***
Эмма задыхалась. У неё было ощущение, будто она плутает в густом тумане, который притупляет чувства и усыпляет разум. Может, она спит и продирается сквозь бессмысленный сон? Одним словом, какой-то сюр. И только злые слова Реджины, произносимые хорошо поставленным и ясным голосом, конечно, не лишенным пафосной театральности, иглами впивались в сознание. Проникали в самые потаенные уголки души, ранили в самое сердце, мешали осуществлению её миссии. Эмма распахнула глаза и обомлела не в силах пошевелиться. На лице Реджины сияла широкая улыбка хищницы, лишённая человеческого тепла, и от этого было только больнее. Словами не передать как. А потом Реджина рассмеялась каким-то мультяшным, злодейским смехом. Было невыносимо. Потому что прямо сейчас королева казалась вполне себе реальным человеком, но этот её проклятый смех… — Прекрати. Не смейся. Пожалуйста. Не надо так. Остановись. Реджина не остановилась. — Знаешь, а я ведь могу отвести тебя к ним. Увидишь собственными глазами. Там шкаф во всю стену. Целая комната шкатулок. Я понятия не имею, кому они все принадлежат, да и чёрт бы с ними. Мне всё равно. Они не стоят моего времени. — Хватит, — Эмма глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь в теле, и вцепилась в края сиденья с такой силой, что побелели костяшки. — Ты намеренно делаешь хуже, — болезненно морщась, хрипло подытожила она. — Ты запугиваешь меня. Боже, она всей душой ненавидела этот неестественный смех. — Или тебе просто хочется так думать. Эмма, набравшись смелости, подняла глаза на Реджину — нет — Злую королеву. В её взгляде читались вызов и веселье, но всё это было напускным, и, приглядевшись, она увидела страх и ненависть к себе. Эмма отчаянно уцепилась за то немногое хорошее, что оставалось в сидящей напротив женщине. Пусть она не понимала, почему Реджина так себя ведёт, но могла противостоять ей. — Ладно, — вздохнула Эмма. — Продолжай. Если Реджина и удивилась, то вида не подала. Спокойная, холодная и безразличная, она пожала плечами с таким выражением лица, словно не пыталась разбить сердце Эммы на сотни осколков. — Дай знать, когда тебе надоест. «Пошла в жопу». — Спасибо, я справлюсь, — парировала Эмма. — Но меня очень трогает твоя забота. — Дура, — бросила Реджина беззлобно. — Ты просто задета моим упрямством. Я знаю, что ты делаешь, — она ударила рукой по столешнице. — Отнекивайся, сколько хочешь, но до всего этого дерьма мы с тобой сидели на заднем крыльце, помнишь? Ты выдала себя, — покачала головой. — Я не говорю, что ты сожалеешь о содеянном, это не так, но ты и не гордишься прошлыми поступками. Я была там, Реджина. Не надо дурить, — и, подавшись вперёд, добавила: — Мы обе заслуживаем лучшего. — Что ты от меня хочешь? — накинулась на неё Реджина. — Я хочу, чтобы всё это закончилось, но не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал. — Невозможно. — Пожалуйста, — Эмма при всём желании не могла вспомнить, чтобы хоть раз в жизни выпрашивала что-нибудь с таким отчаянием, как сейчас. — Просто дай мне шанс доказать, что ты ошибаешься. Всего один шанс. — Ты не понимаешь. — Ты повторяешь это снова и снова. Если я чего-то не понимаю, объясни мне, чёрт тебя дери. — Я пытаюсь! — повысила голос Реджина. — Ты уклоняешься. Единственное, что ты пытаешься сделать, — избавиться от меня. Почему? — Я объясняю. — Ты разыгрываешь дурацкий спектакль, — Эмма вскочила и обличающе ткнула в неё пальцем. — Вот что ты делаешь. Не хочешь, чтобы я была в твоей жизни, ладно, просто скажи это, — если бы Реджина сделала это, она рухнула бы перед ней на колени, но говорить об этом необязательно. — Что бы ты ни ответила, это никак не отразится на моём решении. Я хочу, чтобы Генри убрался отсюда, и ты его не потеряешь. — Не в этом дело! — Реджина, подскочив к Эмме, нависла над ней. — Я пытаюсь помочь тебе! — Чего?! И чем?! Словарным, мать его, поносом?! «Ого. Однако». — Что бы я ни делала, что бы ни говорила… всё это не имеет значения. История давно написана. Эмма опешила, увидев блеснувшие в тёмных глазах слёзы, и прошептала: — Что? Вдруг густой дым заклубился вокруг её головы и плеч. Фиолетовый, знакомый. Он окутал её со всех сторон, подхватил и плавно понёс сквозь непроглядное ничто. Эмма моргнула и обнаружила себя перед гробом отца Реджины. — Реджина?! Она толкнула гроб раз, потом ещё один и один, но тот не сдвинулся ни на сантиметр. — Реджина! Нет ответа. «Проклятье!»***
Эмма, прихрамывая, бежала по Мэйн-стрит. Пинать гроб было не самым лучшим её решением. Нога пульсировала болью, и вымотанная донельзя Эмма не без смущения осознавала, как по щекам бесконтрольным потоком бегут слёзы. — Почему-то я так и думала, что ты не будешь отдыхать. Руби появилась внезапно, выскочила чёртиком из табакерки, но Эмма так устала, что даже не нашла в себе силы испугаться. — Решила прогуляться. — В последнее время ты часто гуляешь, — Руби последовала за ней. — Не возражаешь, если присоединюсь? — На здоровье, я всё равно возвращаюсь домой, — но сначала надо забежать к Арчи, забрать сына и попытаться объяснить, как вышло, что она так сильно облажалась. На самом деле, если подумать, во всём виновата Реджина. Упрямая злючка. Ещё даже часа не прошло, как воодушевленная Эмма летела поделиться идеей с Реджиной. Она чувствовала себя свободной, а теперь больше всего на свете хотела лечь в кровать, укрыться с головой и никогда больше с неё не вставать. — Круто, — Руби цокнула языком. — Знаешь забавный факт об оборотнях? У нашего брата на минуточку охеренное обоняние. Да чтоб тебя! Сложно переварить сказочные разговоры, когда в голове — каша, и ты едва переставляешь ноги от усталости. — Что? Послушай, Руби, что бы ты там ни думала, я не в настроении, — остановившись, она повернулась к своей крёстной-подруге-оборотню. — Ты понимаешь… — Ни следочка, да? Проницательные глаза Руби словно сканировали всё вокруг и лишь на мгновение задержались на ней. Было в них что-то глубокое, знающее и даже понимающее. Эмма отвела взгляд и неловко потопталась на месте. — Нет. Руби сдержанно кивнула. На секунду показалось, что она собирается отступить в сторону, но вместо этого наклонилась почти вплотную к лицу Эммы. Невинный жест, не имеющий ничего общего с агрессивными нападками Джефферсона сегодня утром, но именно он напугал почему-то больше. Эмма невольно попятилась. — Чтобы ты понимала, я не делюсь наблюдениями с твоими родителями, но ты ничего не хочешь мне рассказать? Что с тобой происходит? У Эммы во рту пересохло. — Что?.. Я… Не знаю… — Люди умрут с голоду, Эмма, — со вздохом покачала головой Руби. — Беда никого не обойдет стороной. Ситуация ухудшается с каждым днём. К чему я это всё? — она пожала плечами. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. А потом она, развернувшись на каблуках, зашагала прочь.***
— Генри, мне нужна помощь. Несмотря на то, что почти всю дорогу шли молча, из-за чего Генри хмурился и демонстративно топал, его раздражение как рукой сняло. — Операция «Мангуст»? — «Мангуст». Переступив порог комнаты, Генри плюхнулся на кровать и скрестил ноги, а Эмма закрыла дверь на ключ, проверила защелки на окнах и плотно задернула шторы. Немного подумала и на всякий случай заткнула простыней узкую щель между дверью и полом. Нужно было придумать способ вывезти Реджину за городскую черту. И побыстрее. Руби что-то подозревает — если не знает наверняка — и если проболтается… Эмма понимала, что не сможет защитить Реджину от всего Сторибрука, как бы сильно ей этого ни хотелось. Предположительно на её стороне Сверчок. Раз. У неё при себе пистолет с одной обоймой, которому лет десять, не меньше. Два. А ещё она может поднимать в воздух мелкие предметы, при условии, что никто не станет мешаться под ногами. Три. Шансы победить в неравном бою призрачные. Единственный вариант — бежать. — Твоя мама не может сидеть под землёй до конца жизни. Генри наморщил лоб и произнёс очень высокомерным голосом: — Это глупо! Эмма невольно улыбнулась. — Согласна. За городской чертой она будет в безопасности. Там её никто не сможет преследовать. Генри округлил глаза. — Но… — Ты пойдёшь с ней, — заверила Эмма. — Но, — после секундной паузы заговорил Генри, — а как же Белоснежка и остальные? Ты? — Мы останемся, — ответила Эмма и, увидев потрясение на лице ребёнка, почувствовала необъяснимое удовлетворение. Да, сердце разрывалось от боли, и ей была невыносима сама мысль, что добавляет душевных терзаний десятилетке. И всё-таки такая реакция говорила о том, что Генри не хочет её потерять, а это приятно. — Ты можешь, если захочешь, приходить в гости в любое время. «Пока Реджина позволит». Генри заметно расслабился. — И все будут в безопасности. — Вот именно, — Эмма послала ему нежную улыбку. — В безопасности и счастливы. Таковы наши цели, да? Генри кивнул, но в следующее мгновение помрачнел. — А ты не думаешь… Эмма точно знала, что он хочет спросить, и поспешила возразить. — Я хочу, чтобы всё было как в кино, Генри, правда, но реальная жизнь намного сложнее. Всегда найдётся человек, который захочет навредить твоей маме. Она должна бежать. Генри стал задумчиво водить кончиком пальцем по узорам цветастого покрывала. — Наверное. — Дерьмово звучит, понимаю, — ей, наверное, не следовало выражаться при ребёнке. Генри глубоко вздохнул и встретился с ней глазами. — Чем я могу помочь? «Боец! — в миллионный раз подумала Эмма. — Реджина вырастила храброго маленького воина». — Твоя мама не поедет. — Почему? — он нахмурился. — Из-за меня? — Отчасти, — признала Эмма. — Она не хочет расставаться с тобой. — Тогда я скажу ей, что мы уедем вместе, — заверил Генри. — Как только увижу её в следующий раз. Обещаю. — Хорошо. В комнате на некоторое время повисла тишина. — Есть ещё причина? — предположил Генри. — Да, возможно, не одна… — Эмма уставилась на свои колени, затянутые в заношенные до дыр джинсы, и прошептала: — Проблема в том, что твоя мама ничего мне не говорит. Генри нетерпеливо подался вперёд. — Почему? — Не знаю. — Я могу спросить. — Не факт, что она ответит даже тебе, — Эмма тяжело вздохнула и запустила пальцы в свои непослушные светлые кудри. Проклятие. Ей срочно нужна стрижка. — Она дала мне одну подсказку. Сказала, что бы она ни делала, что бы ни говорила, всё это не имеет значения, потому что история давно написана. Генри моргнул. — В моей книге сказок? Проницателен. Весь в мать. — Я пропустила последние страницы, — потому что позорно сбежала. — Можно посмотреть? — попросила тихо, хотя это было последнее, что она хотела делать. Бремя спасительницы — худшее, что могло произойти с ней, честное слово. Генри соскользнул на пол и, наклонившись, вытащил из-под кровати книгу сказок. — Я должна прочитать истории с моим участием. — Да ты совсем не такая… — проворчал Генри, нехотя перелистывая страницы. — В смысле? — Там всего несколько предложений… — отыскав нужный абзац, он принялся водить пальцем по строчкам. — Белоснежка родила тебя, пришла мама и наслала проклятие, а потом вы сбежали через волшебный шкаф, и… — его брови нахмурились. — Ну и немножко информации о городе. — Ну да, — протянула Эмма недоверчиво. Генри сосредоточенно пялился в книгу и явно не собирался переворачивать страницу. — В конце пара слов о вашем с Белоснежкой возвращении. — Генри, — вздохнула Эмма, которой порядком надоели несговорчивые Миллсы и танцы с бубном вокруг этой щекотливой темы. — Ты меня убиваешь. Что там написано? — Ничего! Сама посмотри! — Генри протянул ей книгу. — «Через двадцать восемь лет истинная королева вернётся вместе со спасительницей». И ни слова обо мне, представляешь? — он выглядел крайне негодующим этим обстоятельством. — Здесь написано, что спасительница возвращается к своему народу и пробуждает их истинное «я», и ничего о том, что Белоснежка разрушит проклятие, воссоединившись с твоим отцом. Видишь? — выпалил он и прижал книгу к груди. — Это всё. Эмма вздохнула. — Это не всё. Генри ещё крепче вцепился в книгу. — Генри, пожалуйста, — она протянула руку. — Что там написано? — Ничего особенного, — стоял на своём Генри. — Это не имеет значения. Мы уже решили, что поступим иначе. Это не важно. — Я должна знать. Генри нахмурился, но спорить не стал и аккуратно положил книгу на кровать. Эмма увидела разворот из двух страниц с изображением величественного замка, на шпилях крыши которого развивались родовые королевские знамена Чармингов, а под ним всего одно предложение. «Спасительница одержала победу над тьмой королевы, и зажили все в мире и согласии долгой да счастливой жизнью». Реджина забрала книгу из особняка, чтобы при первой же возможности передать Генри, но открывала ли? Читала ли? Неужели всё это время она просто сидела в мрачном склепе в тени гроба любимого отца, окружённая шкатулками с пульсирующими сердцами, и ждала, когда придёт Эмма, чтобы исполнить предсказание? Эмма проглотила тошноту. — И всё? — Да. — Мне нужно больше. — Но больше ничего нет. — Должно быть! — Эмма перевернула страницу, но ничего не нашла. — Подробности, — пробормотала она, снова уставившись на сказочный замок. — Как это произошло? Генри отодвинулся от неё. — Не знаю. Эмма лихорадочно перелистывала страницы. Истории Красной шапочки, Арчи, Румпельштильцхена, Белль, Гензеля и Гретель, подробные и красочные, но ни в одной из них не было ни намёка на разгадку. — Если в книге сказано, что мы должны сразиться на краю обрыва, то я сделаю всё возможное, чтобы мы не оказались в таком месте, понимаешь? Давай, Генри, думай. Дай мне хоть что-нибудь. Генри смотрел на неё широко раскрытыми глазами. — Всё будет хорошо. Неужели он не видит? Ничего не будет хорошо. В книге написано чёрным по белому. Именно об этом говорила Реджина. Но почему? В чём подвох? «Я пытаюсь помочь тебе!» Помочь? Каким это образом? Чтобы Эмме было легче прикончить её? Поэтому она решила стать неподвижной мишенью? Поэтому изображает из себя отвратительнейшее чудовище? — Всё будет хорошо, — повторил Генри. — У тебя есть план. Дерьмовый план. Дурацкий. Реджина подняла её на смех и правильно сделала. Эмма ни за что на свете не смогла бы бросить горожан на голодную смерть. Просто не смогла бы. А если бы и да?.. Если они сбегут все вместе, она не сможет оставаться вблизи Реджины из страха перед своим предназначением. И в том и в другом случае она потеряла бы Генри, а это для неё тоже не вариант, не сейчас, когда они начали сближаться. Оставался третий вариант. Она могла бы заставить себя, выполнить священный долг спасительницы, но это бы вдребезги разбило ей сердце. — Она не согласится, — выдохнула Эмма. — Я поговорю с ней, — не сдавался Генри. Эмма почувствовала, что тонет, захлебывается водой, а люди вокруг ни черта не делают. Мать, отец и подданные королевства, сидящие в воображаемых шлюпках, никто из них не протянет руки барахтающейся «принцессе», потому что они ничего не знают и не понимают. Она сгинет в этом болоте, если не найдёт спасательный круг, за который можно было бы зацепиться. — Сейчас я скажу кое-что ещё, но это может тебе не понравиться. Генри резко вскинул голову. — Мама в порядке? «По уши в дерьме». — Да, — заверила Эмма. — Прости. Не хотела тебя напугать. У неё всё хорошо, — махнула рукой на прикроватную тумбочку. — Если хочешь, можешь связаться с ней по рации. Генри покачал головой. — Только в крайнем случае. Я тебе верю. — Ты очень храбрый парень, — Эмма легонько толкнула его плечо своим. Улыбнулась. — Знаешь это? Генри, залившись румянцем, отвел взгляд. — Я… — Эмма запнулась и вытерла вспотевшие ладони о джинсы. — Я немного нервничаю. — Храбрость не в том, чтобы ничего не бояться, а в том, чтобы преодолевать себя и всё равно пытаться, — произнёс Генри явно заученную фразу. — Мама так говорит. «Пошла ты в жопу, Реджина». — У тебя очень мудрая мама, — вздохнула Эмма. — У неё это лучше звучит. — Не сомневаюсь. Генри смерил её очень внимательным взглядом, и Эмма подумала, что прямо сейчас он выглядит на несколько лет старше. — Мы не должны бояться говорить друг другу правду. — Да, не должны, — согласилась Эмма. Хорошо. Чудесно. Она справится. Она может сказать это вслух. — Когда я привезла тебя домой, когда в первый раз увидела твою маму, кое-что случилось. Удивительное и страшное.