти трезвому Санёну. В кресле напротив сидит Ёнхун, тихо посмеиваясь над одногруппниками и изредка поглядывая на Чанмина, пока тот все еще о чем-то оживленно спорит с Чанхи. Сону же довольно уже почти лежит на коленях последнего, наслаждаясь атмосферой и приятной пустотой в голове, когда неожиданно кто-то выключает музыку. Ким тут же приподнимается на локтях, жмурясь от неприятного головокружения, и непонимающе, как и другие девять человек, впяливается на Хёнджэ. — Предлагаю сыграть в правду или действие. Кто за? Первым ожидаемо соглашается Эрик, у которого видимо со старшим одна клетка мозга и шило в заднице на двоих. Потом, чуть подумав к ним присоединяется Ханён, Джуён, со скромным «звучит весело», и до жути азартный в подобных играх Чанмин. — Я тоже за, — орет со своего места Сону, садясь на диване слишком резко для своей степени опьянения. За ним нехотя подтягиваются остальные, а предельно довольный собой Хёнджэ встает посреди комнаты. — Значит так, — начинает он, — ходим по часовой стрелке. Больше двух раз подряд выбирать правду или действие нельзя. Если не хочешь выполнять задание, пьешь рюмку. Всем понятно? Ответ ему служит неуверенное «да» и игра начинается. Хёнджэ как ведущий действует хитро: перемежает легкие вопросы и действия каверзными, которые никто не хочет выполнять. Из-за этого остальным приходится пить, в следствии чего к четвертому кругу игры даже Санён уже прилично напивается. Они немного меняют правила — выбирают следующую жертву (а иногда и двух) посредством крутящейся бутылочки. После этого игра резко набирает обороты: Санёну как лидеру выпадает «сказать каждому комплимент и назвать отрицательную черту», а потом «поцеловать в губы игрока напротив», коим оказывается Чанмин; Джейкобу выпадает снять футболку, под ревностные просьбы «остальным не смотреть» от Кевина и его же попытки прикрыть парня своей спиной; Джуёну выпадает тоже, только снять футболку нужно с Хёнджэ и зубами; Чанхи приходится съесть ненавистный помидор, который Чанмин добродушно выковыривает ему из пиццы, а Эрику — устроить двухминутную прожарку Кевину, после которой последний чуть ли не плачет, а Сон получает подзатыльник от лидера. Сону смотрит на происходящее поплывшим взглядом и пьяно смеется, все еще полулежа на Чхве и попивая вроде бы третью бутылку своей водки. Однако веселье быстро заканчивается, когда горлышко раскрученной Эриком бутылки указывает на него. — Сону, правда или действие? — спрашивает младший, опасно сверкнув глазами, но Сону не обращает на это внимания — видимо очень зря. — Правда, — уверенно выдает тот, а Сон подозрительно ухмыляется. — Какой твой идеальный типаж, и кто из нас больше всего на него похож? Ким старается не подавиться водкой в ответ на заданный ему вопрос и лишь неловко садится на месте. На него выжидающе пялятся десять пар глаз, и парень трезвой частью мозга подумывает спасовать, но пьяная часть побеждает — он же не трус какой-нибудь. Сону делает несколько глотков из бутылки. Очередная порция алкоголя приятным теплом расползается по телу и сильно дает в голову, видимо окончательно отшибая все страхи и вселяя безбашенную уверенность. Парень, шатаясь поднимается с дивана. — Значит так, записывайте, — смело заявляет он, чуть не пролив остатки алкоголя, — Мне нравятся красивые, смелые, уверенные в себе, умные и интересные в общении люди. Ким заикается через слово, но упорно продолжает отвечать на вопрос, загибая пальцы на каждую названную черту. Почти валится обратно на диван, но его ловит Нью, отчего-то смущенно краснея. Младший этого не замечает совершенно, зато видит Эрик и гаденько ухмыляется своим мыслям, пока Сону продолжает перечислять. — Про внешность…внешность. Чтоб человек был ниже меня, с пухлыми губами и осиной талией. О и с хорошим чувством стиля. А если говорить о том, кто из вас больше всего на него похож, то… — Не напрягайся, мы уже все поняли, — перебивает друга все тот же Эрик, — Ты достаточно детально описал нам Чанхи. Остальные на это смеются: кто тихонько, а кто хохочет от души. Чхве смущается пуще прежнего, а Сону вроде, как и побоку абсолютно. Он лишь приземляется обратно под бок старшего, в два глотка прикончив содержимое своей бутылки, и обнимает крепко. Тот неловко улыбается и обнимает в ответ. Под действием алкоголя Кима совсем размаривает. Он невольно теряется в происходящем, вылавливая отдельными кадрами только некоторые моменты: дающего уроки соблазнения на примере Чанмина Ёнхуна; того же Чанмина, танцующего с Джуёном парный танец под Troublemaker и Кевина, целующего взасос своего парня с улюлюканьями и воплями остальных на фоне. Все это время рядом все также сидит Нью, играясь с волосами младшего, отчего тому аж мурчать охота. Он очевидно ластится к чужой руке и улыбается пьяно, а Чанхи улыбается в ответ. К тому моменту как до него снова доходит очередь, Ким приканчивает половину четвертой бутылки. — Сону, правда или действие? — спрашивает Санён. Слишком трезво по меркам самого Сону. — Действие. — Три раунда игры «Переспать, выйти замуж, убить», — быстро выдает старший, — Кевин, Хёнджэ, Джуён. — Замуж за Кевина, переспать с Джуёном, грохнуть Хёнджэ. — Эрик, Ханён, Джейкоб? — Определенно убить Эрика, переспать с Ханёном, за Джейкоба замуж. — Чанхи, Чанмин, Ёнхун? — Переспать и выйти замуж за Чанхи, остальных двоих убить. Группа снова ржет, лишь уже напившийся Чанмин агрится и угрожает расправой где-то с другой стороны дивана, но его успокаивает Джуён, сжимая в объятиях и целуя в висок, благодаря чему младший мгновенно остывает. Сону, пьяно следящий за этим, улыбается невольно и переводит взгляд на Ёнхуна. Тот все также сидит в кресле, теперь прожигая в парочке взглядом дыру и сжимая в руке бутылку с такой силой, что та грозится лопнуть. Парень аж зубами скрипит от злости, и у Кима закрадываются смутные подозрения, что он… — Ревнует, — озвучивает шепотом вместо него Чанхи под боком. Сону переводит на него взгляд. — Тоже заметил, хён? — невнятно спрашивает младший, на что тот слабо кивает, а Ким снова отворачивается. — Пусть теперь и он помучается, как я, — бурчит он себе под нос, обиженно зыркнув на Ёнхуна и сложив руки на груди. — Что ты сказал? — Нет-нет, ничего. Сону отмахивается быстро и это выглядит почти убедительно, но Чанхи все слышит, поэтому на него это не срабатывает. Парень улыбается, вперивается взглядом в чужую макушку и, поддавшись пьяному порыву несколько раз целует в нее же. Младший ощутимо вздрагивает, а Чхве смеется тихо, крепче обнимая за талию. Эрик, увидев это лишь закатывает глаза и орет «найдите уже себе комнату», а Чанмин поддакивает тупым «как пельмени слиплись». — Сам-то с Джуёном в обнимку сидишь сколько? — парирует Чанхи и Кью мгновенно затыкается, стушевавшись. После недолгой заминки игра продолжается. Эрик целует Ханёна, взасос да с языком — Ким уверен, что на утро оба об этом даже не вспомнят; самому Сону выпадает поставить засос Чанмину, что тот глупо краснея и делает, чуть ниже ключицы совсем не уверенный в том, что делает правильно; а потом Сону мстит, загадывая Хёнджэ сидеть двадцать минут на коленях Джуёна. За это время Ким допивает четвертую бутылку и окончательно теряет нить происходящего. Словно сквозь вату слышит смех и вопли остальных, а потом улюлюканья и аплодисменты — вроде как — в ответ на действия Чанмина. В итоге в следующий раз он приходит в себя, только когда кто-то, выдав емкое «ща блевану» пулей сматывается в туалет. Оглядев одногруппников, Ким понимает, что этот кто-то — Ханён. Чуть позже до его пьяного мозга доходит, что нет еще и Ёнхуна с Чанмином, что кажется парню странным, но видимо ему одному — остальные продолжают играть как ни в чем не бывало. Поэтому он быстро забивает и присоединяется к веселью. Когда Сону начинает пьяно горланить Forever Young при этом нелепо пританцовывая, Чанхи, со словами «тебе уже хватит», силой вытаскивает его из-за стола. Младший сопротивляется, пинается слабо и вопит о продолжении вечеринки, но быстро устает и виснет на спине хёна мертвым грузом. Тот кряхтит от тяжести, но улыбается, глядя на идиота-донсена через плечо. Спустя почти вечность — на деле минуты две — наконец дотаскивает его до комнаты и криво укладывает на кровать. Чужие ноги свисают с постели и Чхве не сильно пинает по ним для привлечения внимания. — Все, Сону, пришли, — тяжело дыша оповещает старший, но Ким лишь мычит в ответ, даже не пошевелившись. Нью на это вымученно стонет, бормочет тихое «за что мне все это» и принимается почти аккуратно заталкивать чужие конечности на постель. Потом стягивает с младшего толстовку, которую тот зачем-то напялил, оставляя его в одной футболке и уже тянется к носкам, как Сону начинает говорить. — Ты такой хороший, хён. Терпишь меня, готовишь кушать и заботишься постоянно. И о других участниках тоже. Такой добрый, милый и хороший. А еще очень талантливый, самый талантливый из всех, кого я встречал. И умный. Все вот эти цифры в голове своей считаешь. А еще ты самый-самый красивый, ты знаешь об этом? Я так люблю тебя, хён. Ты даже не представляешь. Чанхи так и застывает на месте. Слушает весь этот пьяный бред с открытым ртом и тайно надеется не словить за сегодня очередной сердечный приступ. Это точно тот самый Сону, который готов бесить его круглые сутки все семь дней в неделю? Чхве не верит. Стоит в чужих ногах, все еще пытаясь стянуть гребанные носки и прийти в себя. — Спи давай, — бурчит он в ответ и наконец снимает ненужные предметы гардероба. В очередной раз оглядев пьяное тело, уже собирается уходить, как его останавливают. — Останься со мной, — шепотом куда-то в подушку, да так нуждающеся, что у Чхве сердце удар пропускает, — Пожалуйста. И Чанхи, разумеется, сдается. Словно зачарованный возвращается к чужой постели и неловко укладывается рядом. Сону улыбается довольно и обнимает со спины, уверенно притягивая за талию ближе. Целует в затылок, а у Нью мурашки по телу и улыбка бесконтрольная до ушей. — Спокойной ночи, — шепчет младший и судя по сопению, мгновенно вырубается. Чхве улыбается мягко, тихо отвечает тем же, а потом переплетает пальцы с чужими на его животе. … Когда Сону просыпается на следующий день, он искренне желает не просыпаться вообще. Во рту сухо словно в пустыне, все тело ломит, а в голове пульсирует так, что каждая пульсация ощущается словно кто-то измельчает череп изнутри кувалдой. Хочется пить, блевать и совсем немного сдохнуть, но Сону старательно борется со всеми тремя позывами. С трудом поднявшись на постели, оглядывается по сторонам. На часах горит три часа дня, а значит он проспал почти весь день, к тому же — один из немногих выходных, что не очень-то входило в его планы. Остальные кровати пустуют, что совсем не удивительно в такое-то время, но все же немного обидно. Ни Чанмина ни Кевина в комнате тоже не находится, зато обнаруживаются вчерашние толстовка и носки, аккуратно сложенные на стуле у рабочего стола. Ким почему-то уверен, что снимал он их не сам, но подтвердить свои догадки не может — большая часть ночи словно в тумане. — Тебя Чанхи хён укладывал. И заснул вместе с тобой, — будто услышав его мысли сообщает Эрик, зашедший в комнату. У парня в руках бутылка воды и какие-то таблетки. Сону в данный момент молится на него готов, но лишь хмурится от головной боли, вспыхнувшей с новой силой из-за чужого голоса. Тогда Сон протягивает ему принесенные средства спасения и становится чуть легче. — Вы так мило смотрелись, я сделал фотки, — продолжает он, усмехаясь максимально ублюдочно по мнению Сону, а потом звездочкой плюхается рядом. К горлу опасно близко подступает тошнота, которую Ким с трудом сдерживает, запивая неприятное чувство водой, и зло смотрит на младшего. — Не двигайся так много, я сейчас блевану. — Пей меньше, — советует Эрик — никакого сострадания. — Пизди меньше, — парирует Ким и вновь присасывается к бутылке. Благодаря воде и таблеткам становится немного легче, но что-то Сону подсказывает, что от похмелья он будет мучатся весь оставшийся день если не больше. Он тяжело вздыхает и переводит взгляд на валяющегося рядом Эрика. — Что вчера было? — спрашивает старший. Сон, до этого бесцельно капающийся в телефоне, поднимается на локтях и неверяще уставляется на друга. — Серьезно? Неужели ничего не помнишь? — уточняет он. — Помню, но…обрывками. — Как раз для таких как-ты я наклепал презентацию со всеми фотками и видео, что нашел. За завтраком посмотрим — этот легендарный бухич нельзя забывать, — выдает он, явно гордый проделанной работой. Откуда в нем столько энергии Ким все еще не понимает и видимо не поймет никогда. Сону мягко смеется, старательно сдерживая тошноту, вызываемую этим действием, и снова смотрит на друга. Точно, он не узнал самое главное. — Я хоть не… — спрашивает парень, надеясь услышать отрицательный ответ. Глядит на младшего вымученно, а тот смеется. — Нет, ты просто был очень липучим. Как и всегда, когда пьяный, — Сон падает обратно на постель, задумчиво впяливаясь в потолок, — Разве что на этот раз лип только к Чанхи. Ну, и пару раз немного спалился во время игры. — Боже, — сокрушается Сону и обессиленно трет переносицу, — Сильно палевно было? — Не думаю. Он был слишком занят попытками скрыть свои чувства и спрятать красные от твоих действий и слов щеки. — Что ты имеешь в виду? — Ким непонимающе хлопает глазами, пока Эрик свои закатывает. — Боже, да нравитесь вы друг другу, как вы этого не поймете, — раздраженно заявляет он, резко подрываясь на постели. Сону от чужих движений снова мутит, — Уже все так считают, особенно после вчерашнего. Вы ж весь вечер как пельмени слипшиеся были, обнимались постоянно и целовали друг друга, а Чанхи смущался всей той очевидно-влюбленной чуши, которую ты нес. — Не говори ерунды. — Я правду говорю. Я слышал, как он признался в этом Чанмину около трех месяцев назад. Ким ушам своим не верит. Он походу умер. Напился паленой КГБ и умер. Попал в ад и тут его пытают фактом возможных ответных чувств Чанхи, но поддаваться он не собирается. Для убедительности даже головой трясет несильно, а Эрик смотрит на него как на придурка и продолжает. — Я случайно подслушал их разговор на кухне, пока они мыли посуду. Я не услышал всего, но он точно признался, что ты ему симпатичен как парень. Даже причины расписал, которые у меня нет никакого желания пытаться воспроизводить. Потом они с Чанмином спорили признаться тебе или нет и как видишь Чанхи выиграл, — рассказывает он и ненадолго замолкает. Вздыхает замучено и поднимается с чужой кровати, перед этим ободряюще похлопав парня по бедру. — Поэтому возьми уже себя в руки и признайся первым. Надоело смотреть как вы оба мучаетесь, — советует младший и покидает комнату. Ким долго смотрит ему вслед, раздумывая над чужими словами. А потом становится не до раздумий, когда грозившиеся выйти наружу все это время последствия пьянки, все же оказываются в тазу у кровати. … Лето подходит к концу, наступает сентябрь. Близится очередной камбэк, к которому группа усердно готовится. Благодаря участию в Road to kingdom у них становится больше фанатов, а значит и ответственности перед ними. Поэтому каждый старается сильнее чем обычно, выкладывается на полную чтобы и старые и новые Доби ими гордились. Сону тоже старается, параллельно присматриваясь к поведению Чанхи. С дня рождения Ëнхуна прошло около месяца и Ким с тех пор никак не может успокоится и выкинуть слова Эрика из головы. Смотрит постоянно на Чхве, всегда ищет его взгляд среди остальных и беззастенчиво заигрывает, следя за реакцией. Тот называет придурком, колотит несильно, но смущенно краснеет, старательно это скрывая. По истечению месяца Ким уверен в ответных чувствах старшего процентов на пятьдесят, но ему и это достаточно. Парень чуть ли не до потолка скачет, под шокированные взгляды Кевина и Чанмина, улыбается влюбленно и витает в облаках, думая о том, как признаться. Хочет сделать все красиво, позвать на свидание, возможно даже цветы подарить, но все как обычно идет по пизде — это же Сону. Они торчат в агентстве с самого утра. Каждый занимается своими делами: кто-то репетирует хореографию к новым песням, кто-то тренирует вокал или реп, пока другие уже записывают свои партии, а кто-то, доделав все важные дела, проводит очередную трансляцию для Доби. Сегодня очередь Сону, но он тащит с собой Чанхи, оправдывая свое эгоистичное желание побыть вдвоем словами «Доби любят Сонью», и тот сдается. Камеру приходится настраивать долго, да еще и вай-фай опять барахлит, но спустя долгие минут двадцать они наконец начинают лайв. Болтают без умолку друг с другом и с Доби, чиллят под музыку и отвечают на комментарии. Ким снова дурачится и издевается над фанатами, смеша и их и Чанхи, потом принимается выбешивать старшего, но тому хоть бы хны — привык уже. Он лишь улыбается мягко и несильно бьет младшего по плечам больше по привычке, а потом гладит нежно как бы извиняясь. Сону от подобных действий, да и в принципе от непривычно тактильного хёна куда-то в прострацию улетает и тоже улыбается. Младший уверен — они выглядят как те самые влюбленные идиоты со стороны, но ему абсолютно все равно. До тех пор, пока Чанхи действительно смотрит на него влюбленным взглядом, сам того не замечая. Они болтают еще немного, снова читают комментарии и смеются. Чхве в своем нелепом берете наклоняется совсем близко к экрану, читая сообщения от фанатов. Заметив одно, зачитывает вслух. — В комментариях просят «Сону, покажи нам свою подвеску», — Чхве глупо хлопает глазами, — Но на Сону нет подвески. В ответ на это Ким немного оттягивает горловину свитера, демонстрируя кулон. — Есть? — удивляется старший, — Как вы ее увидели? Даже я ее не заметил, хотя был с ним весь день. — Действительно, как вы могли ее увидеть? — Сону тихо смеется и вертит шеей, пытаясь понять, как фанаты ее заметили, — А ее слегка видно вот так. Ким довольно тычет пальцем в цепочку, отыскав нужный ракурс, и успокаивается. Снова вглядывается в комментарии, в которых никак не могут успокоиться относительно украшения. — Подвеска? — уточняет он и вытягивает ее из-под свитера, — Я не знаю, что на ней. На помощь приходит Чанхи: осторожно берет в руку кулон и прокручивает его в поисках надписи. — Что там? — На ней написано «я люблю тебя», — наконец сообщает он и выпускает украшение из пальцев. — Я люблю тебя, — повторяет Ким, обращая сказанное в сторону Чхве. Прячет подвеску обратно под свитер, глядя через экран телефона на реакцию старшего, и усмехается своей же идиотской шутке. За спиной слышится смущенный смешок, которым Нью успешно прикрывает желание набить уже Сону рожу. За последний месяц он точно приобрел с десяток седых волос из-за приколов Кима, Чанхи уверен. Тот выкидывал подобное ежедневно и с нескрываемым удовольствием, с поразительной частотой доводя старшего до сердечных приступов, а тот, между прочим, уже не молодой — целых двадцать два года. Того и гляди на тот свет отправится, если младший так продолжит. И тот продолжает, в очередной раз выводя Нью. Вокалист внутренне бесится со своей же впечатлительности и старательно скрывает рвущееся наружу «я тебя вроде как тоже, хоть ты и придурок». Сону в данный момент то ли заобнимать хочется до смерти, то ли просто убить, но Чхве держится, почти успешно даже — тактильности сегодня непривычно много, даже по его собственным меркам. Он старается касаться младшего меньше: его плеч, рук, коленей, но все старания летят коту под хвост, когда младший сам берет его за руку, пока чанхов телефон стоит на зарядке и транслирует потолок. Чанхи краснеет и тушуется, но переплетает их пальцы с единственным вертящимся в его голове «Какого хрена это было?», которое он и вываливает на Сону позже, пока тот залипает в телефоне, потому что терпеть этот цирк сил уже нет никаких. — Ты о чем? — спрашивает парень, оторвавшись от своего занятия. Они уже закончили трансляцию и успели поговорить с менеджером, которого почти спалили во время лайва, поэтому сейчас со спокойной душой собирались обратно в общежитие. — Обо всем этом, — Чхве неопределенно разводит руками, — О твоей непонятной тактильности прямо на трансляции и о идиотской выходке с кулоном, да и в принципе о всех твоих действиях в последнее время. Эмоции на лице Чанхи сменяются со скоростью картинок в калейдоскопе: от грусти до гнева и обратно. Сону аж засматривается невольно, следит за каждой и пялится непонимающе. — К чему ты клонишь, я не понимаю? Ким действительно ничерта не понимает, лишь глазами хлопает, сидя на диване, пока Чанхи злится пуще прежнего. — Ким Сону, не беси меня, — предупреждает он, — Тебя с февраля словно подменили: заботишься постоянно, комплиментами осыпаешь, подкатываешь и в принципе ведешь себя странно, потому что до этого полгода мы едва разговаривали. От воспоминаний Кима самого невольно передергивает, а калейдоскоп эмоций на чужом лице останавливается где-то между грустью и бессилием — Господи, он никогда не видел Чанхи настолько эмоциональным. Сону слушает внимательно, однако все еще совершенно ничего не понимает, но Чхве, судя по всему, пока и не собирается останавливаться. — Ты жутко непоследовательный и вспыльчивый, говоришь, абсолютно не фильтруя слова, не думаешь о последствиях и скорее всего так же не думаешь о том, что говоришь мне. Это…это путает и раздражает. Я не понимаю, как реагировать на подобные твои приколы, особенно перед камерами, потому что…мне больно…и пиздец как сложно не надумывать то, чего нет, — старший от неловкости заламывает пальцы, краснеет и тушуется, а до Кима вроде как наконец доходит. Неужели он… Парень от осознания происходящего мгновенно глаза распахивает и откладывает телефон в сторону. Смотрит на человека, в которого влюблен уже год как, и улыбается как идиот, пока тот в пол пялится и краснеет нещадно. — Но ты снова это сделал, — Чхве усмехается грустно и поднимает взгляд, — Полез во время трансляции и сморозил это твое идиотское «я люблю тебя»…Зачем ты все это делаешь, Сону? С какой целью? У Кима сердце колотится так, что грудную клетку вот-вот пробьет и улыбка идиотская на лицо снова лезет, которую он даже не пытается сдержать. Смотрит на старшего снизу вверх, пока тот в ответ пялится, вопросительно приподняв бровь. Сону очень надеется, что правильно все понял, что наконец научился читать между строк и что ему хватит смелости. Чанхи же хватило, а значит и он сможет. Парень поднимается со своего места и подходит почти вплотную. Снова берет за руку и неловко переплетает пальцы, под ахуевший взгляд Чхве. — Потому что я люблю тебя, — произносит шепотом, глядя прямо в глаза и нежно поглаживая большим пальцем запястье, — И я имею ввиду именно это, хён. Я люблю тебя, но не как старшего брата или друга. Люблю так, как — уверен — никого не полюблю больше. Сону красный до кончиков ушей, потому что в жизни никому подобного не говорил кроме родителей, Чанхи едва ли уступает ему в смущении. Смотрит неверяще и рот глупо открывает и закрывает туда-сюда, не зная, что сказать. Сону на это лишь усмехается и, потянув на себя, наконец целует. Чанхи от неожиданности выдыхает задушено, невольно теряется, но быстро отвечает. Губы Сону ожидаемо мягкие, целуют трепетно и нежно, хоть и немного неумело — у Чхве от подобного коленки предательски подкашиваются. Он целует уверенней, обнимает за шею, когда Ким притягивает за талию ближе, и улыбается придурошно в чужие губы. Отстраняется первым и упирается лбом в чужой, все еще улыбаясь. — Боже, ты выбрал самый странный способ признания, — шепчет он. Ким в ответ тихо усмехается, отодвигается от чужого лица и смотрит прямо в глаза. — Это можно расценивать как «я тоже»? — интересуется младший с надеждой в голосе. Нью тихо смеется. — Почти, — Сону обиженно дует губы, бормочет недовольное «эй», отчего Чхве смеется уже в голос и быстро целует свою обиженку. — Ладно. Я тоже влюблен в тебя, придурок-Ким-Сону.