***
— Я не могу пойти с тобой. Это были первые слова матери, которые она произнесла после того, как села в машину. И, конечно, она решила выкинуть фортель, когда они подошли к двери гостиницы. Эмма внимательно посмотрела на неё. — Изначально это была твоя идея. — Кроме тебя и Генри никто не должен меня видеть. Мы не знаем, кого поработила Реджина. Любой из местных может предать меня. — Собираешься спать в машине? — нахмурилась Эмма. — Не будь смешной. — Конечно, нет. Ты снимешь комнату, а потом впустишь меня. — Хочешь, чтобы я позволила тебе влезть в окно? — Отличный план. «Чёрт бы побрал мою жизнь, — подумала Эмма мрачно, — и всё в ней».***
— Я наблюдала за тобой с улицы, — это были первые слова матери, которые она произнесла после того, как влезла в окно гостиницы. Эмма не могла не отметить, что для своего возраста она оказалась довольно проворной. — Ты стрёмнее, чем я помню. Мэри-Маргарет не стала отвечать на это. — Это была Бабушка. Женщина, с которой ты разговаривала. — Да, — протянула Эмма, сбросив ботинки и плюхнувшись на кровать. Пружины протестующе скрипнули, бугорчатый матрас тоже не радовал, впрочем, она в жизни видала и похлеще. Сама комната была маленькой, но уютной. Личного пространства маловато, но всяко лучше, чем возвращаться сейчас в Бостон. Силы окончательно покинули её. — Так было написано на вывеске. — Нет, Эмма, я хотела сказать… — Знаю я, что ты хотела, — Эмма вытащила из кармана джинсов мобильный и включила. Хотелось надеяться, что интернет «У бабушки» ловит исправно. Она израсходовала свой месячный лимит за пару дней. — Она совсем не изменилась, — Мэри-Маргарет дрожащими пальцами дотронулась до своих морщинистых щёк. — А я такая старая. Эмма закусила губу. Попыталась придумать какой-нибудь мало-мальски внятный ответ, который не показался бы обидным, но ничего дельного не приходило на ум. Эмма решила благоразумно промолчать. Оно того не стоит. Ничто из того, что она могла бы сказать, не повлияло бы на многолетнюю убеждённость матери, что все родственники и друзья застряли в безвременье лет из-за тёмного проклятия. «Плевать». Эмма подключилась к сети, открыла поисковик. «Генетический параноидальный бред». Результатов выдало предостаточно, и пока Мэри-Маргарет нервно крутилась перед зеркалом, рассказывая небылицы из своей сказочной жизни, Эмма просматривала сайты. Было много лишней информации, например, о шизофрении, которой её мать не страдала. Она знала, что должна фильтровать данные, выдёргивать только важное, но не представляла, с чего начать. Мать отсутствовала слишком долго. Что-то могло поменяться. Вот как, например, называется её расстройство? Эмма украдкой взглянула на мать. Вряд ли она даст прямой ответ, если спросить в лоб. Эмма предположила, что она могла бы позвонить в Коннектикут и на правах единственной дочери запросить всю историю болезни. «Испанский стыд». Она не хотела ничего знать, но чувствовала ответственность перед Генри. Ему потребуется профессиональная медицинская помощь. Надо проинформировать его мать. Эмма не хотела, чтобы ребёнка забрали из дома, как не хотела, чтобы Реджина оказалась застигнута врасплох, чтобы чёртова болезнь разрушила им жизнь. Увы, последнее неизбежно. Эмма решила кое-что проверить, исключительно ради собственного душевного спокойствия, и вбила в поиск: «сказочные галлюцинации». Кое-что нашлось, только оно даже близко не стояли с тем, чем страдали её мать и Генри. Очень поверхностно, ни одного научного исследования, всё больше забавных историй из жизни и анекдотов. Как бы там ни было, нужно ли рассказывать об этом Реджине? Эмма не могла подобрать слов, чтобы описать состояние Генри, но это же она ответственна за болезнь Генри, да? Внезапно страх связал желудок узлом. Эмма почти ничего не знала о Реджине, но её внешний вид и убранство дома буквально кричали о том, что эта женщина — ярая приверженница порядка и совершенства. А если Реджина не подозревает о масштабах трагедии? Если не захочет разбираться? Если Эмма выложит всю подноготную своей семьи, и Реджина решит отказаться от проблемного мальчика? От Эммы отказывались многие временные родители, едва на горизонте появлялись малейшие неприятности. Одна ошибка — и её отсылали прочь. Да, семейные дома отличаются от официального усыновления, в последнем случае всё намного серьёзнее, но нет ничего невозможного. Трудолюбивая мать-одиночка с очень серьёзной работой. Генри уже доставил Реджине немало неприятностей. А если, узнав о болезни, она решит, что с неё хватит? Если она сдастся? Если она отдаст ребёнка? «Это будет на моей совести», — промелькнуло в голове у Эммы, но она усилием воли отогнала эту мысль. Нет, конечно же, нет. Со временем всё разрешится. У Генри нет психических расстройств. Он придумывает невероятные истории, чтобы справиться с новостью об усыновлении, и обязательно перерастёт это. «Всё будет именно так. И не иначе». Эмма откинулась на подушки, до боли закусила губу и уставилась немигающим взглядом в потолок. — Нам надо немного поспать, — Мэри-Маргарет устроилась на второй половине кровати. Эмма послала ей хмурый взгляд. — Да. Нам завтра рано вставать. Я хочу выехать на рассвете. Мать помрачнела, но не повелась на провокацию. Она просто легла поудобнее, и на один короткий момент Эмма позволила себе вспомнить, каково это… когда в твоей жизни есть мама. Настоящая и заботливая. Она не понаслышке была знакома с этим чувством. Много лет назад, когда Белоснежка была центром её маленькой вселенной, Эмма засыпала под нежные песни о надежде. А ещё мать любила расчёсывать ей волосы пальцами, и не было в те драгоценные секунды ребёнка счастливее… Эмме претила сама мысль, что она может лишить Генри чего-то подобного. Она хмыкнула, перевернулась на бок и, отодвинувшись на самый край кровати, попыталась представить, что кроме неё в комнате никого нет. Как всегда. — Прости меня, малышка, — пробормотала Мэри-Маргарет. — Я всё исправлю. Обещаю. Я сделаю это. Слышишь? Ради нас всех. Эмма не ответила. Мать тяжело вздохнула и выключила ночник на прикроватной тумбочке. Некоторое время они лежали, окутанные тишиной и темнотой, но вскоре Эмма поняла, что не может этого вынести. Схватила мобильный и снова вышла в интернет. Эмма проверила, сколько Реджин проживает в Соединённых Штатах Америки. Поискала имя Злой королевы из диснеевской «Белоснежки». Не нашла. А потом штудировала, чем отличаются между собой дома, особняки и поместья, пока наконец-то не провалилась в глубокий сон без сновидений.***
Проснувшись утром, Эмма обнаружила, что находится в комнате одна. «Чтоб тебя! Дерьмо! Какая же я дура!» Будильник не сработал. Она ставила его с расчётом на то, чтобы мать не проснулась раньше и не провернула какую-нибудь хитрожопую операцию, но, очевидно, всё пошло по одному месту. Мать умыла её и свалила ещё ночью. Эмма буквально скатилась с кровати и, спотыкаясь, бросилась собирать те немногие вещи, которые они прихватили с собой в Сторибрук. Одному Богу известно, чем занимается Мэри-Маргарет, какие бредни она разносит по городку. Если Генри увидит её… Чёрт с ним! Если Реджина услышит её… «Твою дивизию!» Эмма выскочила из комнаты и спустилась на первый этаж. Бабушка встретила её очень радушно, но она была слишком расстроена, чтобы рассыпаться в ответных любезностях. Она отдала ей ключ, расплатилась кредитной картой и опрометью помчалась на поиски сумасшедшей матери. Усевшись на водительское сиденье, она вставила ключ в зажигание и повернула. Раз… другой… третий… Три попытки. Машина не завелась. Ещё раз. Ничего. И ещё. Ничего. Эмма застыла. Всё вокруг было липким. В воздухе витал приторный аромат. Так пахнет шипучка. Волна обжигающего ужаса поднялась откуда-то изнутри. Эмма на негнущихся ногах вышла из машины и, обогнув её, встала перед капотом. Она не особо разбиралась в технике, но скудных познаний хватило, чтобы понять, что дела плохи. Эмма подняла капот. Ей не просто подпортили мотор. На первый взгляд не хватало нескольких наверняка жизненно необходимых деталей. — Какого хера, мама… — прошипела она. Это какой-то абсолютно новый уровень невменяемости. Как она могла? Неужели ей настолько плевать? Заявиться спустя столько лет, чтобы снова бросить, и не просто бросить, но и уничтожить одну из тех немногих оставшихся вещей, которые были ей небезразличны? Эмма выругалась. На глаза навернулись злые слёзы. Нет. Она не станет плакать. Не поведётся. Этого следовало ожидать. Она дура, что думала иначе. Такие люди, как Мэри-Маргарет, не меняются. «Дура! Когда я поумнею?!» Эмма во все глаза смотрела на раскуроченный мотор. «Вдох. Выдох. Живи дальше. Как всегда». Вдох — носом, выдох — ртом. Нужно найти какой-нибудь магазин запчастей. Потом выследить мать. Она не могла уйти далеко. Вряд ли у неё есть деньги, да и помощи ей ждать неоткуда. По крайней мере, Эмма могла поспорить, она останется в Сторибруке и не отправится — божечки — за Реджиной. Эмма решила, что справится, и для паники нет причины. Она попадала и в более опасные ситуации. Ничего. Выжила. В животе заурчало, и Эмма поморщилась, но взгляда от машины не отвела. Чувство, поднимающееся изнутри было сильным, но не ярость… не гнев, нет. Оно было легче, радостнее, правда, тревожнее. И очень настойчивым. Эмма чувствовала себя марионеткой на верёвочках. Её словно дёргали, приподнимали, направляли. Странное чувство, но в то же время очень знакомое… — Вечером у меня сложилось впечатление, что вы собираетесь уехать из города, мисс Свон. Вот оно. Вот почему чувство показалось ей знакомым. Эмма почесала нос, посетовав, что не сразу распознала тонкий аромат духов Реджины. Повернулась и, попытавшись скрыть румянец, заливший щёки, опустила голову. — Ой, здрасьте. Доброе утро. Как, чёрт возьми, Реджина смогла бесшумно подкрасться к ней на убийственных каблуках? Загадка. Она, правда, отвлеклась. Не то чтобы это было важно. Перед ней стояла Реджина и, судя по угрюмому выражению лица, была совсем не рада её видеть в своём городе. И только это было важно. — Проблемы с машиной? «Бля». Разумеется, Реджина держалась настороже и злилась, с чего бы ей реагировать по-другому? Эмма допускала, что выглядит неуравновешенной биологической матерью-похитительницей, решившей во что бы то ни стало вернуть сына. Она вскинула руки и, отступив назад, ударилась о бампер «Жучка». — Клянусь, я ничего не замышляю. Я не подойду к ребёнку, честное слово. Она… — Эмма показала большим пальцем за плечо. — Она совсем старушка. Она у меня с шестнадцати лет. Она попала ко мне битой, когда я… — она кашлянула. — Когда я купила её. Честное слово, вам не о чем беспокоиться… — Довольно. Эмма покраснела ещё сильнее и прочистила горло. — Простите. Эмма чувствовала себя полной идиоткой и ничего не могла с собой поделать. Что за чертовщина? Что не так с Реджиной? Почему в присутствии этой женщины у неё из-под ног выбивает почву? Реджина же стояла перед ней с неестественно прямой спиной и высоко поднятой головой. Она являла собой образчик внутреннего спокойствия и бесстрастия, но всё же… Эмма заметила в её взгляде — всё ещё тяжёлом, но чуточку мягче, чем в первую встречу — проблеск сомнения? Беспокойства? Страха? «Неуверенности». — Я верю вам, — сказала она, и это, Эмма почувствовала, было правдой. — Меня беспокоит не столько то, чтобы вы держались подальше от Генри, сколько, чтобы он держался подальше от вас. — Ой ладно, я просто новая блестящая игрушка, — Эмма сунула руки в карманы куртки и сжала кулаки. — Он ещё не распробовал меня на вкус. Впрочем, не переживайте, при первой же возможности я исчезну из города. Эмма не могла понять свой внутренний протест, но правда в том, что когда она произнесла последние слова, что-то в её душе надломилось. В глазах Реджины промелькнула тень. Она подняла руку, как если бы собиралась прижать её к животу, но в последний момент передумала и опустила её. Кончики пальцев дрогнули, что тоже не скрылось от Эммы. — Прекрасно, — сказала Реджина. — Если вы пойдёте в направлении доков, то наткнётесь на автомастерскую. Уверена, мистер Тиллман не откажется вам помочь. — Принято. Спасибо. Несколько мгновений Реджина смотрела на неё. Было видно, что она хочет что-то спросить, но никак не может решиться. В конце концов, она коротко кивнула и развернулась на каблуках. Больно. Тело горело огнём непонятного Эмме отчаяния, по какой-то причине она не хотела, чтобы Реджина уходила. — Послушайте! — услышала она собственный голос. Отчаяние тут же сменилось смущением. Реджина встала как вкопанная, в прямом смысле этого слова, а когда мгновением позже повернулась, на её лице отчётливо читался немой вопрос. — В общем… — щёки Эммы горели из-за идиотского порыва, который не сумела сдержать. Что она может сказать? — Если вы… — на лице Реджины не было ни намёка на вчерашние страх и разочарование, вызванные поведением Генри, и в лучах утреннего солнца оно выглядело ещё красивее, чем накануне. За внешней неприступностью и строгостью одежды чувствовалась мягкость. От неё будто исходило нежное сияние. Оно манило и лишало дара речи. Эмма покачала головой. — Если вы хотите, чтобы Генри перестал обо мне думать, мы могли бы с ним встретиться, разумеется, в вашем присутствии. Реджина поджала губы. — И чем это поможет? — Я ужасно скучная, — пожала плечами Эмма, чувствуя, как с каждым словом в ней растёт уверенность. — Я представляю для него интерес, потому что он меня не знает. Новый человек и всё такое. Но я уверена, что пацан очень быстро разочаруется во мне, — она закусила губу, помолчала и рискнула пошутить, не подумав, что пока ещё плохо знает Реджину. — Вы можете стать крутой мамой. — Я единственная мама. Неловко. Ладно. — Точно, — она поморщилась. — Извините. Я просто… — Я вас поняла, — Реджина хмыкнула и скрестила руки на груди. — Ваша идея может сработать, но нельзя исключать другой возможности, что он привяжется к вам ещё больше. В долгосрочной перспективе это только навредит. Эмма нахмурилась. Тоже вариант. Она об этом не подумала. Она хотела согласиться с доводами Реджины, даже рот открыла, но не успела произнести ни слова. — Я подумаю об этом, — мать Генри подошла ближе. Намного ближе, чем того требовала ситуация. Слишком близко. У Эммы перехватило дыхание, бешено забилось сердце, а внутри разлилось приятное тепло. «Да что же это такое?» — Дайте мне ваш номер, — Реджина протянула ей мобильный. — Не вопрос, — выдохнула Эмма. Она потянулась за мобильным, случайно коснулась ладони Реджины и невольно вздрогнула. Её будто пронзило электрическим разрядом. Между ними пробежала искра, и Эмма усилием воли заставила себя не думать о том, что это здорово смахивало на волшебство. О таком даже шутить не хотелось на фоне последних событий. Реджина должно быть почувствовала то же самое, потому что она беззвучно ахнула и, пошатнувшись, прижала руку к груди. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга. Эмма сглотнула, отметив про себя, что во рту совсем пересохло, и дрожащими пальцами вбила свой номер в память мобильного. Глупо разводить драму из-за примитивного статического электричества? Ещё как. Заполучив мобильный обратно, Реджина решительно зашагала прочь, а Эмма постаралась сосредоточиться на действительно важных вещах. Подумаешь, у матери Генри появился её номер телефона. Подумаешь, она может позвонить. Подумаешь, они могут снова увидеться… Эмма доверяла интуиции. Почувствовав, что на душе стало легче, она решила, что всё делает правильно. Нахмурившись собственным мыслям, она вернулась в гостиницу и нашла в телефонном справочнике номер автомастерской, о которой упоминала Реджина.***
Майкл, как попросил называть его мистер Тиллман, впал в ступор при виде её автомобиля. Эмма была готова поспорить, что никогда в жизни не чувствовала себя такой идиоткой. Как только она разыщет Мэри-Маргарет, видит бог, прикончит её голыми руками. — Пролили «Колу»? — скривившись, Майкл указал на липкую приборную панель. Эмма тяжело вздохнула. — Я грешила на шипучку. Майкл обошёл вокруг машины, поднял капот и, изучив мотор, вытащил абсолютно новенький простой карандаш. Удерживая его между перепачканными маслом пальцами, он послал опешившей Эмме настороженный взгляд. — Моя подруга очень неуклюжая. — Конечно, — Майкл нахмурился. — Я сделаю по максимуму. Но ничего не обещаю, вы же понимаете… Никогда не видел ничего подобного. И, скажу я вам, юная леди, ремонт вам дорого обойдётся. Божечки-кошечки, наверное, это было скрытым благословением, что у Эммы не было ни родных, ни друзей, на которых уходили бы все её деньги. Теперь она сможет разбить копилку, чтобы спустить все сбережения, что собирала десятилетиями, на «Жучок». Ура. — Делайте всё, что посчитаете нужным, лишь бы он снова забегал. Я должна уехать отсюда как можно быстрее. Что ж, похоже, охотиться за Мэри-Маргарет ей придётся на своих двоих.