***
Заброшенный и оскверненный вандалами некогда величественный мэрский особняк Эмма видела памятником собственным недостаткам. Безмолвное свидетельство ярости и разочарования людей или компенсация неудавшейся мести. Но сегодня дом был всего лишь досадной помехой. Эмма налетела на разбитый кофейный столик и, спотыкаясь о разбросанные обломки, направилась на кухню. Наполовину обугленная подвальная дверь висела на одной петле. Покачиваясь и держась рукой за стену, Эмма начала спускаться вниз по покрытым ковром ступеням. Рискованное предприятие, ничего не скажешь. Хотя Реджина и говорила, что проблем не возникнет, сама она сильно сомневалась, что сможет попасть в склеп без посторонней помощи. Может, стоило взять с собой Генри? Волшебный туннель был создан для него и ради его безопасности. Он мог бы помочь. «Нет. Слишком опасно». И вообще, может быть, повезёт, и Реджины не окажется в склепе. Она наверняка почувствовала присутствие злоумышленников, пытающихся проникнуть в убежище, и вполне могла сбежать. А если очень повезёт, прямо сейчас она как раз пересекает городскую черту с Генри. Живая и невредимая. Не обязана, конечно, но это стало бы приятным разнообразием. Эмма оступилась и кубарём скатилась с лестницы. Ой. Она стиснула зубы и, превозмогая боль, заставила себя встать. Усталость играла с ней злые шутки. При первой же возможности нужно немного отдохнуть, не то вырубится на несколько часов или свернет себе шею, что вероятнее. Скоро. Скоро всё закончится. Всего-то нужно удостовериться, что Реджина не попалась в лапы негодяев, а потом можно и расслабиться. Вдох — выдох. Всё скоро закончится. Как только страсти поутихнут, Реджина тут же пришлёт весточку о новом местонахождении, и всё будет хорошо. Следующие три недели она сможет дрыхнуть беспробудно. Разгневанные жители Сторибрука не добрались до подвала. Не считая того, что электричества не было, и Эмме пришлось довольствоваться скудным светом от фонарика на телефоне, здесь царил образцовый порядок. Стройными рядами возвышались коробки, подписанные аккуратным почерком. У Эммы сердце сжималось от боли. В основном в них были вещи из детства Генри. Может быть, однажды… Эмма передёрнула плечами и попыталась сосредоточиться. Пробравшись к стене, она провела по ней пальцами. Поглаживала по часовой стрелке, надеясь на то, что нащупает кнопку, после чего откроется секретная дверь. Не прошло и пары минут, как Эмма снова оказалась у подножия лестницы. Она сглотнула и снова пошла вдоль стены. Ничего. Ещё раз. Ничего. И ещё. Ничего. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, так сильно Эмма разнервничалась. Секунды сложились в минуты, а она ни на шаг не приблизилась в своих поисках. Но волшебная дверь — есть. Она видела собственными глазами. Реджина показывала. Она… — Она спрятана, — говорила Реджина, — но если правильно попросишь, откроется тебе. Эмма зажмурилась. Сраная херня из Гарри Поттера. Она глубоко вздохнула. — Как бы, — заговорила она и вздрогнула от звука своего голоса. — Можно мне… Пропусти-те меня. Пожалуйста? Эмма распахнула глаза, увидела, что противоположная стена слабо мерцает в темноте. Моргнула. Прекрасно. Стараясь не споткнуться о многочисленные коробки и пластиковые контейнеры, она сделала несколько нерешительных шагов. Протянула руку прямо в каменную стену, и та исчезла в ней. «Совсем как в Гарри, мать его, Поттере». Испустив нервный смешок, Эмма смело шагнула в неизвестность.***
Как только волшебный туман, окружающий её, рассеялся, вернулась способность слышать. Грохот, громкие и резкие выкрики, звуки шагов, гулко отскакивающие от гладких стен. Они обнаружили вход в убежище. Этого оказалось достаточно, чтобы Эмма побежала, наплевав на почти невыносимую боль в боку. Впереди простирался длинный коридор, точно такой же, каким он был, когда его показывала Реджина. Вдруг в конце появились мутные проблески света. Эмма из последних сил помчалась вперёд. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». Задыхаясь, она ввалилась в потайную комнату, в которой провела несколько беззаботных часов. Никого. Эмма внимательно осмотрелась. Перевёрнутые стулья, небрежно брошенная книга с мятыми страницами, и можно было бы предположить, что Реджина собиралась в спешке, если бы не портативная рация на кресле. У Генри была такая же. Умом Эмма понимала, что Реджина ни за что на свете не рассталась бы с ней добровольно, но продолжала упрямо верить в лучшее. Она всё ещё слышала голоса, но никак не могла определить, с какой стороны они доносятся. Где-то позади?.. Эмма развернулась на каблуках. Бессмысленно. Так просто не бывает. Она бежала по прямой и не смогла бы прошмыгнуть мимо незамеченной. Если только… — Он просто идёт прямо? Там дальше нет разветвлений? — Множество. Для незваных гостей. Вы с Генри увидите только один коридор, который приведет вас прямо ко мне. «Проклятие!» Эмма глубоко вздохнула и пулей выскочила из комнаты. Она бежала что есть мочи, не обращая внимания на боль и жжение, пока не оказалась перед кирпичной стеной, из которой вышла. «Нет, нет, нет». Эмма закрыла глаза. «Хорошо. Всё будет хорошо». Она сосредоточилась на голосах и, держась за стену, медленно пошла вперёд. Где-то на полпути остановилась. Чертовщина. Звуки доносились словно издалека. Эмма сжала челюсти и оттолкнулась от стены. Всё без толку. «Хорошо. Всё будет хорошо». Эмма снова подумала о том, что Реджина вполне могла сбежать от преследователей, и, пока те блуждают в бесконечных лабиринтах, отсиживается в безопасном месте. По гулкому коридору пронёсся крик, да такой пронзительный и громкий, что магический барьер по обе стороны от Эммы пошёл рябью. От зловещего «Эй», прозвучавшего следом, пробрало до самых костей. Может быть, Реджины нет здесь. Может быть, она в безопасности. Может быть, нет. — Реджина?! — заорала Эмма неистово и всем весом навалилась на стену. В ответ — новые крики. Громкие. Грубые. Торжествующие. «Нет, нет, нет, нет, нет». — Реджина?! «Пожалуйста. Прошу тебя, на забирай её. Не дразни меня, не играй. Пожалуйста. Только не снова. Только не её». — Ты должна пустить меня! — Эмма с разбегу ударила стену плечом. — Должна! — и ещё раз. — Обязана! — и ещё. — Пусти меня! — и ещё, с той лишь разницей, что преграды больше не было. Эмма рухнула на землю с высоты собственного роста. Всего мгновение ушло на то, чтобы оправиться от шока, а уже в следующее она, опершись на руки, встала на колени. — Твою мать… Перед ней был настоящий каменный лабиринт. Многочисленные залы и коридоры, уходящие в никуда, и ни одного грёбаного указателя. Невозможная головоломка. Она даже в своих самых смелых фантазиях не могла представить, как разгадать такое. У Эммы больше не было ощущения, что она сидит под водой, и зазвучавшие голоса заиграли новыми красками. В них слышались отчаяние и страх, паника и растерянность. Воодушевленная Эмма вскочила на ноги. — Мне просто нужно добраться до Реджины, — прошептала она. Просить воздух об одолжениях было нелепо, и при других обстоятельствах она чувствовала бы себя конченой дурой, но сейчас всё меркло перед безрадостной реальностью. На самоедство нет времени. — Больше я ни о чём не прошу. Отведи меня к ней, — Эмма облизала губы и добавила дрожащим голосом: — Пожалуйста. Если магия Реджины похожа на неё, что ж, хорошие манеры добавят ей очков. Всё вокруг замерцало, засветилось, стены таяли прямо на глазах. Эмма моргнула и обнаружила себя стоящей в длинном коридоре. Но этот, в отличие от предыдущего, не был сплошным. Справа и слева были комнаты или закутки. И Эмма знала чёткое направление, которого предстояло придерживаться. С придыханием прошептав: — Спасибо, — она бросилась вперёд.***
Эмма умирала. Она это точно знала. Но всё равно, собравшись с последними силами, упорно продвигалась в известном только ей одной направлении. Налево. Направо. И снова налево. В голове молоточками стучало одно слово: «Сюда, сюда, сюда». Сторибрук равен проклятию равному Реджине. «Сюда, сюда, сюда». БУМ! — Эмма? Она во все глаза уставилась на широкую грудь, в которую только что врезалась. Дэвид бережно придерживал её за плечи. — Эмма? Что ты?.. Она отскочила от него, как от прокаженного, не в силах поверить в происходящее. Проклятая, дурацкая магия обвела её вокруг пальца?.. Эмма изловчилась, заглянула ему за плечо. Нет, всё в порядке, надо бежать дальше, она ещё не на месте. Из груди вылетел вздох облегчения. Она придирчиво оглядела отца. Одежда чистая, аккуратная, нет ни пятен крови, ни следов борьбы. — Где? — прохрипела она. — Не знаю. Мы потерялись. Она нас запутала. Водит кругами, — он провёл растопыренной пятерней по мокрым волосам. — Эмма, что ты вообще… Но Эмма, оттолкнув Дэвида, бросилась прочь. — Эмма! — окрик задел за живое, но она нашла в себе проигнорировать молящие нотки в его голосе. Он не поймёт. Не сможет. А ещё он не сможет последовать за ней. Без посторонней помощи, какая была у неё, он в два счёта собьётся с дороги. Если бы она только могла опередить остальных… Каждый шаг давался труднее предыдущего. Ноги безбожно болели, горло саднило, но Эмма нутром чувствовала, что подобралась совсем близко. Налево. Направо. И снова налево. И она услышала её. «Реджина». У Эммы открылось второе дыхание. Она завернула за угол и обомлела от испуга. Реджина и Джефферсон стояли на расстоянии шага друг от друга. — Такая себе битва после стольких лет, — с усмешкой произнёс Джефферсон. Он стоял спиной к Эмме и ничего не замечал вокруг, но не успела она вмешаться, как её увидела Реджина. Было в тёмно-карих глазах что-то нежное и вместе с тем печальное, а уже в следующий миг они сузились, посуровели и вспыхнули фиолетовым. Эмма поняла, что не может ни говорить, ни шевелиться, только наблюдать. Предательство ударило наотмашь. Внутренности сдавило. А Реджина, чтоб её, только кивнула, и на лице её не было ни намёка на раскаяние. — Прости, — протянула она, не сводя насмешливого взгляда с Джефферсона. — Я разочаровала тебя? Вязкий холод разлился по венам Эммы. Она не могла пошевелиться, не могла помешать, спасти. Но Реджина не пойдёт на… — Хватит выделываться. Делай то, для чего пришёл. Джефферсон сделал. Зарычав, он метнулся, и завороженная Эмма не сразу заметила кинжал, который с лёгкостью вошёл в бок Реджины, распоров рубашку. Крик отчаяния застрял в горле. Эмма напряглась, пытаясь освободиться от магических оков, но слишком поздно, медленно и неумело. Всё произошло так быстро. В одно мгновение вроде бы ничего, а в другое — всё. Реджина упала на Джефферсона и сдавленно зашипела, когда он повернул кинжал, прежде чем выдернуть его. Эмма, не до конца осознавая, что произошло, смотрела на зияющую, кровоточащую дыру. Как только Джефферсон отступил на шаг, Реджина, рухнув с глухим стуком на пол, дёрнулась один раз и затихла. Тотчас Эмма почувствовала, что к ней вернулась способность двигаться, но даже не успела толком осознать это, потому что всё её внимание было приковано только к одной цели. «Джефферсон». Эмма набросилась прежде, чем он успел повернуться к ней лицом, и повалила на землю. Развернула, оседлала и вцепилась пальцами в его горло. Джефферсон смотрел на неё выпученными глазами. — С-стой… П-пожалуйста… Он нелепо размахивал ногами и цеплялся за её руку. Толкался, норовил поцарапать, сделать что-нибудь. Но неопытность играла против него, он совершенно не умел драться, и это понимание только раззадорило. Она изо всех сил сжимала его горло, а сама представляла, как хватает его за волосы, приподнимает голову и со всей дури бьёт головой о каменный пол. Снова и снова, снова и снова, пока кровь и мозги не растекутся во все стороны, пока не увидит, как свет жизни угасает в его глазах, пока… К реальности её вернул едва различимый звук — кашель. Всхлипнув, Эмма сползла с Джефферсона, который, схватившись за горло, сел и теперь жадно хватал ртом воздух. Он бросил на неё убийственный взгляд, но Эмма, не обращая на него внимания, подползла к свернувшейся калачиком Реджины. — Тише, тише, — пробормотала Эмма в ответ на рваные вздохи и выдохи. Нежно притянула её к себе. — Всё хорошо. С тобой всё будет хорошо. Дай посмотреть. Покажи. Реджина едва слышно всхлипнула, но продолжала крепко зажимать рану. Кровь стекала между пальцев, быстро пропитывала рубашку. — Пожалуйста, — взмолилась Эмма. — Мне нужно посмотреть. Я не смогу помочь тебе, если… Реджина вперила в неё помутневший взгляд, но всё ещё вызывающий. Так на неё похоже. Она не хотела, чтобы Эмма помогала, потому что сделала это для неё. Всё это. Для чего это вообще? Ради её невинности? Святости? Ради неё. — Ты даже не попыталась! — обвинила Эмма. — Не сопротивлялась! Ты просто стояла и… и… — зарыдав, она замотала головой. — Ты ничего не сделала! Реджина кашлянула, из её горла вырвались булькающие звуки, и Эмма дрожащим большим пальцем стёрла с её губы выступившую кровь. Джефферсон, пошатываясь, поднялся на ноги. — Всё кончено, — грубо выплюнул он. В его голосе не было ни следа злорадства, только торжественное подтверждение неизбежного, и это единственное, что остановило её от нового выпада. Неизбежное. — Дело сделано. Кинжал со звоном упал на пол. Джефферсон развернулся и зашагал прочь, но Эмма не стала его догонять из-за Реджины, которая лежала, прижавшись щекой к её ладони. — Пожалуйста, — зажмурившись, она прижалась лбом ко лбу Реджины, — позволь мне попробовать. Просто попробовать. Эмма дотронулась до её руки, потянула, но ничего не вышло. Несмотря на свою слабость, Реджина не собиралась сдаваться. — Так должно быть, — настаивала она несколькими часами раньше. — Ничего не поделаешь. Ничего такого, что бы она, Реджина, позволила. — Прости, — выдохнула она. — Мне не надо было приходить. Я привела их. Я не… я не знала. Не знала, но всё равно сделала. С самого первого дня Эмма отрицала очевидное. Да, почти всю сознательную жизнь приёмные родители и воспитатели пытались выбить из неё дурь, но она всё прекрасно понимала и отрицала до последнего. Она всё видела. Таинственная поездка в больницу. Поведение Генри. Затаенная печаль Реджины. Отсутствующий взгляд Грэма. Она всё понимала. По благоговейному трепету горожан при её появлении. Имени Реджина. Она всё знала с самой первой встречи. Знала, но отрицала, и теперь из-за неё Реджина… — Прости меня, — Эмма повторяла эти слова, словно молитву, как будто они могли что-то изменить. — Прости, прости, прости. Реджина слабо пошевелилась. Эмма нежно погладила её по щеке, полная решимости успокоить эту неповторимую женщину, страстно любящую жить и жаждущую умереть. Она хотела поймать её взгляд, но глаза Реджины были закрыты, а дыхание почти замедлилось. — Всё хорошо, — шептала Эмма. — Всё хорошо. Она провела пальцами по побледневшей коже, просто так, измученная вконец и готовая сдаться. Уже ставший родным узел в желудке дернулся, нетерпеливо, умоляюще. — Отдыхай, — пробормотала Эмма, наклонившись, прижалась губами к виску Реджины. И реальность разбилась вдребезги.